Queensize

О, сколько женщин нам не раз
шептало:  " Дорогой!
Конечно - да! Но не сейчас,
Не здесь и не с тобой!  "
             И. Губерман .

     . . . кстати, дружище, ты помнишь картину "Неравный  брак". Мы ее еще в школе изучали. Ничем не приметная "спирохета" выходит замуж за состоявшегося,  несколько потрепанного жизнью, но еще вполне функционирующего мужика. И чуть не плачет, мормышка этакая, что бесит. После того, как "свершится" - его очередь, пускать скупую мужскую слезу.
На мой взгляд, всякий брак неравен. С момента торжественного сковывания печально-обручальными кольцами, в самый что ни на есть медовый месяц, status qwo, казавшееся таким незыблемым , постепенно изменяется. И после четырех с хвостиком недель упоительных кувырканий нам не дано сообразить: где сильная половина  и кто - слабый пол. Кованый сапожок по-мендельсоновски торжественно  постукивает по твоему самолюбию и твои желания, как бы уже вовсе и не твои. . . Но ты кричишь, находясь на изрядном подпитии, что супружницу свою держишь в ежовых рукавицах и тут же начинаешь торопливо собираться домой, потому что появиться перед женой должен  «не позднее, чем» и «сухой, как", придав при этом козьей морде своей рожи выражение интеллигентной влюбленности. В такие мгновения хочется закричать:  "Окстись, придурок! Варежки из ежа, кои ты все время так грозно поминаешь, давным-давно ты носишь наизнанку!" И постепенно к этому привык.
Не пойму, дружище, не пойму, отчего на картинке плачет бледная молодая особа. Вскоре ей предстоит с улыбкой помыкать своим утомленным подагрой и клизмами мужем и без передышки рожать розовощеких карапузов - живую портретную галерею друзей дома.
Подозреваю, что эта картина - первая часть  неизвестного публике триптиха. На второй части - рогоносный супруг в инвалидном кресле прислушивается к шуму,  не стихающего праздника в соседней зале; и часть третья - "Оплакивание почившего", картина напоенная светлой радостью оставшихся в живых. Некий апофеоз. Все счастливы. И вот поэтому, дружище, не-понять-в-толк-не-взять, что за сила такая тащит нас, мужиков, в божественно-ласковые сети чертовски неравного брака.
Рискну рассказать тебе, на мой не слишком объективный взгляд, занимательную историю, байку, так сказать, достаточно милую, если бы она не была былью. . .   
На Британских островах, погрязших в болотной сырости и куртуазности, на островах, которые Господь отделил водой от остального мира, дабы эпидемия вежливости, по возможности, не распространялась, в мрачной родовой усадебке комнатушек в -надцать: ванна, теплый сортир и прочие излишества плюс парк, лужайка для крокета, конюшня и угодливая рожа дворецкого, жил некий сэр. Для простоты - Джон. Этот почтенный джентльмен был членом множества клубов и еще большее количество клубов он не посещал по идейным соображениям. Интересная вещь: у «них», англичан, формирование этих самых идейных соображений происходит в самом раннем детстве, в джентльменских яслях, когда сэры в коротеньких штанишках из песочницы, в которой лепят круглые пасочки, ни-Боже-ты-мой-ни-в-коем-случае не пойдут в соседнюю песочницу, славящуюся "выпеканием" пасочек какой-либо другой формы. Это и есть предварительное разделение на лейбористов и консерваторов.
Но вернемся к Джону, прошу "скьюз ми", к сэру Джону. Самым примечательным из клубов, посещаемых  сэрДжоном, был прекрасный, гордый и независимый клуб одиноких (не путай с одичалыми) сэров. И были они вовсе не угрюмые онанисты, как ты наверняка подумал, а поистине героические личности. Баб любили самозабвенно, но гольф и джин-тоник-виски-самогон значительно больше. В заведение принимали и разведенных сэров, так сказать, осознавших свое порочное прошлое, но уже - простите - без права голоса. Во главе этого респектабельного учреждения состоял сэр председатель - покрытый(!!!) лысиной вдовец, живое ископаемое, если учитывать, что корни английских дам лежат в таблице Менделеева.
Да, дружище, Джон был холостяком. Нет, не то, чтобы он вовсе не посещал дам и не говорил им туманно-изысканных комплиментов, как Лондон в плохую погоду, -  просто старинный викторианский принцип "Ledis don’t move", из-за лености укоренившийся среди аристократок , не позволял ему найти для себя даму соответствующего темперамента.
И вот, как-то утром, между надоевшим до икоты пориджем и кофе, к нему в голову забрела... нет, не женщина,- мысль, что тоже неплохо, ежели она, конечно, красивая. А мысль была прекрасна. Джон даже слегка привстал при ее появлении.
Итак, мысль: если уж ни одна дщерь туманного Альбиона не подходит мне для тела-души-сердца, то не поискать ли мне все это несколько южнее...
Неплохо, правда? Если после овсянки случаются такие  "приходы", то я готов съесть хоть целую тарелку... этой дряни, тьфу!
Кофе укрепило желание мудрого сэра бросить все санитарные удобства и ехать неизвестно куда. Выцедив напиток, он небрежно обронил (они постоянно что-то "роняют") дворецкому.
- Роджер, проследи, чтобы уложили мои походные чемоданы. Мы отправляемся на юг. . .
Ох уж эти аристократы! Ни разу не отъезжая из Лондона далее, чем на десяток миль - он имеет походные(!) чемоданы и говорит о поездке на юг, как об увеселительной прогулке по Темзе.
Вышколенные джентльменские слуги на удивление хороши - невозмутимы оскорбительно, что некоторых бесит.
- Прекрасно,  сэээр… - ответил Роджер, передал полотенце лакею и степенно "растворился".
Через два часа, минута в минуту,  сэр Джон и верный его Роджер отправились на поиски сомнительного счастья для одного и массы хлопот для другого. Угадай, что для кого... Правильно.
Два месяца поисков увенчались блестящим успехом.  Сэр Джон повстречал ту, от которой он на старости лет безропотно стерпел бы и клистиры, и вечно спрятанный виски.
Его ухаживания, его безудержная страсть напоминали вулкан, давно считавшийся потухшим. Внутри его бушевал такой пожар, который невозможно вообразить, и, тем более, описать.
Три недели назойливых ухаживаний: визитки, письма, корзины, горы цветов, просто скромные, но очень достойные букеты; одинокие розы, так недвусмысленно намекающие на тонкость натуры и изысканность чувств дарителя, не сдвинули дела с мертвой точки. Если себя сэр Джон сравнивал с суровым покорителем бурных вод, старым и, следовательно, очень одиноким морским волком, то, необходимо сказать, что на море был штильный туман.
Девушка была холодна и ничего не замечала или делала вид, что ничего не замечает. Так поступают все девушки...
Сэр Джон, как и любой мужчина, твердо уверенный в том, что постиг тайну неразборчивой скорописи, того странного языка, на котором написаны книги хрупких женских душ - решил ускорить процесс сближения.
