На дорогах в... Куда? maxiatures с натуры... Финал?..

    Эндрю так и не купил себе дом на берегу океана. Не сумев остановиться на достигнутом, решил поиграть еще. Поиграть  акциями на бирже, и это получалось у него вначале, но слишком уж он увлёкся игрой. Хоть и говорят, что вся жизнь - игра, но в игре всегда кроме выигравших, есть и проигравшие.      
      Пришло его время - стать проигравшим. Казалось, ну вот ещё, вот ещё раз, в последний, наберу миллион и всё, займусь книгой, куплю дом, заведу семью... Но всему своё время. Если не можешь остановиться сам – тебя остановят, потому, что ты пошёл не по тому пути, не тебе предназначенному. Давалась возможность, давалось время, давалось многое, но… Но ты увлёкся, забылся, и разогнавшись, проскочил не туда, поэтому и остановка.
      Остановки бывают очень болезненными. Чем больше разогнался, тем больнее ушибёшься.  И снова перепутье, множество троп и накатанных дорог.  Где она – твоя, для тебя сегодня предназначенная?  Ищи, двигайся, пытайся, ибо в движении, в выборе, может, и есть весь этот смысл всего, а цели всегда туманны.

      Прошло время, Эндрю остепенился. Но семьи не завёл, и жил один в снимаемой небольшой квартире. В газеты его больше не брали, и он устроился в библиотеку, где среди книг и тишины вспоминал о прошлых удачах. Изредка, удовлетворяя свою страсть к игре, ходил на ипподром, заглядывал в казино, но в карты играл редко, слишком уж живы были его воспоминания о той неожиданной удаче. Больше такого не повторится. Что было однажды, вряд ли повторяется. Бывает, конечно, но для повторения нужно соответствующее желание, соответствующий выбор, да и мы сами должны соответствовать этому.  Всё течёт, меняется, и где ты прежний, где ты былое? Где ты сам?
               

                4

                «Утверждая, что ты чего-то         
                там не можешь, ты лишаешь
                себя  Всемогущества…»

                Р. Бах. «Иллюзии».

       …Подавая Рону листок с адресом читательницы, Эндрю вспомнил себя в молодости.  Также желал чего-то, искал, ждал, надеялся… И этот молодой человек желает встретить своё, ему предназначенное, что ж, удачи ему.  Эндрю добро посмотрел вслед уходящему от библиотечной стойки Рону.
       Рон, почувствовав  взгляд, повернулся, ещё раз поблагодарил старого библиотекаря, улыбнулся и поспешил к выходу.
      Там уже давно дожидался выбор, его путь, который начинался с маленькой тропки, еле пока различимый среди множества дорог, дорог ему предназначенных и предназначенных ещё для кого-то… 
 
       «…Кто, какой, зачем? Есть, был, буду… Я – мы. Этот самый… Читай, познай, осмысли, осознай, пойми, поверь, полюби... Написанное – открытое, объяснённое…»

       Рон решил общаться с этой воображаемой девушкой посредством писем. Он любил читать, она, судя по всему тоже. И читала многое, из того, что и он, - значит, есть общее, есть интерес к одинаковому. А когда есть точки соприкосновения, пусть даже малые, тогда и есть взаимный интерес, который можно пытаться расширить в соприкосновение более тесное, близкое...
       Рон был молод, полон желаний и фантазий. Свои фантазии он воплощал  в написание фантастических рассказов, стихов, сказок…
      
