Раzвилка

1
   Ему было страшно. Третий день зеркало пустовало, скрывая в себе таинственное отражение. Умываясь и чистя зубы он смотрел в пустоту, отражавшую все в точности: каждую царапинку на синем кафеле, разводы воды на душевой кабине, но только не его самого.
   Отражение исчезло внезапно. Казалось, что там, в зазеркалье, если оно действительно  существовало, двойника просто увели, забрали. Было что-то, что мешало ему быть на своём положенном месте.
   Последний раз Матеуш видел его вечером в витрине какого-то магазина. Отражение, с таким же неподдельным интересом изучало своего владельца, причесывалось, скалило зубы, проверяя их безупречность. Всё это напоминало великолепную актерскую игру. Но вот, оно исчезло. Его не было ни в одном зеркале, ни в одном предмете, который бы мог отражать. Было бы абсурдным искать собственное   отражение, и порой Матеушу казалось, что это – лишь чудовищный сон, но из зеркала на него продолжала холодно смотреть пустота.
   Изменился и сам Матеуш. Он как-то высох, стал нелюдимым и малоподвижным. Стараясь избегать друзей и знакомых, он со странным чувством удовлетворения понимал, что и те вовсе не уделяют ему внимания. Матеушу не смотрели в глаза, с ним не здоровались. Он вовсе не жаждал ничьего общества. Приходя в университет, он был счастлив, если удавалось (а удавалось всегда) пробраться в аудиторию незамеченным, сесть  в последнем ряду и отдаться своим мыслям. Никто не вспоминал о нем, не искал. Казалось, они забыли о его существовании так же  как и он обо всех окружающих.
   Все три дня, которые тянулись мучительно долго, Матеуш  носил с собой карманное зеркальце, в котором то и дело пытался увидеть себя. Но в нем были лишь вещи, стены, люди. Там не было самого юноши… Ночами, которые, казалось, состояли из бесконечных, замороженных секунд, каждая длинной в вечность, ему снился один и тот же сон. Сон, который настолько ясно въелся в память и сознание, что порой Матеуш не отличал иллюзии от реальности. Постепенно ночная фантазия в виде гипсовой головы с кровоточащим виском перерастала в галлюцинацию, реальность и ночи  проходили в молчаливом обществе изваяния. Матеуш постепенно привык к ее бледному и усталому виду. Иногда ему казалось, что пятно на виске – не кровь, а краска, и что статуя мигает опустошенными глазами, в которых не было зрачков.
   Удивительным было и то, что Матеуш постепенно стал забывать собственную внешность. В альбоме он с удивлением находил фотографии, утратившие его изображения. Казалось, кто-то умышленно стер его, не тронув более ни одного предмета на снимках. Все казалось естественным – люди, природа… Но только не собственное отсутствие.