 Он нанял двух наглых и неряшливых, совершенно неизвестных людей, лица которых показались сэрДжону достойными всяческого уважения. Он просил их, тактично передать любимой кофе в постель. Этот стратегический ход должен был послужить намеком на то, каким вниманием будет окружена его избранница в недалеком будущем. Но неизвестные исчезли, а вместе ними исчезли: задаток (и немалый из-за сопряженного с делом риска); походный кофейный сервиз на двадцать четыре(!) персоны, еще бабкин; пропало кое-что из, опять же походного, серебра и, что более всего обидно, - пропал старинный "термос", антик емкостью в два с лишним галлона, купленный за-Бог-его-знает-какие-бешенные-деньги на местном рынке из-под полы. Торговавшие сей раритет, уверяли, что из этой "древности" утолял жажду сам князь Жорж Потемкин во время сердечной "дружбы" с русской царицей Кэт "намба ту". К слабопозолоченному монстру прилагался хитроумный агрегат для поддержания тяги в виде давно нечищеного сапога работы неизвестного мастера. Запах, источаемый обувью, свидетельствовал о том, что российская голь уже в стародавние времена научилась ароматизировать напитки, но способом слишком варварским. И самовар и сапог продавались только в комплекте, что резко увеличивало их рыночную стоимость.
Выбитый дерзкой кражей из привычного деятельного сплина, сэр Джон несколько дней бесцельно шатался по городу, пока случай не завел его в одно из увеселительных заведений. И, о Боже, за стойкой сидела она и маленькими глоточками цедила кофе. Сэр Джон по телефону, -заметь, дружище, какая снобистская сволочь, по телефону сотовому,- немедленно вызвал  слугу и невозмутимый Роджер его тут же представил прекрасной даме.
Свершилось! Это, пожалуй, был самый счастливый момент в его жизни - она пообещала ему ближайший "хип-хоп". Он был готов подарить ей любимую вересковую трубку, прокуренную и оттого более ценную, короче,  спятил мужжжчина.
Во время танца, нелепо дрыгая ногами и экспрессивно вскидывая руки, он признался ей в своей страсти. Он просил ее еще об одном танце и предлагал свою руку в комплекте с сердцем (школа рынка по-русски).  Когда они танцевали следующий, не менее отчаянный, танец она дала свой ответ:
- Наша встреча - случайность. Встреча по воле ветра и обстоятельств… - и немного погодя прибавила - Я помолвлена, сэр...
Утром сэр Джон обратился с внезапной просьбой подать в постель завтрак и револьвер.
     - Прекрасно,  сэр. . . - ответил исполнительный слуга и тут же откинул с сервировочного столика белоснежный платок. На столике, предусмотрительно приготовленные, нисколько не тяготясь соседством, располагались: овсянка, кофе, револьвер...
О сколько из ВЕЛИКИХ не стали бы собой, если бы перед "виском-на-ствол-шеей-в-петлю" они бы хорошо позавтракали или поужинали. Грустный Маяковский варил бы сейчас где-то на коммунальной кухне яйца, поглядывая в окно на подметающего двор Серегу Есенина... Эх, live, live...
Сэр Джон после аппетитно съеденной овсянки передумал. Он уехал домой с незаживающей раной души и каждый год в одно и тоже время возвращается обратно, туда, где повстречал ЕЕ, ищет ЕЕ, ловит один единственный ЕЕ взгляд и снова уезжает домой, в Англию, согревая целый год память о встрече, ожидая следующей поездки...
Ты считаешь, что будь на его месте француз, то ему непременно улыбнулась бы удача? Не думаю...
Ну, что ж, изволь...
О Париже ты знаешь все или почти все: весна, бульвары, "о Пари..." Елисейские поля мы давным-давно не путаем с Елисеевскими магазинами. В Париже множество бистро,  Собор такой-то  Матери, духи, короткие юбки, проститутки, куртизанки и просто красивые женщины в этих юбках насыщают ароматом этих духов эту весну,  глохнет от грустного шансона насквозь пропахший фиалками Монмартр. Светлая ностальжи...
Затерявшись в людовороте здесь творил молодой модельер Пьер.  он натворил такого,  от чего всегда неспокойный мир "от-кутюр" вообще взорвался громко, как никогда. Элегантная шубка, ладно скроенная из двух веников, пепельницы, корзины для мусора и десятка канцелярских скрепок, произвела в замкнутом мирке ценителей изысканных одежд настоящий фурор.
За обладание новоявленным "мастером иглы, виртуозом булавки, гением кройки, волшебником шитья и маэстро примерок" боролись почти все известные и только бредящие известностью Дома Высокой Моды.
Одна из самых богатых претенденток на Пьера, давно постигшая истину, что каждый мужчинка - немножечко альфонс, предложила за товар (за Пьера) настолько высокую цену, при виде которой, написанной на бумаге, у "товара" мучительно заныло под ложечкой... «Патронесса» имела и личный интерес. Вздорный ребенок Пьер имел симпатичную мордашку и милый шарм неотесанности присущий порывистой молодости.
В конце концов любвеобильный айсберг раздавил хрупкий плот. По вечерам, раздевая своего монстра, Пьер задыхался от вида бескрайней рубенсовской плоти  и непристойной неистощимости безудержных ласк. А по утрам воспоминания о бессонной ночи вызывали у него нервную дрожь, и он рядил шваброобразнык манекенщиц в такое количество модно пищащей одежды, что она своим весом пригибала эти хрупкие создания к подиуму. Руки Пьера тряслись настолько, что он во время примерок безбожно кололся булавками и из-за этого прослыл сексуальным маньяком. Вот такая ирония судьбы.
Юные модельки висли на нем гроздьями и не его вина, что стряхивая их с себя он многим доставил ожидаемое удовольствие. Не думаю, что кто-нибудь сможет это долго выдержать! Пьер выдержал целых три года, после чего поступил, как настоящий француз. "Храбрый портняжка" сказал себе: "Пуркуа па?" и отважно обратился в бегство. В смысле - отправился путешествовать.
Дороги расслабляют мужчин. Они становятся сентиментальными и мелодраматичными. Они делаются ранимыми и угрюмыми, нервными до неприязни и, в тоже время, погруженными в раздумья. Они неохотно делают остановки в пути и потом подолгу не  могут  решиться  вновь отправиться в путь, изобретательно отыскивая причины, по которым возможно отложить отъезд. Они влюбляются в мимолетный и волнительный цокот каблучков, вдыхают ароматный  шепот  ночной  листвы  и  возвышенно грустят. И не могут устоять перед неловко-ласковыми словами слышащимися и грезящимися отовсюду.
Короче, Пьер не удержал в себе ту бездонную пучину  грусти, которая  заполнила  его  душу, расплескал, влюбившись. И в этом проявил себя , как настоящий француз, - влюбился, начиная с ног: цок- цок-цок. Многоточие Купидона: натянутая тетива, звон полета, попадание в цель; и никогда не задумывается, засранец, в того ни он стрелял и следовало ли вообще это делать...Родители! Прячьте оружие от детей!..
