Душа паука. рецензия на роман ф. м. достоевского подросток

"Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам,ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом".
                Библия, Мтф.12 


 Я - тот самый подросток из романа, который ищет путь. Поэтому мне близки его идеи. Я тоже хочу понять, куда мне идти. Кому я через час позвоню по телефону, пойду ли на лекцию, отдам ли долг другу, что буду читать вечером - все это не вопросы пути. Это вторичные вопросы, решить которые сами по себе, безотносительно, я не могу. Они как раз и исходят от пути - от того, к чему устремлен человек.

 Я убежден, что статичность является иллюзией. Каждый делает то-то, не потому что он "холерик, сангвиник, россиянин, немец, банкир или журналист", а потому что он куда-то идет, движется в динамике чувств, желаний, к какой-то определенной цели. В большинстве случаев эту цель задает общество. Всю свою жизнь я могу стремиться к тому, что мне как конкретному человеку вовсе и не надо. Общество внушило мне, что "надо". После Достоевского это гениально показал Уильям Голдинг в  романе "Повелитель мух". Попав в общество, так легко заразиться некой общей идеей, пусть даже утопической, истребляющей всякого, кто с ней несогласен.

 Но однажды я могу остановиться и спросить себя, а туда ли я иду, действительно ли хочу того, что является благом для меня? Подростковый возраст -эволюционно-революционный. Это время пробуждения сознания. Это время осознания своего полового статуса, смысла своих устремлений, но главное - это время пробуждения личности, которая сознательно хочет понять, "куда идти" по жизни. Это время, когда рушатся огромные замки иллюзий и на их месте возникает пустота.

 Пустота не может существовать долгое время в душе человека. Ведь как раз к зданиям, построенным в его душе, он и движется всю жизнь. Если на месте пустоты он не строит чего-то своего, то, в конце концов, вынужден взять новую иллюзию у своего отца, друга или общества. Не есть ли она те самые семь бесов, о которых говорит Библия? Ведь дом, который оказался пуст после освобождения от иллюзий - душа.

  Подросток Достоевского ищет путь. Жадно смотрит по всем сторонам света, ища, кто бы его мог вести по этому пути. Мне кажется, весь трагизм романа построен как раз на одном сильном чувстве. Кажется: вот-вот Аркадий сам откроет дверь этим семи бесам.

 "Я пойду за вами!" - говорит он Катерине Николаевне, потом теми же словами - своему родному отцу Версилову, еще позже матери и в самой середине "катастрофы" - своему "формальному" отцу страннику Макару Ивановичу. Почти сказал это шантажисту Ламберту и бунтарю-философу Васину. Сколько людей -столько путей. Какой же из них выбрать? Путь протеста против существующей власти, путь обогащения шантажом или рулеткой, путь поклонения перед дамой, путь всепрощающего служения ближним…? Голова начинает кружиться, как на быстрой карусели.

 А то, что у Аркадия есть собственный путь -это блеф. Ну и что, что ради "своей идеи" стать Родшильдом целый год голодал, ел только сухарики с чаем, откладывая карманные деньги. Ну и что, что продал только что купленную на аукционе вещь какому-то бедному молодому человеку вдвое дороже. Конечно, убедился - Ротшильдом он вполне может стать. Но в глубине себя Аркадий не верит этой идеи. Какой же Родшильд отдал бы три тысячи рублей "на покрытие долга чести" князю Сергею или  отказался бы от "беспроцентных кредитов" негодяя Стебелькова?

 Аркадий мечтал стать миллионером, чтобы получить власть над людьми. Он считал, что уверенно движется к этой цели, имеет "свой путь", но на самом деле во время развития сюжетной "катастрофы" совсем забыл о ней. Легко забыл, честно как-то. В душе его происходит не поиск источника обогащения, а поиск надежного смысла жизни, поиск верного пути. И одно другим нельзя заменить. И вот, честно не доверяя себе, решает он пойти за кем-нибудь, кто тоже обладает "своей идеей". Другими словами, не он над людьми получает власть, а они над ними, власть путь ему указывать.

