Второй ребенок

Мимо этого дома я проезжала тысячу раз.
Серое неприметное здание.
Переступив порог, я услышала за спиной неприветливый хлопок  входной двери.
  - Нда, так и знала..., – стены тут были выкрашены  темно-зеленой краской.
Из-за угла, словно молния, на меня налетела девчонка лет  четырнадцати. Буквально, схватив  меня за рукав,  она впилась в   меня глазами и спросила: «Вы куда?».
Не ожидав такой строгости, я еле выдавила: «К директору».
  «Директора нет!»,- так же строго сказала она.
Лихорадочно вспоминая какие могут здесь быть еще должности, я, наконец, нетерпеливо отчеканила: « К завучу»   
  «А по какому вопросу?» - опять терзала она меня. 
Мне начинало казаться, что я никогда не доберусь до желаемого кабинета.Терпение кончалось, как вдруг я увидела в ее  глазах немой вопрос.
 Ах! Как же я сразу не поняла, как не почувствовала, что  девчонка хотела спросить только одно: «Вы не за мной»?
 Да, это был детдом….
 Пообещав с ней поговорить позже, я втекла в кабинет завуча и, объяснив причину визита, села на стул. Дверь чуть скрипнула, и появился тот самый девичий нос, который хотел уловить, если не слова, так хоть запах новенькой пришедшей женщины.
  «Я хотела бы взять на воспитание девочку», - сказала я.
Завуч смотрела на меня внимательно….
  «Лет семи-девяти…», - добавила я.
Она стала перекладывать бумаги на столе и  тихо спросила: «У вас дети есть?».
Рассказав о своей дочке, я попросила приступить к делу.
Передо мной лежала огромная стопа личных дел, и завуч продолжала их добавлять. Я внимательно читала страницу, где описывались родители ребенка, и слова «наркоман», «алкоголизм», «судимость» хлестали  мои уши.
Последнее личное дело я взяла с полной уверенностью, что этим просмотром завершится мой визит, но с листа на меня глядела курносая девочка лет восьми с веселыми глазками.
В графе «родители» стояла запись –  « мать пропала без вести»
Ее звали Вера…..
Она  оглядела кабинет и  подошла ко мне, робко опустив глаза.
Держа ее руку, я  задавала дежурные вопросы.   Верочка отвечала спокойно, а мой голос начинал дрожать все больше и больше. Мне так захотелось ее прижать к себе!
  «Можно я буду приходить к тебе?» - спросила  я  ее.
  «Приходите», -  еле скрывая заинтересованность, ответила она. 
Я поправила оторванный воротничок и обещала принести ей иголку. Боясь расплакаться,  я попрощалась с ней и отошла к окну, давая волю слезам.
На следующий день, набрав всяких сладостей  и  расцеловав свою маленькую дочку, я пошла,… нет, ….. я  побежала в детдом!
На пороге мне опять повстречалась та девчонка.  Она  была грустной и молча плелась за мной до двери, где жила Вера.
Поделив  с ней конфеты, я вошла в комнату.
Верочка кинулась ко мне ,словно ждала  и знала, что приду именно сегодня. Ее воротничок был уже пришит.
 Она бойко начала меня знакомить с подружками, и притихшие девочки глазами поедали меня. Отдав ей конфеты и торт, я намекнула, что б она поделилась со всеми. Подумав минуту, Верочка сказала: «Потом», - и обняла меня за талию. Ее тонкие пальчики крепко держали меня, а я  гладила ее голову и чувствовала, как липкий комок слез подкатил к горлу.
Я приезжала сюда два раза в неделю.
Вера стала раскованной и начинала мне показывать свои танцы, передразнивать подружек и расспрашивать про мою дочку.
Мне хотелось узнать ее о матери.
Словно предчувствуя мой интерес, Вера после недолгого молчания сказала: «А моя мама уехала в Турцию. Она там работает и скоро приедет».
Но на последнем слове голос ее дрогнул…
 Вот уже два года как Вера в детдоме…
Вера  рассказала, как мама уезжала на несколько месяцев в Турцию и возвращалась с подарками ей и маленькому братику. А однажды мама взяла ее с собой. Верочка живо описывала красивые турецкие  магазины с  игрушками и вкусным  мороженым.
 «А что  там вы делали?» - поинтересовалась я у нее.
И вера  рассказала……
 История была незатейлива…
Жили они в гостинице. Каждый вечер мама с подружкой красились, красиво одевались и уходили на работу. Утром, уставшие они ложились  спать, а Верочка тихонько  играла в куклы и рисовала. Проснувшись  в обед, они шли кушать и гулять. Вере нравилось там жить. Они заходили в магазины, и дяди дарили ей всякие подарки. Но вскоре  мамина подружка Наташа отвезла Веру  к себе домой.  Лишь иногда из Турции приходили яркие конверты.  Письма неожиданно прекратились, и  Верочка с братиком переехали к бабушке с дедом.
Баба Зина часто плакала и, прижимая внуков,  тяжело вздыхала.
Ночью она тихонько  копалась в документах, внимательно читая каждую бумажку.
 Так прошло около года.
В этот день дети проснулись от необычной тишины.
 Баба Зина лежала на кровати, а дедушка стоял на коленях подле нее. 
Он тупо смотрел в стену и лишь появление внуков нарушило его оцепенение. Дед развел руки и дрожащими губами выдавил: «Нет больше  бабушки, нет…».
Он упал на ее тело и тихонько вздрагивал  сутулой спиной…
Похороны были  скромными. Пришли  только соседские старушки.
Они  шептались в платочки и поглядывали  на детей.
Когда бабу Зину повезли на кладбище, малышей взяла к себе тетя Наташа. Она уже не ездила в Турцию, а торговала на рынке.
