Каракурт

- Остановись, путник ! Ночь холодна, а дров у меня хватит на двоих. Зачем торопится, ведь ночь мертва как лед.

  Я вижу, как меняется и бледнеет лицо страдальца. Он хочет бежать, но в его ногах нет больше силы и путник падает  на черный  песок. Сейчас ужас бушует в каждой клеточке человеческого разума. Неужели он собирался увидеть в Пустыне кого-то, кроме меня ?! Лишь пауки живут в южной части, но я и есть Паук. Паук - Каракурт.

Ночью я еще похож на человека, путь и уродливого, но с рассветом душа оставляет меня. И по кровавой от утреннего
солнца дюне заскользит уродливый монстр. 

  Вижу, мой путник ожил, глаза его наполняются светом. Он ест мясо, пьет живительную воду. Он готов слушать ужасного собеседника, но я молю Дикая Степь, путь он уйдет до рассвета. Мне совсем не нужна его бесполезная
жертва...

« Всякая река имеет исток », -  говорил Хан и вряд ли он ошибался. Мудрецы редко ошибаются, когда говорят об очевидном. Реки имеют также русло, а кроме того - множество рукавов, меандров и стариц. Но это уже не столь поэтично.

   Но я отвлекся. Истоком моего падения и изгнания из Стона было появление при дворе Эсмеральда - молодого шарлатана с повадками  лиса. Ваш покорный слуга тоже не находка для мечтательной девушки, но мое оружие честнее. На моем пути было много врагов и все они оказались на дне Литаны при помощи железного клинка. Но никогда не обращался я к колдунам, обрекающим на смерть восковые куклы....

-О, небо !

Опять я  стал оправдываться. Будто это я виноват во всем случившемся . Оборви меня, путник, если вновь услышишь такие речи. Старший  альд  не должен так говорить о себе!

Слушай дальше, путник. И не смотри так на облака. В этих местах живут демоны и они обожают лепить из них женские фигуры. О, женщины! Как много их было у меня и как мало значили они в моей жизни. Только одной Джене служило мое сердце. Отец Джены был самым старым из альдов и имел
столько золота, сколько волос на твоей голове. Что? Ты плешивый? Но я не ошибся, альды в мое время были бедны, как лесные гарланы. Смеюсь, я, смеюсь над собой, над своим положением 
- Но, все ! Продолжу свой рассказ и пусть правда будет с нами сегодня.

   Эсмеральд быстро стал известен во дворе Стона. Сам верховный альд Милт был расположен к этому прохиндею. А что уж говорить о природных дамах, не сильно пресыщенных вниманием вельмож. Эсмеральд не  любил охоту и кровавые развлечения, а все их капризы исполнял с готовностью. Для
серьезного колдовства мошенник был еще молод и потому роль шута вполне подходила для начала придворной карьеры. Эсмеральд был необычно красив для мужчины и потому вскоре каждая свободная дама успела побывать в постели колдуна.
Я склонен подозревать, что и многие замужние не удержались
от сомнительного соблазна.

   Но оставим в покое его любовные победы. С помощью хорошего языка и пары приворотных снадобий и ты можешь достичь того же. Да, да, даже ты, путник.  Со временим ему надоело выслушивать бесконечные признания в любви и утехи на загаженных сеновалах. Он хотел власти, дабы управлять
множеством людей и земель, хотел познать новые заклинания.

А Верховному альду не хотелось видеть в сопляке, никого кроме придворного шута. Проходили годы, Милт старел, а Эсмеральд бесился от скуки. Он разогнал своих поклонниц и однажды осознал, что теперь его спутницы - лишь бродяжки
и проститутки самых низких сословий. И тогда Эсмеральд решился бросить вызов мне - Старшему альду....

- Нет путник ! Я не осуждаю безрассудство наглеца, сам в свое время не уступал дорогу сильному. Потому-что в этом - сила молодости, ее основная суть. Однако вызов мага не был написан мечом - Эсмеральд устремился в кровать к Джене. Мужчина должен быть с женщиной, но не в кровати завоевывается слава... Колдун встал на дорогу, уже которой лишь волос ребенка. 

Я хорошо помню ту ночь, когда омерзительно голые люди ползали передо мной на коленях, вымаливая прощение. Меня чуть не вырвало от их вида. Но я не дал волю своему мечу . Просто противно было марать священный клинок в крови
ничтожеств. И зря....

   Следующим утром постелью моей стала Пустыня.  Лживый маг отомстил и отомстил жестоко. Живой человек был обращен в нечто, заброшенное в совершенно чужой ему мир. Место этот уныло и сухо, как кожа старика. Редкие путники боятся меня, как огня. Словно я страшнее голода и жажды - демонов
Пустыни. Люди говорят здесь на странном диком языке , но я понимаю все.

Кроме того, где я и что значу в этом мире. Но в начале было лютое одиночество и страх смерти. Они терзали меня, бросали в сети безумия, заставляли бежать от самого себя. И главное - я совсем не помнил, что происходило днем. Только
липкое чувство чего-то ужасного, противного и пустота, напоенная хрустом песка под черными волосатыми лапами.

   Прозрение наступило позже, когда в Пустыне объявился Старец. Его лунное лицо образовалось в зарослях саксаула, когда я пытался есть песок. Бредовые мысли о еде, в которой я больше не нуждался, толкали на безумные поступки.
Старец коснулся меня своей прохладной ладонь и шепнул слова на языке, ласковым как гладь океана.

- Паук, что ты забыл в моих землях. Не тронь более песок, он мой - повторил Старец на моем наречии.

- Прости меня. Избавь от мук, не могу больше. Я сделаю все - униженно залепетал я.

- Не сделал ты мне ничего дурного, не мне прощать тебя. На твоем разуме заклятье, чудовищное по силе и жестокости. Каждый день ты проводишь ядовитым пауком, сжигая душу, - пропел старик  и отвернулся.
- Но что мне делать ?
-  Жди моего знака и избегай людей. Они виноваты не больше твоего.
   Сказал так Старец и ушел. Уплыл в ночное холодное небо. И я жду. Может десять лет, может веков. Откуда мне знать ?