Дети зелёной луны

Оставив свой серый "Диабло" на подземной автостоянке, Адам Кроули вошёл в отделанный ореховыми панелями лифт, и уже собирался нажать на кнопку хода, когда его настиг чей-то окрик.

- Погодите… Эй!

Слова отдались гулком эхом по всему подвалу, заставив Кроули поморщиться.

Через автостоянку бежал в направлении лифта какой-то человек, маша ему рукой. Рука Кроули зависла над кнопкой, по узкому лицу скользнула гримаса недовольства. Полночь ещё не наступила, но знакомая лихорадка уже начала его донимать, будоража, тормоша, подгоня исподволь, заставляя торопиться. Он был очень, очень голоден, и у него не было времени на то, чтобы ждать кого б это ни было. Сейчас ему очень хотелось наплевать на просьбу незнакомца и спокойно уехать. Тем не менее он решил подождать. Настощий джентльмен должен уметь ждать, не так ли?

Пять секунд спустя обладатель голоса вскочил в лифт. Волосы его растрепались, воротник завернулся, однако он не выглядел запыхавшимся. Высокий, лет тридцати с лишком, смахивает на англичанина. Широкие плечи и борцовскую грудь вошедшего плотно облегал дорогой пиджак, на ногах - лаковые туфли от Гуччи. Вполне возможно, что этот парень - один из его многочисленных соседей. А может и нет. По правде сказать, Кроули было это безразлично. Смерив вошедшего тяжелым взглядом, он нажал на кнопку и двери с тихим лязгом сошлись; лифт начал подъём. Бежавший вымученно улыбнулся Кроули и почти тотчас же отвернулся в дверям. Кроули решил, что тому нездоровится. Видок у его попутчика и впрямь был не ахти – губы трясутся, глаза покраснели и отдают лихорадочным блеском, лоб покрыт испариной, плюс ко всему трёхдневная щетина.

Сам-то ты хорош, сказал ему внутренний голос. Кроули повернулся к вделанному в стенку лифта зеркалу и посмотрел себе в лицо. Голод и правда сильно подействовал на него: щеки ввалились, обозначив острые скулы, глаза запали, но даже через зелёные контактные линзы радужка светилась серебристым огнём. Лицо стало бледней обычного, губы на нём выделялись ярко-красным пятном, так что со стороны могло показаться, что он пользуется губной помадой. Такие перемены произошли в нём всего за шесть часов. Последний раз он принимал пищу сегодня утром; обычно ему хватало этого до вечера, но сегодня организм будто взбесился. Вот уже три часа он требовал и требовал пищи, нещадно скручивая в узел живот и заставляя Кроули трястись в ознобе и видеть всё вокруг в красно-сером свете. Силы понемногу покидали его. Луна. Всё луна, будь она проклята. Сегодня она была просто огромной, а сияла как вывернутая наизнанку чёрная дыра, заливая зелёным светом весь город от здания муниципалитета до убогих трущоб китайского квартала.

"Сейчас.. сейчас... сейчас я буду дома, и всё закончится... сейчас..." - думал Кроули, нервно облизывая губы и с беспокойством прислушиваясь в тому, что творилось у него внутри. Происходящее ему не нравилось, совсем не нравилось. Кроули почти физически чувствовал, как Луна, будто огромный пылесос, стремительно высасывает из него калории.

Поглощённый собственными ощущениями, он напрочь забыл о своём соседе, когда внезапно тот дал о себе знать. До Кроули донёсся не то всхлип, не то отрывистый вздох. Будучи от природы флегматиком, Кроули не стал разворачиваться, как сделал бы на его месте любой человек, случись ему ехать в полночном лифте с подозрительным незнакомцем. Однако он всё же оторвался от созерцания своего осунувшегося лица и переместил взгляд немного правее, в глубину лифта, туда, где у дверей сгорбился его попутчик. Да, именно сгорбился, став почти на треть ниже своего прежнего роста. Спина его болезненно вздрогнула, и ушей Кроули достиг очередной полувсхлип-полустон. Со стороны сосед выглядел так, будто у него прихватило живот. Похоже, у бедняги гастрит, отстранённо подумал Кроули, если он сейчас не примет свои таблетки, или что там обычно прописывают в таких случаях, то будет иметь крупные неприятности. Чёрт, да он уже имеет крупные неприятности, и вместо того чтобы ехать сейчас на лифте домой, парню надо бы...

