МЫ - не рабы, рабы - немы

Зима была на редкость голодной и холодной, особенно для бродячих собак и бомжей (бомж – человек без определённого места жительства), и поэтому казалась для них нескончаемой. Бомжи после дневных приключений, прихватив заработанную водку, кучковались в подвалах и подъездах домов. На вокзале ночевать не разрешала милиция. Один из способов скоротать ночь и кое-как поспать заключался в следующем: надо было незаметно прошмыгнуть в вагон поезда дальнего следования и сразу же залезть на верхнюю полку, откуда уже никто не мог, да и не хотел согнать бомжа. А в рабочих и пригородных поездах бомжи – свои люди. Проспав таким образом 3-4 часа, они пересаживались на встречный, в котором досыпали остаток ночи. Выйдя из поезда уже утром, бомж готов собирать бутылки, окурки и всё, что плохо лежит.
     Мой новый знакомый, Анатолий Иванович Бакулин, предпочитал именно такой способ ночного отдыха. Однако последняя халтура, когда его и ещё одного такого же цыгане наняли разгружать машину цемента, вышла боком. Во-первых, хозяева расплатились только бутылкой водки, не дав денег, а во-вторых, разгрузка закончилась поздно вечером, всё тело ныло от перенапряжения, бельё от пота было мокрым. Пока дошёл до вокзала, пока дождался «своего» поезда, он сильно простудился. Словно в тумане Анатолий Иванович где-то пересел на встречный поезд. Больше он ничего не помнил.
    Очнулся в больнице. Врачи и сёстры отделения, куда попал Анатолий Иванович, отнеслись к нему по-человечески, выходили, поставили на ноги. Когда настала пора выписки, он пожаловался старой санитарке тёте Шуре на то, что у него нет ни документов, ни жилья, да и возраст  уже за полтинник.
- Выйду за ворота больницы  и где-то опять свалюсь, быстро  «откину ботинки».
   Тётя Шура пошла к заведующей отделением, рассказала ей об опасениях их пациента. Та посоветовалась с начальством и, учитывая малое число больных в отделении, разрешила ему находиться  в палате, сёстры приносили Анатолию Ивановичу кушать. В ответ за полный пансион он стал выполнять всю «чёрную» работу в отделении и больнице. Надо отметить, что в данном случае персонал больницы не ошибся. Как только в шесть утра начиналась жизнь в отделении, Толя быстро одевался, выносил мусор из отделения, помогал санитаркам приносить еду из пищеблока, позже очищал дорожки от снега, выполнял срочные различные работы.
    Уже при мне, когда я попал в это отделение с подозрением на дифтерию, вода стала заливать манипуляционный кабинет. Сестра, открыв дверь в палату, закричала
- Толя, на чердаке прорвалась труба, быстро сделай что-нибудь!
    Мы выбежали в коридор. Я посоветовал вызвать дежурного сантехника, а сами стали анализировать ситуацию. Исходя из предварительного осмотра, скорее всего, было виновато солнце и слежавшийся снег на крыше. Талая вода стекала прямо на стену в расщелину между двумя ракушечными блоками.
     Прибежавший сантехник наотрез отказался лезть на крышу, так как это было опасно. Толя же, взяв отрезок железной трубы, по внешней пожарной лестнице взобрался на крышу, и пробил в снегу дорожки для воды возле водостока. В результате всё пришло в нормальное состояние.
   Наши кровати в палате стояли рядом, поэтому мы быстро познакомились и много разговаривали о том, сём. В первый день нашего знакомства он появился к обеду, покушал и куда-то исчез. Вечером пришёл в палату уже «принявши». Разделся, аккуратно повесил на гвоздь в стене свой ватник, уселся на свою кровать напротив меня
-     Ну вот, борода! На Украине все чиновники от самых незначительных до государственных мужей не думают о благосостоянии народа. Они думают о власти, которая приносит им моральное и материальное удовлетворение. А Сталин заставлял их больше думать о народе! За что я его очень уважаю. Ты не согласен?
    Я немного подумал, надо было найти наглядный и доказательный ход.
- Толя, скажи, ты доволен своей судьбой?
- А что в ней хорошего? Врагу не пожелал бы.
- Вот тебе и ответ. Общество, в котором целая армия обездоленных людей, находящихся вне закона, - больное общество. И виноваты в этом все цари, начиная с Ивана Грозного и кончая советскими руководителями от Ленина и Сталина до Горбачева и Кравчука.
    Сам Анатолий Иванович родился в 1942 году в городе Макеевка Донецкой области. Как и все ребята того времени, окончил школу, затем горное училище № 2. С 1962 по 1985 год проработал на шахте имени Поченкова под землёй сначала электромонтёром, потом механиком и горным мастером. В 1975 году закончил обучение в Донецком политехническом институте по специальности инженер-электромеханик. Перед поступлением в институт женился, через год родилась дочка. Но вскоре  его семья распалась. Кто или что было причиной разрушения семьи, не ясно. По его рассказу выходило, что якобы жена не хотела, чтобы он учился. Но мне кажется, дело было сложнее и одновременно проще: плохие условия жизни, тяжёлая работа, частая выпивка с друзьями – вот основные причины краха его семьи. В результате он оказался в общежитии.