Но, вернемся к Пьеру, дружище. Ты знаешь, как любят  французы?..  Они  неудержимы  в  желании обладать, и становятся нетерпеливы, как дети.
Пьер пустил в ход все средства, которые французы впитывают с молоком...м-м-матери. Он беспрестанно попадался возлюбленной на глаза, ходил за ней бесплотною тенью, то шутил, то был мрачен, то разговорчив,  то  молчалив.  Являл  собою  массу обаятельных противоречий .
Но все внешние проявления его страсти меркли в сравнении с его письмами. Господи, что это были за письма... Эпистолярный крик чувственности: угрозы, истерики, обещания, просьбы, снова - угрозы, мольбы, слезы, упреки, клятвы... И во всем этом  - дикий, совершенно  неистовый,   просто   нечеловеческий, первобытно-животный напор... Да что там говорить - он обещая ЖЕНИТЬСЯ!
Ну, которая из женщин устоит перед этим?.. Разве что - лед...
Она ответила строгим-престрогим письмом. Пардон, конечно, но...ей, оказывается, абсолютно не нужна Сена, до краев наполненная двумя бутылками "Вдовы Клико",  ее  не  увлекает  утопание  в  мансардной роскоши Монмартра - у ее бабушки все это уже есть на  Молдаванке, и,  вообще,  вы,  французы,  - "оптимисты-утописты", - писала она - вы вообразили, что за пол-литра "Нины Риччи" и модельный лифчик "от Кардена" вам тут же бросятся на шею и будут искать на вполне заурядном лице ямочки щек Портоса, нос Атоса, глаза Арамиса и усы дўАртаньяна. В душе вы - Людовики, а в мыслях - Наполеоны. Только тот - был Бонапартом, а вы - всего лишь, пирожные... И замуж я не хочу. За Вас - в частности...
Отказ..  Первым  желанием  Пьера  было  найти пресловутую Молдаванку, отыскать там ненавистную мансарду с бабушкой внутри и все сжечь! Но, подумав, он вновь поступил, как истинный француз: отправился на поиски иной, "настоящей", любви. Путешествие, таким образом, приобретало новую, более осязаемую цель... Казановами не рождаются!
Кто теперь знает, быть может, он до сих пор один по свету бродит в поисках той, "настоящей"...
Одно время я думал, что, наверное, только китайцы не знают отказа...   
Как-то в турпоездке я "откололся" от своей группы и вломился в маленький ресторанчик поесть и, "дринкнуть". Подсел за  столик к маленькому китайцу" и заказал себе, щелкнув пальцем по горлу и указав на блюдо моего неожиданного сотрапезника: международный сленг жаждущих и голодающих. Рекомендую...
К моему удивлению мой сосед обратился ко мне по-русски. Постепенно завязалась ничего не значащая беседа,  которыми полны рестораны,  где обедают случайные люди. У него было трудно выговариваемое имя и, поэтому, я буду называть его проще - Дзынь.
Он, захмелев от рисовой  водки,  которую мы с ним употребили в непомерном количестве, поведал мне грустную историю...
С детства Дзынь мечтал поехать подучиться к нам на  Родину.  Его  родители,  старые  культурные революционеры   и   безжалостные   истребители воробьев,  ничего  не  имели  против,  справедливо рассудив, что одним ртом в семье станет меньше. Дзынь попрощался с родителями и, остающимися дома  девятью братьями и сестрами, захватил семейную реликвию - цитатник Мао с дарственной надписью Великого Кормчего, перелез через Великую Стенку и отправился в путь, становиться инженером и "идейным борцом за..."
Он оказался парнем настырным и аккуратным -  "ликбез" для него проходил легко. Язык выучил играючи: русские ведь не  иероглифами  разговаривают.  У него даже оставалось время на "культурную" программу. И вот, когда он в одном из музеев повстречал девушку с удивительным  разрезом  зеленых  глаз,  его собственные глаза открылись еще шире. Он влюбился. И захотел от дамы сердца ребенка. Немедленно. Маленького Дзыня... Так хотеть ребенка может только китаец. Ты уж поверь мне на слово, дружище...
Он тут же, в музее, начал сочинять письмо к родителям с просьбой разрешить ему обзавестись семьей и кучей крохотных широкоглазых ребятишек. В письме он убедительно просил папу-Дзынь и маму-Дзынь посоветоваться с товарищами и братьями по партии  и  дать  ему  решительное  родительское благословение... Месяц спустя он получил согласие обоих Дзыней и руководящей ими партии на брак и приглашение провести медовый месяц, путешествуя по Янцзы.
Дзынь был на верху блаженства, а «невеста» о караулящем  ее "счастье"  еще  ничегошеньки  не подозревала.   Мимолетной улыбке   в музее миниатюрному  китайцу  она  не  придала  никакого значения, попросту не заметила ее, забыла. Женщины часто улыбаются нам по поводу, а еще чаще - без повода и тут же забывают о своем "обещании", которое мы, мужчины, так здорово смогли прочитать на их лицах и в глазах.
  А Дзынь, между тем, времени напрасно не терял и все  приготовил  для   предстоящей  свадьбы   и путешествия. Фата и плавки для купания в Великой китайской реке уютно устроились на дне его парадного рюкзака  в  тесном  соседстве  с  дорогим  сердцу цитатником. Именно с этим рюкзаком он и отправился делать предложение.
  Дружище,   ты, наверное, можешь себе представить   ЕЕ удивление, когда она во второй раз в жизни увидела Дзыня,  который  безо  всякого  вступления  начал излагать  обширную  программу  свадьбы  и  долго перечислять родственников, приедущих  поздравить новобрачных и сделать им два взаимоисключающих пожелания:  сытости  и  многодетности. «Жених» красочно   живописал   горы   риса, а «невесте» чудились полчища прожорливых  ребятишек,  непрерывно  этот  рис уничтожающих.
Что ж, Дзынь "прокололся" дважды: во-первых, - рис она не любила во-вторых, - ну кто же пугает будущую жену предстоящей ей инкубаторской деятельностью?..
В ответ она его разыграла. Сказала, что давным-давно замужем и на днях отбывает в деревню к свекрови навестить троих своих малюток: двух мальчишек и дочурку. "Вы не поверите, такую непоседу, что просто диву даешься..."
Она все время извинялась и называла его Дзынь-ага. "Ага" обиделся и ушел. А вскоре вовсе уехал домой, где скоропостижно женился. У него прелестная жена и десятеро ребятишек: больше он себе не может позволить, не оскорбив при этом отца (это был бы по-китайски тонкий, но непозволительный намек на неполноценность).
Такая вот история... А ты говоришь: кита-айцы!.. Ну хорошо-хорошо, я говорю...
Возможно, ты прав... Конечно, японцы несколько церемоннее и обходительнее, хотя и на их эстетику рухнули "блага цивилизации". Как говорится, за что боролись...
