Собеседница

День уже близился к своему завершению. Этот день был обычным серым осенним днём. Ни-какие особые явления, типа дождя или ясного солнца не могли выделить его из однообразной карти-ны осени. Такая мрачная погода не могла стать единственной причиной плохого настроения для большинства людей. Бывают дни, когда погода расслабляет, навевает сон, апатию, но сегодня — не тот случай. Был просто обычный серый день. Михаил сидел в маленьком баре на оживлённой улице и пил кофе. Этот бар считался популярным и никогда не жаловался на отсутствие клиентов. Хотя этот вечер не стал исключением, тем не менее, за столиками, рассчитанными на четверых, сидело по одному, по два человека. За стойкой стоял бармен средних лет с большой пролысиной и, без суеты, но быстро обслуживал клиентов.
Кофе у Михаила давно остыл. Заметив это, он большими глотками опустошил чашку и отпра-вился за повторной порцией. Перед стойкой была небольшая очередь. Кто-то громко разговаривал, обсуждая меню, кто-то молча рылся в карманах, разыскивая удобные для расплаты купюры. Михаил ни кого не замечал. Он взял чашку кофе без очереди и направился обратно к своему столику. Только подойдя вплотную к нему, он заметил, что там уже сидели. Он немного помедлил. Ему стало неловко оттого, что он не заметил этого раньше, и его застали врасплох. Он, безусловно, хотел посидеть в одиночестве, но, во-первых, абсолютно свободных столиков не было, а во-вторых, само это место у стены в углу было ему очень приятно. Со слегка обиженным выражением лица, он занял своё преж-нее место. Девушка, сидевшая за его столиком, заметила это замешательство.
— Я вам не помешаю? — извиняющимся голосом сказала она.
На самом деле она не чувствовала себя виноватой. Она видела, что молодой человек не окон-чательно освободил столик, но за всеми остальными сидели в основном парами и вели беседы, ей не хотелось быть свидетелем чужих разговоров.
Михаил сделал великодушное лицо и сказал, что девушка ему вовсе не помешает, но после этого он старался не отрывать взгляд от стола. Кофе был горячий, и они пили маленькими глотками. Девушка всё чаще и чаще поднимала глаза на Михаила и вскоре уже совсем в открытую стала его рассматривать. Молодой человек не выделялся на общем фоне броской одеждой или развязным по-ведением, но человек, способный заметить среди толпы неординарную личность, обратил бы внима-ние на этого сухощавого брюнета с выдающимися скулами и глубоко посажеными глазами. С одной стороны, казалось, он был чем-то озабочен, но на его лице нельзя было увидеть тень раздумий. Его не интересовали ни люди, входящие, выходящие, постоянно меняющиеся, ни телевизор, работающий в дальнем углу небольшого зала. Даже его собственный кофе, казалось, был ему вовсе не нужен. И всё-таки, не смотря ни на что, его глаза, в отличие от большинства глаз делового и праздного мира, как-то странно блестели. Было в них и что-то приятное, детское, и что-то пугающее, холодное.
— Почему вы на меня так смотрите? — он чувствовал на себе внимание девушки и произнес эту фразу с оттенком злости, не отрывая взгляд от своей чашки.
Девушка вздрогнула. Теперь он отомстил ей, смутив неожиданным вопросом. Она быстро опустила глаза, и легкий румянец появился у нее на щеках. Михаил действительно был жесток в эту минуту. Мало того, что девушка ворвалась на занятую им территорию, где он мог спокойно думать о своем, быть с самим собой. Этот стол, эти стулья и стена у него за спиной — только им было позво-лено находиться рядом и быть свидетелями событий, происходящих внутри него. Мало того, что она стала так открыто рассматривать его, она просто ему не понравилась с самого начала, и все тут.
Девушка не знала, что ответить, но отвечать что-то надо было.
— Извините, — произнесла она.