2
   Несколько дней спустя, стоя в вагоне метро, который нес десятки хмурых пассажиров  по туннелю, вглядываясь во мрак за стеклом, Матеуш с удивлением за долгое время почувствовал на себе чей-то взгляд. Казалось, кто-то страстно желал встретиться  с ним глазами. Все пассажиры дремали, читали газеты и никто даже не думал смотреть в сторону странного парня. Внезапно за  окном, точнее в самом стекле, за надписью «Не прислоняться» мелькнул человек. Матеуш вздрогнул. Убедившись, что в вагоне все пассажиры сидели на своих местах, несколько успокоенный, юноша повернулся, готовый снова созерцать тьму туннеля. Однако оттуда, из гремящей тьмы, на него смотрел мужчина, очень худой, с ввалившимися глазами и выпирающими скулами.
- Что за…,  прошептал Матеуш. Казалось, человек был в стекле, так как вовсе не прилагал сил чтобы двигаться за поездом. Видимо, прочитав вопрос в глазах парня, незнакомец вытянул руку и указательным пальцем коснулся стекла на уровне груди. Сердце Матеуша замерло. Кровь все громче и громче выстукивала в висках мысль: «Я?»
Мужчина вынул из кармана золотой фломастер и, ведя им по стеклу в обратном направлении, написал: «Закрой глаза». Матеуш, подгоняемый  неведомой силой, повиновался. Гул метро стал удаляться и вскоре совсем затих где-то под землей. Тишина, невесомость проникла в уши, выдавив из них малейшие звуки. Все до единого.
   Матеуш оказался в огромной комнате, одна из стен которой была стеклянной. Остальные стены, пол и потолок были выкрашены в белоснежный, режущий глаза цвет. У стеклянной перегородки, открывающей вид на точно такую же комнату, находились стол и стул. Юноша машинально сел и уставился на сидящего по  другую сторону стекла человека.
- Кто Вы?  - спросил Матеуш дрожащим голосом.
- Боюсь, что мой ответ тебя совсем не порадует. Уверяю. – ответил незнакомец, будто бы нарочно передразнивая.
- Я знаю Вас?
- Да. Лучше чем кого-либо на свете…
- Должно быть мы учились вместе… Или были друзьями… Но я Вас не помню… - растерянно сказал Матеуш.
- Нет. - (человек за столом покачал головой), - все намного проще. Позволь дать тебе маленькую подсказку, - с этими словами он извлек из-под стола гипсовую голову, ту самую, из ночного кошмара. Голова была точно такая, с красным потеком у правого виска. Матеуш вскрикнул – копия этой головы лежала перед ним на столе.
- Боже! Нет, нет… Это невозможно. Это просто сон…
Он вскочил  и попытался выйти из комнаты, но в белых стенах не было двери, не было даже щели.
- Сядь, - властно сказал незнакомец, - Слушай меня внимательно. Я вернулся. Я это ты.
Слова поразили Матеуша словно молния. Дрожа от волнения, он подошел к столу и дрожащими губами выдавил из себя:
- Где ты был?…
- Неважно.
- Нет, - ужас сменился яростью, - Ты называешь эти три дня сущего кошмара вот так: «неважно»?
- Успокойся. Прошу тебя…
- Нет. Позволь… По–твоему я должен сходить с ума оттого, что тебя нет на твоем положенном месте, а ты просишь меня успокоиться?
- Да. Прости. Я просто не мог смотреть тебе в глаза, зная это.
- Что за тайны? Перестань! Что за чушь ты несешь?
- Умоляю, выслушай меня!
- Подумать только! Я говорю с собственным блудным отражением! Господи, что за ерунда здесь творится?..
- Замолчи. То что я скажу – очень важно.
Матеуш нехотя умолк.
- Слушай внимательно. Я знаю, это все  кажется странным, но ты должен мне верить. Произошла «развилка». Тебя нет. Ты исчез.
- Что? Что ты сказал?
Ярость сменилась ужасом. Незнакомец продолжал:
- Видишь ли, я – лишь то, что не случилось с тобой. Я – вторая часть, но есть еще и третья. Все вместе образует развилку. То что происходит, то что не произошло и третье…
- А что? Что – третье?, - взволнованно прошептал  юноша.
- За  этим я пришел. Это тебе и предстоит узнать… Я должен подготовить тебя к этому. А пока – прощай. Увидимся после.
- Но…, - только и успел вымолвить  Матеуш, как снова очутился в вагоне метро. Этой ночью гипсовая голова не являлась.

3
   Марию сбила машина 13 месяцев назад. Она была слишком красива и слишком много значила для Матеуша. К несчастью, на земле все еще действовало правило, по которому все прекрасное было обречено на гибель.
   Когда ее не стало, тяжеловесное давление тоски и одиночества превратилось в  невыносимую пытку... Самые разные чувства давили изнутри, стремясь выломать ребра, рвались на свободу из тесного заточения в грудной клетке. В припадках одиночества Матеуш исписывал сотни страниц ее именем, расписывал стены и потолок ее портретами. Окружая себя Марией, он все больше замыкался, понимая что уже ничто не вернет ни одного из них.
   Сколько раз он видел ее во сне, сколько раз переживал визг тормозов и глухой удар заново, каждую ночь умирая вместе с ней. Иногда Матеуш не хотел просыпаться, желая лежать окровавленным и ждать  когда душа покинет его тело.
   На самоубийство не хватало силы воли. Все попытки наложить на себя руки не увенчивались успехом. Матеуш, раздосадованный собственной яростью, рвал шторы, бил посуду, ломал мебель, пока  физическое измождение не приносило новое успокоение. До нового припадка. Потом, сидя на полу в изувеченной комнате, он со слезами на глазах перебирал ее фотографии. Она была слишком красива и слишком много значила для него…