Ты, возможно, помнишь был у них такой Токинава-сан. Мешок денег с катаной в руках. Самурай, самурайский сын. Жил себе потихоньку, зарабатывал свою нехитрую японскую деныжку, писал стишки, отдыхая работал и работая отдыхал.
Когда ему надоели все эти гейши, рикши, дзюдо, кэндо, сакэ и прочие чайные церемонии, он по-японски мудро скалькулировал дня себя скромненький такой "секс-тур" по недоразвитым странам. По старинной самурайской традиции попарился на дорожку в фуро и... "банзай" по Европам и окрестностям.
Наконец концов, занесло его как-то на умеренно южный курорт. Именно такие места таят в себе кроме пленительного очарования природы массу непредвиденных опасностей. И действительно, поначалу все было изумительно, прости за каламбур. Короткие и ласковые южные ночи. Фрукты, теплый песок, длинноногие и, опять же, ласковые женщины, купание по ночам в море... Голышом... В штормягу... Романтика, бля... А наши "бадэги" и "шалманы"? А "забегаловки" и "обжорки" наши?.. Экзотика, бля... Кто понимает... А это смешное слово "окрошка"?.. Эх, чего говорить...
Токинава-сан, аскет и трудоголик, упивался жизнерадостным бездельем. Так бы и прошло лето, сгорело бы за зря под палящим солнцем, а пожухлый листок памяти унесло бы осенним ветром. Но южные города тем и хороши, что всамделишние приключения сами находят тебя. Ураган переживаний давно поселился в душе и только выжидает удобного момента.
Когда затянувшийся отдых подходил к концу и беспощадное светило, прикрывшись бархатной пелериной, дарило несколько дней ситцевой погоды и отдохновения, в канун лета, по-бабьи нежно-жаркого и непостоянного, Токинава-сан повстречал женщину прекрасную, словно расцветающая орхидея. Эстет, он дотошно искал в ней изъяны и не нашел. Она была одушевленным идеалом прекрасного.
Потомок самураев был изыскан в своей страсти. Он надолго замкнулся в своей любви, поистине безбрежном чувстве. Дни и ночи напролет он сочинял японские народные частушки - танка и хокку, в которых воспевал божественный образ любимой и свои чувства к ней.
Спустя некоторое время Токинава-сан предстал перед нею облаченным в строгое кимоно и, как предписано этикетом, тридцать три раза поклонился до земли, не сводя обожающего взгляда с лица любимой. Он принес свиток тончайшей рисовой бумаги с начертанными на нем иероглифами, которым позавидовал бы самый искусный каллиграф. Сносно изъясняясь по-русски, он сделал ей витиеватое предложение, в случае принятия которого предлагал отправиться на Хонсю, построить там масенький домик, искать во всем крохотные радости жизни: нюхать цветы, играть на цитре, ловит и отпускать на волю сияющих от счастья светлячков и, вместе с остальными жителями острова, хором любоваться осыпающейся вишней и друг другом. В качестве свадебного подарка он предлагал провести месяц в хижине у подножия Фудзи в ожидании извержения, которое Фудзияма обещала приурочить к их бракосочетанию, чего со "старушкой" давненько уже не случалось.
Сама скромность, он заключил речь собственными танка, начертанными на свитке. Потупив взор, перевел:
      Из запаха вишни,
      Звона цикад
      И дыхания Фудзи
      Твой получается взгляд.
      О-о-о...
Ну, как тебе, дружище?.. Не слабо. Не Твардовский конечно...
Она не ударила лицом в грязь. Вернула ему все тридцать три поклона.
Ответить японцу «нет» - все равно, что высморкаться в его кимоно,  а мечом чистить на кухне картошку. Она сказала: «... да, но... Все дело в том, что еще будучи школьницей, когда один из моих резвых одноклассников шлепнул меня по... (тут она смущенно улыбнулась и  потупила взгляд, а он непонимающе сморгнул), я дала себе слово, клятву - если хотите, что никогда не выйду замуж и никогда ее не нарушу.
Японец страшно расстроился, но виду не подал. Его возлюбленная тактично помогла ему «сохранить лицо». Они раскланялись, и самурай удалился.
Японцы, конечно, нация культурная, но как поступил Токинава-сан?..
Приехав домой в Японию, вырядился словно кукла во все нарядное, пошел в самый большой Сад Камней и там поступил с собой по варварски. Устроился на огромном булыжнике, достал фамильный ножик для харакири и выпустил себе кишки. Разбросал собственные внутренности в месте общественного отдыха. Насорил, набезобразничал... Этот процесс у них имеет достаточно поэтическое название: «Сменил миры».  А суть отвратительна...
Потом в народе долго жевали слухи о том, что, мол, был на грани банкротства и чтобы  не пятнать репутацию семьи, не позорить честь и тэ дэ,... в общем, ты в курсе...
Кровавая история... В количестве крови на душу населения японцев, разве что, только мы да испанцы превосходим... Естественно, корриды только чего стоят. А инквизиция?.. Стоило только симпатичной девчонке «крутануть динамо» какому-нибудь озабоченному отсутствием ласки «святоше» и   Глядь - она уже на костре.
А о корриде я тебе расскажу подробнее... Я знаю, что ты знаешь. Все равно - послушай.
Меня всегда поражало, что во всех кроссвордах на вопрос о главном действующем лице корриды составители предусматривали всегда один и тот же неправильный ответ. Тореро - только второй,  но в глазах публики он был и всегда будет первым.
Дон Хосе решительное тому подтверждение. Волевое лицо, орлиный взор, точеная фигура. И перепачкан кровью. С головы до ног.
В сущности, что такое коррида? Я отвечу: коррида - это аутодафе. За рогатость. А тореро - палач. Только одет с пикантной элегантностью и лицо не прячет под маской.
Хосе казнил животных буквально целыми стадами на глазах беснующейся толпы. Измученные парнокопытные подгибали передние ноги в молящем поклоне перед великолепным убийцей и получали удар избавления. От позора и мучений.
Не могли устоять и дамы. Помада, остающаяся на щеках Хосе после их поцелуев, естественно гармонировала с цветом его подвигов. Каждый убитый бычок передавал свое головное украшение по наследству. Бычьи «наследники» резонно считали, что не всегда возможно избавиться от сомнительных украшений путем кровопролития, тем более, если кровь может пролиться не чужая, а своя. И подвиги дона Хосе продолжались.
И, все же, у подвигов есть одна чрезвычайно отрицательная черта. Мелочь, но... К ним привыкают. Бывало, героев вместе с их подвигами отправляли на свалку, конюшни чистить. Одному из них вообще достались Авгиевы (правда, он был хитрецом и засчитал себе это дело, как еще один подвиг).
Истории известны и драмы. Толпа всегда стремится растерзать своего кумира. В знак благодарности. А память о нем хранить вечно.
Отважный кабальеро был героем умным, что редкость. Он знал, что подвиги не забываются и не тускнеют со временем, если их совершаешь редко. И стараешься попусту не утомлять взор тех, ради кого ты эти подвиги совершал. Славу лучше всего переживать вдали от родины.
