Три взгляда на нынешнее состояние бардовской песни IIчасть

 - "Я хотел бы закончить", сказал профессор, после того как в другом конце вагона затихли шаги проводника и проскрипела дверь.
"Да что мы все спорим то", - в сердцах проговорил менеджер, - "что мы все говорим только о том, в чем мы различны,  давайте сменим пластинку - ведь у нас у всех есть много и общего. Ведь любим же мы (хоть и по-разному и за разное) - авторскую песню".
"Ведь сейчас многие вообще не интересуются этим жанром, по телеку всякую чушь смотрят", - продолжал увлеченно он. "Вот ты, студент, что же ты набросился на бедного профессора, как на самого последнего представителя рода человеческого? Разве не имеет он право любить Дольского (которого мы с  тобой вообще -то и не знаем)? Да разве не лучше в сотни раз, что человек Клячкиным интересуется, а не Газманова с Киркоровым слушает? Так где же, студент, твоя разумность, ей-богу? Складывается такое ощущение, что если бы он был поклонником группы "На-На", так ты бы его и не любил бы меньше? Ну это ли не бред.
    Вот про Маяковского опять же. Талантлив был, что говорить. Да, я тоже преклоняюсь перед ним только за то, что еще в 15-ом году, видя нищету наряду с  произволом кучки самодовольных сытых скотов, призывал к изменениям, т.е. к Революции. Заметь не после 17-го года, а до. Это его позиция, причем в ту пору явно за это по головке бы не погладили.."
"Да и сейчас за это не погладят" - буркнул студент.
"Так вот, Маяковский, который еще в 15-ом  году ясно видел  необходимость изменений в обществе,  вступил в эту трижды неладную партию и у него очень на долгое время пропал даже намек на сомнения - надо ли менять и как надо менять жизнь. Теперь смотри, студент, я ведь это в первую очередь тебе говорю, мне почему-то кажется, что профессор это и без меня знает неплохо, а вот для тебя кое-что будет впервой. Появляется Есенин. Можно по разному относиться ко всем остальным, но факт, остается таким - на очень долгое время общенациональными поэтами в нашей стране были только эти двое. И вот тут то и начинается "кино". Есенин сам из зажиточной крестьянской семьи. Знает не понаслышке жизнь крестьян. А ведь именно им дали землю (обрати внимание, что рабочим по большому счету ничего не дали тогда - как работали, так мол и работайте, да еще воевать пришлось преимущественно рабочим), так вот подхожу к главному - твоим братьям дали землю, которой у них никогда не было, а они почему-то не радуются, и Есенин, смотря на них, тоже не спешит в пляс пуститься. Каково, а? Рабочим ничего, а Маяковский вселяет бодрость в сердца, крестьянам ЗЕМЛЮ - а Есенин по кабакам пошел и грустная нежность его переходит в тоскливость и уныние.
  Ну об этом тоже можно долго говорить, спорить, строить гипотезы (один мой приятель даже дошел до того, что, мол Есенин предчувствовал, что крестьян обманут, что, мол землю им вынужденно дали, чтобы белых поколотить, а потом отнимать начали, загоняя в колхозы и уже перед войной, в 41 ом,  земли, как говорится, ни у кого из них уже почти не было. И вот Есенин мол это чувствовал, как Джек Лондон чувствовал и предсказал и мировую войну, и железную диктатуру у нас).
 Для чего я тебе это говорю все. Как ты думаешь, Маяковский знал, что Есенин настоящий поэт? Я лично думаю, что преотлично знал. Это я Вам скажу так же легко и понятно, как мне, торгашу, решить - умеет ли продавать тот или  иной человек или нет. Значит - знал. Но используя, слабость гражданской позиции Есенина, что говорить размазня был как гражданин Есенин, (но, честно говоря, наши самые активные граждане в настоящее время - даже еще не дошли до этой стадии "гражданственности" пьяного Есенина).
  Что это меня сегодня все время заносит, вроде и поворотов нет, наверно давно не говорил так много и на такие темы.