У Михаила сразу исчезла его напускная обиженная агрессивность. Он почувствовал, что “перегнул палку” своим резким тоном. Совсем ни за что обидел человека. Ему захотелось загладить свою вину, и он попытался завязать разговор:
— Нет, нет, вы меня не так поняли. Я просто захотел узнать, что вас во мне так заинтересова-ло?
— Не беспокойтесь, ничего особенного. Я немного задумалась.
Она собралась вставать, но молодой человек остановил ее:
— Куда же вы? Не сердитесь на меня, я просто сегодня немного устал. Я не хотел вас оби-деть. Посидите еще немного. Пожалуйста.
Михаилу показалось, что его слова подействовали, и, набравшись уверенности в себе, он про-должил;
— И все-таки, о чем вы думали, когда смотрели на меня? Это не простое любопытство. Мне это важно.
Девушка пожала плечами.
— Не знаю. Вы какой-то необычный, не похожий на остальных.
Михаил посмотрел на собеседницу, а потом в зал и улыбнулся. Наступила короткая пауза. Слова девушки заставили его задуматься. С одной стороны ему было приятно, что девушка выделила его из посетителей бара. Но всегда чувствовал свою неординарность, но бывали моменты, когда это его тяготило.
Девушка потрогала ручку чашки.
— А вы, пожалуй, ни о чем не думали, верно?
— Да, я уже устал думать. Я понял, что это ни к чему хорошему не приводит. Чем больше думаешь, тем больше запутываешься в своей собственной жизни.
— Может вы и правы.
Каждый задумался о своем. Каждый ушел в себя, забыв, наверное, о том, что рядом сидит че-ловек. Впервые за весь короткий диалог им обоим захотелось помолчать. Они не смотрели друг на друга, и со стороны можно было подумать, что сидят добрые друзья, зашедшие попить кофе. Каза-лось, они так долго друг друга знают, что им просто не о чем много говорить. Девушке не хотелось уже никуда идти. Если бы Михаил не был занят своими мыслями, он бы заметил отсутствующий взгляд девушки. Казалось, она охвачена какими-то переживаниями, но они не касались ничего внеш-него. Что-то в ней самой боролось и вызывало беспокойство.
Из бара вылетели мальчишки, возмущенно крича друг на друга. Они настолько спешили, что не придержали дверь, которая, ускоряясь пружиной, звонко хлопнула. На фоне общего гула, из кото-рого больше всех выделялся телевизор, стук входной двери не очень был заметен, но девушка вздрогнула, и это вывело ее из состояния задумчивости.
— Скажите, — нарушила молчание она, — а зачем вам так необходимо было знать, что я о вас думала?
Михаил секунду помолчал.
— Вы знаете, мне просто стало интересно. Я очень редко привлекаю к себе внимание. В ос-новном это либо какое-то пренебрежение, либо пустая болтовня, заигрывание каких-нибудь девиц. Я впервые ощутил на себе такой серьезный взгляд.
Он помолчал, а потом добавил:
— Честно говоря, мне, к тому же, хотелось с кем-то поговорить. Я уже давно заметил, что са-мое лучшее общение, более полное, получается, почему-то, между мужчиной и женщиной.  Как-то быстрее находится взаимопонимание. Не знаю почему, но очень трудно представителю своего пола начать рассказывать о себе самое сокровенное. Я заметил это не только за собой. Многие женщины, с которыми я разговаривал, соглашались со мной.
Девушка понимающе кивнула головой и добавила, что сама она часто замечала такое, но ни-когда не придавала большого значения. Она считала, что все это из-за взаимной симпатии мужчины и женщины и желания находиться рядом с тем человеком, который тебе приятен.
После ее слов воцарилась очередная продолжительная пауза, которая начала угнетать Михаи-ла. Он стал усиленно искать тему для разговора. В душе было много наболевшего, но говорить об этом сейчас он не хотел. Не настала еще такая высокая степень отчаяния, чтобы незнакомому чело-веку в первых же словах раскрывать всю душу. И тут пришла спасительная мысль.
— Как вас зовут? — спросил он, стараясь скрыть свою радость, вызванную быстро найден-ным решением.
