Белая горжетка

Я со своей знакомой стоял на остановке автобуса. Сейчас уже не вспомнить, кто это была. Назовем ее Эмма. Было уже очень поздно, и людей вокруг почти не было. Я говорю “почти”, потому что невдалеке стояла девушка. Совсем одна, без провожатого, она была предельно спокойна. Ее не волновали ни поздний час и опасность ночных улиц, ни долгое отсутствие автобуса. Остановка была хорошо освещена, и я смог ее рассмотреть. Это была красивая круглолицая брюнетка с черными, широко посажеными, глазами и слегка выдающимися скулами, которые ее совсем не портили. Моя знакомая была тоже не дурна собой, но та девушка смотрелась эффектней. Я ее, почему-то, для себя сразу назвал Сабриной.
Вскоре подошел автобус. Он был совсем пуст, если не считать одной девушки, сидевшей недалеко от передней двери. Меня удивило то, что она ехала спиной вперед, то есть смотрела в сторону салона. Я мельком оглядел ее: худощавая блондинка с трудно запоминающимися чертами лица. Ей я не сразу придумал имя. Лишь потом, когда события дошли до своей кульминации, я назвал ее Клара.
И так, в автобусе было четыре пассажира: мы с Эммой стояли у вертикального поручня недалеко от средней двери; Клара, сидевшая на одном из передних сидений и осматривавшая салон скользящим безразличным взглядом; и Сабрина, которая зашла вслед за нами и, пройдя немного вперед, села также к нам лицом. Только сейчас я осознаю, что все три девушки смотрели в сторону задней двери, и только я один стоял по ходу движения автобуса.
Мы с Эммой болтали о какой-то чепухе, а Сабрина, как мне показалось, внимательно вслушивалась в нашу беседу.
На следующей остановке автобус подобрал еще одного пассажира. Он вошел через заднюю дверь, и я лишь однажды обернулся, заметив, что он стоял, как и мы с Эммой, и смотрел в нашу сторону.
Мы продолжали все ту же непринужденную беседу, когда вдруг Эмма прервала меня, обращая мое внимание на что-то, чуть левее и сзади. “Смотри”, — сказала она, показывая рукой в ту сторону. Ее интонация была совершенно обычная и спокойная. Я был абсолютно уверен, что она увидела что-то за окном, когда поворачивал голову налево. Но от того, что я увидел, у меня перехватило дыхание. Прямо над моим плечом зависла чья-то рука, как будто собираясь дотронуться или похлопать меня. Она была в какой-то светлой (бежевой или грязно-белой) перчатке. Стоило только мне повернуть голову, как рука исчезла, но тут же появилось ощущение, что с меня что-то сняли. То, что было уже давно и теперь не хватает. Если быть точным, то даже украли! Я оглянулся назад. Пассажир, а это был мужчина средних лет в черном, необычного покроя, костюме, все так же стоял и смотрел на нас, как и раньше. Его черный костюм не был похож на траурную одежду. Скорее это была какая-то официальная строгость. Все было, как и раньше, но с одним существенным исключением: его шея была обернута шикарной белой горжеткой, которой раньше не было. От меня до него было шагов семь-восемь, и он ни как не мог до меня дотянуться, но у меня создалось впечатление, что он прекрасно понял мой испуг, потому что улыбался и поглаживал свою, не весть откуда появившуюся горжетку.
Автобус начал притормаживать на очередной остановке, и я, схватив Эмму за руку, ринулся к выходу. Когда двери автобуса открылись, еще один удар постиг меня. Перед нами стоял все тот же мужчина в черном с белой горжеткой на плечах. Я машинально оглянулся, чтобы посмотреть туда, где он только что был. Не дав нам выйти, он поднялся по ступенькам, и двери автобуса закрылись. Он прошел вперед и сел рядом с Сабриной. Глаза его лукаво сверкали. Он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Ростом он был на полголовы ниже меня. Его круглое лицо, когда он улыбался, было испещрено множеством бугорков и морщинок. Но когда он переставал смеяться, оно становилось ровным и гладким. Короткая стрижка и аккуратно обведенный затылок наводили на мысль о строгой и упорядоченной жизни.
Он не просто сел, а упал на сиденье, явно довольный сделанным.
Я в недоумении подошел к нему.
— Что все это значит?
Он, улыбаясь, развел руками.
— Что ты еще собираешься делать?
— Я? Ничего.
— Что значит “я”? Кто-то еще собирается?
— Конечно.
— Кто?
— Она...
Он сказал последнее слово, глядя мне прямо в глаза и не показывая ни на кого конкретно.
— Кто “она”?
Но ответа не последовало. Он продолжал улыбаться, и я понял, что его я уже не интересую. Я посмотрел на Эмму. Она с недоумением слушала наш диалог, явно не понимая, о чем идет речь. Сабрина же слушала нас с огромным неподдельным интересом. Ее глаза были настолько невинны, что и ее кандидатуру я отмел.
Клара. Только теперь я ее так назвал. Ее блуждающий взгляд сменился на неподвижный. Лицо, как будто, окаменело. Она смотрела прямо перед собой, стройная и застывшая.
Окончательно я так и не понял, кто же это будет.

Послесловие.

Я проснулся около четырех часов утра от громкой возни в прихожей. Это была, как ни банально, теща. Ее посетила идея начать стирку...

28 апреля 1996 года.