 И что делает поэт Маяковский. Вместо того, чтобы, как полагается поддержать второго стоящего поэта, ну конечно, потрепав его за "пассивность" как гражданина,  Маяковский вместо этого камня на камне не оставляет от Есенина. В каждой своей статье, своей речи, своем стихе - клеймит пьяницу, издевается над его как он выражается "песенным провитязем", но ни разу, насколько мне известно, при жизни - ни разу не сказал: "Вот он Есенин - настоящий поэт, гордость нашей поэзии". А может Есенину, который в чем-то был безусловно слабым человеком, и многие из его окружения использовали эту его надломленность,  именно и не хватало только вот этого - чтобы Первый или Второй Поэт его признал. Может и доконало его то, что Маяковский не смог где-то переступить через себя, свое самолюбие, свое тщеславие. Не захотел делиться славой и местом. Это потом он будет писать стихи к поэтам второго эшелона "отрежем мол славы всем равные куски", но мы то понимаем, и Есенин это понимал, что общенациональный поэт - это одно, а областной или даже многообластной - совершенно другое. И что не был тут искренним Владимир Владимирович в обращении к пролетарским поэтам. Вот и ушел из жизни великий человек Маяковский, а вот это пятнышко, а может и пятнище, на века будет проступать на его лице.
 Вы только тут ничего такого не думайте - Маяковский мой любимый поэт, но я не нуждаюсь в его одностороннем, пусть даже и положительном отображении. Мое уважение к его творчеству, требует и позволяет мне рассматривать его целиком, во всей совокупности его сложной личной и общественной жизни. Я даже его больше уважать начинаю, когда узнаю, с какими слабостями внутренними жил человек, сколько ошибок насовершал, но в главном - не прогнулся ни разу. Да и ошибки-то были преимущественно не от подлости и жадности, а от одержимости его, его идейности, ну иногда, как в случае с Есениным, немного и от тщеславия."
- "Надо же, в первый раз в жизни встречаю человека, который искренне любит Маяковского.", сказал профессор. "И не с трибун, не с собраний посвященных годовщинам - в купе, в четыре часа утра, с таким жаром его защищает, нет. Решено. Приеду обратно в Питер - попытаюсь его почитать еще разок. Последний раз пытался в школе, ну что-то очень тогда не понравилось. Чувств в нем не нашел, одни призывы. Хотя наверно не дошел до его главных вещей. Ну у нас и компания собралась", неожиданно закончил он и подмигнул менеджеру.
 
"Я абсолютно согласен с Вашей оценкой взаимоотношения поэтов, проговорил студент, хочу только добавить, что есть какие-то аналогии как в религии, так и в революционном движении. Всегда секты внутри одного направления (например меньшевики и большевики) почему-то ненавидят друг друга больше, чем действительного общего врага. Я всегда хотел им крикнуть, если бы это было возможным, "ведь Вы же делаете одно дело, Вы ведь настоящие революционеры, Вы братья по борьбе, зачем же Вы так ненавидите друг друга, зачем зла друг другу желаете. Не в этом ли причина Ваших постоянных неудач и  страшных поражений."
 Профессор  пристально поглядел на студента -"Вот что мой любезный, давайте и впрямь лучше о концерте поговорим, про песни моего века, а то Вы куда-то уж совсем не туда подбираетесь".
  "Давайте поговорим", -  охотно согласился студент и даже рассмеялся от удовольствия.
"Вы где сидели?" - обратился профессор к менеджеру. Менеджер непонимающе поглядел на него, потом до него дошло, что у него спрашивают не про то значение слова "сидеть", о котором он почему-то сразу подумал, он даже головой тряхнул и ответил: "В оркестровой яме". - "Где-где? спросил студент. Менеджер с довольным видом пояснил - "В оркестровой яме. Оркестра то не было, а места - были, вот мне и достали туда билеты."
- "А я, честно говоря, даже и не заметил, что там эта самая яма была" с таким искренним удивлением протянул студент, что все вокруг заулыбались.
  - "А Вы откуда слушали и смотрели", вежливо спросил Менеджер, который похоже почувствовал, что профессору очень хотелось, чтобы у него спросили про его место.
