Картинки без рамки

1

…все стихло. Осталась только бесконечная безжизненная истресканная пустыня, и толпа с одного ее края.
Абсолютная тишина первого мига нарушилась легким шепотком, который не растворился в тиши, а упал на единственную ныне плодородную почву. И вот уже надо всей толпой колышется полог разговоров шепотом.
Только один из тех, что стояли в первых рядах, не говорил со всеми, не шептался. Он молча смотрел в изможденную даль, не в силах отвести взгляда.
- Все-таки надо сходить, - тихо, одному себе сказал он, ступая на коросту пустыни.
Он сказал тихо, но услышали все и отшатнулись. Но он шел вперед, не оглядываясь, не раздумывая, и мертвая земля послушно ложилась под его шаги.
Одинокая фигура в безбрежной пустоте.
Вновь начался шепот.
Но один, тот, который часто ходил с ним, не шептался, он смотрел на него и цепочку рассыпающихся в прах следов, не в силах отвести взгляда.
- Пропадет, - решил он, ступая за грань.
Недолго пустошь несла на своей израненной груди двоих: того что шел и другого, который старался догнать его. Несмело, неуверенно, оглядываясь с каждым шагом, пошел за ними третий.
Шепота больше не было. И в опустошенную равнину ступали все новые и новые…
люди…

2

... здесь нет ничего кроме огромного солнца и песка. Только две цепочки следов и два человека. Обветренные опаленные лица. Морщины, словно в их глубине лежит песок. Плотные одежды.
- Ты слишком часто смотришь назад, - грустно говорит человек, - что-то случилось? - Да, - шевелятся спекшиеся губы другого, - мы идем назад.
- Нет, - спокойно говорит первый.
- Мы идем назад, - с напором повторяет тот, - мы уже зашли слишком далеко. Здесь ничего нет! Мы должны вернуться!
- Нет, мы должны идти вперед, - слова спокойно падают на песок.
- Мы должны вернуться! – гремит в дрожащем мареве, - там же ничего нет! Надо вер-нуться!
- Мы пойдем вперед.
- Ты не понимаешь!
- Я все понимаю, - слова грустны и усталы, - я понимаю. Я иду вперед.
- Нет! Ты не можешь идти один! Мы вернемся вместе! – сжимаются кулаки.
- Я могу идти один, - печаль в глазах, - ты можешь идти один...
- Нет! Как же ты не понимаешь?! – громкие слова бегут песком сквозь пальцы, - Ты что? Я не вернусь один! Я не могу вернуться один! Мы поворачиваем вместе!
Человек качает головой, поворачивается спиной и делает шаг.
- Стой! – разворачивает его грубый рывок, трещит ткань на плече, блестит сталь, - ты никуда не пойдешь!
Человек молча смотрит в глаза другому человеку. Сталь дрожит, отбрасывая блики на песок. Немигающий взгляд. Долгий, словно жизнь. Долгая непрожитая жизнь. Пальцы разжи-маются, нож падает в песок. Человек разворачивается и шагает прочь. Вперед.
Здесь нет ничего, кроме знойного жестокого солнца и песка. И цепочки следов...

3

... по тропинке к дому человека неслышно бежит волк. Несколько поворотов тропы и меж деревьев мелькнет поляна, а над ней горит приветливый свет окна. Волк останавливается и задумчиво смотрит на поставленный на тропе капкан. Человек обязательно проверит капканы. Утром. Или завтра вечером. Волк подождет.
Зверь ложится на тропе, но смутное беспокойство мешает ему задремать. Человек недо-верчив. Он никогда не подойдет близко к свободному зверю. А о чем можно поговорить, оста-ваясь далеко друг от друга?
Волк поднимается и, тяжело вздохнув, кладет лапу в капкан...

4

...комната есть в каждом доме. В каждом доме, построенном мужчиной.
Когда в ней никто не живет, это сразу заметно во всем доме. Он меняется. Становится не таким определенным. И слабый налет беспорядка окутывает его. Выплескиваясь порой, даже из окон.
В комнате мало мебели. И потому в ней остается лишь идеально застеленная кровать, фотографии и старые подарки. И пыль. Эта комната очень быстро покрывается пылью. Толстым слоем мохнатой пыли.
И именно пыль из этой комнаты неспешно покрывает весь дом...

5
...он шел, а за его спиною неспешно гасли фонари...

