Крылья

 Когда старая, сгорбленная  цыганка, с  огромными чёрными  глазами,  кото-рые  выглядели  особенно прекрасно  на  фоне взлохмаченной, седой шевелю-ры, водя  своими  ссохшимися,  тонкими  пальцами  по  моей  ладони,  сказала,  что жизнь у меня будет долгой  и  счастливой,  я  не  воспринял её слова слиш-ком  серьёзно. Однако, человеческая сущность не позволяла мне окончательно  отказаться  от  мысли: «А  вдруг  она  права !».  Вдруг,  действительно, на са-мом деле, жизнь моя не будет омрачена  предательством,  болью  и  страхом.   А вдруг  проживу  я  до 100 лет  и  не  будут  тяготить  меня  мысли  о  не-сбывшихся  надеждах  и  нереализованных  возможностях,  а  смерть  моя бу-дет  лёгкой  и  безмятежной.   
    На следующий день, в автомобильной  катастрофе,  я остался  без  обеих  рук.   
    Выйдя из  больницы,  я  принялся  за  поиски той самой цыганки.  Целыми  днями  я  бродил  по  улицам   нашего  городка, приставал к прохожим,  бегал за цыганятами, плевался в цыганок и собственное отражение.  Я превращался в местного дурачка, юродивого.  Люди надо мной смеялись и боялись меня. Они проходили мимо, скрывая насмешливо-брезгливые взгляды.   Дни шли сплошной чередой, превращаясь в недели и месяцы.  Ненависть, безысход-ность, скука, надежда слились в моей душе в какой-то жуткий гибрид, который заставлял меня снова и снова просыпаться, терпеть ощущение собственной ущербности и выходить на улицу. 
    О, да!  На улицу!  И там  -  на улице в слякоть, зной, ливень и метель искать.  Искать для того, чтобы найти.  Искать для того, чтобы столкнуться взглядом.  Искать для того, чтобы отомстить.
    А как я ненавидел руки. Боже, как я ненавидел человеческие руки! Эти кост-лявые, несуразные конечности, вечно тянущиеся к замусоленным купюрам, прикасающиеся к женской груди, лежащие на парте, ласкающие болонку, ухва-тившиеся за поручни в трамвае - как они уродливы и бесстыдны !
    Через год я перестал различать людей.  Полчища  червей медленно ползли по грязным тротуарам. Они заползали в свои многоэтажные норы, выползали из них и снова куда-то ползли.  Они были настолько безобразны, что при взгляде на них меня тошнило.  Их  скользкие брюшки, туго набитые падалью, слизь, остающаяся после них на асфальте, мутные глаза каждый раз вызывали во мне желание застрелиться.  Но и это желание было для меня неосуществи-мо.   
    В то знаменательное зимнее утро, я съёжившись лежал на скамейке в город-ском саду. Мела метель, пронизывающий ветер отгонял подступающий сон, черви в одиночку, парами, группами проползали мимо меня. Меня опять за-тошнило. Вдруг, среди всеобщего гула и свиста я расслышал чей - то голос. У меня не было сомнений: именно этот голос я ждал, именно ради этого голоса я существовал.  Я огляделся, прямо передо мной, буквально в трёх шагах, сияла пара огромных, чёрных глаз, которые я не мог спутать ни с чем, сгорбленная осанка, седая шевелюра и опять этот дьявольски не моргающий взгляд...   
    Звериный рёв содрогнул мёрзлый воздух. Хищной кошкой спрыгнул я со скамейки, мои налитые кровью и долгожданной смертью глаза не могли насы-титься этой картиной: горбатая цыганка, седая шевелюра, пара углей вместо глаз на изуродованном годами лице...  Каждый мускул моего умирающего тела в тот момент зазвенел тетивой на луке античного героя, я затаился перед ре-шающим броском.  Уже через миг, мои зубы впились в горло обречённой на мучительную смерть старухи. Ничто и никто не могли её спасти.
    По прошествие нескольких минут я тупо смотрел на бездыханное тело. И, о ужас!  Я не чувствовал облегчения!  Что - то  по - прежнему терзало и мучило моё тщедушное тело.  И только когда мой помутившийся взгляд коснулся ви-тиеватых линий на ладони, бледных локтей и залитых кровью плеч, я понял причину моих непрекращающихся страданий.  Повинуясь какому - то дьяволь-скому инстинкту,  склонившись, я принялся отгрызать старушечьи руки. В тот миг я не мог слышать криков за спиной и топота приближающейся толпы, я не мог чувствовать ударов сапогами и железными прутьями.  Просто неожиданно мне стало легко, прошла боль.
    А   теперь  я - ангел,  и  вместо  рук  у  меня - крылышки.