 -  "Да так, ничего особенного", профессор по видимому уже сожалел, что все это затеял, как будто только сейчас сообразив, что контингент в купе не тот, на которого произведет сильное впечатление тот факт, что он сидел в ложе. Но студент с какой-то дьявольской проницательностью или жуткой своей интуицией все понял и закончил за него: "В ложе наш профессор сидел, не иначе".
 - "Да что мы об этом ей богу", профессор старался побыстрее перевести разговор на что угодно, только подальше от своей ложи, которую он уже в тайне проклял.. "Ну и как у Вас общее впечатление от концерта?." Студент с усмешкой произнес: "Я выскажусь только после Вас, уважаемый мною за тягу к комфорту, профессор".
-" Ну что Вы опять", в самом деле, встрял в разговор менеджер, "как католики и протестанты ей богу. Давайте я начну, что ли.  Узнал я про концерт случайно. Ехал на заправку по Большому проспекту на Васькином острове. Только встал на красном светофоре, гляжу афиши новые клеят. Пригляделся - "Песни нашего века". Поставил машину. Вышел. Прочитал. Точно - Берковский, Мирзоян и Сергеев. Да еще вроде и Городницкий принимает участие. И Кукин там же. Записал себе в ежедневник дату и вперед. Две командировки перенес за концерт, да   в одну специально пораньше съездил. Так окошечко и образовалось. А билеты мне достали в агентстве, которое нас обслуживает по билетам, там, на поезд или самолет. Вот так и очутился в оркестровой яме."
 - "Ну и как впечатление то" таким неестественно равнодушным голоском поинтересовался студент, что менеджер даже крякнул. Но продолжал как ни в чем не бывало. "Доволен, очень доволен. Песни мои любимые попели москвичи, я им даже подпевал из зала. Жаль только что они почти ничего не пели своего, ну да и ладно, может, им и не дано свое-то. Городницкий - молодцом, держится еще, вообще лихой огурец этот Городницкий. Столько лет уже, а сила какая-то еще чувствуется. Да как личность выделялся, словно мамонт среди слоников. Кукин - разочаровал. Лучше бы и вообще не приходил ей богу. Такой слабостью, даже сломленностью повеяло от него, что хоть из зала беги. И это от человека, который," - менеджер начал напевать, - "чтобы жить километрами, а не квадратными метрами" . А теперь похоже сам живет миллиграммами.   Если вообще живет. Это конечно к делу не относится, но нам по работе частенько приходится шведов, когда они приезжают сюда с ревизиями и проверками разными, по разным интересным местам водить. Так вот, несколько раз видел там Кукина в ужасном состоянии. Вот ведь опять же, Кукин конечно не Есенин и никогда им не будет, но по крайней мере был когда-то неплохим поэтом, так протянули бы ему руку что ли, пропадает человек-то".
 - " А Вы бы сами взяли, да  и протянули, чего на поэтов кивать", сказал профессор.
 - "К тому же может и нет сейчас настоящих поэтов, и может никогда уже и не будет, так что на помощь несуществующих надеяться нечего," добавил студент.
 Менеджер замолчал. Было видно, что мысль о его собственной помощи Кукину, даже если действительный Кукин и не нуждался в ней и не был таким. каким его считает Менеджер, все равно не приходила ему в голову раньше. И Менеджер задумался, почему это такая простая идея не посещала его.
 - "А мне как бальзам на душу было исполнение одной молоденькой девочкой песни Клячкина про Валаам. Песня то замечательная, голосок чудненький, даже слезы потекли, так воспоминания и нахлынули и словно молодость вернулась," задумчиво и не торопясь высказывал свое мнение профессор.
 - "А я пришел только из за Городницого, да и то, если бы знал заранее, что там будет, так и вообще бы не пошел", опять с какой-то озлобленностью выдавил студент.
- "Вам не понравилось?",
- "Ты разозлился?",  почти одновременно вскричали его собеседники.
 -  "А что мне прикажете делать, если я пришел на "Песни Нашего Века", а там моих бардов дерьмом поливают."