        И он написал:
       «… Здравствуй, милая Незнакомка! Хотя я и знаю твоё имя, но пока буду называть тебя «милая Незнакомка». Извини за некоторую фамильярность, может быть, ты обидишься на слово «милая», но я всё равно буду называть тебя так…
       Так вот, милая Незнакомка, пишу тебя я. А кто такой я? Я – это Рон, прочитавший ту же книгу, что и ты, и выбравший те же цитаты в «Иллюзиях», что и ты. Как я это узнал? – А ты оставила там свои следы-отметинки на полях, и как раз там, где это сделал бы и я, вернее сделал, а не сделал бы, потому, что, когда «бы» – это как-то половинчато, нерешительно, не по… а я не хотел бы выглядеть в твоих глазах как-то не так, как есть на самом деле. Какой я? – спросишь ты. Да всякий, бываю разным, не скажу, что это хорошо – непостоянство. Но непостоянство – это возможность движения, развития, улучшения, в конце концов. Конечно, есть то, что присуще только мне и никому другому, извини за нахальство, но это так. Я чувствую в себе силы, которые есть желание потратить на благое…
       Что такое благое в наше время? Видишь, я сам себе задаю вопросы от твоего имени, и сам же отвечаю. Как клиент известных клиник – «тихо сам с собою…». - Да, сам с собою, что гораздо чаще, потому, что найти собеседника в наше суетливое время, ох, как непросто. Все спешат, все слушают только себя - для себя, перекрикивая других, затыкая  рты кулаком или криком.
      Чем тогда, спросишь, отличаюсь я, если тоже беседую в основном сам с собою? А тем, что я умею слушать и других, накапливая в себе багаж чужих мыслей, слов, но потом, передумав, переварив, так сказать, их в себе, через себя, выдать что-то своё, но на основе полученных знаний и опыта, полученных от других, слушая, понимая...  Но не всегда и во всём принимая узнанное для себя. Потом, в своих мысленных самобеседах нахожу слова для возникших ощущений. Чаще же, что-то пишу, стихотворение или рассказ, а то и просто письмо, вот как сейчас, когда пишу его тебе, надеясь на то, что ты выслушаешь меня, прочитаешь это. А, может быть, и не услышишь?  Значит я не то написал, или не тому…
       Но всегда найдётся  кому, если есть - Что! Слово всегда окликнет кого-то, позовёт, пригласит, остановит. Чтобы найти попутчика – нужно его позвать. А позовёт его оно – это слово. И оно разное это слово, хотя может быть, просто мы слышим его по-разному. Всё зависит от уровня воспринимающего, от его чувствительности, от его восприимчивости. Одного криком и руганью не проймёшь, а другой может завянуть от одного оброненного случайно небрежного словечка. Но может,  наоборот, от другого слова: расцвести, раскрыть крылья, и взлететь в беспредельные дали само и взаимопознания...
       Вот так, милая Незнакомка. Захочешь ответить – отвечай, а нет, то, как говорится и суда нет, ибо: не суди, и не судим будешь».
                ***       

       Рон запечатал конверт, надписал адрес, узнанный в библиотеке, и отправил письмо на следующий день по дороге в университет.
       Прошла неделя, но ответа не было. Рон хотел написать ещё одно письмо, развить мысли предыдущего, но вдруг однажды утром,  обнаружил в своём почтовом ящике конверт, надписанный ровным, красивым почерком: « От Незнакомки, для Незнакомца».
       Быстро вскрыв его, Рон начал читать:
       «Здравствуй и ты, Незнакомец! Несказанно удивило меня письмо. Не думала, что в наше время мужчины, а, судя по письму, ты именно он, а не она, могут так красиво излагать свои мысли. Не скажу, что я со всем согласна, но заинтересована, даже заинтригована написанным. А интерес – это уже немало, а ты как считаешь? Интерес – это движущая сила прогресса. Суметь заинтересовать – это значит найти собеседников, сторонников, последователей, может быть и противников. И в спорах родится истина…
      А истина – она одна, только подходов и трактовок у неё много, почему и искажается она, эта истина трактователями и интерпретаторами. Подняв на знамя свою трактовку, они сколачивают команду для её претворения, а потом, приобретя силу, начинают топтать и давить не согласных с ними. Настоящую истину не нужно внедрять силой, она есть, просто, потому, что она есть, была и будет. И жизнь – может быть, - это познание истины, в данный отрезок времени отпущенный тебе, мне, им…»
       Твоя Незнакомка, она же – Регина. (Будем считать, что наше знакомство всё-таки состоялось, и мы уже не незнакомцы друг для друга)...»
               
       Переписка продолжалась долго. Прошли весна и лето, жёлтыми шагами листвы шагала осень. Написание писем превратились для обоих в постоянное, почти ежедневное занятие. То на бумаге, то на клавишах компьютера, написанное превращалось в большую повесть или даже эпистолярный роман. Цитировать все их  здесь нет особой необходимости, это тема другого рассказа, а в этом же происходило следующее:
               
               
               
                5
            
                «Узы, связывающие твою
                истинную семью, не являются       
                кровными, они основаны на   
                уважении и радости,   
                открываемых  нам в жизни друг      
                друга…»
 
                Р. Бах. «Иллюзии»
               
   