6
...жалящей змеей бросается солнце в глаза любому, кто смотрит на арену без прищура. Потому мало кому заметна тяжелая складка поперек лба того, кто стоит в самом центре цирка. Зато все видят меч, лежащий у его ног. Меч ярко блестит.
- Ты будешь драться или умрешь! – медным горном звенит над ареной.
Человек ничего не говорит. Даже не качает головой. Молча разворачивается и идет прочь.
Рассерженным ульем вскипает трибуна. Крики. Всплески. Мусор на арене. Другой че-ловек, стоявший за его спиной уверенно и четко делает шаг. Убежденно разворачивается его плечо и короткое копье молнией бросается в спину уходящего.
Человек останавливается. Вздрагивают плечи. Подгибается нога и он опускается на ко-лено. Но потом встает, и все видят копье, лежащее на песке возле его ног. Копье ярко блестит.
Человек направляется прочь.
Коротким трубным вскриком звучит команда и тут же подхватывается прибоем возму-щения трибун. Вскидывают луки стрелки, шипением наполняется воздух. Со всех сторон.
Человек на арене выгибается дугой, замирает на миг, чуть не падет на колено.
Яркий свет. На арену невозможно смотреть. Слишком бел песок. Слишком белы перья на стрелах. Слишком блестят наконечники стрел у ног человека, неестественно прямо стоящего посреди арены.
Он делает шаг. Другой.
Шквал на трибунах сменяется мертвым штилем. Опускается даже шепот. Даже луки стрелков. В полном молчании уходит с арены человек.
Никто не мог видеть как за гранью арены на пороге города он остановился, а потом упал лицом в пыль...

7
...у подножия скалы на деревянной скамейке сидит старик. Длинными серыми волосами играет ветер. Пять шагов от старика до воды. И каждая волна бессильно откатывается, оставляя пять шагов до мокрой полосы.
Старик поднимает горсть белого мелкого песка и пристально смотрит на струйку, те-кущую из его кулака. Ветер относит ее в сторону, распыляя беловатым облачком.
  - Пришла... – тихо, с довольной усмешкой говорит старик, хотя рядом по-прежнему ни-кого.
  - Думаешь, пора? – вновь разжимаются его высохшие губы.
Песок заканчивается в его кулаке. Иссякает струйка.
  - Думаешь, я все уже сделал? – раскрывает он ладонь, подставляя ветерку оставшиеся песчинки.
Ветер слизывает их.
- Может и так, - кивает старик, хотя глаза его смеются над этими словами.
Не замечая этого, очередная волна откатывается назад, но между мокрым песком и но-гами человека уже четыре шага.
- Ты знаешь, - продолжил старик, - а ведь я совсем не хочу уходить...
  Недовольно кричит где-то наверху чайка.
- Хотя ты старалась... Я почти почувствовал, что мне все надоело... – он разровнял бо-сой ногой песок перед собой.
Ветер тут же с лихим весельем погнал по площадке песчинки.
- Помнишь договор? – поднял голову старик.
Ветер бессильно ударил в жесткое, обветренное худое лицо.
- Помнишь... – кивнул старик, но голову не опустил, - я не уйду. Осталась задача, кото-рую я не решил. Я не придумал, как одолеть смерть...
От человека до черты воды пять шагов. Ветер нежно перебирает длинные жесткие волосы старика...