Увы, у всех есть недостатки. Хосе был молод. И влюбчив. А красивые женщины есть везде.
«...А хитрецы так часто попадают в расставленные ими же ловушки», как говорится в одной средневековой пьесе.
И точно, дон Хосе попался. Любовь - это мулета под сердцем, понял он, но, к сожалению только тогда, когда «состязание» уже началось.
Коррида пошла несколько иная, чем ему хотелось. Хосе, словно молодой, неопытный бычок рвался к возлюбленной, а когда она ускользала, укрывшись в собственной квартире, «бычок» рыл копытом землю в песочнице под ее балконом и будил весь квартал пением зажигательных испанских песен. Какие уж тут нежные серенады... До них ли, когда закипела кровь...
Ночные напевы рвали струны и душу. Последние стоны умирающих на арене быков казались веселой истерикой в сравнении с неистовой мольбой тореро. Господи, как он взалкал любви...
Что же она?
Она откровенно скучала. Уж слишком противник был молод и горяч. Ей даже не доставляло особого удовольствия появляться на балконе. Достаточно того, что там сушилось ее белье, от вида которого испанец и вовсе терял голову. Остальных же навязчивых приставаний она избегала с неизменной артистичностью.
Первым не выдержал этой игры, заметь - впервые, гранд арен и неутомимый истребитель поголовья. Неведомыми путями ему удалось таки добиться встречи наедине. И, преклонив колени, он слезно умолял, - нет , ты только представь себе, дружище, - умолял ее принять свои руку, сердце, шпагу, душу, черт его дери!
Но она была в курсе: мужчины всегда обещают весь мир и норовят, в итоге, отделаться мороженым.
- О нет, мой храбрый дон! Нет! Всю жизнь в испанских сапожках в тени вашей славы - нет, мой милый инквизитор, я ищу место под солнцем... нет... Да потому, что я вегетарианка!
"Испанский бычок" пал!
Хосе поднялся, отряхнул колени и позорно бежал.
Домой! В Испанию! И горе племенному!..
Все верно. Герои после неудач всегда возвращаются туда, где их помнят. Раны после неудач заживают скорее в странах, которые были покорены раньше и боготворят своих победителей...
 Ха!.. Нет!.. Нет! Да говорю же тебе - пел он изрядно. Не Иглесиас - понятно. И не так мастерски, как это смог бы сделать итальянец, но все же...
Конечно, редкая дама устоит перед бельканто. Сама итальянская природа располагает к пению. Море, вино, женщины пробуждают желание петь веселые песни. А женщины, вино и море навевают мотивы грустные.
Именно поэтому для того, чтобы сделать карьеру певца любому итальянцу практически ничего не требуется, кроме умения хорошо петь.
Пьетро Разворотти петь умел, более того делал это здорово. Карьеру сделал молниеносно. Импресарио измучили молодого баритона, предлагая умопомрачительные гонорары за его выступления на «аренах» и «лестницах». Директора двух знаменитых оперных театров, принадлежащие к враждующим семьям мафии, надеялись с оружием в руках поспорить за право заключения длительного контракта со «сверхновой звездой» сцены.
Обо всех страшных тайнах итальянцы узнают в тратториях за чашечкой капуччино или бокалом кьянти и из утренних газет. Узнав о невероятном противостоянии, пол-Италии искренне потешалось над почтенными синьорами, мечтавшими намотать кишки оппонента на нож словно спагетти на вилку, а при редких встречах мило раскланивающихся и неподдельно интересующимися здоровьем друг друга.
Так воюет Их Соsа. Итальянцы, выжившие после этой "резни", стремились, во что бы то ни стало попасть на концерты и спектакли с участием Пьетро.
И все же... Мировая слава гораздо лучше местечковой популярности. Гастроли - извилистый и тернистый путь к ней. Гастроли... Рекламно-бодрящее слово, его множественное число предопределяет множество аплодисментов и поклонниц. И первые, и вторые так душевны и волнительны, что порой чудится, что тебе с многозначительной порывистостью незаметно для посторонних сжимает руку чужая любовница. И все и всё обещает. И ослепительную славу. И жаркие слова... «И ночь, и ты, укатавшись плащом, украдкой...»
Нет, дружище, это другой поэт...
Итак, гастроли. Чуть не забыл о главном. Гастроли - исполнение мечты, уникальная возможность не только себя показать, но и на других посмотреть.
Он увидел ее в зрительном зале. Она показалась ему божественнее и загадочнее всяких донн и монн с картин и фресок Джотто и Винчи.
Он взял на октаву ниже, чем мог.
Любовь - а это была, безусловно, она - делает мужчин всемогущими. Иногда.
В тот незабываемый вечер Разворотти сумел объединить вокал и игру Фигаро, и нечеловеческие возможности Мефистофеля. Публика вынесла его из театра на руках. А она уехала в громыхающем трамвае, с другим...
Он был взбешен. Diabolo!.. Mamma mia! Почему  и папа не родили тенора. Тогда бы я сделал со своим соперником то, что сделал ужасный мавр с невинной Дездемоной. Будь проклят репертуар!!!
Разворотти ревновал. Ревность хороша тем, что однажды может помочь вам избавиться от всех неприятностей: от соперника, от возлюбленной и от жизни. В остальном же...
Мi scusa за аллегорию, но... Если любить - это пить кофе, сваренный на крови, то ревновать - значит объедаться волосатыми баклажанами. Ревновать - это еще хуже, чем постоянно носить тесную обувь. Даже если ты слоняешься по своей квартире в уютных шлепанцах - настырные мозоли ревности будут казаться тебе больше, чем все остальные чувства.
Пьетро бродил под окнами. Ждал встречи с ней.
Дождался. Из горла готов был вырваться предательский фальцет...
Один лишь взгляд, подумать только - один взгляд, остановил его. И этот взгляд сказал: "Нет!" Этот взгляд сказал больше: "Нет! Нет! И еще раз - нет!!! Я не намерена всю жизнь есть мороженое в одиночку, опасаться вашей простуды или насморка. Я не хочу бесноваться с клакой на галерке во время ваших выступлений. Я опасаюсь толстых, боюсь певцов и с недоверием отношусь к артистам. Вы живете только несколько часов в день - то есть в тот короткий промежуток времени, когда вы не заняты игрой, пением и поглощением пищи. Но в это время вашим близким приходится спасаться от вашего храпа. Простите, вы не из моей оперы..."
Разворотти через некоторое время вернулся домой. Гастроли имеют обыкновение заканчиваться. И не потому, что возле театра опустели клумбы...
Вообще говоря, очень трудно с кем ни будь обручиться, тем более - жениться на ком-то, если при рождении Судьба обручила тебя с Искусством. И насколько вы знамениты и талантливы - не имеет значения.
Есть на свете такой род людей, которые, будучи популярными, остаются почти для всех неизвестными. Попытаюсь пояснить этот парадокс на примере.