5
   Утро застало Матеуша в раздумьях. Слушая привычные звуки улицы, он рассматривал портреты Марии. Вспомнив о вчерашнем происшествии, Матеуш вскочил с постели и бросился в ванную. В зеркале по-прежнему все было без изменений. На грани потери самообладания он вонзил пальцы в волосы, будто пытаясь удержать в черепе ускользающий рассудок. В глазах помутнело, в ушах потоки звуков выбивали невероятные ритмы. Матеуш захотел закричать, выпустить боль из себя, но понял, что ни один мускул, ни одна клетка мозга неподконтрольны ему. Весь организм стал инородным телом, существующим совершенно автономно. Гул в ушах участился, в глазах поплыли разноцветные круги. Внезапно все смолкло. Уже не было ничего. Только давящая немая тишина… Ощущения, эмоции, боль – все это было где-то далеко, там, в этой рухляди из плоти и крови. Там, где был Матеуш, если он действительно в тот момент существовал, не было ничего. Абсолютно ничего.
   Яркая вспышка света рассеяла мрак, но не осветила ни одного предмета. Постепенно к Матеушу возвращался рассудок, мысли. Они уже не приходили из вне, спровоцированные чем-то. Они даже не возникали, а просто были, - казалось, Матеуш знал и думал обо всем этом ранее.
  -Ма…, - мелькнуло где-то. Это не было звуком. Это было истиной, которая неопределенно долгое время покоилась где-то, в чем-то. Он знал, что кто-то пытался назвать его имя в этот момент даже до того как это произошло. Все это напоминало чтение книги, которую знаешь наизусть, - каждое предложение всплывает в памяти до того, как глаза пробегают строку. Бесконечно огромное поле информации давило, обволакивало и делало частью себя.

   Матеуш открыл глаза. Первое,  что он увидел, это огромнейшая каменная пирамида, утопающая в лучах заходящего солнца. Чернеющая с каждой минутой, она, обрастала тенями и мраком… Вокруг, насколько хватало глаз, была пустыня, алая от лучей, которые подобно свите, ползли за своим светящим господином, покидая песок во власть мрака. Луна постепенно занимала свою часть неба, вытесняя солнце из его угодий.
   «Матеуш!», снова послышалось за спиной. Казалось, в этот момент луна и солнце замерли, прекратив свою борьбу за небосклон. Тень пирамиды застыла, распластавшись на песке. Все молчало.
   Он узнал этот голос. Сломанный собственным предчувствием, он рывком повернулся и медленно стал отступать назад, ища опоры, чтобы прижаться к ней спиной… Колени его дрожали, губы тряслись, по щекам стекали слезы, которые в лучах заката казались розовыми.
   «Матеуш. … Стой!»
   Он замер… Как долго он ждал этой встречи! Он узнал голос каждой порой кожи, каждой молекулой себя.
   Это была она.
   Мария.
   Она стояла на краю грани пирамиды и смотрела на него своими бездонными, как черные дыры космоса, глазами.
   «Ты рад?»,
   У Матеуша не было сил ответить. Выдавить из себя звук было немыслимо трудно. Скорее невозможно… Ему хотелось кричать, ползти к ней, запутываясь в паутине застывших лучей, но метры разделившие их казались длиннее бесконечности.
   «Матеуш, ты можешь сделать это».
   Он собрал все свои силы, но понял, что не умеет ходить. Ноги не слушались его, а земля не притягивала.
   «Ты – центр. Иди от себя».
Матеуш попробовал вытянуть ногу, словно ожидал удара… Песок сам, как живой, ударился о стопу и Матеуш сделал свой первый шаг. Затем еще, еще и еще…
   …Их разделяли сантиметры, Матеуш захотел упасть к ее ногам, обнять ее, но ощутил, что ее центр отталкивает его, словно совпадающий полюс магнита.
   «Ты не можешь. Мы из разных миров», прошептала она улыбаясь. На ее глазах блестели слезы.
   «Мария…» – выдохнул Матеуш, что есть силы пытаясь сделать шаг, перебороть невидимую силу, противостоящую ему.
   «Нет… Пойдем… Ты все поймешь»
– Куда?
– Иди вверх, за мной.
– Но… Я упаду… Эта пирамида такая высокая.
– Помни – ты центр вселенной и ты притягиваешь все вокруг к себе». – сказала она и шагнула на каменную грань. Матеуш с удивлением смотрел, как ее маленькая фигурка легко продвигается к вершине, идя перпендикулярно наклонной плоскости.
«Иди же!» – крикнула она.
«Сейчас» – ответил Матеуш в замешательстве… «Иду»
Когда они оба ступили на вершину пирамиды, на маленькую площадочку, солнце и луна  снова ожили и продолжили свое движение на запад.
  «Ты можешь объяснить мне, что случилось?» – выдохнул Матеуш.
   «Нет… Боюсь, что нет».
   «Но»…
   «Да… я понимаю твое удивление… думаю, ты уже слышал о развилке»
Матеуш попробовал улыбнуться: «Да и от самого себя».
Мария засмеялась. Ее звонкий смех заскользил вниз по шероховатым камням пирамиды и утонул в красном песке.

