Паутина

Известно, что бывают в жизни случаи, совсем, казалось бы, незначительные, которые, тем не менее, крепко запоминаются. Случалось так и со мной... Я был тогда еще ребенком или, может быть, подростком - не помню точно. Не помню даже, с кем я был там, в том лесу, с отцом или дедом. Да это, в общем-то, и неважно...

Мы ходили за грибами. Стояло начало осени - самая пора для опенков. Но в лесу было пусто - опята хоть и попадались, но очень редко, и какие-то худосочные, видимо, тот год был не опеночный. И других грибов тоже не было, - им и не полагалось быть, - а если и встречались, то все гнилые или изъеденные червями. Очень скоро нам стало скучно. Но мы решили - вернее, за меня решили - раньше времени не уезжать, подольше побыть в лесу: побродить не торопясь, подышать осенним воздухом. Да и грибы мы, все ж таки, хоть изредка, да находили.

День уже сулил приближение вечера, когда мы потихоньку направились к электричке. Сначала мы шли вместе, бок о бок, потом отец - по-моему, я был с отцом - немного отстал. Ему повезло: пару раз попались опеночные семейки. Я его ждать не стал, продолжал идти, всматриваясь в коряги, пни, поваленные деревья, надеясь тоже что-то найти. Но почему-то мне не везло...

В стороне лежала поваленная береза - на таких частенько растут опята, - проходя мимо, я засмотрелся на нее, смотрел на нее, продолжая идти... А когда снова взглянул вперед, то резко остановился: прямо у меня перед глазами была натянута огромная многоугольная паутина. Мне сначала стало неприятно: как никак я чуть было в нее не вляпался. Но потом, отступив пару шагов, я решил рассмотреть ее пристальней: больно уж она была большая.

Мы с отцом выходили на солнце, и паутина оказалась как раз на моем пути. В нее попадал один из пучков, на которые распадался свет, пройдя сквозь листву и ветки. И почти вся она была залита солнцем: будто бы светилась сама - блестела, переливая свет по своим тончайшим нитям. Только внизу в одном месте она оставалась в тени. В центре сидел, словно застыв, большой паук - хозяин паутины.

Я поднял с земли сухую веточку и едва-едва прикоснулся ей к паутине с краю. И паук вмиг сорвался с места... Но на полпути остановился - видимо, понял, что что-то не то: ведь "сеть" дрогнула и застыла снова. Паук какое-то время ждал, затем вернулся в середину. Я улыбнулся: паук и паутина были удивительно похожи друг на друга. Паук держался за паутину лапками точно так же, как сама она держалась за деревья или кустарник, я уже не помню точно. Если бы не крупное брюшко, то паук бы представлялся паутиной в миниатюре. И уж точно паутина выглядела продолжением, расширением паука, частью его тельца.

Я взял другую палочку, длиннее, и заставил паука на нее влезть. Убрал ее вместе с ним. Сидя на ветке, вне паутины, паук выглядел как-то нелепо, каким-то ничтожным, осиротевшим, хотя и держался цепко. Я посадил его обратно. Чуть подождал и снова тронул паутину веткой, еще слабей, чем в первый раз, - я не заметил, чтоб она дрогнула. Паук насторожился, будто приготовился, но с места не сбежал. Я удивился: как же чутко он чувствует паутину!.. Паутина - его действительность, его вселенная. Он не может без нее. Даже оказываясь без нее, он плетет, создает ее снова.

Подошел отец. Сказал: "Какая большущая паутина!.. И паук здоровенный..." Какое-то время мы молча смотрели на паутину вдвоем. Потом отец тронул меня за плечо и сказал: "Ладно, пойдем... На электричку опаздываем". И мы пошли, обойдя паутину. Я один раз на нее оглянулся.

Прошли годы, я стал взрослым... Мерно стучат по рельсам колеса. Мы едем домой из леса. Корзина и ведро опят - эта осень богата опятами. Отец напротив меня дремлет, роняя то и дело голову на грудь и от этого просыпаясь. За окном проносится лес, покрытые лесом горы. Станции пока редки. Я смотрю за окно и думаю: если б я мог так же чувствовать мир, как чувствует паук паутину...

--------------------------------
Юрий Табатин, март 1998 г.