О критиках и поэтах

Владимир Путин.

О КРИТИКАХ И ПОЭТАХ.

Хорошо быть критиком…
Стоп. Побольше радости в голосе. Три. Четыре. Начали.
Хорошо быть критиком! Попивая кофеек, почитываешь чью-нибудь писанину, явившуюся продуктом расходования энного количества человеко-часов…
Нет, так не годится. Не звучит… Вернее, звучит, но звучит плохо. “Что есть писанина, явившаяся продуктом расходования человеко-часов?” – со снисходительной улыбочкой спросит нас живодер-критик, возмущенный, конечно же, первой частью предложения, но делающий вид, что его утонченные чувства оскорбляет некая “сомнительность композиции” или некий “интонационный сбой” (любят, ох, любят они такие хитрющие, ни к чему не обязывающие формулировки!). Попробуем выразить нашу простую мысль иначе.
Хорошо быть критиком! Попивая кофеек, почитываешь чью-нибудь рожденную в муках писанину и выносишь свой авторитетный вердикт. Например, такой: “Банальность фраз и наличие ряда стилистических промахов… бу-бу-бу-бу-бу…” Но это только в том случае, когда автор написал что-то не то. А вот если сей magnum opus не противоречит решениям последнего съезда и мнению товарищей по партии, то критику остается лишь выразить свой литературный “одобрямс”, облаченный в форму положительного отзыва. Что-нибудь типа: “Всей мощью своего могучего слога автор протестует против… бу-бу-бу-бу-бу…” Вот, кстати, один из примеров такого могучего слога, удостоившегося в свое время восторженных отзывов господ критиков. Мощное стихотворение с заявляющим решительный протест названием “А все-таки”:

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река – сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
Сады похабно развалились в июне.

Ну и так далее, в том же духе. Сего поэтического уродца произвел на свет гигант советского стихоплетства товарищ Владимир Маяковский. А вот другой его шедевр. Стихоподобное нечто с поэтическим названием “Нате!”. Резюме стиха:

А если сегодня мне, грубому гунну,
Кривляться перед вами не захочется – и вот
Я захохочу и радостно плюну,
Плюну в лицо вам
Я – бесценных слов транжир и мот.

Или вот этот отрывок из стишка, называющегося “Вам!”:

Вам ли, любящим баб да блюда,
Жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре ****ям буду
Подавать ананасную воду!

Вот такой вот поэт-правдоруб. А каков слог! Какая мощь! Господа советские критики умилялись, комментируя похабные излияния оскорбляющего всех и вся Маяковского и давая им свою интерпретацию: “Поэт употребляет много вульгаризмов, чтобы резче выразить и заклеймить гнусную действительность царской России” (В.Маяковский, собр.соч. в 12-ти томах, Правда, 1978, т.1, стр.411).
Впрочем, эти стишки Маяковский сочинил в 20-летнем возрасте. Понятное дело, дитя ещё. “Проба пера” – скажут нам хитрые критики. Хорошо, посмотрим, чем порадовал нас Вовочка в более зрелом возрасте. Возьмем, к примеру, написанную 26-летним Маяковским (в 1920 году, в самый пик популярности его поэтического гения!) “поэму” с по-маяковски странным названием “Облако в штанах”. Тут присутствуют такие оригинальные словосочетания, как “выхаркнула давку на площадь”, “потноживотые женщины”, “зажиревшее ухо”, “выхарканный чахоточной ночью” и т.д. Здесь же наш поэт-новатор вводит в оборот невиданные доселе в русском языке производные от слова “любовь”, такие как “любёночек” и “любята”. Продолжая коверкать русский язык, автор употребляет такие сравнения как, например, “Земля, обжиревшая, как любовница, которую вылюбил Ротшильд”. Потрясающе, не правда ли? А вот это еще лучше:

Вся земля поляжет женщиной,
Заерзает мясами, хотя отдаться;
Вещи оживут –
Губы вещины
Засюсюкают:
“Цаца, цаца, цаца!”

Каков талант! “Заерзает мясами”, “вещины губы”, “цаца”… Или вот еще чудное сравненье:

Каждое слово, даже шутка,
Которые изрыгает обгорающим ртом он,
Выбрасывается, как голая проститутка
Из горящего публичного дома.

Голая проститутка, выбрасывающаяся из горящего публичного дома! Мечта поэта! Браво, Вова!
Критики были в восторге от употребляемых гением глаголов “ложить”, “испешеходить”, прилагательных “крикогубый”, “выжиревший” и ряда других не менее странных слов, имеющих весьма отдаленное отношение к русскому языку. Вот в каких выражениях воспевали они своего любимого стихоплета: “грозные рифмы, ошеломляющие по новизне сравнения”, “дерзкие по архитектонике строфы”, “слова, почерпнутые из прозрачных и светлых глубин русского языка” (там же, т.1, стр.39).
Умеют! Умеют господа критики заработать себе на хлеб! Оказывается, глаголы “вылюбить” и “выжиреть” почерпнуты из прозрачных глубин русского языка! Ведь действительно, каков гений слова! Радуют глаз и эффектные названия творений Маяковского. Кроме рассмотренных выше “Нате!” и “Облако в штанах”, интересны такие названия как “Сволочи”, “Сифилис”, а также “Себе, любимому, посвящает эти строки автор” и, наконец, “Я и Наполеон”. Или вот еще один шедевр - “Пиво и социализм”, созданный Маяковским, когда ему было уже за 30. В общем, уже не юноша. Можно ожидать чего-то серьезного. Так… почитаем… Первая строка творения гласит: “Блюет напившийся.” Всё понятно. Гений в своем репертуаре.
Пишет зрелый Володя и о любви. Стишок так и называется: “Любовь” (написан им в 32 года). Здесь мы встречаем такие романтические фразы, как “пять баб переменит в течение суток”, “молодой стрекозел”, “кастрат” и т.д.
А о том, какова мечта нашего героя, мы узнаём из его откровений в вещи под названием “Мечта поэта”, где он агитирует читателей за покупку облигаций государственного займа и пишет, в частности, что, когда он (Вова) выиграет, то: “разъездится весь день, не вылазя из таксей”, и “оборудует мастерскую для производства самого лучшего стихачества”. Что ж, употребление слова “такси” во множественном числе характерно для мастера русского слога, а вот слово “стихачество”… Да, слово “стихачество” очень точно определяет то, чем занимался Маяковский.
Очередные откровения ожидают нас в прозе великого стихоплета. Да, писал Маяковский и прозу. Вот, например, шикарное пособие для студентов, называющееся “Как делать стихи?”, где Вова признается:
“Говорю честно. Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело.” Володенька, так это просто оттого, что ты никогда стихов и не писал! То, что ты писал – это не стихи, а стихоподобные уродцы.
Впрочем, проза революционного поэта Владимира Маяковского была столь же убога, как и его жалкие нескладные стишки.
Но вернемся к нашим критикам. Вот сидит один из них, спрятавшись за очками. Господин Критик, что же Вы молчите? Вы десятки лет рукоплескали бредовой ахинее Вовы Маяковского - специалиста по “стихачеству” – только лишь потому, что боялись лишиться своей жалкой зарплаты. Так чем же Вы, господин Критик, отличаетесь от обычной подзаборной шлюхи? (Эх, слишком это мягко! Правдоруб-пролетарий Маяковский употребил бы свой любимый синоним на вторую букву алфавита.)
Вам слово, господин Критик.