Свадьба

СВАДЬБА

      События, описываемые мною, происходили в Белоруссии, где волею судьбы мне пришлось работать четыре года в составе экспедиции Московского гидромелиоративного института...
      Однажды, в воскресенье по экспедиции пронёсся слух, что наш сотрудник, Роберт Викторович Вержбицкий, местный житель, в обязанности которого входило чинить старый трактор, мастерить разные деревянные вещи, выдаёт замуж свою третью дочку, и поэтому вся экспедиция приглашается вечером к нему на свадьбу. Все начали принаряжаться, прихорашиваться, ужин по такому случаю был отменён, и вот, наконец, пёстрая делегация отправилась в путь.
      База нашей экспедиции была расположена на опушке леса, на краю деревни. Дом и участок Роберта Викторовича находился в некотором отдалении от нас, на перекрёстке двух улиц: главной и ей перпендикулярной. Главная улица проходила через правление совхоза, клуб, механические мастерские, магазин.
      И вот, со смехом и прибаутками, мы достигли цели нашего похода. Часть делегации вошла в сени. Хозяин появился не сразу – видно, нелегко было ему принимать гостей в течение трёх суток.
      Наконец, мы были усажены за длинный стол, отмеченный следами былых пиршеств. Откуда ни возьмись – явились бутылок пять нашей, родной, излечивающей душу простого советского человека, сухое вино, морс, разнообразные, хотя и незатейливые закуски.
      Мало-помалу, гости развеселились. Наши сотрудники и сотрудницы произносили тосты, в которых вспоминали, как жили в этом доме ещё во времена зарождения экспедиции, представляли Роберта Викторовича как самого превосходного и незаменимого человека, желали ему здоровья и дальнейшей плодотворной деятельности на благо Проблемной лаборатории и т. д. Кто-то из гостей вспомнил о существовании гитары, и так как я к тому времени уже успел выпить несколько стопок, то с готовностью согласился сходить за ней на базу.
      В жизни бывают моменты, оставляющие неизгладимый след в памяти... Стоял тихий, тёплый августовский день, солнце светило не ярко, небо покрывала какая-то лёгкая матовая дымка. Я шёл по пыльной дороге, всё вокруг казалось каким-то волшебным, праздничным, солнце клонилось к закату, возле одного из домов играли ребятишки. Душой завладела тихая трогательная грусть, всё было таким милым, и казалось, словно ты уже проник в самые сокровенные тайны бытия, понял что-то самое-самое главное в жизни, но это главное затем как-то незаметно ускользает и растворяется так же загадочно, как и появилось...
      Я шагал по улице, курил “Дымок” и был растроган этим божественным вечером. Придя на базу, я захотел позвать на свадьбу студенток техникума, которые проходили у нас практику. Согласилась пойти одна из троих – Наташа. Рядом с верандой, где была моя гитара, я попытался в шутку обнять её. Потом мы шли по улице, крича что-то друг другу: я – по-белорусски, она – по-украински. Местные жители, которые попадались по пути, удивлённо смотрели нам вслед.
      Застолье продолжалось. Я исполнял песни, большей частью – Высоцкого, успевая в перерывах выпить. Один из гостей подзадоривал меня словами: “Высоцкий – это душа народа” и т. п., и я старался угодить ему. Последние песни я исполнял на улице, сидя на лавочке, изрядно хмельной, окружённый гостями, не жалея ни голоса, ни гитары; солнце давно уже село и светили фонари.
      Между тем пора было домой. Я уже не вполне представлял, в какую сторону надо идти. Меня поддерживали наши студентки, которые пришли в конце застолья; или я обнимал их на ходу? – не берусь утверждать. Я громко кричал что-то, проходя мимо дома, где поселились приехавшие откуда-то студенты-строители...
      На базе все смотрели в красном уголке телевизор. Сигарета, которую я курил, выпала из моих рук. Я видел это, как в замедленном кино. Комната наполнилась туманом, и почувствовав неладное, я выбежал на улицу.
      Мне было плохо; я приводил себя в чувство холодной водой из-под крана на улице, потом стучался в вагончик к студенткам, умоляя их открыть. Никто не ответил. Сильно обиженный, я пошёл к себе домой. Накрапывал мелкий дождик; вдруг я заметил, что за мной бежит маленький пёсик. Я пожалел его и пустил переночевать.
      Так и жил он со мной целый месяц, бегал в поле – до самого конца моего последнего, четвёртого сезона в экспедиции...

19.4.1991