Ты, дружище, конечно же, видел массу голливудских фильмов. Почти в каждом из них есть такой очаровательный эпизод, когда главный герой внезапно вскакивает из постели. Неважно валялся ли он там мучимый похмельной жаждой или обуреваемый мыслями о чем-то возвышенном. Или, быть может, эта постель  - на кого-то засада. Неважно: был ли герой в постели с испытанной подругой, или с друзьями по войне во Вьетнаме или Корее, или вовсе - лежал в одиночестве, сиротливо валялся, как сосиска в хот-доге. Герой вскакивает! Бредет себе незнамо куда, незнамо зачем. Из одежды на герое - только кобура. Или журнал «Плейбой». Или комиксы. Или гранчак виски. Короче, ничего лишнего. Даже если этого не требует сюжет, такие сцены очень нравятся зрительницам.
Но, о главном. Неизвестная знаменитость Джейсон М. Смит в описанных сценах дублировал все, что находится у героев сзади. Если конкретнее, то собственно сам зад. Дублировал всех от Арнольда до Денни... Нет, дамские попки нам показывает другая.
Его, ха-ха, Выдающиеся ягодицы были, я бы так сказал, голубой мечтой всех режиссеров в независимости от их сексуальной ориентации. Женщины часами, на протяжении почти всего сеанса, скучали в кинотеатрах - только бы еще раз насладиться изысканным блюдом: «окорочка» по-голливудски. И  каждая «гурманка» в уме прикидывала остальные пропорции любимого киноактера, до истерик спорила с подругами о достоинствах кумиров, не подозревая, что это один и тот же человек довел до полуобморочного состояния пол-Америки и держит в напряжении половину другую.
Такая непыльная работа имеет свои неудобства. Приходиться изрядно заботиться о своем ... имидже, чуть было не сказал - лице. Специалисты рекомендовали ему стоя жить и спать... да нет, он не конь, чтобы спать стоя, спать лежа на груди. А так как женщины знали своих кумиров в лицо, а не... я извиняюсь, то эту самую грудь, на которой ему хотелось бы спать, найти было трудно.
Проблема состояла в том, что матушка природа, щедро одарив его тыл, схалтурила при отделке фасада. Лицом он не вышел, оно было много хуже, чем... я извиняюсь. Обидно, хоть плачь. Хоть меняй одно на другое. Не станет же он перед каждой понравившейся ему бабёшкой снимать штаны, исподнее и предъявлять ей свою... я извиняюсь. Или ходить по Бродвеям вовсе без штанов с голой жопой, я уже извинялся.
В остальном же, ясное дело - кроме лица, природа снабдила его столь щедро, что без общения с прекрасным полом ему было никак нельзя. И никакие дикие майамские пляжи ему не помогали. Стоило только обернуться, чтобы ответить на откровенный флирт, как... Испуг заигрывавших от увиденного был сильнее азарта.
Ему было просто необходимо отыскать «самородок», который бы оценил всю хрупкость его натуры, одержимость и невостребованность, и, как угрюмое следствие, - одиночество незаурядного художника.
О, американцы знают толк в золотоискательстве и, как опытный старатель, он отправился «промывать грязь» в далекую страну - край неизведанный, дикий.
Направление он избрал верное. Уж у нас то грязи...
Трудности, обрушившиеся на потомка первых поселенцев, его не пугали. Наоборот - вдохновляли. Он потрудился на славу и нашел. Самое то! Не блондинка, но, в остальном, воплощение большой американской мечты. Фигура, голос и, в особенности, ее глаза свидетельствовали о наличии души.
Словно Рембо, аки Терминатор он выслеживал свою избранницу, чтобы тет-на-тет решить к тому моменту уже слишком остро стоявшие вопросы различия полов.
Прошел всего месяц, а он знал о ней буквально все. Больше, чем ОВИРовская анкета. Знал все о родителях, о родителях родителей, о знакомых, друзьях, соседях etsetera. Он изучил привычки ее домашних животных.
Попытка мягкого контакта, через «Интурист», провалилась из-за какого-то нахального немца и тогда он пустился на «военную» хитрость: прибился к водопроводчику дома, в котором она проживала. За взятку. Взятку приходилось распивать каждое утро с «ощщень гуд боем дядьей Володьей», водопроводчиком и алкашом Божьей милостию. После двух недель плотного общения с представителем трудовой интеллигенции Джейсон ликвидировал пробелы в знании новой для него стороны жизни. Теперь он твердо знал, что: «между первой и второй - перерывчик небольшой»; «первая - колом, вторая - соколом, остальные - мелкими пташками» и «напиток «ёрш» - средство от всех болезней». Был освоен и словарь устных идеоматических оборотов, который услаждает речь всех слоев местного населения.
Так что вызов в ее квартиру водопроводчика он встретил во всеоружии.»Дядья Колья» напялил на своего подопечного поверх шикарного костюма видавшую виды робу, вставил в одну руку разводной ключ, в другую - унитаз, донес Джейсона до искомой двери, основательно позвонил и стремительно пропал...
- Ну, наконец-то! Проходите!
Она! Хорошее начало.
В туалете Джейсон заторопился - необходимо было немедленно избавиться от гардероба.
Приведя в «порядок» свой внешний вид, он отправился на кухню. И даже не подозревал, бедолага, что там вся семья мирно попивает чаек.
Был он гол и пригож. И не замечал никого кроме любимой. И предъявил свою, так сказать, визитку. Всем. Даже бабушке Соне и коту Мурлыке.
Слегка пригнув колени и хлопая себя по заднице, он через плечо убеждал: «Вот! А этта что? Этта ноу жоппа. Этта ест ягодница! Этта ест многоу стоит! Красиво! Хочу тебя в Холиувуд! Бьтифл! Вот!!!» Свою речь он завершил ударной фразой, нежной и жалобной: «Женушка, Жоппа, Дарлинг, Лярвушка!!!» Согласись, дружище, не каждый найдет такие, берущие за живое, слова. Это же почти что «Мир, Труд, Май».
При виде такой красоты больше всего «обрадовались» старожилы.
Выгнув спину и истошно вопя, захороводил по кухне давным-давно кастрированный кот Мурлыка. Бабушка Соня тоже немного помяукала, но потом стихла, закатила глаза и отправилась в обморок. Очень близорукая мама искала, как назло, запропастившиеся очки и заинтересованно вопрошала: «что-случилось-что-случилось-что-случилось???», а когда очки были найдены - забилась в неподдельной истерике. Хмурый отец крутил телефонный диск и одновременно громко шептал в трубку: «Милиция! Караул! Маниак!.. сексуальный...»
Самый драматичный момент наступил, когда американский гражданин Дж. М. Смит захотел доказать всем собравшимся, что ему есть чем похвастать не только сзади... Ввалились «дяди Стёпы». Повязали...
Через несколько дней его выслали. Вот так...
Немцам такие жизненные коллизии не грозят. Из-за врожденной педантичности и благоприобретенной сентиментальности.
