Реабилитация

“Зло своих намерений не изучает. Его интересует тактика.   Как достичь цели”.

В. Дудинцев. “Белые одежды”.



Реабилитация…. Нет популярнее слова на просторах   бывшего Советского Союза. Реабилитируют поэтов, писателей, кинодеятелей, художников, военных, учёных… Неожиданно для меня в марте 1996 года по Общероссийскому Телевидению сообщили, что российское правительство официально реабилитировало весь боевой расчёт (более трёхсот человек!) космодрома Плесецк, по вине которого, якобы, взорвалась ракета на старте 18 марта 1980  года, вследствие чего погибло сорок девять человек.
   Это сообщение вызвало из памяти одну встречу с моим братом, Валентином Васильевичем, в конце 80-х годов, когда наши семьи на машинах ехали на северный Кавказ, навестить могилу погибшего там  отца в 1943 году, во время  тяжёлых боёв Великой Отечественной Войны.
   Мы остановились на ночь возле чистого  горного ручья, чей монотонный шум создавал чувство отрешённости от городских забот и волнений. От усталости и обилия впечатлений все, кроме нас, быстро заснули, кто в машине, а кто и в спальном мешке прямо на земле.
   Я и Валентин сидели возле тлеющего костра и неторопливо вспоминали и обсуждали важные события своих судеб. Надо отметить, что я относился к работе своего брата с большим уважением, чем к своей, преподавательской. К 80-му году он был уже начальником лаборатории  испытаний конструкций и двигательных установок тяжёлых ракет-носителей космодрома Плесецк. Боевой расчёт работает под управлением и контролем инженеров-испытателей, которые подчиняются начальнику лаборатории.
    Речь зашла о непорядочности чиновников, занимающих высокие гражданские и военные посты. Для того чтобы подкрепить высказанную мысль, Валентин начал рассказывать:
- Я убедился в своей жизни, что сущность человека отчётливо проявляется в минуты тяжёлых физических или моральных испытаний. Таким испытанием для ракетчиков полигона, администрации полигона, руководителей научных коллективов, работающих по ракетной тематике, стала катастрофа 18 марта 1980 года. Видишь ли, для того, чтобы понимать дальнейшие события, необходимо знать некоторые технические данные и порядок действий расчёта при обслуживании  такой очень сложной техники.
   На стартовой позиции ракета-носитель (РН) готовится два дня, второй день – пусковой. В период заправки в наиболее опасной  зоне возле РН находится около ста человек. По готовности 2 часа идут последние операции заправки. В этот момент в баках РН находится около двухсот тонн жидкого кислорода, около ста тонн керосина, по десятку тонн жидкого азота и концентрированной перекиси водорода.
    Бывает, что жидкий кислород течёт в стыках. С этим  мы сталкивались ещё до полёта Юрия  Гагарина, поскольку в то время не могли учесть всех особенностей поведения материалов и конструкций при охлаждении до –183 градусов по Цельсию. Течи устраняли примитивными методами: либо подтягивали гайки на стыках, либо стык обкладывали мокрыми тряпками, которые мгновенно замерзали, восстанавливая герметизацию, либо ожидали, когда конструкция охладится до стабильного состояния и устранится температурная деформация.
Жидкий азот и керосин также доставляли хлопоты, но значительно меньшие. А вот перекись водорода – штука капризная, она очень неустойчива при хранении. Толчком к разложению может быть грязь, свинец, медь и другие металлы. При этом температура достигает шестисот градусов, что ведёт к интенсивному выделению в большом количестве атомарного кислорода.
    Вот это первоначальный ликбез. В начале марта меня командировали в столицу, а управлять комплексом остался мой тёзка - Валентин Гринько. 18 марта 1980 года пуск РН планировался на 21 час. С началом заправки третьей ступени кислородом в стыке наполнительного соединения появилась небольшая течь. Пока докладывали о происшествии начальству, пока принимали решение, пока давали команду – течь прекратилась. Поскольку это было  привычным делом, то и серьёзного внимания на него не обратили.
    За два часа до пуска Валентин Гринько выпил стакан чая и пошёл к ракете, на кабину обслуживания, контролировать заключительные операции. Через три минуты раздался взрыв. Пожар был настолько сильным, что оплавились стальные опорные фермы. На колоне обслуживания в течение суток висел сгоревший человек, так как по оставшимся конструкциям невозможно было подняться на высоту более 30 метров. Пришлось вызывать пожарную машину с лестницей из Архангельска. Как она пробилась по нашим зимним, так называемым дорогам, в Плисецк – отдельный рассказ.
   Меня срочно отозвали из командировки, и я по прибытии на место службы сразу включился в работу аварийной комиссии. Уже известные факты толкали нас к поиску пристыковочных головок перекиси водорода. Их состояние однозначно указывало, что взрыв начался с них. В присутствии заместителя Генерального конструктора эти головки опечатали и отправили на исследование.
