Оля. Ru Анальная оргия для жертвы Ислама Москва слезам не верит

   Я вешней свежестью дыша,
  на пыльную траву присев,
  узрел стройнейшую из дев,
  чей зов мне скрасил бы досуг...
  (Вл. Орлов "Аптекарь")

   ...И что даст тебе знать, что такое крутизна? (Коран, 90:12)
   
   Я позвал на помощь, и нам лишь с большим трудом удалось привести его в чувство. Очнувшись, он что-то неразборчиво забормотал. Тогда мы пустили ему кровь и уложили его в постель. На другое утро он совсем оправился – то есть телесно. О его рассудке я, конечно, промолчу. С этого дня я старательно избегал его, как посоветовал мне капитан, который, видимо, вполне разделял мое мнение о его помешательстве, но настоятельно просил меня никому на пакетботе ничего об этом не говорить.
   (Эдгар По "Продолговатый ящик")
   
  Поэт – Пушкин.
  Часть лица – нос.
  Фрукт – яблоко.
  Пидор – гнойный.
   
  1.
   
  Приехал мужчинка в первопрестольную по делам фирмы. Фирма у него была так себе – ларек у трамвайной остановки, но городок, откуда он приехал, был поганенький, только одной трамвайной линией и славный, а значит, слыл мужчинка среди аборигенов маленьким олигархом. Делов в столице у него было всего ничего – попробовать возвратить назад на склад воняющие селедкой и каким-то клопомором просроченные "сникерсы", купленные из-за провинциальной жадности по дешевке крупным оптом две недели назад, а также отдохнуть от жены: тупой, жирной, некрасивой и фригидной клуши.
   
  Оптовики долго разговаривать не стали, записали только его домашний адрес и позвонили какому-то Исламу. Минут через семь появился откуда-то плотный низенький небритый кавказец с белыми глазами, крепко взял мужчинку за рукав, увел в подворотню, достал волыну и попытался поковырять ею у мужчинки в носу, повторяя какие-то страшные слова, чаще всего: "Понял... сука... понял... сука... понял... сука..." Получая в глаз, в нос, под дых, в челюсть и в ухо, мужчинка, как путный, в ответ тоже пытался ботать по фене: "Ислам... в натуре... Ислам... да нет... я же... нет... да я... в натуре не... Ислам... бля буду... Ислам... никогда... всё... бля буду... никому... Ислам... в натуре... спасибо... Ислам... я понимаю... бля буду... в натуре... Ислам... никогда... все... да... спасибо... Ислам..."
   
  Закончив свои дела, уже в гостиничном номере, рассматривая припухшее жало и прижигая ссадины одеколоном, мужчинка пришел в себя и порадовался, что его не убили, не покалечили, бумажник у него не отобрали, а значит, он относительно легко отделался. Затем он откупорил поллитру и начал мечтать о том, как наймет для расправы над Исламом двух знакомых хануриков, недавно освободившихся по амнистии, частенько подрабатывавших у него качестве грузчиков... Потом наедет на оптовиков... Шульберт и Фашист будут по его указанию пытать паяльником коммерческого директора-жида, а тот будет визжать, сучить ногами, просить о пощаде и плакать... Гнида!..
   
  Настроение повысилось. Рожа болела меньше. Анестезия действовала. В ход пошла вторая поллитра. Близился вечер. Бумажник жег ляжку. Испытанное малоприятное приключение требовалось выбить позитивным клином... Рука сама потянулась к записной книжке. Там были записаны контактные телефоны "девочек"... Их ему перед поездкой подогнал сосед-гаишник, который недавно на "спонсорские взносы" прикупил компьютер и теперь целыми ночами занимался виртуальным сексом в Интернете... Кому же позвонить? "VIP", "Мусульманка", "Лаура", "Ольга"... Сосед особенно рекомендовал Ольгу. Вроде бы идет на все извращения и не чурается даже анального секса. Пусть будет Ольга...
   
  2.
   
  ..."Ольга, Оль-га, Оля, О-ля, Олька, Олечка, как хорошо, что ты не Олег, у меня продавец – Олег, представь – ты Олег, а у тебя дочка – ОлеГОВНА. Ха-ха-ха..."

  Уже совсем пьяненький мужчинка шептал, как бредил... Он целовал проститутку в ухо, залезал ей под короткую юбку, водил ей пятерней по мускулистой ляжке... Что-то было не так... Но что? Он уже не мог сообразить... Мысли разбегались, лицо Ольги расплывалось...

  Мужчинке вдруг стало жалко себя. Он стал всхлипывать:

 – Олечка!.. Хорошая... Она не такая как ты... Она свинья... У меня же крутая фирма... Я крутой... Меня все уважают... А она... Она... свинья... Всё!.. Развод!.. Слушай!.. Оля, выходи за меня!.. Выйдешь?!.. Я знаешь кто?!.. У меня же погремуха – Олигарх!.. Слышала?.. То-то... Только никому!.. Что?!.. Абрамыч твой сдулся давно! А вот меня все боятся... Ко мне все обращаются... Я человек очень серьезный... Только никому... У меня есть люди... с автоматами... два, нет, три гранатомета есть... у меня фирма... у-у-у... джипы, четыре квартиры, филиал пробиваю в Штатах, яхта крейсерская на Плещеевом озере – раритет... у меня банк свой... не скажу... секрет... я могу любого грохнуть... приедет братва и всё... депутаты все куплены... менты на подсосе... все мне чехлят... я тебе помогу... бабки – говно... всё решаемо... ты меня просто еще не знаешь... у меня Фашист... там бригада... у Шульберта еще одна бригада... я сам криминальный авторитет, только никому... я ведь сидел... за разбой и за убийство... я же зверь... знаешь?.. мы купили всех... остальных предупредили по-хорошему... вышел через полгода, нет через полтора года... прокурор, сука, теперь на меня работает, в ларьке... Олег зовут... говорил?.. да... я же рэкет... бабки – говно... у тебя машина есть?.. я тебе завтра машину... я крутой!!!.. я одного крутого черного сегодня завалил... Ислама... не слышала?.. где тебе... только никому!!!.. теперь война... передел... мы на одну крутую фирму наехали, а они крышу вызвали... пришлось их всех зажмурить... чисто конкретно... только никому... я сейчас на дно залег... а тебе я доверяю... выходи за меня!!! выйдешь?.. точно?.. ура!.. брудершафт!.. а поцелуй?.. во-от!!! между первой и второй промежуток небольшой, ха-ха-ха!.. А ты Олечка – молодец, пьешь как настоящий мужик, ха-ха-ха! Еще? Наливай! Ла-ла-лай! Потанцуем?..

  Мужчинка уже плохо стоял на ногах, но упорно изображал ламбаду со своей рослой подругой. Вдруг, что-то пришло ему в голову.

  Он посадил проститутку на кровать, сам встал перед ней на колени и с вожделением начал гладить ее ноги, целовать икры, затем приподнял ее правую ногу, поцеловал лодыжку, снял туфельку-лодочку, оказавшуюся под стать высокой Ольге довольно большого размера. Девушка поощрительно улыбнулась.

  Мужчинка потянулся за бутылкой портвейна, налил бокал Ольге, наполнил довольно-таки разношенного вида туфлю остальным содержимым бутылки, торжественно поднял туфлю, будто держал в руке турий рог, потом церемонно выпил темно-красную жидкость и, не вставая, преподнес туфлю девушке.

  Ольга туфлю приняла. Рассмеялась зловеще, с силой размахнулась, звонко ударила мужчинку туфлей по щеке и назидательно заявила: "Так было всегда, дружок! И всегда так будет!" – надела туфлю и победительницей отправилась в душ. – "Когда я вернусь, пупсик, ты уже должен быть в постельке! Голенький!.. Мр-мяу!!!"
   
  3.
   
   Уже почти совсем ничего не соображающий мужчинка, как зомби разделся догола, залез в постель и жадно закурил. Голова шла кругом, глаза слипались, пепел падал мимо пепельницы... Потом пришел какой-то голый мужик в женских туфлях. Лег рядом, обнял, схватил за яйца, перевернул на живот, залез сверху...
 
   Последнее, что он смог услышать, были слова этого мужика, сказанные низким, артикулированным, будто бы все время чему-то удивленным ольгиным голосом:
 – Дружок, ты устал, дружок, я тебе помогу, дружок, сначала я тебя трахну, дружок, а потом уж ты меня... Только аккуратненько... А то у меня там вокруг ануса мозоль нагноилась... Это меня еще на День конституции человек сорок хором отодрали! Не снимая колготок! Как сидорову козу, блять! И где?! В администрации президента! Прямо на Старой площади! Пидарасы!!! Тоже заказали меня по Интернету... Слушай, кто нами правит?!!.. Если бы я Коржакова раньше прочитал – разве бы я подписался к этим пидарасам ехать?!.. А меня ведь мальчишки из нашего сетевого сообщества предупреждали... Ладно, дружок... Ты, короче, дружок, когда твоя очередь будет, тихонечко коросту у меня там поднимешь ноготком, ладно? Или уж я сам. А там, дружок, по гною, как по маслу пойдет... Ну, ладно, хватит болтать... Мр-мяу, пупс-и-ик!!!

   Уже с утра мужчинке было ясно, что сегодня не его день; однако ему и в голову не могло прийти, насколько это не его день!.. Анальный ольгин турдефорс в финале динамично развивающейся оргии оказался явным перебором для расстроенной и не знакомой с фрейдистскими отмычками примитивной провинциальной психики... Сознание мужчинки, как перегорающая лампочка, еще раз слабенько брызнуло во все стороны какой-то прихотливой серебристо-желтой больной искрой… Оно даже глумливо выхватило на мгновение такие податливые и непатриотические закоулки в его бугристой голове, что дедушка Фрейд наверняка потер бы влажные ладошки... Но тут же, словно смутившись, его сознание милосердно оставило его. И сам он, уступая и отступая по всему фронту, уже окончательно и бесповоротно растворился в бездушно-равнодушной, воронкообразной, мерно чавкающей, как эскалатор в метро, все собой заполняющей густой пагубной черноте...

***

   ...А за окном уже зарождался новый день.

   Солнце, как ему и положено, уже сияло золотом Макенны на фаллообразных куполах храмов и в обращенных на восток оконных стеклах верхних этажей серых высотных зданий.
   
   Дворники в гулкой тишине дворов размеренными движениями мётел очищали вверенную территорию от вчерашнего мусора.
   
   Вдалеке громыхали первые трамваи.

   Ознобисто позевывая и поеживаясь от утренней свежести, хмуро и бестолково-недоверчиво озираясь, уже на пути к метро растерянно и с нарастающей тревогой ощущая воспаляющимися можжечками всепроникающую радиацию неведомых и невидимых агрессивных столичных аттрактантов, поминутно и  беспокойно ощупывая глубоко запрятанные тугие лопатники, из поездов дальнего следования и пригородных электричек на перроны московских вокзалов суетливо высыпали все новые и новые людишки, лукаво называемые здесь "гостями столицы"...