 После этих слов вскочил менеджер. "Послушай, придурок, если ты болен - иди лечись, а если не болен, то ты гад какой-то?. Кто это там твоих бардов гавном поливал? Я же там был, ничего там такого не было. А вот ты хороших людей, сейчас мажешь этим самым. Боже сколько в тебе добра -то этого."
 - "Успокойтесь, друзья мои", теперь уже профессор стоял между стоящим менеджером и сидящим как ни в чем не бывало студентом.
"Молодой человек, каждый имеет право на собственную точку зрения, даже на такую идиотскую, как у Вас, но давайте хоть немного уважать друг друга. Давайте выбирать выражения. Ведь Вы, примитивный Вы мой радетель за черные тона в искусстве,  сейчас оскорбили сильно и незаслуженно двух людей, которые как и Вы любят авторскую песню. Ни черта не стоят Ваши рассуждения о справедливости, если Вы сами же их ни во что не ставите и не следуете им. "
 Студент был вынужден извиниться вторично - "Я действительно грубо выразился, но не хотел Вас обоих обидеть. Вернее не подумал, что могу этим Вас так обидеть. Прошу меня простить. Просто наболело. А потом у меня впервые в жизни появилась возможность обсудить эту, очень сложную и не менее важную, тему с себе подобными."
 Менеджер тоже остывал - "Ладно, принято. Только имей в виду, твои суждения, даже когда они и правильны (такое случается и нередко), всегда почему-то выражены в такой оскорбительной форме для окружающих, а если сюда прибавить надпись на твоем лбу "Я в этом вопросе умнее вас всех", то как ты думаешь, что должен делать и чувствовать нормальный человек? Ведь я то понимаю, что ты это все говоришь от сердца, многое по крайней мере, - что ты хочешь чтобы люди восприняли твои идеи и начали над ними думать, но добиваешься ты  обратного - большинство людей отвергнут самые что ни на есть истинные и прекрасные идеи, если  при этом задевают их самолюбие. А ты не просто его задеваешь, ты чужое самолюбие норовишь с ног сбить. Так может ты, на самом то деле хочешь показать другим, что в чем-то гораздо умнее их? Ты вот, студент, серьезно подумай над этим - чего ты на самом деле хочешь: обсуждения и дальнейшего построения идеи или удовлетворить свое тщеславие. "
 - "К большому моему сожалению, я не всегда владею своим темпераментом",  с самым серьезным видом выдал студент.
 - "Да не в темпераменте тут дело, а в отношении к людям", - вбросил в разговор свою лепту профессор.  "Вы не только, мой милый, людей не любите, Вы и себя то, похоже не жалуете, а это как сказал бы Достоевский  со свойственной ему православной риторикой,  мол, если Бога нет, значит, и тормозов для души человеческой нет, значит, рано или поздно придешь к тому, что все, что угодно можешь делать и с собой, и с другими людьми, отсюда он заключает - а я с ним тысячу раз согласен, большим негодяем можно стать и преогромной сволочью" убежденно закончил он.
 -  "Нет, граждане, хватит, что это Вы меня тут начали как под микроскопом рассматривать, я Вам не гусеница какая-нибудь и не мотылек засушенный. Начали о концерте, так давайте про него и продолжим, а нет - давайте спать ляжем и дело с концом. А то набросились скопом, понавытаскивали из меня  всякой гадости, которая, может, во мне и есть, да только не одна она там, а Вы и рады - давай вымазывать ею меня снаружи, Вам волю дай - так Вы меня всего бы и закрасили черными чертами моей психики. А Вы значит из одной добродетели состоите", ехидно и раздраженно тараторил студент,  размахивая при этом руками.
 -  "Ну что же давайте и впрямь про концерт. Тогда Вы уж разъясните нам свою позицию, только спокойно, без ругани и главное доказательно, кто и кого  и чем оскорбил на нем." сказал профессор, протирая очки и поглядев мимоходом на часы.
 - "Да, очень любопытно каким образом этот добрый, радостный объединяющий людей концерт, мог кого-то привести к совершенно противоположенным эмоциям - злобе и ненависти." добавил менеджер и приготовился слушать и спорить после того, как студент закончит. Чувствовалось, что ему уже неважно, что скажет другой человек, что он уже имеет свое сформировавшееся мнение на сей счет и только ради приличия, из простой вежливости, дает высказаться противной стороне.   
