Кодекс Чести Рыцарей Городских Улиц

    Вот идет человек по улице, а навстречу ему другой, и – бац! – ему в морду! Даст он в морду в ответ? Конечно, нет. Нет у него постоянной готовности к драке Он слишком цивилизован. Он может притвориться, что ничего не произошло, и раствориться в окружающей толпе; может, но не сделает этого; какая-никакая, а гордость заставит его остаться на месте. Затем он поймёт, что он остался зря, он никак негодяя не накажет; но гордость теперь уже не даёт уйти просто так; изменить решение, говорит она, хуже, чем принять неверное, ты же мужик, кремень! И вот человек встаёт в стойку; он не умеет вставать в боевую стойку, но в кино часто показывают, как это делает Жан-Клод Ван Дамм. Он принимает подобие боевой стойки и говорит очень резко, как ему кажется: «В чём дело?», или «Что за проблемы?», или даже «Ты охуел?», если он читал что-нибудь про уличную шпану. Негодяй ухмыляется и гладит его тыльной стороной ладони по щеке, а наш герой отрывисто бьёт по его руке и, возможно, даже попадает. Вокруг собралась толпа: кто читает газету, кто смотрит на часы, а кто и завязывает шнурок на ботинке, неважно: каждый занят делом, тем единственным, что привело его сюда. Жертва нападения по-прежнему стоит, левая рука у подбородка, правая находится в непрерывном движении; негодяй в двух шагах от него, большой, расслаблено стоит и скалится жёлтыми зубами прямо ему в лицо, не предпринимая никаких действий для своей обороны. Они стоят так несколько минут; человек пытается оскорбить негодяя вербально, но делает это неумело – заметен недостаток практики; негодяй легко и изобретательно обкладывает его матом и время от времени суёт в морду – легко, чтоб не упал, но обидно. Человек чувствует глупость своего положения и хочет быстрее покончить дело. Просто так уйти он не может: боится, что негодяй станет кричать ему: «Давай-давай!» или «Иди-иди, сопляк!»; он хочет, чтоб последнее осталось за ним. Но слово оставить не получается, он решает оставить действие, тем более что негодяй как нарочно выставил вперёд свой подбородок; он размахивается и, закрыв глаза, стукает негодяя в нос. Удар получается очень неуверенный, слабый, так, чтобы негодяй не обиделся и дал возможность уйти, сохранив лицо; по груше в спортзале он лупит в несколько раз сильнее. Но негодяй не склонен к прощению; негодяй валит прохожего на землю, катает его слегка, и, усмехаясь, уходит.
    Человек поднимается с земли и, не глядя ни на кого, отряхивает пиджак. В глазах у него слёзы и потому он смотрит вниз; окружающие, в свою очередь, стесняются смотреть на него. Человек может пойти дальше, туда, куда он шёл до встречи с негодяем, или куда-нибудь развеяться; о таком человеке рассказывать неинтересно и даже несколько стыдно рассказывать о таком человеке; лучше рассказать о том, как поступит Рыцарь Городских Улиц.
    Когда негодяй уходит, полностью уверенный в своей победе, Рыцарь Городских Улиц долго стоит на том месте, где был унижен; колени его дрожат, он страшится посмотреть на людей и увидеть там знакомого; он стоит так полминуты или даже больше (но полминуты – это минимум). Наконец решение созревает, Рыцарь Городских Улиц поворачивается и бежит за негодяем. Негодяй (он как сказочный великан) ушёл уже довольно далеко, и мелькает где-то впереди его светло-серая, почти небесного цвета шляпа, так что проходит ещё некоторое время, прежде чем жертва, превратившаяся теперь в преследователя, его догоняет. Негодяй идёт не оглядываясь; он уверен в себе, он уверен также в победе, которую только что одержал. Второй раунд заранее радует его. Негодяй слышал звуки преследования позади; он ждёт, когда же на него нападут, чтобы ответить на оскорбление. Он даже чуточку замедляет свой ход, давая Рыцарю поскорее настигнуть его. Рыцарь идёт теперь вслед за ним и хочет сначала отдышаться, а заодно и подумать; он не знает, что делать дальше: ну хорошо, он догнал негодяя, и что же теперь? Как с ним драться? Напасть сзади мешает трусость, ошибочно принимаемая им за благородство натуры; впрочем, благородство – обратная сторона трусости. К тому же декорации сменились, зрители пришли новые и не знают о том, что произошло три минуты назад. И человек срывает с негодяя шляпу и кидает её в грязь, или опять забегает вперёд и стукает его по лицу, ненамного сильнее, чем в первый раз; у негодяя улыбка во всю харю, и он, уже в полном своём праве, так бьёт человека, что тот падает и, осознав, что шансов у него нет, пытается спастись бегством. Негодяй бежит за ним; в итоге человек попадает под машину; а если не попадает, то негодяй догоняет его; иногда, возможно, и не догоняет.
    Но дело не в том. Такие Рыцари Городских Улиц нам тоже неинтересны, потому как они ненастоящие. Истинный Рыцарь Городских Улиц поступит совершенно иначе. Догнав негодяя, он не станет терять время на размышления; он всё обдумал заранее, и то, что цель оказалась так  близка, его не смущает. Он размахивается и сильно пинает сзади негодяя между ног, или делает подсечку (в кино часто показывают, как это делает Брюс Ли), или кидает в него камнем, или бьёт его палкой. Когда тот падает, он прыгает на поверженном теле несколько раз и, удовлетворённо смеясь, убегает. Вот что делает истинный Рыцарь Городских Улиц, когда на него нападают.*
    Друзья часто мешают Рыцарям проявить в полной мере своё благородство: когда они идут втроём по улице и видят, как негодяй в нарочито расслабленной позе стоит перед неким прохожим и скалит жёлтые зубы ему в лицо, а прохожий красен и трусливо озирается вокруг. Тогда Рыцарь (он, как водится, самый хилый в компании) бросается к негодяю и мгновенно бьёт его по морде; в силу слабости Рыцаря удар носит чисто декларативный характер: сейчас подоспеют мои друзья, и мы втроём справимся с тобой, подлый негодяй. Негодяй удивлённо смотрит на странного человека и одним ударом валит его на землю. Прохожий тем временем удирает весьма проворно. Друзья же не спешат на подмогу Рыцарю: им боязно напасть на такого высокого и толстого человека, тем более, что он не так уж и сильно бьёт их товарища, только валяет по земле. Один говорит другому: пошли, пошли, поможем ему. Второй, более осторожный и умный: нет, они дерутся один на один, не надо им мешать. Они стоят и пытаются голосом спугнуть негодяя; естественно, тот не обращает на них внимания. Рыцарь, поняв, что подмоги не будет, сопротивляется лишь формально, потому, что не сопротивляться нельзя, и чтобы все видели; при первом удобном случае он изображает страшную боль; из его глаз капают слёзы; на самом деле это, конечно, слёзы обиды. Друзья набираются храбрости и подступают к негодяю; негодяй делает вид, что испуган верными друзьями Рыцаря, и уходит, довольный собой.
    Рыцарь теперь не может догнать негодяя и сделать ему подсечку, чтобы не выходить из образа; поэтому он переносит свою злость на друзей; в обычной ситуации он не может наорать на них; и вот он пользуется создавшимся положением. Друзьям стыдно, но, видя, что Герой не собирается бежать догонять негодяя, они отчасти уверяются в своей правоте, и муки совести быстро ослабевают. Рыцарь же успокаивает совесть тем, что кричит на друзей, а они ему не отвечают и даже как бы признают свою вину и его правоту; он показал всем своё благородство; всё равно ещё несколько дней он мучается; наконец решает для себя, что, как только увидит своего врага (я его запомнил, говорит он себе), то кинет в него камнем, прямо в голову булыжником запустит в башку, и успокаивается.