 Тут Достоевский ярко показывает то, что он всех своих романах показывает. Нет хороших и плохих людей, нет злых и добрых, нет благодарных и мстительных. Человек - это уникальный сложнейших сплав всех противоположностей, всех граней бытия. Эту глубочайшую мысль он дает не только понять, но и почувствовать. Поэтому он философ, поэтому непревзойденный антрополог. Постоянно унижающая Аркадия Татьяна Павловна, друг семьи Версилова, в конце концов, признается в нежной любви к нему. Сам высокомерный грешник Версилов готов плакать на груди у незаконнорожденного сына. Князь Сергей, совративший родную сестру Аркадия и предавший полиции ее утешителя Васина, в своем глубоком раскаянии подобен безумному. А нахальные друзья шантажиста Ламберта помогли избежать окончательной "катастрофы", сообщив Аркадию о коварных планах их приятеля. Пожалуй, только один герой романа - процентщик Стебельков - так и остался негодяем. Но мне кажется, если бы Достоевский написал еще пару глав, то и Стебельков обязательно открылся бы с иной стороны. Иначе не могло бы быть, поскольку автор прямо описывает двойственность человеческой природы: "Пусть читатель всегда помнит душу паука… Я тысячу раз дивился на эту способность человека (и, кажется, русского человека по преимуществу) лелеять в душе своей высочайший идеал рядом с величайшей подлостью, и все совершенно искренне".  Вот и получается, человек то впускает беса в свой дом, то его выгоняет, а потом вновь впускает, да не одного, а уже семерых. Помнится, израильский народ также "верно" Богу своему служил на земле обетованной.

 Итак, подросток в растерянности: идти он, в конце концов, ни за кем не может, поскольку каждый "проводник" постоянно меняется в его глазах с "минуса" на "плюс" и с "плюса" на "минус". И сам он соответственно меняет свое отношение к ним, все глубже и глубже проникая в человеческую тайну.

 Тут он встречает своего формального отца Макария Ивановича, который после долгих странствий умирает в доме его настоящего отца Версилова. Этот старец словно луч света в темноте, словно ответ свыше израненной душе. Аркадия поразило в нем несхожесть с другими людьми, с их путями, с их идеями. Ведь немыслимо объяснить, почему старец не потратил деньги Версилова, откупные за совращение юной жены Макария Ивановича ("подросток" как раз и был результатом этого совращения). Немыслимо объяснить, почему старец не обиделся на сестру Аркадия Лизу, когда она заставила его, парализованного, встать на ноги со скамейки, в результате чего больной упал на пол. Немыслимо объяснить, почему перед самой своей смертью Макарий Иванович никого не проклинал, ни о чем не сожалел, а всех обитателей дома призывал радоваться жизни.

 А после его кончины подростку уже не за кем было идти. Наверное, тут он и понял, что нельзя идти за противоречивым Человеком, который себя-то толком не знает, куда ж ему других-то вести? Хотя пошел бы, наверное, за старцем, да умер тот. Но главное -  призывал старец не за собой идти. За кем же тогда? Ведь ясно же, что путь какой-то указывал, "свою идею". Может одна из последних речей "зосимовского праобраза" подскажет? "Безбожника я совсем не встречал ни разу, заместо его суетливого… Иной все науки прошел - и все тоска. И чем больше ума прибывает, тем больше и скуки. Да и то -взять, учат с тех пор, как мир стоит, а чем же они научили доброму, чтоб мир был самое прекрасное и веселое и всякой радости преисполненное жилище? И еще скажу: благообразия не имеют, даже не хотят его; все погибли, и только каждый хвалит свою погибель, обратится к единой истине не помыслит, а жить без Бога -одна лишь мука".