Громкий скрежет, похожий на механическое проклятие, оборвал нить его мыслей, и на несколько секунд, пока к нему не пришло понимание, Кроули чувствовал себя, как пловец, увлечённый на глубину холодным озёрным течением. Потом до него дошло, и, не в силах сдержаться, он разразился горьким, безнадёжным воплем.

Издав звук, похожий на скрип зубов, лифт стал. Кроули видел, как сосед вздрогнул всем телом и испуганно застыл на месте, на секунду даже перестав трястись и всхлипывать. Похоже, он и сам ещё не мог, не хотел верить в случившееся, как порой не желают верить маленькие дети в то, что Санта Клауса не существует.

Вслед за этим погас свет. Кроули услышал, как вскрикнул сосед. Всё произошло так быстро, что Адам даже не успел подыскать подходящие к случаю ругательства. Неожиданно он понял с пугающей ясностью, что сегодня праздник, уже поздно, все сидят по домам, и помощи ждать неоткуда. В ближайшие двадцать, а то и все тридцать минут ему до своей квартиры не добраться. Поэтому остаётся только одно: если он сейчас же не поест, то голод пожрёт его самого, как когда-то пожрал его отца. Воспоминания о том дне всегда были заперты в дальнем уголке его сознания, но они были слишком ужасными, чтобы ворошить их даже сейчас. То, что осталось от отца, напоминало своим видом обуглившуюся мумию, и разлетелось в пыль от крика маленького Адама, заглянувшего поутру в спальню родителей. Отец был для него всем, и его нелепая смерть до сих пор отзывалась в нём болью. И уж, конечно, Адам не хотел умереть так же как отец.

Под потолком загорелись красноватые огни аварийного освещения. Одновременно с этим Кроули с шумом выдохнул воздух и сжал кулаки так, что хрустнули суставы. Страшное видение из прошлого лишь ускорило начинающееся превращение. За спиной раздался короткий скребущий звук, потом что-то грузно свалилось на покрывающий пол ковёр. Похоже, беднягу покинули силы, и он сполз на пол. А может, он клаустрофоб? Сквозь горячее гудение в голове Кроули услышал, как стенания соседа перешли в какие-то хриплые нечленораздельные звуки. Внутренний голос горячечно зашептал ему в самое ухо: "Идиот, чего ты ждёшь?! Ты же видишь, он и так умирает!! Ему уже не помочь! Используй его, не то умрёшь сам!!!" И, отбросив последние сомнения, Кроули полностью отдался во власть превращения. Не будучи более сдерживаемым доводами разума, мозг его окутался красным облаком, и в тот же момент Кроули перестал быть самим собой. Голод стальной змеёй вырвался из своей обители, и перед тем, как все мысли отошли на второй план, Кроули успел пожелать соседу быстрой смерти. Чувствуя, как отклеившиеся контактные линзы с шипением вылетают из пылающих глаз, а из дёсен, прорезав губы, стремительно выдвигаются конические клыки, он резко повернулся кругом и приготовился напасть на англичанина в дорогом пиджаке, ставшего теперь просто стонущим бурдюком с кровью, разорвать ему горло и пить, пить, пить...

И замер в удивлении. Нет, не замер, просто окаменел, и даже сжигающий его изнутри ледяной голод на момент притих, не в силах противостоять охватившему Кроули изумлению. Потому что Адам столкнулся с точно таким взглядом, как тот, что он секунду назад видел в зеркале. Это был его собственный взгляд, полный голодного страдания, холодной ярости и невыносимой серебристо-ледяной боли, только исходил он - возможно ли такое? - от человека, которого он наметил себе жертвой. Впрочем, человека ли? Сейчас попутчика было не узнать. За минуту, прошедшую после того как он вскочил в лифт, в нём произошли столь чудовищные изменения, что Кроули, забыв о своих клыках, прикусил себе губы, и собственная кровь закапала ему на подбородок.

Если Кроули голод превратил в вампира, то его попутчик, вне всякого сомнения, стал оборотнем. Лицо его густо заросло серебряной щетиной, удлинившись и теперь больше напоминая собачью, нет, волчью морду; уши заострились и переехали на макушку; зелёные глаза, сверкающие зелеными угольками из-под мохнатых бровей, округлились и раздвинулись в стороны; нос сплюснулся и почернел, а тонкогубый рот превратился в оскаленную, исходящую пузырящейся слюной пасть. Сосед согнулся чуть ли не вдвое, руки его стали длинными, как у обезьяны, и теперь почти касались пола, тыльная сторона ладоней и запястья покрылись густой серебристой шерстью. Грудная клетка бочкообразно расширилась, отчего на пиджаке лопнуло несколько швов, голова ушла в плечи. От соседа ужасно воняло псиной и прелыми листьями. Оборотень находился в боевой стойке, и, видимо, уже подписал Кроули смертный приговор, но увидев перед собой не обезумевшего от ужаса человека, а вампира с красной пастью, тоже остановился в нерешительности. Он узрел настоящего Кроули. Не того Кроули, тихого служащего банка, с которым он садился в лифт минуту назад, но кровавого властителя ночи, сильного и смертоносного. И уж, конечно, Кроули не являлся куском мяса, которым можно утолить голод.

