Парикмахерская

Машина «Скорой помощи» подшуршала к подъезду тихонечко, осторожно, но вместе с тем солидно и неторопливо. Люди в белых халатах из машины с красным крестом были встречены людьми в белых халатах из салона-парикмахерской № 12 на Счастливом проспекте. Седой веселый врач, выйдя из машины, вдохнул запах молодой, только пробудившейся листвы и прошел внутрь парикмахерской, смешно размахивая руками. Пожилой человек лежал на стульях у стены в холле салона. Врач взял его за руку и приоткрыл веко. Зрачки не реагировали на свет, но в них каким-то своим внутренним светом горело, а может быть, отражалось время: минуты, часы, дни и годы.
"Проходи, мальчик, садись в кресло у окошка. И как таких маленьких одних отпускают?"
Странные чувства вызывала в Саше парикмахерская. Он никогда не боялся стричься, не плакал в кресле, вид ножниц не пугал его, но вот когда эти большие тети в халатах задавали вопросы, он боялся ответить на них не так, как надо. По дороге от дома до парикмахерской он твердил правильные ответы, стараясь заучить наизусть то, что мать говорила ему дома. Виски, челка, сзади, полька, молодежная. Нет, никакого полубокса. И все-таки, когда звучал этот страшный вопрос "Как стричь?", Саша напрягался, вспоминая все с самого начала, теряя отдельные детали своей будущей прически и приобретая взамен, опять-таки, будущие упреки матери.
"Проходи, мальчик. Садись в кресло. Куртку сними, вон, видишь, вешалка?"
Волосы у Саши были густые и довольно жесткие. Хорошие волосы. В школе он был весьма застенчив, эта застенчивость менялась от года к году, принимая все новые и новые формы. В старших классах он, конечно, стеснялся совсем по-другому, совсем не так, как в младших, гораздо реже и как-то по-взрослому уже, но время от времени он попадал в ситуацию, подобную той, при которой он слышал: «Как стричь?». Перед выпускным вечером он узнал, что такое укладка. Море новых ощущений. Он смотрел на себя в зеркало и не узнавал. Какая-то немальчишеская солидность, серьезность. Кто это там, за стеклом?
"Проходи, садись. Опять почти наголо? И что у вас за командир?"
Армейские прически не отличались разнообразием. Да, правда, этот случай, когда по тревоге подняли высокое напряжение, а они с друзьями не успели добежать до укрытия. Прихватили чуть-чуть излучения, наверное.
«Вы стричься? Проходите, в это кресло, садитесь. Вас уложить?»
Однажды Саша впервые обратил внимание на то, что его спросили, стричься ли он сюда пришел. Нелепый вопрос какой-то.
Саша женился по любви. Сыну его жены шел тогда девятый год. Они подружились с мальчиком, на протяжении нескольких лет выявились общие интересы, им было на самом деле хорошо вместе. А вот с женой они никогда вместе в парикмахерской не были. Странно. Да нет, ничего странного, просто она всегда приглашала мастеров к себе домой.
«Вы стричься? Проходите, в это кресло, садитесь. Вас посушить? С Вас сорок рублей, за мальчика - сто двадцать».
Мальчику-то скоро уже четырнадцать. Жена Сашина, убегая к любовнику, всегда звонила Саше на работу, интересуясь, не слишком ли он сегодня задерживается. Сама-то, мол, она будет попозже, а вот парень один дома скучает. Саша торопился домой. Не очень торопился. Так, поторапливался.
«Вы стричься?»
В голосе сотрудницы парикмахерской, задававшей этот вопрос, звучало такое удивление, как будто Саша пришел в публичный дом.
Жизнь становилась все более интересной. Никогда не знаешь наперед, что и как тебя спросят, хотя каждый раз спрашивают одно и то же. Все равно, когда идешь по дороге к салону, беспокоится в тебе какое-то чувство смутной тревоги. Что будет на этот раз?
Салон в соседнем подъезде. Дорога занимает три минуты. Не больше. Только три минуты, да и то, если идти медленной, шаркающей Сашиной походкой. За эти три минуты надо постараться хорошенько вспомнить ответ на вопрос "Как стричь?", постараться ничего не забыть, как когда-то, много лет назад, вспомнить голос матери, глаза ее и продумать свой ответ. Челка, сзади, никаких полубоксов. Вот крыльцо со ступеньками, их немного, но почему-то кажется, что поднимаешься на высокую гору. Дверь, которая открывается с каждым разом все трудней. Не смазывают ее, что ли? Заходим.
«Вам чего?»