Один из славных отпрысков старинного арийского рода, носившего странную фамилию - Доннерветтеры, некий Отто фон, жил в небольшом домишке на опушке леса. Из всех мыслимых развлечений, изобретенных человечеством, он отдавал предпочтение охоте. Она поглощала все свободное время. Не имея возможности пролить кровь за родной фатерлянд, он посвятил свою жизнь неспешному, но планомерному истреблению птичек и зверушек.
Было еще одно развлечение - фотография. К сожалению, охота подчинила себе и его. Отто купил фоторужье. При помощи этой чудесной штуки можно заставить замереть навсегда кого угодно, даже человека. Хотя бы на фотобумаге. Постепенно он объездил множество стран, чувствуя себя завоевателем. Обожал стервец, хорошо прицелившись, клацнуть затвором аппарата, крикнуть «пуххх!» и рассмеяться собственному «остроумию».
Туризм - изощренная форма бродяжничества за собственные деньги. Если бродяга пытается хоть как-то добыть себе пропитание, то немец-турист - это совершенно шпионская личность с дойчмарками и кипой кредитных карточек. Личность, как правило, носит очки и тирольскую панаму, обвешивается всевозможной фотоаппаратурой, рассовывает по карманам бесчисленные путеводители, в которые не смотрит, а пристает с глупейшими вопросами к экскурсоводам. К сувенирным киоскам относится с особой безжалостностью и цинизмом. Кажется, что вот-вот он наставит на молоденькую продавщицу свое смертоносное фотооружие и гнусаво закричит: «Эй, рюски бабка, шнапс-курка-сало-млеко-яйки-иконы-матрьёшка-давай-отдавай!»
Доннерветтер был из той словной когорты завоевателей, которой только подавай какую-нибудь войнушку. Но из-за того, что подходящей войны в данный момент в мире не происходило, он был вынужден переключиться на женщин.
Девушка-экскурсовод, которую он однажды повстречал была на редкость хороша. Ему даже показалось странным, что она не арийка.
Наведя на нее объектив своего «смертоносного» оружия, он по-немецки четко сформулировал вопрос: «Вас ист дас?» Она по-женски умно перевела: «Вы не замужем?» И, не склонная ко лжи, ответила лукаво и положительно: «Нет!»
И что же, дружище?.. В который раз подтвердилась старая, как колесо, истина: это не та страна, где удаются блистательные блицкриги. Эта страна для этого слишком неодета и голодна. И хотя Отто отчаянно наступал - опаздывал на экскурсионный автобус, задавал массу каверзных вопросов, Фотографировал достопримечательности на фоне экскурсовода - девушка оставалась холодна. Тогда он повел наступление на другом стратегическом направлении. Избрал иную тактику. Он читал ей возвышенного Гейне, комментируя стихи цитатами приземленного Фрейда. Он начал дарить ей подарки. Мелкие, но очень часто. Так в окруженную цитадель швыряют зажигательные фугасы. Он просто задаривал ее жевательной резинкой, но «пожара» так и не добился.
Если осада не приносит желаемого результата, то следует приступать к штурму. Он подарил ей еще одну резинку, ты сам можешь догадаться - какую, и, нахально разглядывая ее ноги, вопросил: «Вас ист дас?»
Она отвесила ему изрядную оплеуху и ответила по-женски отрицательно: «Я подумаю...»
Фон Доннерветтер отступил. Наверняка, как и все немцы, не надолго.
Беспокойные они, немцы. Арабы были несколько покруче, но их доконали гаремы. У них, в итоге, на войны не осталось ни времени, ни желания, ни сил... Да если бы в мире вовремя ввели бы обязательную полигамию, то в наше время никто не знал бы, что такое война.
Единственный недостаток гаремов - евнухи. Да, порой они сладкоголосо поют. И танцуют, наверняка, здорово. Но быть не совсем мужчиной, не являясь при этом, в полном смысле этого слова,  женщиной - чертовски унизительно.
Мустафа-бей был набожен. Чтение Корана - «напольной» книги мусульман - приводило его в состояние религиозной эйфории. Правда,  на непродолжительное время. Сразу же после намаза, распалившись «чтением» «пентхаузовских» иллюстраций, он отправлялся в гарем и там размножался. Но ему чего-то не хватало. Бей понимал, что в прекрасной россыпи «алмазов» не достает большой белой жемчужины.
То, о чем ты грезишь, всегда находится неподалеку - Мустафа об этом был осведомлен. Стоило ему только переплыть море, как тут же, в порту он  увидел ту, для которой всегда нашлось бы место в самом прекрасном гареме. Ее, «жемчужину».
Она кормила мокрым хлебом глупых чаек. Согласись, недостойная, слишком кричащая оправа.
Он по-восточному пышно ухаживал. Урюк, изюм, курага, халва. виноград, фрукты уже лежали на коврах. Наложницы исполняли пляску сведенного голодными судорогами живота. Негромко пели кастраты. Мустафа тоже пел. Витиеватый гимн луноликой пери. Он воспевал кораллы губ, мрамор плеч, блеск глаз, стан газели, голос гурии и очень восторженно отзывался о волнующих его недостойный взор персях. Больше того, он дерзнул, о прахоподобный, сравнить ее лоно с бутоном розы, а себя с трудолюбивым шмелем, вьющимся возле дивного цветка, но не решающимся осквернить его своим дерзким хоботком. Развел такие «рахат-лукумы», что понять что-либо было сложно...
Про шмеля и бутон она все поняла и «про себя» подумала, что: «такому только дай... волю...»
Необходимо заметить, что весь процесс обольщения происходил на пляже, при большом скоплении народа, который тоже спустя некоторое время начинал кое-что «догонять».
Ах, как все было бы славно и весело, если бы Мустафе не приспичило сыграть свадьбу. Он призвал переводчика и в самых цветистых выражениях объявил о предстоящем торжестве. Просил срочно известить досточтимых родителей на обжираловку по этому поводу. Свадьба должна была происходить тут же, на пляже. Калым - золото, бараны, скакуны и прочая восточная мишура будут доставлены утренним паромом: раз уж Аллах разрешил ему еще одну жену, то пусть сам и позаботится о том, чтобы все прибыло в назначенный срок.
О Мухамед, заместитель Аллаха на земле!.. как она посмеялась над ним... Она ответила ему по-арабски справа налево.
«О! Конечно, мой повелитель. Но я сторонница матриархата и потому тебе, мой господин. Придется покинуть своих жен. Жаль, что ты не будешь последним в моем гареме, но тебе, мой владыка, стоит порадоваться, что ты станешь первым. Первое время, пока я не выйду еще несколько раз замуж, тебе придется немного потрудиться, о свет очей моих, - так, ерунда, всякие приятные домашние «мелочи»:  приготовить, прибрать, постирать, понянчить - ничего особенного. Хвала Всевышнему за то, что он послал мне достойного мужа.»
У бедного бея сперло дыханье. Он проклинал неверных гяуров, у которых все мудрые обычаи существуют наизнанку.