Произнеся эту фразу, он ужаснулся. Ему показалось, что она прозвучала пошло. Что девушка может о нем подумать, как об очередном донжуане, с которого, наконец, слетела маска изощренно-сти, и он открыл свое настоящее лицо и свои вполне однозначные намерения. Но к великому его удивлению, девушка сказала, что ее зовут Людмила так, будто давно ждала этого и сразу задала встречный вопрос. После официального знакомства беседа пошла оживленнее. Они рассказали о себе друг другу. Во время этой беседы Михаил поймал себя на мысли, что Людмила ему уже давно нра-вится. Светлые волосы, слегка касающиеся плеч, ярко голубые глаза и редко появляющаяся, но осле-пительная улыбка — все это как будто только сейчас возникло, словно какая-то паранджа закрывала этот нежный и благоухающий цветок. Вспомнив свое отношение к ней в начале встречи, он не мог понять, как это он пропустил, не заметил такую перемену в себе. Прокручивая в памяти весь разго-вор, он пришел к выводу, что это произошло почти с первых же минут беседы, когда девушка захо-тела уйти. Большую роль в этом сыграл ее голос. Когда молчала, она не вызывала особых симпатий с его стороны. Но стоило ей заговорить, как Михаил почувствовал, что все его тело обдало каким-то потоком. Призрачный, жемчужный свет струился в ее голосе. Тогда Михаил был еще полон своих обид и не обратил на это внимания, но сейчас, слушая свою собеседницу, он ощущал музыку в ее голосе.
Людмила молчала и вопросительно смотрела на молодого человека. Он опять почувствовал себя неловко, поняв, что прослушал какой-то вопрос.
— Я сейчас, наверное, похож на клоуна, — виновато улыбаясь, начал он, — который берет один предмет и роняет другой. Я немного задумался. Я вспоминал самое начало нашей встречи и пропустил то, что происходит сейчас.
Людмила смотрела на него слегка исподлобья и лукаво улыбалась.
— Я спросила, не пора ли нам покинуть это место?
— Да, конечно, я должен был сам вам это предложить.
— Но вы же были заняты воспоминаниями.
Они оба рассмеялись. Оставив за спиной дверь бара, они направились в сторону парка.
Идя по улице, они стали свидетелями одного события, которое взволновало Михаила. Перей-дя дорогу, они услышали сзади пронзительный визг по асфальту. Моментально обернувшись, Миха-ил увидел, как легковая машина врезается, залетая под выступающий кузов стоящего на светофоре грузовика. Жертв не было, но капот автомобиля стал похож на скомканный лист бумаги. Михаил стоял как вкопанный.
— Пойдемте, Миша, ничего особенного не случилось, все живы.
— Да, да, сейчас, — потрясенный, он не двигался.
Людмила удивленно посмотрела на него.
— Со мной в первый раз такое, — казалось, он не отвечал ей, а говорил сам себе, — я часто вижу на улицах битые машины, толпы людей вокруг них. Чаще всего — это случаи более серьезные, чем этот. И каждый раз, когда я проходил или проезжал мимо, ловил себя на мысли, что никогда не видел самого момента столкновения, никогда не был свидетелем того, как это произошло. А вот се-годня вдруг это случилось. Честно вам скажу, я испытал своего рода удовольствие оттого, что сего-дня случилось то, что почему-то не случалось раньше.
Закончив свое объяснение, Михаил вопросительно посмотрел на девушку, ожидая ее мнения по этому поводу. Но, в принципе, и так было ясно, что у каждого может быть свое личное отношение к тем или иным мелочам нашей жизни, и он не удивился, не услышав в ответ ничего. До парка оста-валось совсем немного, и они прошли этот путь молча.
Выбрав подходящую скамейку, они сели, и Михаил закурил. Оказалось, что Людмила тоже курила, и он предложил ей сигарету, Молчание нарушила девушка.
— Теперь, я думаю, после этого события в вашей жизни что-то изменится или уже измени-лось?
Молодой человек удивленно посмотрел на нее.
— Что вы имеете в виду?
