Сказка в флаконе

Дмитрию Зубкову посвящаятся.
Собственно, как и всё остальное.



«Ветер туман и снег.
Мы одни в этом доме.
Не бойся стука в окно – это ко мне,
Это Северный ветер, мы у него в ладонях…»
Б.Г.


- Знаешь, что-то меня во всём этом настораживает.
- Ты чего вдруг?
- Да просто как-то странно. То ли я погрузнел, то ли поверхность прохудилась. Иногда еще ничего, но вот ты пробовала ранним утром дойти до колодца?
- Ты же знаешь, я – сова. Проснуться рано – практически нереально. Если вообще не ложиться, тогда да. Состояние нереальности просто дурманит. Особенно, когда это вторая или третья ночь подряд. Плюс создается впечатление, что обманул время. Раз спать не ложился – вроде бы и день не закончен. То есть по концовке может выясниться, что прожил на дни, месяцы меньше, чем по календарю. Хотя иногда я ставила эксперименты, сколько я могу проспать, не просыпаясь. В общем, всё равно искусственно затянутых дней получится больше.
- Рискованно.
- Не смеши. Рисковать весело. Особенно временем. Ты сильно изменился здесь.
- Так ты не сказала, впрочем, и так понятно, что ранним утром до колодца ты не доходила.
- Расскажи.
- Не могу, это может помешать объективности твоих впечатлений.
- Хорошо, я сегодня не сплю. Может, по флакончику сказок?
- Да ну тебя. Я же не любитель и не злоупотребитель. Плюс их осталось не так много.
- Так чего их беречь, неизвестно, ведь может, я и не успею до колодца дожить. Вдруг ветер с Атлантиды. Сам ведь знаешь. Плюс, если не допивать до конца, жидкость регенерирует из капли.
- Ну, еще скажи, что так интереснее: не допить до дна, не узнать, чем закончится сказка.
- Да, в этом свой прикол – можно самому придумать. Правда, уже всухую. Плюс флакончики все разные, а так, ты со своей теперешней жаждой узнавать всё до капельки, потом расскажешь, чем закончилось в оригинале. Сравним. Будет, о чём поспорить.
- Ладно, я пойду. Постарайся не уснуть. Только не бери слишком большой – заслушаешься – пропустишь рассвет. А мне не терпится. Спок нок. Будет страшно – буди.
- Здесь может быть неуютно, но страшно – никогда.
- Пока-пока.

Она спусилась в подвал. Там было много полок, на которых были навалены флакончики со сказками, разной величины и разного цвета. Стоило открыть любой из них, появлялся запах и мелодия. Запах сразу заползал в ноздри, мелодия – в уши и менять что-либо уже было поздно, да и не хотелось.

Она замешкалась. В дальнем углу стоял флакон, к которому они договорились не притрагиваться. Нет, он не выглядел угрожающе-тёмным, наоборот, он был белым, как и всё здесь. Точнее, он был перламутрово-белым. Когда они только попали сюда, обследовали окрестности, у них было много споров – что можно, а что нельзя. Несмотря на белый цвет, он утверждал, что вода в колодце отравлена, поскольку слишком хочется пить. Он даже ударил её и сам остолбенел. Такого он от себя не ожидал. А она хотела было разреветься – не получилось, схватила ведро и стала лить воду себе на голову, глотая и разбрызгивая. Он подошёл:

- Прости, я испугался за тебя. Мне надо было самому попробовать, но не хотелось в случае чего опять оставлять тебя одну.
- Да нет, всё правильно. Ты бы таки отравился, потому что решил для себя, что это яд. А теперь ты знаешь, что всё в порядке.
- Всё равно прости.
- Знаешь, меня тошнит….(он побледнел) Да нет, тошнит от этих дурацких «прости» и «прощай» – слишком часто мы их пользуем. Они теряют смысл.
- А я специально часто прощаюсь, знаешь почему?
- Догадываюсь. Чтобы последнее «прощай» здесь было безболезненнее произнести. Как бы понарошку.
- Я себе долго не признавался. А когда понял – уже свыкся.
- А смысл? Ты стал бояться острых ощущений, таких, чтобы сердце выпрыгивало? Я не верю, что настолько всё могло измениться.
- Слушай, ты, мозгокопатель, тебе бы инструменты – однажды бы проснулся с откидным черепом – трепанацией бы увлеклась… Ещё эти дурацкие белые одежды.