      Пришло время, когда оба почувствовали, что общение только с помощью писем уже не удовлетворяет обоих. Ведь человек – это существо не только духовное, вернее не столько духовное, сколько физическое  с духовными составляющими. Что первично, что вторично не всегда сразу и разберёшь. Одно без другого на настоящем этапе эволюции невозможно. Может быть когда-нибудь после, через годы, века, тысячелетия, человек сумеет получать истинное оргазматическое наслаждение от общения духовной своей сути с сутью другого себе подобного или с духами гор, лесов, морей?.. 
      Предвестники этого есть и сейчас у особо продвинутых, когда на просмотре кинофильмов, спектаклей, перед какой-нибудь картиной в музее, на живом концерте, на вершине горы перед расстилающимся под тобой ландшафтом, ночью возле костра с его улетающими в тёмную ночную бесконечность неба искрами и превращающимися в далёкие светлячки звёзд… Тогда, когда вдруг появляется это трудно передаваемое словами, но понимаемое испытавшими – ощущение бегущих мурашиков по коже, превращающееся вдруг в волны вибрации, поднимающихся откуда-то снизу живота вверх к горлу, к глазам, и… Проявляясь влагой слёз, стекающих неудержимым потоком по щекам. Когда кажется понимаешь, что всё в этом мире просто, несмотря на вечную сложность, что только это – главное: проникновение, слияние… И - понимание! А, понимая, мы можем принять другого, других, другое…
       Но пока мы закованы  в броню своих физических и энергетических оболочек, прячемся в своих улитках, скорлупах, домах, городах и странах, отделяясь стенами, разделяясь границами, отделяясь непониманием, да просто нежеланием понимать, принимать другого, другое... Ищем врагов вокруг себя, потому, что если не принимают нашу точку зрения, наши правила и обычаи, неизвестно кем принятые и заведённые, то значит он чужой, враг. А чужой не бывает своим, но ведь это не так, совсем не так.
       Все свои вначале были чужими. Но, встретившись, почувствовав влечение, притяжение к другому, мы постепенно сближаемся с ним, а иногда и нет этой постепенности. Кажется, что ты знал его, её всю свою жизнь, или это воспоминания о других жизнях, когда вы тоже были рядом, вместе!?
       Вдруг проходящий мимо кажущийся тебе знакомым незнакомец был для тебя там самым, самым? Вспомните, когда вы идёте по незнакомым улицам чужого города, другой страны, а появляется ощущение известности, узнаваемости улицы, здания, реки, горы…
       А вон человек, проходящий мимо, вдруг пристально вглядывается в твои черты, останавливается, иногда  заговаривает с тобой, пытаясь на незнакомом языке что-то объяснить тебе. И ты вдруг начинаешь понимать этот язык, понимать его, и тоже находишь в нём знакомое.
       Не всегда нужно слово, чтобы оно окликнуло тебя по имени, а нужен просто взгляд в глаза другого, где за его разноцветной глубиной прячется душа,  естество, суть… Где скрывается «Я». Именно оно, как кирпичик, частица, элементал и определяет всё. И «Я» превращается в «Мы». И уже нет «Его», «Её», «Их»…
       Может, разъединяясь, мы очищаемся от чего-то? Когда, находясь рядом, что-то сделали не так, не то, и вот разделившись, «наевшись» этим непониманием, одиночеством, ждём снова этого объединения, соединяясь для этого в разнополые пары, чтобы почувствовать, вспомнить в редкие миги единства тела и души, то настоящее, истинное наслаждение единства всего со всем.
       И из точки родясь, обратно вернёмся!?
                ***
      
       …Как чаще бывает в нашей жизни, первой мысль о встрече в очередном электронном письме высказала Регина. Мужчины, несмотря на кажущиеся атрибуты силы, чаще нерешительны. Мужчине нужны цели, которые им кто-то ставит, а ставит обычно женщина,  мужчина же творчески претворяет, воплощает в жизнь, придаёт видимые, осязаемые черты задуманному.
       Они договорились о встрече на берегу моря возле небольшого кафе. Но так как не видели раньше друг друга, (они решили в переписке, что не будут обмениваться фотографиями, - чем уподобляться подобному способу общения, которое чаще всего и заканчивается на этом), договорились, что Регина будет держать красную розу в руках. И цветок будет своеобразным паролем  их встречи.
       Рон, провёл бессонную ночь в ожидании.
 
-     Какая она? Неужели такая, какой он её себе навоображал в своих фантазиях,
или нет? – в тревожных, ожидательных мыслях пролетел день, приближалось заветное время встречи – 17 часов.
               