— Если человек испытывает что-нибудь впервые, это обязательно как-то отразится на нем. По крайней мере, мне так кажется.
Она посмотрела на Михаила и улыбнулась. Он был озадачен ее фразой, но по глазам девушки было ясно, что самого главного она так и не сказала.
— Почему мы до сих пор на “вы”?
— Прервала она замешательство Михаила, — по-моему, мы достаточно знакомы, чтобы пе-рейти на “ты”, если Вы не возражаете, конечно.
Обоюдная улыбка закрепила их договор. Они начали оживленную болтовню, легкую, непри-нужденную, которая случается тогда, когда людям просто приятно быть вместе. Оказалось, что Людмила хорошо знает английский язык, а Михаилу он очень нравится. Девушка сказала, что совсем недавно переводила небольшой очерк о каком-то индийском храме, и ей так понравился, что, как потом выяснилось, она его запомнила почти наизусть. По ее словам, очерк был небольшой, и как-то сам, без особых усилий, запомнился почти дословно. Михаил попросил девушку прочитать его. Людмила начала говорить. С первых же ее слов приятная волна, вызванная английской речью, на-хлынула на молодого человека. Многие слова для него были знакомы, и он поначалу улавливал смысл произносимого, но потом, увлекшись звуковой стороной языка, потерял мысль и перестал следить за смыслом, продолжая наслаждаться речью. Михаил опять обратил внимание на красоту ее голоса. Его охватило странное чувство. Этот голос, хотя и не был похож на другие знакомые голоса, и его нельзя было спутать с чьим-нибудь другим, все же вызывал ощущение до боли знакомого, на-поминающего что-то. Может быть по этой причине, или из-за чего-то другого, у него появилось чув-ство беспокойства. Какая-то тяжесть легла на плечи, и стало трудно дышать. К горлу подкатился комок. Михаил уже не обращал внимания на то, что говорила девушка. Беспокойство нарастало. Ему казалось, что вот-вот должно что-то случиться. Людмила закончила говорить и вопросительно смот-рела на него. Она заметила, что с молодым человеком что-то происходит, и ее участливый взгляд говорил о том, что она готова помочь. Михаил был в замешательстве. Он, конечно, вкратце рассказал ей о своем состоянии, заверив, что причина этого никак не связана с ней. Они оба замолчали. Он продолжал пытаться побороть свое состояние, которое вопреки всем его усилиям и самоуспокоени-ем, продолжало нарастать. После недолгой паузы Людмила заговорила.
— Когда ты сидел в баре, ты о чем-то думал. Если ты расскажешь, тебе станет легче.
Ее голос показался Михаилу совсем другим. Он был так же красив и так же приятен, но в нем чувствовалась какая-то сила, заставляющая подчинится. К своему удивлению он заметил, что страха при этом не было. Раньше, когда он чувствовал силу в голосе или действиях у собеседника, у него срабатывала защитная реакция: он пытался возразить, воспротивиться, противостоять. Сейчас же ему хотелось подчиниться. С каждой минутой его беспокойство увеличивалось, и с каждой минутой он испытывал все большую необходимость говорить.
— Я думал о своей жизни, — наконец сказал Михаил.
Он замолчал. Не зная, как продолжить, он надеялся, что девушка задаст какой-нибудь вопрос, но она молчала. Ему было очень тяжело говорить, но он собрал все силы и начал рассказывать.