 - "Во-первых," начал студент, "я рассчитывал, что эти бойкие хлопцы из Москвы, по крайней мере, если не исполнят хотя бы по одной песне всех, я подчеркиваю всех Бардов, ну или по крайней мере, коль по каким-то причинам не могут или не хотят это сделать - просто упомянут о них, отдадут дань людям, сердца которых они сейчас так незамысловато используют в своих интересах. Я почему так думал и сейчас считаю - если "Песни нашего века", так будь любезен не только о тех, кто тебе симпатичен, а по крайней мере, главные фигуры задействуй. И что же?. Про Галича даже намека не было. Высоцкого, похоже вынужденно спели. А из Визбора - ни одной его бардовской песни. Зато Окуджава должен был быть доволен - 5 или 6 песен. Разве это прилично? Разве это порядочно? Да ведь для этих гастролеров тот же Галич в миллион раз больше сделал, чем Окуджава. Вот своих песен Берковский штуки две или три включил, а может и больше. Так это и нескромно. А при молчании про Галича - можно подумать, уж не на его ли место претендует данный "мастодонт"?. Смешно и грустно. Моя позиция - если составление репертуара  случайно, то вообще дети какие-то приехали, а если же преднамеренно - очень плохо пахнет.
  Нет, я сначала выскажусь полностью, а потом будем обсуждать", отрезал студент и сделал характерный жест ладонью левой руки в сторону профессора.
"Во-вторых, за исключением Холмчик, о которой я скажу позже, все остальные, кто индивидуально исполнял песни - на мой взгляд убивали в них жизнь. Да сядьте Вы, и успокойтесь. Я сейчас все объясню. Мы же договорились". Менеджер стоял и уже ни за что не хотел присесть, хоть его и тянул за руку профессор.
"Что я имею в виду. Вот мой любимый Визбор - слуха нет, играет на гитаре хуже только Кукин, а один мой знакомый аранжировщик рассказывал, что когда они записывали его диск со старых пленок, то почти везде гитара у Визбора была очень расстроена, но похоже, он либо не слышал эту ее расстроенность, либо не считал ее слишком важной. Голос хриплый, дыхания часто не хватает, чтобы дотянуть или вытянуть. Но при этом при всем, такая силища в его исполнении, такой заряд эмоций, что даже мне, человеку действительно плохо относящемуся к себе и жизни,  он может одной своей песней убить во мне тоску или сделать ее меньше. Что это? Как это объяснить? Да просто, дорогие мои, Визбор столько души и сердца своего вкладывает в исполнение, что если бы то, что он вкладывает можно было бы видеть...Но по крайней мере - мы это чувствуем. Я всегда думаю, когда слушаю его песни в его же исполнении - как он так вот не боялся когда-нибудь выплеснуть из себя сердце и душу полностью. Мне почему-то кажется, что он про это даже не думал, когда пел.
  А что происходит теперь. Выходят дяди и тети, образование -консерваторское, голоса у многих - оперные, слух - абсолютный. Ну думаешь - сейчас песни Визбора получат вторую жизнь. Ан нет. Что-то неуловимо исчезает из песен. Вроде все правильно, и поет верно, и вытягивает, то что Визбор ни разу и не вытянул, но  песня перестает скрести по сердцу. Беззубой становится. Зато внешне очень красивой делается. Я долго не мог это себе сам объяснить. А вот сейчас стали спорить - мне это в голову и пришло. Эти люди не вкладывают в песни Визбора и сотой части того, что он вкладывал. Может не хотят столько вкладывать, а может и нечего у них вкладывать. Я считаю - выхолащивают они самое святое, что у нас есть. Они словно воруют у Визбора то, что он давал и сейчас дает с пленок и дисков, мне да и остальным людям. Кстати, когда пришел с концерта домой, как мне и посоветовала в виде саморекламы одна интересная гражданочка, стал смотреть концерт по телевидению памяти того же Визбора. Так чуть телек не разбил. Не буду говорить про всех - всех не видел, но то, что видел, на  это даже слов моих нет. Да если бы Визбор так пел сам свои песни - он бы и остался одним из сотен, да что сотен - одним из тысяч, которые и сейчас мандалинят на гитаре по всей стране. А это очень важно, очень. Потому что много сказано об исполнительском мастерстве Высоцкого и сказано дельно, но мне кажется, что манера у Визбора другая в исполнении, но иногда, хоть убейте, до сердца доходит не хуже, а может, и лучше чем у Семеновича.