Кастраты в это время пели особенно жалобно...
Мне кажется, что сейчас у него все прекрасно. Его гарем по-прежнему совершенен: в богатой россыпи «алмозов» все еще не хватает большой белой «жемчужины», хвала Аллаху...
Как видишь, дружище, славные сыны Востока мало чем отличаются от остальных человеков. Словами  мужики любят на удивление сильно, а когда дело доходит до простенькой постирушки или, скажем, смены пеленок у описанного и закаканного карапуза, то они предпочитают уповать на всепобеждающую силу молитвы.
Возможно, что только в Индии женщину почитают , как нигде на свете. Там она Женщина с большой буквы «Ж». А культ любви - и плотской, и платонической - они довели, я бы сказал - "до совершенства", если бы не знал слова «маразм».
«Любовь - приобщение к Божеству, высшая цель существования» - изрекли соседи больших белых слонов. Вознесли Женщину на пьедестал... Потом ударились в крайности. Начали объяснять движения рук, ног, бедер, губ, ресниц и прочих мест. Создали целый язык взглядов, поцелуев, поглаживаний, похлопываний по «глупостям» и прочих непристойностей. Систематизировали позы для «сердечных маханий», наконец. И глядя на этот объемистый каталог, начинаешь догадываться, почему их боги столь многолики и многоруки.
Изволь, мой друг, выслушать еще одну историю.
Все недюжинные познания в области чувственного и владение многими умениями, которые достигаются регулярными занятиями йогой, не уберегли молодого бенгальца Омара от безответной любви.
Когда кипящий прибоем океан, беспощадное солнце, зажигательные танцы и острая пища перегрели могучий организм, Омар отправился слегка «остыть» на северный берег Черного моря. На этом берегу, он увидел загорающую девушку, принявшую при этом такую сложную осанну, что ее гибкости мог позавидовать самый искусный йог. Чтобы познакомиться, он завязал собственное тело в настолько причудливый узел, что потом долго не мог развязаться. Но и познакомившись не переставал удивлять: пригоршнями поедал гвозди и перерабатывал их у себя внутри в огонь страсти, который тут же изрыгал. Эффектное зрелище, смею доложить.
Своего он достиг. Он был даже представлен ее родителям. Но его первый подарок оказался роковой ошибкой, первой и, как часто происходит в жизни, последней.
Согласись, дружище, что подарить бывшим партийным  работникам «Камасутру» - шаг опрометчивый и, вследствие этого, наказуемый. Нет, если бы она испытывала к Омару хоть что-то кроме любопытства - «Индийские йоги, кто они?»,- то милое недоразумение не имело бы никаких последствий кроме небольшой неловкости, испытанной принимающей подарок стороной. В данном же, прискорбном случае, ей пришлось втолковывать бенгальцу, что  она никогда не сможет спать на толченом стекле и завтракать скобяными изделиями, да и разнообразие фресок Храма Любви ее не увлекает.
Омар огорчился и хотел было приказать своему организму умереть, но одумался, ибо постиг мудрость: слаб тот, кто не выдержал испытания отказом. Он завел учеников, учит их йоге, любви, жизни. Его душа спокойна. Но... когда наступает сезон дождей, он замирает в своем одиноком жилище отшельника и сердце его плачет...
Все истории, которые я тебе сегодня рассказал, были бы только забавными байками, если бы... Все дело в том, что, как ты уже наверняка догадался, их связывает одна героиня.
Да, ей не много лет, но создается впечатление, что ей удалось отказать во взаимности всей Вселенной. Теми маленькими эпизодами из ее жизни, о которых ты узнал, «география» ее неприступности не ограничивается.
Она отказала финну за молчаливость, а гавайцу за невозможную разговорчивость, хотя в гавайском языке всего одиннадцать букв.
Бразилец был отвергнут за то, что любил ее чуть меньше футбола и карнавалов. Канадец не сумел сделать из нее «Мисс фермершу». Спился с горя брачный аферист из Польши. Его «падам до нужак шановни пани, цалую рончики» не произвели должного впечатления.
Голландец уехал ни с чем из-за того, что не догадался подарить ей ни одного цветочка, хотя у себя дома делал скоту подстилки из тюльпанов.
Один одесский «неукраинец» задаривал ее розами. Но мысленно. А скряг она не любила.
Наибольшие шансы были у шведа. Пять шведских «С» манят.  Но шестое «С» сослужило плохую службу.
Да что греха таить: и я, со своим цинизмом и любовью ко всем без исключения женщинам, попался. Как щенок. И вел себя безобразно глупо. Слонялся за ней по всюду. Подолгу не хотел выдыхать волшебный аромат ее волос о был от напряжения красный. Говорил много, всякие нелепости, все развеселить ее старался, из кожи вон лез. А она и без того была весела. Значительно позже я понял, что не веселить ее надо было - в тоску вгонять!..
Господи, как подумаю, насколько мы, мужчины, идиоты со своей «железной» логикой, стройными умозаключениями и другой мудреной чепухой - становится мучительно стыдно. Женщина познает жизнь двумя более точными инструментами: сердцем и интуицией. Когда же она включает  свою логику - боги начинают смеяться.
А  моя  героиня, как мне не так давно сообщили, скоро все же  выйдет

Пять шведских «С» - социализм, скобы, спички, стенка, стол. Шестое - секс.

замуж. За моряка. Женщины, даже лучшие представительницы, инстинктивно стремятся к тому, кто будет самым лучшим. А моряки, ты уж прости, дружище... вы из каждого рейса привозите с собой «огрызки» мировой цивилизации. Где вы только не бываете... «Летучие русские»...
Короче, Надежда, решила получить от планеты, по имени Земля, все лучшее. И сразу. Оптом. Посуди сам, моряк «привезет»: такт англичанина, галантность француза, неудовлетворенность китайца, отвагу испанца, утонченность японца, сентиментальность немца и прочая и прочая... А если в нем еще жив неукротимый одесский оптимизм, то муж ей достанется именно такой, каким и должен быть мужик у такой женщины...
Ладно, заговорил я тебя изрядно. Расскажи-ка , как ты...
Женишься?.. Завтра?!.. Вот, и ты, дружище, туда же...
Конечно-конечно, она лучше всех. Да, удивительная и неповторимая. Увы, мы всегда женимся на удивительных и неповторимых, а разводимся с «мегерами» и «змеями»...
Так кто же эта счастливица?.. КТО???!..
Ладно, я не хотел этого, но ты прослушал короткую биографию будущей супруги.
Впрочем, рад за вас, хотя и завидую тебе отчаянно...
Нет, дружище, уволь! Свидетелем - ни за какие коврижки... Да потому, что я в душе пацифист. А поздравить - приду...
Ладушки, до завтра...
Постой!.. Теперь я, наверное, начинаю понимать, почему в определенный момент жизни мы так настойчиво стремимся жениться. Не потому, что пришла пора, труба зовет. Просто, как и тебя, всех впереди ждет Надежда...