— Сегодня утром я увидел фотографии “Битлз”, На них ребята были молодые, и я думал, что где-то уже видел такие же. Почти сразу я вспомнил, как давно, когда я только поступил в институт, меня пригласили на день рождения, и у хозяина дома на стене висел плакат с такими же портретами. И вот на том дне рождения я танцевал с одной девушкой. В то время я был увлечен другой, и на нее не обращал внимания. Спустя два-три года, когда я вернулся из армии, мы снова встретились. Я по-думал, что мы так хорошо танцевали тогда, и, может быть, сейчас можно продолжить наше знаком-ство. Я назначил ей свидание, и, встретившись, завел разговор об этом. По началу она старалась не говорить ничего конкретного, но потом просто ошеломила меня. Она сказала, что почти все это вре-мя ждала меня. Она еще тогда на дне рождения ждала от меня что-то. И когда я ушел в армию, она думала боб мне. И лишь два месяца назад, когда увидела, что я не вспоминаю о ней, познакомилась с каким-то молодым человеком. Я был поражен, мне трудно в это поверить. Столько времени я искал женского внимания, даже в армию мне писали, кроме двух-трех друзей, только девушка друга и школьная учительница, а тут я узнаю, что был человек, который обо мне думал. Я был в отчаянии. Чтобы как-то исправить свою ошибку, я пригласил ее к себе домой. Подумав немного и позвонив по телефону, она согласилась. Мы попили чай, и я пригласил ее танцевать. И тут, во время танца, про-изошло очень важное для меня событие, которое, по сути дела, толкнуло меня на сегодняшние раз-думья. Она начала гладить меня по спине.
Михаил закурил. Во время паузы он сделал несколько глубоких затяжек, а потом продолжил. 
— Вроде ничего особенного здесь не было, но мне так никто раньше не делал. Потом мы рас-стались и уже навсегда. Она позвонила еще один раз, но я к тому времени уже был женат. После это-го случая я не раз танцевал, и меня во время танца гладили по спине, но того эффекта уже не было. Тот самый первый раз запомнился навсегда. Она была первым человеком, который испытывал ко мне какие-то чувства. Кажется, все они были вложены в эти движения рук. И вот сегодня утром я стал вспоминать все моменты в жизни, которые были впервые. Их было, конечно, много, но оказа-лось, что этот был самый яркий. Ты знаешь, стало так тоскливо. Оказывается, все в этой жизни, что можно было испытать, у меня уже однажды было. Почти ничего я уже не могу испытать впервые. Кроме, пожалуй, смерти. Может быть, вообще  человек не должен в молодости так торопить события и стараться поскорей все испытать, а когда он понимает, что уже все увидел, все потрогал, то, навер-ное, пора и умирать.
Михаил замолчал. Людмила слушала его внимательно и тоже молчала.
— Наша жизнь, по-моему, как-то освещается, поддерживается вот такими ощущениями, пе-реживаниями, — продолжал он, — В ней так много всякой рутины, а с годами, когда мы накаплива-ем свой жизненный опыт, ярких, свежих впечатлений становится все меньше и меньше, и жизнь в целом тускнеет. Стоит только посмотреть на старых людей, в очередях, например, они все на свете ругают, потому что проблемы навалились на них со всех сторон, а поддержки от жизни нет. Нет уже того, что их может радовать, восторгать. Именно поэтому они всегда говорят, что в их годы было лучше. Просто, когда они были молоды, они могли еще что-то испытывать вновь, чем-то удивляться, а сейчас жизнь уже не подпитывает их, только медленно разрушает, перекрывая постепенно доступ свежего.
— Ты уверен, что не осталось ничего, что бы ты не испытал хотя бы раз? — у Людмилы заго-релись глаза. — Ты уверен, что все новое в твоей жизни уже прошло?
— Не знаю, — Михаил не ожидал, что девушка вступит с ним в диалог, — мне кажется, что это так. Наверное, я уже ничего не могу получить от жизни нового, а старое не обладает такой красо-той и прелестью, а значит и силой. А если я ничего не могу получить, значит и ничего не могу дать, и тогда жизнь вообще теряет всякий смысл.
Он смотрел на Людмилу, пытаясь понять, какое впечатление произвели на нее его слова. Ее глаза по-прежнему блестели, и Михаил понял, что девушка готова к такому разговору и знает, что сказать в ответ.
— А помнишь ту аварию, которую ты сегодня видел, ты сказал, что впервые испытал это?
— Аварию?
Михаил не знал, что ответить. Ему казалось, что волей провидения все было построено так, чтобы заставило его изменить свои взгляды.
— Может ты не правильно смотришь на жизнь, — продолжала Людмила, — может быть, стоит по-другому взглянуть на нее? Может ты просто не замечаешь того нового, что вокруг тебя происходит?