  За редчайшим исключением, жалкие эпигоны, с такой внутренней усталостью, так беззубо, не вкладывая абсолютно ничего своего, в тайне надеясь, что песня Визбора будет всегда живее всех живых даже и в их бледном и вялом исполнении, они вольно  или невольно убивают в ней самое ценное - искренность и бескорыстность исполнения.  Как смешно они пытаются слепо копировать его ритм исполнения, как будто у них точно такие же как у него объемы легких и ширина горла. В этой связи Холмчик и Митяев, надо отдать им должное, пытаются петь в манере Визбора, но по своему, пусть не всегда у них это получается, но по сравнению с остальными, кого я слышал, как исполнители песен Визбора они - стоящие люди.
  В-третьих. Одной из причин возникновения авторской песни было противопоставление ее манеры манере исполнения существующей тогда эстрады и ресторанного жанра. Это, как Высоцкий говаривал: "Люди на кухне у себя дома так не поют, так не говорят, да и вообще они совсем другие, чем зачастую на сцене". И все они Визбор, Окуджава, Галич - и исполняли свои стоящие вещи так, что любому было ясно: вот эстрада, а  вот барды, как многие называют всех, кто сам пишет и поет. А что сейчас? Авторская песня в этом смысле  выродилась. Часть авторов ушла в ресторанное направление, но большая часть сместилась как раз в сторону эстрады, т.е. погналась за внешней красивостью форм. Музыка стала сложнее, может, даже и лучше. Исполнение просто эстрадное, без свойственных  авторской песне своего отношения к жизни и надрывности, этой спешки и боязни не успеть сказать. Авторская песня стала неавторской. Исчезло главное ее внутреннее содержание - отношение автора к миру, выраженное пускай не всегда удачно, но свое. Сейчас стало модным "кропить из леечки". И многие из "нынешних бардов" тратят колоссальные силы и немалые средства, чтобы протолкнуть свое щебетание в массы. А вот Высоцкий, Визбор, Галич, Окуджава писали по-настоящему, пели по-своему и не было у них проблем - где найти слушателя. Потому что они играли на своем, самими же ими созданном поле авторской песни, а нынешние бросили его, на нем уже не то что трава - кустарник вырос, а сами пошли по направлению к эстраде. Но там их, во-первых, не очень ждут, а во-вторых, там и без них детских талантов  хватает, ну в третьих - тогда уж не называйте себя не то что бардами, это само собой, вы тогда и не авторы исполнители. Между кострами, экспедициями, кухнями и сценой, радио и ТВ, как говорят у нас в Одессе, - три большие и одна маленькая разница.
 В-четвертых, где стержень проходящий через все творчество бардов - отношение Художника и Власти. Где его позиция, выраженная пусть даже в такой витиеватой и слабой форме как у того же Окуджавы, не говоря про остальных, действительно Бардов? Как обрезало с 1986 года. Плоха была система - согласимся. Критиковали ее - молодцы. Но то, что сейчас - намного ли лучше и лучше ли вообще? Вот тут то все наши мудрецы и замолчали. Рядовые граждане ждут ответа от своих философов и людей искусства в том числе и на этот вопрос. Но полная тишина. Очень многие запутались или разочаровались. Идеи отсутствуют. Вот это-то и есть та объективная причина нынешнего вырождения авторской песни, ее скатывание с острия духовного поиска российского общества, это паническое бегство в мир одной красоты и изящности. Я почему про Галича сказал, о том, что даже не упомянули его на том злосчастном концерте.. Да ведь он не против советской власти выступал, он был как анархист в искусстве, против любой бы власти выступил, если бы считал что она оторвана от людей, ими не контролируется и перед ними не отчитывается. Вот почему власть, хоть и нехотя помаленьку признает Высоцкого, Визбора, сразу признала Окуджаву, а про Галича - молчание. Да они, поверьте мне, они и сегодня бы его из страны турнули, ведь от смены надписи на кабинетах "Царь", "Генеральный Секретарь", "Президент" и т.п. суть почти не поменялась.