Она отвернулась и пошла. Собственно, тогда она и наткнулась на этот погребок. Он всё ещё дулся, когда она прибежала, схватила его за белый рукав и потащила. Это было воистину открытием. Единственное, что здесь было разноцветным – жидкость во флаконах.

- Только не говори, чо это тоже яд – всё равно попробую.
- Никто и не сомневался. Ты стала жёстче..

Они долго перебирали флаконы, удивляясь богатству цветов. Не всем цветам можно было подобрать название. Всё-таки люди себя обделили, дав названия основным цветам, а остальные обозначая, ограничив их идиотским соусом «тёмно-», «ярко-», «бледно-» и пр. Хотя, говорят, что у японцев названий около трёхсот. Плюс очень спорный вопрос – человеческое зрение. Она предполагала, что в зависимости от цвета глаз, люди видят по-разному, соответственно, цвет глаз накладывается на цвет окружающих предметов, давая новый. А то, что одному и тому же цвету люди дают одно и то же название – просто всеобщая договоренность. А дальтоники, должно быть, богаты и изобретательны. Вот взять чёрно-белую фотографию. Столько оттенков и переходов. Наверняка они тоже договорились о названиях для полутонов. Но это их секрет и они жадничают. Смысл говорить кому-то, что он не воспримет, метать бисер перед свиньями. И вообще, это всё условно.

В общем, он уже устал следить за её измышлениями, когда она вдруг замолчала на полуслове. Она стояла и смотрела в дальний угол. Он резко повернулся. Ничего особенного. Просто флакон с жидкостью того цвета, которого здесь и так было в избытке.

- Ты чего? Ну, белый. И что?
- Знаешь, мне кажется, это заточили часть провинившейся реальности…

У него опять зашевелилось на дне копчика уже знакомое ощущение а ля «что-то здесь не так. В чём-то подвох. В чём?»

- Не бери в голову.
- А вдруг ей там плохо?
- А вдруг ты её выпустишь и будет ещё хуже?
- Кому? Тебе?
- Нам.
- Послушай, всё равно когда-нибудь мы что-то сделаем не так или допустим какую-то мысль, идущую вразрез с этим миром. Какая разница – сейчас или потом?
- Большая. Пока что есть возможность быть вместе. Не знаю, как тебя, меня это радует, потому что…
- Слабо договорить? Ладно, не продолжай. Прости.
- Послушай, давай оставим её на потом. Попробуем все эти чуртовы напитки. А когда совсем надоест или покажется, что всё – тупик – откроем его.
- Не обещаю. Может быть.
- От любопытства кошка сдохла.
- Я ж не кошка. Ну что, ты выбрал себе флакон?
- Какая разница…

Он закрыл глаза, повертелся на месте и взял наугад бутылочку. Она оказалась мутно-бордового цвета. Потом он всегда так делал. Только почему-то его рука цеплялась за тёмные флаконы. Позже она не могла отделаться от мысли, что он запомнил где-что стоит и специально мрачит.
Она долго перебирала флаконы. Один привлёк внимание своей похожестью на абсент. Такой же прозрачно-зеленовато-голубо-какой-то. Он улыбнулся.

- Странно, что ты не стала зависимой.
- Ошибаешься. Все от чего-то зависят. Вот ты разве не зависишь от предрассудков? От жизни в конце-концов? «Ещё один день хотя бы. Лучше потом…» и всё такое. Или я не права?
- Не хочется соглашаться, но так и есть. А ты от чего зависишь?
- Не знаю. От иллюзий. Не знаю.

Она открыла флакон.