«Развилка – это три уровня существования. Один ее компонент символизирует то, что происходит с тобой в жизни. Вы называете это судьбой. Второй – это, то что не произошло, как бы дублирующий вариант, состоящий из того, что ты не сделал.
А третий? – взволнованно спросил Матеуш.
А третий – это то, что обязательно случится.
Не понимаю - прошептал он.
Это свойственно все вам. Это ваша суть, ваше предназначение здесь. Вы называете это…
 - Смерть? - глухо сказал Матеуш.
Мария улыбнулась.
- Вы все умрете. Кто-то раньше, кто-то позже. Вы приходите в этот мир только для этого.
И я покинула его именно по этой причине.
- Но это был несчастный случай!
- Нет. Это была смерть. Моя миссия в этом мире была закончена и я была переведена сюда.
-Куда?
-Сюда. В мир неизбежного.
Матеуш побледнел: «Мир смерти»…
- Нет… теперь миром смерти для меня является твой мир, где меня и сбила машина. Этот мир – это реальность.
- Но… Но в ней нет меня…
- Да. Именно поэтому мы здесь.
- Чтобы…?
- Матеуш, проблема в том, что тебя нет ни в одном из миров. Ты не умер, ты просто исчез из своего мира, фактически оставаясь там.
- А мое отражение? Я видел его!
- О.… Это совершенно другой человек. С другим характером, привычками. При всем внешнем сходстве, он является твоей противоположностью.
- Но где же я?
- Ты? Здесь. И я хочу увести тебя в свой мир.
- Ты хочешь, чтобы я умер?
- Да… (Мария вздохнула и отвела взгляд на захлебывающийся в песке закат. Матеуш посмотрел вниз… До земли было более чем далеко. Этого должно бы было быть достаточно. Мария, словно прочитав его мысли, сказала:
- Нет. Ты не можешь умереть здесь и сейчас. Это должно произойти в твоем мире и естественным образом. Иначе ты попадешь в вечный мрак…
- Неужели я должен буду ждать снова? Ведь никто не знает сколько мне еще отведено. Я не хочу снова этого кошмара. Мария, я не выживу и секунды без тебя. Не отпускай меня. Давай останемся здесь.
Мария подняла на Матеуша свои бездонные глаза и грустно, с расстановкой, сказала:
- Когда солнце уйдет за линию горизонта тут будет вечный мрак. Мы не можем остаться.
- Но скажи, Мария, разве не лучше дождаться этого мрака вместе, чем жить врозь еще несколько лет?
Она покачала головой:
- Матеуш, если бы ты мог понять, что время всего лишь выдумка, вымышленные промежутки. Нет ни часов, ни лет. Есть только мы с тобой и ничего более.
- А память, а как же воспоминания?
- О, память весьма относительна… Впрочем, как и всё в твоем мире. Она часть тебя. Но подумай, неужели ты бы не хотел избавиться от груза бесполезной информации – запахов, лиц прохожих, давящих звуков? Забыть все и жить только настоящим моментом, постоянно отмирающим?
- Не знаю…
- Откуда же по-твоему взялось это красное пятно на виске у гипсовой головы?
- Как? Ты знаешь об этом?
- Увы… Да – Мария грустно улыбнулась,- я иногда хочу не знать очень много… Солнце уже почти село. Тебе пора.
- Нет…
- Ты знаешь.
- Обещай, что мы увидимся…
- Это не в моих силах, Матеуш.
- Но ты будешь со мной?
- О, да! Я буду с тобой всегда.
- Как мне выдержать? – едва сдерживая слезы, выдавил Матеуш.
- Воспринимай время так, как желаешь. Ты воздействуешь на его скорость и быстротечность. А теперь, прощай! Помни, это неизбежно.
«Обещаю» - хотел было крикнуть Матеуш, но пирамида задрожала и рухнула, поглощая их обоих в густом облаке дыма.


