Ничего нет

Ничего нет. Осознание этого пришло внезапно, ударило по корке головного мозга, отрекошетило в стену, запрыгало цветным мячиком по комнате. Все, и даже я, это всего лишь воспоминания, просто инерционное движение уже закончивших своё существование молекул, потому что боги умерли. Я поняла, что не могу безоговорочно принять ни одну из существующих религий, что единого бога сначала раздробили на маленьких, но несколько, а там уже прикончить его стало легче, сначала Заратустра, потом….да мало ли их было желающих. Пропало счастье, умиротворение, гармония. Как то внезапно от меня ушло всё то, что было когда то основным составляющим моей натуры. Всё это вмиг, как удар, я слишком глубоко рыла внутрь, пытаясь докопаться до истины, что вывалилась с другой стороны. Я не сумела вовремя остановиться, тогда, когда картина моего мира представлялась мне стройной и незатейливой, построенной на принципах гармонии, что то заставило меня пойти дальше. Впервые я пожалела о полученном знании. Что бы совсем не сойти с ума, надо было выплеснуть хотя бы часть той энергии, которую принесло сожаление, я легла на пол и неумело начала отжиматься. Я знала, что больше чем на десять раз моих рук не хватит, но больше то и не надо. Потом можно будет сесть за компьютер. Ничего успело добраться уже сюда. Я осмотрела монитор и впервые не очутилась внутри него, а критически оценила его на наличие грязных пятен. Вытирать я их не стала, их было всего два, не так много что бы начинать беспокоиться. С громким стуком в аське появилась моя новая любовь. Появились новое ощущение, новое восприятие. Он больше не был бородатым дядькой высокого роста, он был просто ником, набором букв из которых состояло слово. Я поздоровалась с ником. Он мне ответил. О чём говорить дальше я не знала, до тез пор пока не восприняла себя как ник. Мне предстоял разговор двух ников, а я была всего лишь инструментом, который шлёпал по клавиатуре. Ники разговаривали, шутили, кидали друг в друга какие-то файлы, потом я почти совсем перестала за ними следить. Меня расстроило отсутствие смерти. Все перестраивалось, все было похоже на медленную химическую реакцию, необратимо, навсегда и прямо сейчас. Двумя минутами назад я ещё могла разреветься, бить кулаками в стену и срывая голос отправлять всех к чёрту. Сейчас не было ни всех, ни чёрта. Чёрт тоже умер. Чтобы убить своего самого злостного врага – убей себя, враг упадёт как дерево без корней, потому что ты смысл его существования. Тем временем ники договорились встретиться, это опять меня не порадовало, потому что ник из букв должен был стать человеком, которого при последней встрече я любила.  Я выключила аську, запустила броузер, зашла в поисковик, набрала «куда деваться?!» и тут же закрыла окно, ответ мне был не нужен, вопрос был риторическим. На черном фоне яркими пятнами висели ярлыки с казавшимися когда то очень забавными названиями: «кЫрзинка», «тесто из песен», «Гриня». Теперь они изменились, к ним нельзя больше относиться, потому что нет ни их, ни отношения. Это была кирпичная кладка, обнаружив которую, я долбилась в нее лбом уже как полгода, не задумываясь о том, откуда она взялась и для какой цели. Я знала только одно, мне казалось что я не прощу себе если не узнаю что же там внутри. Я сама не замечала, как уже перемещалась по пространственно-временной плоскости, туда, где ещё день назад мне было хорошо, светло и впервые искренно. Хотелось отряхнуться от налипших крошек с той самой стены, но это было бы сумасшествием, а его больше не существовало. Я бы сейчас не отказалась стать нищей духом, потому что счастливы те, кому дано мало, с них мало спрашивают. Не было любви, дружбы, счастья, горя, тоски, радости, эмоций, добра и зла, было только что то над ними, было то, что их породило. Поступки людей стали смешными и лишёнными глубины, осознание того, что новое не существует губило многих, подкашивало душевные силы поэтов и драматургов, заставляла приходить в отчаяние композиторов. Семицветье и семинотье уже давно висели над этим миром как дамоклов меч, а мир думал что он все ещё живёт, самые отчаянные  предполагали что он в агонии, но никто не задумывался о том, что он уже умер.  Мы все мертвы, как рыбы плаваем брюхом кверху, не выпустив из непонятных соображений ни икринки из своих молок. Мы гнием, но уже некому воротить нос, мы разлагаем собой и весь тот мир, в котором находились, мы были настолько глупы, что не заметив смерти попали кто в рай, кто в ад. У меня было много времени до встречи, по большому счёту я могла прийти вообще когда угодно, потому что ты сидел дома и ждал. Я кружила по переходам, придерживалась левой стороны, держалась за поручень эскалатора,  соблюдала общественный порядок. По инерции, забавы для. Уже в агонии мир расплёскивал по земной коре казавшиеся тогда бессмертными памятники архитектуры, на воспоминания о которых можно было смотреть, пока ещё мир не расстаял как мороженное, пока я ещё умею видеть. Захотелось повторить иллюзии, которые казались приятными, смотреть на памятник коту, курить очередную сигарету. Люди начинали меня обходить, они как будто боялись, но я всё равно не рассказала бы о своем открытии. Хотя бы потому что, меня всё равно никто бы не понял, фраза ничего нет, слишком абсурдна, а для того что бы объяснить это, надо будет припомнить все восемнадцать лет жизни. А если бы и нашёлся человек, который сумел понять, и тогда я не стала бы рассказывать, потому что человек становиться несчастлив, пропадает все, что у него было, безвозвратно и навсегда. А потом я пошла к тебе. Ты теперь был так близко, всего несколько шагов, ты теперь был так далёк, как прогоревший летний костёр. Мне хотелось плакать, хотелось вернуть мои чувства, которые окрыляли, веселили и окатывали с ног до головы хорошим настроением. А теперь не было ни чувств, ни настроений. Мне больше не хотелось знать, что ничего нет.  А потом был хороший секс, так говорил ты, а я уже почти забывала, как что в этом мире называется. Ты напомнил мне, что я курю, ты протянул мне пепельницу  и рассказал о чём то. Я не смогла понять примерно половины, всё исчезало, галлюцинации таяли, а вместе с ними вытирались из головы их названия. Я помнила как должна была выглядеть утка, но совершенно не могла выцепить из того, что раньше казалось разумом информацию о том, как пройти в метро, я забыла зачем держат на коленях книгу, толпа несла моё разлагающееся тело по рассыпающимся в труху, а за тем и в ничто дорогам, лужам, ветру. Впереди стоял фонарный столб, он раскидывал свет на чёрный асфальт, до него оставалось три, два шага, один…я прошла сквозь.