— Наверно ты в чем-то права. Но я сталкиваюсь в жизни с тем, что меня постоянно окружает, и это кажется мне таким обыденным, таким приевшимся. Ведь я живу тем, что я делаю постоянно, каждый день. Выходит, что вокруг меня одна рутина.
— Ты просто не замечаешь вокруг себя ничего. Ты вспоминаешь о том, как тебе было хоро-шо, но пропускаешь то, что есть сейчас. Ведь мир то не изменился с тех пор. Изменился ты.
Она помолчала, не то сосредотачиваясь, не то ожидая, пока молодой человек поймет сказан-ное, чтобы она могла продолжить.
— Действительно, все, о чем ты говорил, относится к тому, с чем мы сталкиваемся постоянно. Но есть вещи, которыми полон этот мир, но мы не наблюдаем их постоянно. Тем не менее, он разно-образен и наполнен, и мало кто может сказать, что познал его целиком. Посмотри на ребенка, к полу-тора годам он уже нормально передвигается, заканчивается его обучение ходьбе, пропадает новизна первых шагов, и сам процесс ходьбы становится для него вполне обыденным. Но на этом жизнь не заканчивается. Человек находит новые рубежи своего восприятия. Неужели ты хочешь сказать, что познал все, что можно познать, достичь границы мира?
— Ты думаешь, что человек... — Михаил запнулся,— Не будем говорить "человек”, скажем обо мне. Ты думаешь, что я способен на то, чтобы испытывать что-то новое дальше? Но ведь сущест-вует какая-то граница, на которой человек останавливается и прекращает получать новое? Может это зависит от каких-то личных качеств человека?
— Да, все зависит от тебя самого. Ведь если ты задумываешься над этими проблемами, зна-чит, у тебя есть еще потребность получать от жизни новое. Так почему же ты не ищешь для этого возможности?
— Я, честно говоря, не думал об этом. Ты прав, у меня действительно есть потребность все прочувствовать, увидеть, пощупать своими руками, понять, в конце концов. Но воспоминания тянут назад. Очень много хочется вернуть, сделать что-то по-другому. А настоящая жизнь остается без внимания.
— Я рада, что ты меня понял. Не отчаивайся, Миша, только смотри внимательно за тем, что происходит вокруг тебя, и будешь получать то, что ты хочешь. Ну, извини, мне пора, я должна идти.
Только сейчас Михаил заметил, что уже давно чувствовал себя спокойно. И заметил это толь-ко потому, что последние слова Людмилы вывели его из этого состояния. Он обеспокоено стал смот-реть на часы.
— Да, да, конечно, уже поздно, я вас... тебя провожу.
— Нет, это не нужно. Меня ждут вон на той скамейке, — она встала и показала в сторону не-большой площадки неподалеку.
— Но там же никого нет?!
— Это не важно. Пожалуйста, не ходи за мной, давай расстанемся прямо здесь.
— Когда мы теперь встретимся?
— Может только во сне.
Михаил чуть не обиделся, и девушка добавила:
— Мы встретимся скоро, тогда, когда это будет нужно. Разве ты не веришь в это?
— Верю, — он был ошарашен.
— Вернись в тот бар, где мы встретились, — улыбаясь, сказала Людмила, — и купи себе ба-ночку хорошего пива. Пусть сегодня у тебя будет небольшой праздник.
Она легким, нежным движением подтолкнула его. Михаил не смог ничего возразить и сми-ренно пошел прочь.
Сидя в маленьком баре на оживленной улице, он размышлял о том, что утренние его мысли и особенно выводы были лишены основания. Он понял, что жизнь за каждым поворотом готовит чело-веку множество неожиданностей, беда только в том, что человек никуда не хочет идти.
Предсказания Людмилы сбылись. Она снилась ему как раз в те периоды, когда ему было осо-бенно тяжело. После этих снов он просыпался счастливым и всегда знающим, что ему делать.

Декабрь 1992 г.