    А вот ещё, например, когда идёт по улице женщина, молодая, и вдруг сзади кто-то хватает её сгибом локтя за шею. А вокруг день, народу куча, и, в общем, она расслаблена. Она не будет сразу кричать, нет. Она сначала испуганно оглянется и увидит своего знакомого, пусть не очень близкого (ну, предположим, бывшего одноклассника), но то, что это не бандит или негодяй, её очень обрадует, и она от облегчения будет спрашивать, как дела, ой, привет! и всё в этом роде. А рядом будет стоять парень (пока всего лишь паж, но в будущем – несомненный Рыцарь), и глаза у него вдруг станут зелёными, он будет смотреть на них молча, и прищурится, или желваки у него станут ходить, или он кулаки сожмет, чтобы ей показать, что он не очень-то доволен создавшимся положением, и, если что, защитит её. Но его усилия окажутся незамеченными, те двое будут очень мило беседовать, не замечая сверкающих глаз парня, поскольку будут смотреть в глаза друг другу. Наконец они закончат, попрощаются и даже (что ещё хуже) не оставив адреса или телефона, разойдутся. Девушка вернётся к своему кавалеру, который тут же обнимет её за талию и покажет, кто здесь главный, и опять его удар не достигнет цели, потому что схвативший девушку парень отвернётся к своему другу, не представленному никому из присутствующих и потому играющему здесь лишь второстепенную роль. Девушка же, хотя и положит свою руку на талию парня, как бы отклонится плечами и ногами от него, так, что вместе они будут напоминать букву «К». Впрочем, через некоторое время она снова станет стройна как тростинка, и снова они будут похожи на букву «Н», а то и вовсе ни на какую букву походить не будут, если тесно прижмутся друг к другу.

---------------
* Самый же Истинный Рыцарь Городских Улиц имеет слишком много достоинства, чтобы позволить негодяям напасть на себя. Нет, Самый Истинный Рыцарь Городских Улиц никогда не встрянет в сомнительную историю. Прогуливаясь по улице, он тайком рассматривает лица окружающих его людей; замечая человека, который, по его мнению, явный негодяй, он думает: вот явный негодяй, следует проучить наглеца. И Самый Истинный Рыцарь Городских Улиц суёт кулак в морду подозрительному типу. Тип спрашивает с весьма воинственным видом: «В чем дело?» или даже «Ты охуел?», что лишний раз подтверждает его бандитские наклонности; однако глаза его бегают, он понимает, что раскушен, уверенности в нём заметно убавляется. Рыцарь ещё раз стукает его и начинает издеваться, памятуя о том, какое унижение мог бы вынести, не ударь он первым. Наказав негодяя, он с честью удаляется, поправляя свою светло-серую, почти небесного цвета шляпу.