Вера пыталась расспросить у нее про маму, но она всякий раз переводила разговор на другую тему.  Верочка часами смотрела на семейную фотографию, задавая вопрос «Где же мама? Почему не едет обратно?»
С дедом было скучно. 
Дети копались в игрушках, грызя сухарики, а в обед ели  суп из консервов. Дед часто  уходил и, возвращаясь вечером,  что-то злобно бормоча себе под нос,  валился в кровать, тут же засыпая.
Все чаще от него пахло вином, в доме было неуютно и голодно.
Но однажды дед надел чистую рубашку и  ушел.
 Вечером пришли родственники и о чем - то ругались с дедом.
Он им не отвечал…, он молчал…, но все  видели, что решение его было окончательным.
«Поедете в интернат…» - сухо сказал дед детям.
И добавил: «Там кормят три раза».
«Да и учиться Верке  надо!»- продолжал он уже потеплевшим голосом.
Детей разделили по разным интернатам…
Верочка иногда плакала и расспрашивала о брате. Она любила его.
Он был тихим мальчиком  и всегда делился с ней угощением. Брат  был похож на второго мужа мамы дядю Витю, но он давно ушел от них  и где  сейчас - никто не знает.
Кормили тут вкусно. Вера даже перестала прятать печенье под подушку, так  как на следующий день опять давали сладкое.
Детская память была доброй,  и вскоре Верочка стала задорно смеяться.
Лишь иногда в душу закрадывались сомнения и она, то ли жалея маму, то ли на нее злясь, тихонько плакала.
За окном сердилась  зимняя  метель, и мне захотелось принести Вере живые цветы. Я купила букет ромашек и, подарив ей, увидела какое то оцепенение  в ее глазах. Она нежно держала  их в руках и,  мне показалось - торопилась со мной расстаться, что б тихо любоваться ими наедине. Мы долго искали вазу, и я рискнула попросить ее у завуча.  Воспитатель рассказывала мне как Вера вставала ночью и трогала их рукой, касалась  губами.   
Никакие конфеты не могли сравниться с этим подарком!
Примерно через неделю она встретила меня со слезами.
«Они умирают!» - всхлипывала Вера.   
Я с трудом догадалась, что речь идет о цветах. Я плакала вместе с ней и обещала купить целую оранжерею.
На следующий день у нее стояли свежие ромашки.
 Мое решение взять Веру окончательно созрело, и я стала оформлять документы. Собрав все медицинские справки, я пришла к психологу. Молодая двадцатитрехлетняя девушка  беседовала со мной неохотно.
Она интересовалась моим неудачным замужеством и все время находила ошибки в прошлой семейной жизни. С особым выражением  мучила меня вопросом: «А зачем вам второй ребенок?»
Я и сама не знала зачем…
Почему женщины рожают второго?
 Почему гладят и целуют  чужих  сопливых детей?
 Это и не нужно знать. Это нужно просто чувствовать.
К заповедям  - «построить дом, посадить дерево и вырастить сына» я  всегда добавляла –подарить тепло обездоленному.
 Мы подаем старушке милостыню, считая это верхом милосердия.  А по моему надо дарить часть своей  души. Мы подбираем с улицы кошек, а если нам всем взять по одному сиротливому ребенку?
Ведь с голоду не умрем.
Я приходила домой чуть живая. Приходила моя мама и тоже  пилила.
  «Мало тебе одного», - зудела она, - «Вечно чего - то  придумаешь!» 
Она вспоминала о деньгах, бессонных ночах, отсутствии мужа и, не выдержав, я начинала плакать.
Плюнув, она уходила, грозя с порога: «Помогать не буду!»
 Вера уже звала меня  мамой.  Она давала мне силу.
Моя маленькая дочка знала, что скоро у нее будет сестра и  всем  хвасталась.
Через два дня я должна была забрать Веру в наш дом.
Придя к Верочке в очередной  раз,  меня пригласила к себе завуч и тихо сказала: «У Вас неприятность.»
 «Что- то со здоровьем Веры? – спросила я.
 «Нет, - продолжала она, - вчера к Верочке приходила тетя Наташа и принесла подарки, якобы от мамы. Она прислала ей письмо и сообщила, что  разводится с турком и скоро приедет обратно».
 Я с трудом стояла на ногах…..
 «Я буду с ней судиться!» - сказала я твердо.
Юрист слушала мой сбивчивый рассказ и  тихонько подносила платок к своим глазам. Она много лет работала с документами по усыновлению и всякий раз не могла спокойно решать эти дела.
 «Я должна Вас предупредить, - сказала она, - мать не успели  лишить материнства, и она имеет полное право вернуть ребенка обратно.»
«Но самое главное, - продолжала юрист, - Вера помнит и наверняка еще любит свою  мать».
Я ехала в троллейбусе, и слезы катились по моим щекам.
Дома, я  рыдая упала на подушку, а маленькая  дочка,  постояв чуть молча, неумело гладила меня по голове. Обнявшись мы  заплакали вместе.
 Я пришла к Верочке  опять.
В ее глазах было беспокойство. Посидев   минутку, она достала из кармана маленькую безделушку и  тихо сказала: «Смотрите. Мама прислала».
 Глазки ее наполнялись светом и она, уже  меняясь в настроении,  весело рассказывала о приходе тети Наташи.
«Вам лучше  не ходить к ней»- сказала мне завуч.
И я перестала ходить…..

Я так и не  нашла в себе сил пойти в другой детдом, посмотреть  и выбрать нового ребенка.
Мимо этого дома я проезжаю почти каждый день.
Серое неприметное здание…..
Туда я больше ни разу не вошла …...