    Для обитателей общежития близлежащая пивная была не только клубом, но и местом, где можно было бы найти работу. Именно там он познакомился с мужиками, которые организовали бригаду шабашников для работы в Чечне. Им не хватало электрика по специальности. Узнав, что Толя подходит по всем статьям, предложили ему ехать с ними.
- А море там есть?
- Нет, зато есть река, Терек называется.
- Добро, едем!
    Так он попал в Чечню накануне ввода российских войск и начала войны. Их бригада выполняла работу на хлебозаводе № 1. С помощью бригадира Анатолию Ивановичу выделили в Грозном однокомнатную квартиру на улице Жигулёвской, 25. Взял в рассрочку холодильник, некоторую мебель.
   Но видно он родился под плохой звездой. К концу 1994 года явственно запахло войной. Чеченцы, у которых были родственники в деревнях, собирали пожитки и уезжали к ним. Ему же деваться было некуда. Он хорошо запомнил час, когда авиация начала бомбить Грозный без предупреждения. Стоял ноябрь 1994 года.
    Так как боевые действия не заканчивались, вспыхивая то в одном месте, то в другом, то постепенно вся жизнь переместилась в подвалы.
    Правительство Чечни выделяло по одному литру воды и по одной буханке хлеба на человека. Из-за отсутствия воды особенно страдали матери с грудными детьми. Кроме того, чеченцам нужна была вода ещё и для омовения при молитвах. Женщины отдавали свои золотые и серебряные украшения за воду. Толя несколько раз выходил на поверхность за водой. Это были опасные для жизни приключения.
    Но наступил день, когда была разбита и Толина квартира. Знакомый чеченец посоветовал ему поехать в деревню, где жил его брат. Сам же он ехать в деревню не мог, так как был, якобы, кровником. Не исключено, что это был просто вербовщик, который за каждого работника получал премию.
   Самым трудным делом было выбраться из Грозного, а найти село и брата знакомого уже не представляло никакого труда. Как говорят, язык до Киева доведёт. Так и здесь.
    Анатолия Ивановича встретил мужчина средних лет, лицо которого было скорее европейского типа, чем кавказского. Зашли во двор. Толя подробно рассказал о сложившейся ситуации в его жизни, о том, кто его рекомендовал. Просил дать ему работу с отпуском в апреле на две недели, чтобы попытаться восстановить документы, которые сгорели в квартире. Хозяин согласился и рассказал, о его обязанностях и чем будет платить за труд. Во-первых, он покупает костюм, обувь, во-вторых, даёт место для жилья и кормёжку. Деньги даст только на дорогу в апреле.
   Во дворе отдельно стоял флигель, хозяин открыл дверь
- Это вот твоё жильё.
   Внутри стояла кровать, тумбочка с радиоприёмником, посуда, газовая плита. В общем, для жизни условия были нормальными. В круг его обязанностей входила работа по хозяйству, которое имело 60 овец, 8 коров и большое число уток и гусей. Кроме того, хозяин предупредил, что он может передавать работника кому-нибудь в селе.
    И началась жизнь, в корне отличная от предыдущей. Будни проходили всё время в работе, похожие друг на друга. Только успевай поворачиваться! В воскресенье и праздники хозяин ставил на стол бутылку водки, и жизнь на время приобретала розовый оттенок.
    У чеченцев есть хорошее качество: если они что-либо пообещают, то обязательно исполнят. Поэтому в апреле, как было договорено, хозяин дал Толе на руки пятьдесят тысяч рублей и проводил на поезд.
    Анатолий Иванович добрался до Макеевки. Но встреча со старыми друзьями и знакомыми затянулась. Опомнился через месяц, когда от денег остались жалкие крохи – только-только на обратную дорогу.
- А мы тебя уже и не ждали, - так приветствовал хозяин вернувшегося работника. За этот месяц обстановка в селе резко изменилась. Уже не было доброжелательных взглядов в сторону «неверного». Люди были озлоблены бессмысленной войной, разрушенными жилищами, потерями близких и знакомых. Каждый двор поставлял на две недели вооружённого бойца в военные формирования. После такой службы хозяин возвращался и продолжал жить, как обычно до следующего призыва.
     Так бы всё и продолжалось, если бы однажды Толе не предложили стать наёмником в отрядах Дудаева, замещая хозяина.
      Такая ситуация поставила перед ним совсем другие перспективы. Одно дело отсиживаться в подвалах или работать на хозяина, а другое дело – с автоматом идти убивать своих же славян, рискуя быть убитым своими же.