6
   Матеуш ждал…
   Чем тоскливей ему было, тем дольше тянулось время. Вспоминая разговор с Мари, он подбадривал себя и это заставляло время бежать быстрее. Его жизнь то набирала обороты, то снова сбавляла темп. Порой казалось, что оно движется назад, умышленно отдаляя логический финал.
За все это время Матеуш не говорил ни с одним человеком, те его попросту не видели. Он перестал есть и пить, разучился спать. Целые дни на пролет он сидел на автобусной остановке, провожая взглядом машины, и людей, то и дело мелькающих вокруг.
   «Счастливцы, - думал он -, любой из них может быть сбит машиной через мгновение… Они пользуются льготами у смерти. Неужели даже эта старуха настолько продажна, что избирает только некоторых?»
   Так пролетали дни. В кармане все так же лежало зеркальце. Потеряв надежду, Матеуш даже перестал смотреться в него. Он лишь ждал. Ждал чуда.
Люди умирали на его глазах. Они погибали в авариях, оседали от вцепившихся в сердце приступов. Их выносили из квартир душных и тесных комнат после того, как их посетила она. Та, которую Матеуш так ждал.
    Смерть всегда была на шаг впереди его. Она выхватывала кого угодно, обрекая на самые страшные страдания, а затем награждая своим последним прикосновением. Матеуш мечтал о войне, – там всегда убивали. Но он был невидим для окружающих и ни один враг попросту не мог лишить его жизни. Это было чудовищное заклятие вечностью. Матеуш даже не мог представить себе сколько времени прошло с того дня, когда он расстался с Марией там, в груде обломков пирамиды. Этот промежуток казался бесконечным и в то же время точно определить его продолжительность Матеуш не мог. Секунды, дни, месяцы -  все это не подходило для выражения этих мучений. Тем более, что солнце каждый раз проходило свой путь по небосклону по-разному, петляя и подолгу зависая на одном месте. Он сидел, прижавшись щекой к холодному стеклу остановки. Люди и машины все так же мелькали. Но ему уже не было дела до них. Сидя на лавке, словно застывшая статуя, Матеуш не мог отвести глаз от девочки, которая стояла на противоположной стороне дороге.
   У нее не было лица.
   Ни глаз, ни рта, ни носа – ничего, только черный провал, окаймленный светлыми волосами, спадавшими на плечи. Она держала руки на уровне груди, прижав запястье к запястью, на которые был в несколько оборотов намотан марлевый бинт.
   Она смотрела на него.
   Всей пустотой несуществующего лица.
- Вам плохо? – раздалось где-то над ухом. Матеуш, не отрывая глаз от странного ребенка, неуверенно кивнул. Зеркальце, подхваченное невидимой силой, само выплыло из кармана и зависло перед его лицом. Из зазеркалья, с той стороны на Матеуша рассеяно смотрел седой старик с лицом, изрезанным морщинами, запавшими глазами и длинной бородой.
- Вы видите меня? –прошептал он.
- Да, раздалось рядом, - вижу.
- Но почему так долго? Прошептал Матеуш. Слезы текли по щекам старика.
- Я пришла в назначенный час. Ты же сам управляешь своим временем. Оно длится так, как ты его воспринимаешь. Помнишь?
- Сколько же прошло лет? 
- Не знаю. Время придумали люди. Я ничего не понимаю в этом.
-Но… Почему у тебя… - хотел было сказать Матеуш.
- Нет лица? – опередила его девочка. Я не могу смотреть людям в глаза. Так проще. Все сами смотрят на меня.
-А что с Марией? –оживился он.
- Она ждет. – казалось, что в пустоте лица на секунду мелькнула улыбка.. Тогда…
-Не спеши… Я все знаю сама…
Девочка приблизилась. От нее пахло ладаном.

7
   Рассвет приближался.
-Мария! Быстрее! Бежим туда! –весело кричал светловолосый юноша, взбираясь на песчаный бархан синего цвета.
-Иду… Осторожней! Ты ведь еще толком не научился ходить!
-Скорей! Там так красиво! –крикнул он и протянул черноглазой девушке руку.
-Вот смотри, расквасишь себе нос – тогда допрыгаешься!
Матеуш засмеялся, подхватив Марию на руки, крикнул: «Побежали!»
Она обвила его шею руками. Пошел дождь. Из алого облака падали розовые лепестки и, кружась, падали на теплый песок. Мария то и дело смахивала их со светлой головы Матеуша.
- Куда мы идем? –спросила она.
- Мы идем навстречу солнцу. Спорим, что мы заберемся  наверх до того, как оно взойдет?
- Верю, - шепнула Мария...
- Нет, скажи что не веришь!
- Хорошо, не верю, - поправилась она.
Матеуш весело вскрикнул и понесся вверх по склону, оставляя за собой коридор взбудораженных лепестков.

   Солнце постепенно всходило. Он и она стояли на вершине фиолетового от лучей бархана и молчали.
   Их обнявшиеся фигуры не отбрасывали теней.
Но им не было страшно.


сентябрь 2000
L.Vokyalop