Несколько секунд они смолча сверлили друг друга ненавидящими взглядами, тяжело дыша и переступая с ноги на ногу, как борцы на ринге. "Чёрт, - подумал Кроули с сомнением, - у меня же нет серебрянной пули. Смогу ли я одолеть эту тварь зубами?"

Видимо, "тварь" обуревали те же мысли. Не отрывая от Адама гипнотизирующего взгляда, вервольф шумно втянул воздух, отчего дорогой его пиджак затрещал и от него поотлетали почти все пуговицы. Словно бы издалека Кроули услышал, как они простучали по стенам и раскатились по ковру. Фыркнув, оборотень ещё раз принюхался, из его бочкообразной груди вырвался разочарованный рык, и, задрав треугольную голову к потолку, он так пронзительно завыл, что у Кроули заныли барабанные перепонки. Но всё же он даже не шелохнулся, продолжая смотреть на соперника, а когда тот закончил, спросил, постаравшись придать голосу спокойную интонацию, что ему, хоть и с трудом, но в итоге удалось:

- Ну и что дальше?

Выступающие зубы мешали ему говорить и фраза получилась шипящей, как у маленького ребёнка, два раза в неделю посещающего логопеда, но оборотень, без сомнения, его понял, потому что зелёный свет в его глазах постепенно потух, как тухнут огоньки на приборной доске автомобиля с выключенным двигателем. Он попыталался что-то ответить, но из пасти вырвался лишь невнятный рык. Тогда он просто пожал плечами.

Неожиданно для самого себя Кроули улыбнулся. И хотя клыки опять прокололи ему губы, он продолжал улыбаться. Голод сводил его с ума, но всё же он ещё достаточно ясно соображал, чтобы по достоинству оценить иронию судьбы.

- Луна, - сказал он оборотню и показал глазами на потолок.

Оборотень понял его сразу. Вместо ответа он опять воздел голову к потолку и взвыл - отчаянно, безнадёжно, страшно. Кроули продолжал улыбаться, но по коже у него прошёл мороз. Окажись на моём месте кто-либо другой, этот парень уже разорвал бы его в клочья, подумал он обескураженно, забыв, что только что собирался поступить с противником точно так же.

Возникшая за этим пауза вызвала в обоих новый взрыв голода. Похоже, нам всё-таки придётся сражаться, подумал Кроули, глядя как оборотень начинает группироваться, выискивая у него взглядом незащищённое место, и сам с шипением обнажил клыки, удлинившиеся разом на целый дюйм.