- Божественный запах!
- Подожди, дай я первым глотну.
- У тебя свой есть.
- Жадина.

Один сдвинули флаконы. Раздался приглушенный звон стекла.

- Как пивом. Почти.
- Будь.
- Ты тоже. Обязательно.

Первый глоток был как наваждение. Зазвучала музыка. Лёгкая флейта полетела вместе со скрипкой. Перед глазами заплясали буквы, цифры, потом появились лица.

- Всё цветное!
- У меня тоже!
- Ураааа!!!

Потом они были каждый в своём кинозале. Он очнулся раньше. Сидел и ждал, наблюдая за её лицом, знакомым и чужим.

- Знаешь, это, конечно, супер, но слишком часто не надо…
- Ну почему? А что ещё здесь делать? Поначалу всё казалось великолепным. Надо же – всё белое. Но эта константа со временем достала. Однообразие убивает. Слишком много сахара.
- А, может, это соль?
- Кому как. Расскажи, что ты видел?
- Не хочу, потом. Не хочется всё укладывать в стопки слов.
- Наверное, ты прав. Так можно всё испортить. Скажи только – у тебя тоже была сказка?
- А что НЕ сказка?
- Пойдём спать, загадочный Вы наш.

И вот она стоит, в который раз пытаясь не протянуть руку к белому флакону. «Ты обещала. Нет, не обещала. И так слишком долго держалась. Какой соблазн! Ведь уже давно тупик. Останавливает только наличие оставшихся разноцветных флаконов. Вот и поделились. Даже если что-то случится, у него ещё будет чем себя потешить. Жестоко. Как я могу его бросить? Поэтому и нужно бросать. Это уже не любовь – привычка. Он пытается потянуть время, а зачем? Он, может, расплачется, как тогда, когда я уезжала «насовсем». Но ведь он первым свалил сюда. А я просто шагнула за ним. Так и не знаю, не помню, что это было – самоубийство или за уши притянутая смерть – без него всё было пополам, как ни старайся. Слишком долго собирала вокруг себя тучи  - получилось, я тоже здесь. Стоп. Ты же пообещала рассказать о походе к колодцу. Вот, блин. Так, он мне тоже много чего обещал до того, как свалить сюда…»

Она больше не мешкала. Сделала шаг. Протянула руку. Открыла пробку. Запах свежести джинном выбирался наружу. В ушах – колокольный звон. Глоток – горьковато – она потерялась.

Туман. Много. Она сама часть тумана. Она плывёт над поверхностью. Собственно, она и поверхность тоже. Странные ощущения. Колодец. Рано. Солнце ещё только собирается вставать. Она поворачивается в сторону деревьев, где натянут его гамак. Он спит, смешно приоткрыв рот, из уголка струится сонная слюна. «Как в детстве. Прости. Прощай. Не удержалась». Она пытается провести рукой по его волосам. Руки не видно. Вместо неё – продолговатый сгусток тумана движется туда – сюда. Он улыбается: «Зинаида.» «Как? Так звали мою бабушку. Скорее к зеркалу!»

Она мчится к колодцу. Заглядывает туда – так и есть. На неё смотрит любимая бабулечка, молодая, красивая. Голос внутри:

«Не реви, я в гости. Славный он. А ты – дура. Быстро два пальца в рот, пока не поздно. Иначе ему долго придется тебя искать. А твои рассказки, что ты любишь одиночество – бред. Сама себе врёшь. Я тоже себе врала. Нет, не жалею, но всё могло быть по-другому. Хотя знаешь, глоток реальности иногда не лишний. Пополоскала внутренности и хватит. Давай! Только не в колодец!»

Она очнулась в погребке. В руке начатый флакончик бело-перламутровой здешней реальности. Голова гудела.

- Таки блевала. Реальностью… Что-то в этом есть.

Она выбралась наружу. Солнце вставало.

- И ты здесь белое! Как хочется апельсинового сока!

Она двинулась к колодцу по колено увязая в облаке.

08.02.01