8

…свет зажигать не надо. Хватает от фонарей за окнами. Он прошел к кухонному столу, слил воду из чайника в банку. Залил новую, поставил кипятиться. Чайник зашуршал, смешивая невнятные звуки телевизора из комнаты. Взял кастрюлю с плиты, выплеснул остатки вчерашнего дня в раковину, вымыл кастрюлю и поставил на плиту. Руки сами выхватили из темноты коробок, чиркнули спичкой, и кухня озарилась синеватыми всполохами горящего газа. Открыл холодильник. Пусто. Достал из морозилки пачку пельменей, кинул на стол. Прислонился боком к холодильнику и бездумно замер, ожидая пока вскипит чайник.
Чайник выключился, щелкнув кнопкой, он вздрогнул, оживая. Снял чайник, вылил воду в кастрюлю. Зачерпнул соли, кинул в воду. Привычно разорвал упаковку и высыпал пельмени в воду.
Подошел к обеденному столу напротив окна. Взял тарелку с вилкой. Смахнул крошки в тарелку. Со скучающей сноровкой вымыл. Поставил на стол.
Открыл хлебницу. Рука нащупала два пакета. Вытащил тот, что показался мягче. В другом хлеб наверняка заплесневел. Надо выбросить. Завтра. Не глядя, отмахнул тупым ножом два куска. Кинул их на стол. Опять залил чайник, включил его. И вновь в бездумном молчании замер, прислонившись к холодильнику.
Когда пельмени сварились, вывалил их на тарелку и сел к столу. Тускло глядя в окно, размеренно, один за одним отправлял пельмени в рот. С безразличной старательностью пережевывал.
За незанавешенным окном колыхались верхушки деревьев, горели огнем окна противоположного дома. Второй от окна фонарь мелко мигал.
Вилка несколько раз тупо звякнула о тарелку, не находя очередной порции. Пусто.
Он отложил вилку и откинулся на стуле, не отрывая взгляда от окна. И погрузился в безмолвную пустоту мыслей.
Хотелось курить. Правая рука уже потянулась к нагрудному карману рубашки, когда он вспомнил, что не курит. Бросил. Давно. Или не курил никогда. Не важно.
Наверху сосед опять включил музыку. Ритмичные удары с сиплым треском пробивались сквозь перекрытие. Значит все. Поужинал. Под скрип стула он встал и, тяжело шаркая, пошел в комнату…

9
- ...Все! - сказал он, - схожу на берег!
И выпил грогу. На следующее утро его мертвецки пьяное тело взнесли на судно.
Пришел в себя только в Тихом океане.
Спустя полгода сошел на берег, встретил креолку, влюбился, сказал:
- Все! Схожу на берег! - и выпил рому.
Пришел в себя только в Индийском океане на китобойном судне.
Спустя три года сошел на берег в зимнем Нантакете, вдохнул промозглый туманный воздух и сказал:
- К черту этот берег! Ухожу в море!..

10

…где же, где твои карминовые губки? Где алые ленты, где червонные сапожки? Все унесли годы-вороны. Где твой звонкий смех, где нежный голос? Променяла их злая старость на сердитое карканье и хриплое ворчание. Где, стройные и резвые твои ножки, где изящные ручки? Нет ничего, все забрало беспощадное время, взамен оставило морщины да скрюченные черные пальцы.
Не плачь, не рыдай, милая! Не горюй, что ясные глаза проглядела до бесцветности, что вороные локоны ожиданьем выбелила. Все равно мне! Не признаю времени, не признаю, что годы сделали. Вот ты вся! Здесь, какой была, такой осталась! Вот они, карминовые твои губки, вот алые ленты в густых волосах, вот соболиные брови. Сколько буду глядеть на тебя, буду видеть ноги стройные, руки тонкие, сколько говорить будешь, буду слышать нежный твой голос!
Об одном боюсь, хорошая. Об одном прошу, милая. Ты увидишь ли во мне того, кого ждала столько времени? За дряблыми руками, согнутой спиной увидишь ли того молодца, какого ждать обещалась? Дождалась ли ты, милая?..

11

…дом зажиточного фермера на краю шотландской пустоши. Сумерки, низкие тучи, в окне горит свет, за стеклом виден силуэт старой женщины в платке. У ограды стоит мужчина в килте. Перед ним девушка в домотканой юбке и пледе. Ее пес, встав передними лапами на низкую ограду, тянется к мужчине как к старому знакомому. Мужчина указывает пальцем в холмы за его спиной. Его колени грязны, килт оборван, на поясе висят пустые ножны палаша, пуста и кобура пистоля, хотя пороховница цела. Второй рукой он пытается поймать руку девушки.
Девушка не отшатывается, но и не дает руки. Держит над головой лампу, вглядываясь в лицо мужчины. В ее глазах смятение. Раньше ей хватало только увидеть силуэт этого мужчины, в полной темноте услышать голос, чтобы впустить в его дом и вжаться в объятья. Сейчас ей мало и света лампы, чтобы найти в знакомом лице ответ на свои тревоги…

12

…пространство за кулисами цирка. Два клоуна, с накладными носами и в клоунских париках.
Стоят друг против друга как будто собираются драться.
У одного в руках гигантская бутафорская игла, которую тот держит словно шпагу. У второго осколок зеркала словно кинжал.
Игла явно бутафорская и не причинит вреда противнику. Осколок зеркала острый и может серьезно ранить или убить. Но на лице клоуна с зеркалом веселье и несерьезность. А на лице клоуна с иглой желание убивать…