      Однажды, пригнав скот, под каким-то предлогом вышел на дорогу, которая проходила через всю деревню, и подался на север, к русской границе. Он шёл по долине, поросшей сочной зелёной травой. Воздух был чистым и свежим, дышалось легко, на душе было спокойно. Всё это создавало эйфорию, идти было легко, тело по-юношески подчинялось приказам, и не заметил, как быстро закончился день. К вечеру встретился с группой чабанов. Приветливо поздоровались друг с другом. Его пригласили к костру, сытно накормили. Сразу навалилась усталость, глаза стали слипаться. Ему дали какие-то тряпки, он их подстелил под себя и заснул.
     Утром Толя проснулся от яркого солнца, которое светило прямо в его глаза. Он быстро поднялся и … чуть снова не лёг: рядом стоял улыбающийся хозяин.
- Ну что, хохол? Пошли домой?
     Потом уже Анатолий Иванович узнал, что при встрече любого неизвестного, чабаны-чеченцы оповещают близлежащие деревни об этом. Наконец, находится хозяин, который приезжает за своим беглым работником. Этот местный «телеграф» работает безошибочно сотни лет.
    По дороге домой хозяин посмеялся над таким поведением Толи и сказал, что на ночь будет приковывать его к кровати, а соседям скажет, что, по обычаю, на ночь он сажает за побег работника в земляную яму.
    После случившегося Анатолий Иванович стал действовать осторожнее, стал более внимательно слушать, о чём говорят, незаметно собирал и прятал сухари. Вскоре после первого побега ему представилась возможность сделать вторую попытку. На сей раз, он пошёл через горы, причём шёл ночью, а днём забирался в укромные места и спал.
   Через три дня вышел на заставу российских войск. Так как он был без документов, то дней пять с ним очень внимательно беседовал молодой хлопец, по-видимому, из спецчасти. Наконец, Толе выдали «бегунок», в котором от имени правительства Российской Федерации Анатолию Ивановичу Бакулину разрешался бесплатный проезд в поезде в любую точку России, выложили из ящиков ему банку тушёнки, банку сгущёнки и добавили ещё пятьдесят тысяч рублей.
    На следующий день он уже ехал на Ростов в общем вагоне. Вместе с ним в одном купе ехали две молодые женщины и парень. Они поставили на стол бутылку водки, закуску и пригласили Толю.
    Когда он проснулся, то не увидел ни соседей, ни своего чемодана с продуктами, деньгами и «бегунком».
В Ростове пошёл на базар. Возле ворот стояли корейцы. Они сразу «вычислили», что Толя – бомж.
- Работать хочешь?
- Деньгами расплатитесь?
- Как заработаешь.
- Тогда согласен.
     Купили ему бутылку пива и привезли куда-то в поле в шестидесяти километрах от города. Там стояло лёгкое сооружение под названием «балаган», в котором уже жили пять бомжей. Работа заключалась в посадке рассады, её прополка. Расчёт производили через 10 дней, один месяц и через сезон. Кормили нормально, даже несколько раз давали мясное блюдо из собачатины. Оказывается, что у корейцев такое блюдо – деликатес.
      Через месяц Толя не выдержал и попросил расчёта. Рассчитались с ним по честному, даже отвезли на вокзал. Однако, тот, кто начинал конфликтовать, становился «сакуем» (рабом), с которым хозяева могли поступать очень сурово, даже жестоко, пройдясь «косой».
«Что это такое?», - спросил я. Он ответил: «Закапывают сакуя в землю по шею. А затем начинают рядом косить траву. Сразу соглашаются на все условия, когда рядом с шеей просвистит коса».
    Жизнь научила Толю быть покладистым, поэтому его до сих пор Бог миловал.
      В Ростове некоторое время перепродавал различную рассаду, спал в подвалах, иногда в колодцах телефонной канализации. Но его всё время мучило отсутствие документов, некоторые из которых можно было бы получить в спец приемнике. Наконец он решился и подошёл к дежурному милиционеру.
- Возьми меня в приёмник!
-   Валяй отсюда, сейчас тепло, нечего в приёмнике тебе делать.
    Пришлось думать, как добраться до родной Макеевки, только там, ему казалось, можно будет восстановить документы. По пути на родину застрял в Запорожье, снова у корейцев месяц отработал на бахче. В итоге, уже осенью в Беляевке Херсонской области «сдался» в спец приемник. После соответствующих проверок выдали справку для трудоустройства, действительную в течение одного месяца.
    Кстати, сами спец приемники по оплаченному заказу формируют бригады бомжей для выполнения той или иной работы.
    Имея справку на руках,  Анатолий Иванович решил посмотреть Одессу, о которой столько говорят. Вот здесь и произошло с ним то, что было описано. Теперь работает и ждёт подтверждения от соответствующих государственных служб того, что он есть Анатолий Иванович Бакулин.
     Вот такая история.
     Послесловие. Это одна из десятков тысяч историй, как наше нынешнее общество порождает бомжей. Но нет у нас Макаренко, который бы с помощью своих коммун превращал бомжей в нормальных граждан, способных сделать много полезного для своей страны.