 - "Послушайте, мы кажется про искусство стали говорить, что Вы все время нас тянете в политику", уже очень раздраженно сказал профессор.
 - "А Вы, стало быть полагаете, что эти вещи никак не связаны? Вы можете провести четкую грань, где заканчивается одно и начинается другое? Или Вы, как моя соседка по коммуналке, считаете, что искусство - это все что в книгах, а политика - все что в газетах и телевизоре?  Да впрочем, ладно, как желаете.
 - В-пятых. Умник там один выступал из братьев, как их там, да бог с ним, не вспомню. Говорил, что мол знаете, как тяжело внимание к себе привлекать на Грушинском фестивале, мол, столько людей и плохо, мол, слушают." А я бы ему сказал: "Значит ерунду ты поешь или в треть силы." Опять же не могу не вспомнить Высокого. Он как раз об этом и говорил, что, мол, люди ко мне на концерты ходят в том числе и потому, что им нравится как я выкладываюсь, они признают, что я из кожи лезу, чтобы им сказать, то, что считаю важным. И, он повторял, люди всегда это чувствуют, что ты для них действительно стараешься (впрочем он какое-то другое слово тут употреблял, я сейчас не помню). И неважно, заканчивал он свою мысль, что от нетерпения ты слово не выговоришь или куплет пропустишь, это в принципе мелочи. "Зато даже те люди которым не симпатичны мои взгляды и идеи, они из-за моего отношения к тому как я их излагаю, может и познакомятся с ними."
 А тот усталый  мужчина со сцены вещал: "Но зато, мол, есть одна песня "Зеленая карета", которая всех объединяет и усмиряет как волшебной палочкой. Я вот в том месте чуть на сцену не выскочил из своего шестого ряда. Хотел заорать на весь зал: "Да Вы что, очумели тут совсем? Песня хорошая, песня известная, да, по большому счету детская песенка то. Поэтому, когда Вы были пионерами и пели ее - все в порядке и было,  и сейчас, когда ее поют подростки и школьники - тоже здорово. Но когда на сцене стоят мужики под полтинник и выводят "Спят мышата и ребята" - это позор какой-то. Спать значит прикажете. Вот они то похоже и уснули когда сломался последний будильник в 83 году. Продали они всех и себя в том числе. И не будет им прощения от таких как я . И не за себя я их осуждаю - я лично их не слушал и не слушаю, я на концерт приперся только из-за Городницкого, да на Кукина посмотреть - ни разу живыми их не видел. А презираю я их за их плевки, да именно плевки, именно так и именно это слово, и не надо тут на меня так пялится и руками махать, я и сам врезать могу так, что мало не покажется."
 Монолог оборвался, послышался шум и какая-то возня, но мне с верхней полки было почти ничего не видно. Я только потом понял из дальнейшего разговора, что профессор буквально повис на менеджере, вернее, на его правой руке и тем самым здорово помог студенту. Последний хоть и не трусил, но по комплекции сильно уступал менеджеру.
  Когда же без стука распахнулась дверь и выросла на пороге фигура милиционера, из-за спины которого голова нашего проводника тараторила что-то типа "всю дорогу они хулиганят, вроде и не выпивши, хотя может и наркоманы, честным проводникам, тьфу ты, черт, хорошим людям, я хотел сказать, пассажирам то есть - спать не дают, урезонить бы их, да и документы не мешало бы посмотреть, а то ведут себя как дома,  а времена нынче сами знаете, и много чего в том же роде..."
  "Старшина Фердыщенко" представился устало гражданин в форме. "Попрошу предъявить документы".
                Продолжение следует.