Желание

Первое и единственное лицо, встретившее Анюту дома, был Майк. Он выскочил к ней по лестнице, вопреки усугубленной воспитанием природной сдержанности, и с отрепетированным накануне восторгом шептал: Аня! Аня! Домчав до нее, повис на шее.
Все, что Майк в Анюте произвел, это чувство, похожее на разочарование. Она воображала его лучше, чем воображал себя он сам. Она должна была опуститься, чтобы наслаждаться им таким, каков он был. Но и таков, каков он был, он был прелестен с своими земными странностями и неземными запросами. Анюта испытывала физическое наслаждение в ощущении его близости и ласки и нравственное успокоение, когда встречала его простодушный, доверчивый и любящий взгляд и слышала его наивные, граничащие с бесстыдством, вопросы.
— Какая ты загорелая! Ух, — и Майк, устав висеть на шее, сгреб Анюту в охапку. — Дневала целыми днями на пляже? Не лезь, если не можешь, — другим тоном неожиданно добавил он, прищурившись. — Да, милая, это я тебе. Ну, скажи мне что-нибудь, утешь меня веселого.
— Прошу тебя, — взмолилась Анюта, схватясь за подбородок сразу всеми пятью пальцами, не износивших окончательно маску еще маникюра. — Прошу тебя, только не будем повторяться!
— Нет, будем, — сказал Майк.
— Но зачем, зачем? Ты же меня уже встречал не так давно.
На вокзале, а сейчас мне захотелось встретить тебя дома. Имею или нет, в конце-то концов, право встретить тебя не на вонючем — каком же? — вокзале, в окружении мыслящих здраво подонков, а дома, tete-a-tete, vis-a-vis портретов кумиров, кое-то время спустя. Помяни мое слово: я тебя отправлю обратно, к морю, и поедешь туда ты впервые. Я это знаю, скажет Анюта улыбаясь. Что, что ты можешь знать? Это не больше, чем задумки, мои задумки, а у меня... как известно... кроме пятниц есть еще и четверги, и среды на недели, и по субботам я отдаю предпочтение театру. Нынче суббота. Готова?
Еще не успела Анюта одеться для выхода, как Майк передумал.
— Сегодня у меня понедельник, первый рабочий день, — сказал он в полголоса, — я устал и хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Больше ничего не хочешь? — спросила Анюта, не иначе как на (по причине естественности) прекрасное намекая.
— Хочу. Расскажи мне сказку и пожалуйста: сделай это, не идя в разрез первому моему желанию.
Это было давно, взялась, будто за другое, за рассказ Анюта. Когда она кончила, Майк умывался потом, как кровью, изнемогая и, не имея сил дольше терпеть благодарность, оставил себя лежать на упругом и мягком, не подумав, что то, на чем он лежал, могло и не быть частью той Анюты, которую он любил.