Оборотень прыгнул. Сделав обманное движение, Кроули в последний момент уклонился от замаха громадной лапы с чёрными когтями, и услышал, как оборотень ударился в стену лифта позади него. От удара лифт вздрогнул так, что Кроули едва не полетел с ног. "Уклонись я в другую сторону, он врезался бы прямо в зеркало, и, возможно, выбил бы себе глаза", - запоздало подумал он, ощерив клыки. В ответ оборотень тряхнул башкой и разочарованно гавкнул. В красноватом свете аварийных лампочек его шерсть серебрилась как стекловолокно. Противник стал разворачиваться для нового броска, и тут Кроули увидел нечто такое, что заставило его истерично расхохотаться. И было от чего: брюки у его соседа отвисли сзади так, будто он навалил в них кучу дерьма. "Это хвост, - понял в следующий момент Кроули, - у него вырос хвост и распирает ему брюки". Но он уже не мог остановиться. Хохот накатывал на него волнами и душил, душил, душил. Прекрати смеяться, завопил внутренний голос, ты теряешь над собой контроль! Эй, да ты только глянь на задницу этого парня, отвечал себе Кроули. Обгадившийся оборотень - это ведь ужасно смешно! Это ведь действительно смешно, разве нет? Из глаз Кроули брызнули слёзы и всё вокруг разом потеряло чёткость, а он всё смеялся и смеялся. Будто сквозь толстый слой ваты Адам услышал, как где-то на другом краю земли залаяла огромная зубастая собака, сначала озадаченно, потом сердито, и, под конец, вовсе свирепо. Смех Кроули стал похож на всхлипывание, а потом совсем иссяк. На Кроули надвинулась чья-то тень. За долю секунды до того, как вервольф прыгнул, Адама посетила запоздалая мысль, что уж этот-то удар наверняка впечатает его в стену. Кроули почувствовал на себе зловонное дыхание зверя и инстинктивно поднял перед собой руки, чтобы защитить лицо. Вервольф разинул пасть и прыгнул, метя Адаму в глаза. В этот момент где-то далеко наверху родилось приглушённое гудение, и под потолком вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепив обоих дерущихся. Вслед за этим лифт тряхнуло так, что Кроули потерял равновесие, и, стукнувшись головой о стену, полетел вверх тормашками на пол. Ослеплённый оборотень врезался в двери с грохотом, от которого у Кроули чуть не треснула голова. Удар был столь силён, что почти лишил верфольфа сознания. Впрочем, Кроули был и сам был не в лучшей форме: от соприкосновения со стеной голова его гудела как растревоженный улей, в ушах раздавалось однотонное “ууууу”, а перед глазами мелькали какие-то красные мухи. В наступившей тишине наверху заскрежетал какой-то механизм, и лифт вновь тряхнуло, а потом... Потом на смену никудышной аварийке загорелся ровный, яркий свет, заворчали ожившие моторы, лифт вздрогнул и возобновил движение вверх. Не в силах сдержаться, Кроули издал громкий вздох облегчения. "Заработало! - возбуждённо подумал он, - заработало, зарабо..."

Отлепившийся от стенки вервольф свалился на него всей своей двухсотфунтовой тушей и разом вышиб из лёгких весь воздух. Перед тем, как отключиться, Адам успел услышать, как хрустнули его рёбра. Уронив на пол голову, он проткнул клыками ковёр, и на какое-то время для Адама Кроули перестало существовать всё кроме голода и ледяной черноты.



Лифт остановился на тридцать восьмом этаже. Женщина в пакетом, одетая в зелёное платье, и пожилая негритянка, держащая на руках маленькую девочку, проводили удивлёнными взглядами двоих мужчин, вышедших из кабины. У одного была изорвана рубашка и не хватало пуговиц на пиджаке, а у другого бали разбиты или порезаны губы, к тому же он был бледен как смерть и заметно хромал. Девочка с любопытством посмотрела им вслед. Обменявшись нервными взглядами, оба неспешно свернули за угол, и уже там кинулись бегом к своит квартирам, расположенным в разных крыльях здания, где одного из них ждала морозильная камера, набитая пакетами с донорской кровью, а другого - живые кролики в латунной клетке.

- Мамми, почему у этих мистеров такой странный вид? - спросила девочка, обняв негритянку за шею, когда они входили в лифт. Но та лишь нахмурилась и покачала головой, давая понять, что разговор на эту тему окончен. Перехватив поудобней пакет, из которого торчали ручки мётел, женщина в зелёном платье нажала на верхнюю кнопку, помеченную словом "пентхаус", и лифт уехал вверх.

Через десять минут посвежевший и умиротворённый Кроули с бокалом свежей крови вышел на балкон полюбоваться видом ночного города. Рёбра всё ещё побаливали, но есть уже не хотелось, и это было прекрасно. Свежий воздух пьянил лучше любого вина, город внизу сверкал, как рождественская ёлка, а где-то тремя этажами ниже тихо звучала музыка, в которой Кроули узнал вступление из "Сказок венского леса" Штрауса. Воистину, подумал Кроули, сегодня необычная ночь. Он отсалютовал луне бокалом, и ничуть не удивился, когда она мигнула в ответ. Опрокинув в рот последний глоток, Кроули вернулся в квартиру, и уже не видел, как пятью этажами выше от крыши отделилось три тёмных силуэта. Облаченные в развевающиеся одеяния фигуры, одна маленькая и две побольше, взмыли в ночное небо, и, распугав теснившихся на карнизе голубей, сделали круг над чёрными громадами высотных домов. Музыка внизу сделалась тише, а потом совсем умерла. Подобные гротескным летучим мышам, фигуры взяли курс на запад, и, промелькнув на фоне неистово яркой луны, скоро растворились в ночи. В воздухе ещё некоторое время звучал их смех, но потом и он растаял среди звёзд.

И ночь окутала спящий город, и только ведьмы летали под зелёной луной.



 


КИНГ aka Ява©         
2000г.