    Встали извечные вопросы: ” Кто виноват? Что делать?”
     Допустим, что виновата промышленность, поставившая недоработанное изделие. Тогда надо останавливать программу запусков, выявлять истинную причину взрыва и назвать виновных. Этот путь очень длинный и опасный для номенклатуры. Поэтому высокопоставленные чиновники принимают решение обвинить эксплуатацию, т.е. полигон. Тем более, из записей разговоров выяснилось, что была течь жидкого кислорода, но к моменту выдачи команды на подтяжку гаек она прекратилась. Однако Главкому доложили, что команду выполнили. Следовательно, обман. Делается вывод: полигон причину взрыва знает, но скрывает. Априори виновные Валентин Гринько, ефрейтор Великоричанин и другие погибли. Под знаменем защиты дела (продолжение программы разработки и испытаний ракет-носителей) вершилось зло: обвиняли невиновных. В завершение уволили майора, начальника команды подготовки двигательных установок, и майора Марата Даминева, инженера-испытателя, работавших на третьей ступени РН.
     Мы пытались за них бороться, но как искать справедливость, если ты – “обманщик” и весь в говне? Поддержки у руководства, естественно, не нашли, тем боле что “сдача” двух майоров должна была смягчить участь более высоких чинов. В такой обстановке защищать и защищаться значительно сложнее, так как приходится оправдываться, а не анализировать причины.
Тогда Марат написал письмо на имя Л. Брежнева. Результатом было изменение мотивировки увольнения: вместо “несоответствия’ – “по болезни”. Через некоторое время ему предложили вернуться на службу, но он отказался. Мне кажется, что негодяи спокойнее переносят обиды, чем честные и порядочные люди, прекрасно знающие дело, которому служат.
     Всё-таки полигон предоставил ему трёхкомнатную квартиру в Днепропетровске. Получилось так, как писал Шота Руставели:
- Покинь места, где зло тебя гнетёт,
- И дом, куда удача не идёт.
     Наибольшие неприятности ожидали бы Валентина Гринько, но он уже был неподсуден. Оставался я, и хотя при подготовке к пуску ракеты был в командировке, меня обвинили в плохой воспитательной работе, недостаточном обучении подчинённых и т.д. Все разговоры и мысли о дальнйшем продвижении по службе прекращались, несмотря на награждение меня орденом Красной Звезды (указ был подписан за месяц до катастрофы).
     Так как программа запусков не была остановлена, то они продолжались. Больше года мы выходили на заправку РН, зная, что причина взрыва не выявлена, и он может повториться. Но в июле 1981 года Господин Случай спас нас от повторения  катастрофы: один офицер случайно притронулся к пристыковочной головке перекиси водорода и обжёгся. В этот раз сработали очень быстро. Дали команду на слив перекиси водорода, сняли и разобрали головки. Оказалось, что внутри них расплавлен свинцовый припой, т.е. температура достигала двухсот градусов!
     Стали анализировать, разбираться, в чём дело. Выяснилось, что расположенные в головке фильтры раньше соединялись с другими элементами конструкции электросваркой,  но кто-то рационализировал этот процесс (и, наверное, получил премию!), и сварку заменили пайкой, ограничивая наличие свинца очень малым процентом в припое. Когда мы провели анализ расплавленного припоя из разобранной головки, то оказалось, что количество свинца превышает допустимую норму в десять тысяч раз! Понимаешь, как начинался взрыв? После заправки перекисью водорода движение её прекращается, свинец выполняет роль катализатора, начинается интенсивное разложение перекиси, повышается температура. Эта цепочка ведёт к взрыву.
    Ты думаешь, наше открытие всё перевернуло? Ничего подобного! В России человек всегда был дёшев. Мы ещё год применяли паяные фильтры, но уже наученные  горьким опытом проверяли, дают ли они разложение перекиси. Никто не хотел пересматривать выводы правительственной комиссии. Тем не менее, несмотря на то, что всё скрывалось от широкой публики, начались подвижки в отношении к нам. Мне была предложена новая испытательная работа, где я успел что-то сделать и дела шли с каждым годом всё успешнее. Получил второй орден, которым можно гордиться, так как получен  “за личное мужество” (“За службу Родине”, 3-й степени). Но армия – особая организация, и мне пришлось остановиться в период творческого ускорения, когда опыт, знания и возможности позволяли делать многое. Поэтому осталось грустное чувство обиды за несправедливое обвинение и предательство руководства, за потеряное время, которое не было использовано с должной пользой…
      Костёр догорел, осталось только куча пепла и углей.
       Так и наши жизни…