      
       Солнце падало в розовый закат, устало цепляясь лучистыми руками за облака после дневных прогулок по синеве небесных дорог. Уже была осень, но осень не с надоедающими своим нудным дребезжанием по окнам дождями и раздетыми деревьями, обнимаемыми их ухажором - холодным ветром. Было время, когда природа замирает в ожидании предстоящего, и раскрашивает разноцветными красками листья,  небо замирает в своей глубокой синеве с редкими кусками облаков, уже не летними мягкими, но еще и не осенними – рваными, а такими мягко-зазубренными, плывущими плавно и тихо. Тихо было в лесах и парках, только упавшие большие листья платанов, собравшиеся в небольшие группки по-несколько штук, бросались под ноги, и шелестели, словно нашёптывали: «Осень, осень, осень…», да  голоса птиц, уже не так веселящихся, как летом или весною, нарушали эту тишину.
       Время замерло, остановилось, давая возможность осуществиться сегодняшней встрече людям, сблизившимся, несмотря на все разъединяющие их, да и всех нас препятствия.

      Рон пришёл чуть раньше, и расположился несколько в стороне от оговорённого места. Присев на каменный парапет набережной, он посмотрел на заходящее солнце, на море, всё ещё тёплое, мягко гладящее берег с немногочисленными отдыхающими на нём курортниками. В период «бархатного сезона» на побережье съезжались большей частью пожилые и респектабельные люди, и молодёжи на пляже было мало.
      Но вот Рон заметил девушку.
-    Неужели она? – С часто вдруг забившимся сердцем подумал он. – Девушка была умопомрачительно красива. Именно такую он и видел в своих грёзах – девушку мечты! Стройную гибкую фигуру обтянуло ярко-белое шёлковое платье намного, просто совсем намного выше колен, пышные длинные волосы цвета золотой пшеницы, спадая с головы, были подплетены от уровня шеи в непослушную тяжёлую косу, которая опускалась ниже обнажённых плеч, и подрагивала в такт её гибкой походке. Невозможно совершенные ноги опирались на лёгкие туфли с высоким каблуком, подчёркивая их прелесть и стройноту…
      Вдруг она остановилась перед ним, и на Рона нахлынула волна прекрасного аромата незнакомых духов, смешанных с запахом молодости и прелести девушки, зелёно-васильковые глаза чуть насмешливо, но добро посмотрели на него.
      Сердце Рона застучало где-то возле горла, волнами горячей крови разгоняя по щекам румянец смущения.
- Вы не подскажете, молодой человек, где здесь кафе «Якорь»? – Вдруг
услышал он несколько взволнованный бархатный голос девушки.
      Рон хотел уже ответить, что наверно это ты, Регина, а это я, Рон, но заметил, что у неё нет в руках оговорённой розы – их пароля, и остановился в своём порыве.
      Но тут за спиной девушки он увидел женщину с красной розой. Она сидела за столиком того кафе, встреча в котором и оговаривалась в письме. Женщина   издалека  выглядела намного моложе своих лет, и тоже была довольна симпатична. Её светло-русые волосы собрались в гладко зачёсанный пучок на затылке, и скреплялись заколкой в виде золотистого скорпиона,  тёмно-карие глаза из-под длинных, поднятых чуть вверх ресниц, смотрели выжидательно и напряжённо на проходящих мимо. Большей частью она обращала внимание на симпатичных молодых девушек и женщин, при этом еле заметным движением прикасаясь своим языком к верхней губе, накрашенной ярко-красной помадой, не совсем гармонирующей с её светло-русыми волосами. Хищновато обнажая свои ровные белые зубки, она погружала их жемчужную ровность в спелый плод персика, и глотала маленькими глотками выступающий из его недр сок.
                ***
      
               
                6


                «…Живи так, чтобы тебе никогда не пришлось   
                стыдиться, если что-нибудь из того, что ты   
                делаешь или говоришь, станет известно всему миру…»

                Р. Бах. «Иллюзии»         

      Да, она ждала, ждала с нетерпением и нарастающим раздражением. Это проявлялось углублением небольших складок в углах скул, позволявших предположить об её жёстком характере, об этом же говорил и её слегка вперёд выдающийся подбородок, совсем не портящий её миловидного, в общем-то лица, но лица женщины уже повидавшей и почувствовавшей кое-что в своей жизни. Тело её было стройным и мускулистым,  ноги совсем без признаков целлюлита, что также говорило об её самодисциплинированности, потому что женщина с определённого возраста, если перестаёт следить за собой, быстро превращаетсяя в подобие рыхлой перины, которая пригодна для того, чтобы на ней засыпали, но не проявляли с ней и на ней активность, чем  обкрадывает себя, недополучая любви, которую могла бы ещё получать, и не даёт того наслаждения любящему или любившему её  когда-то в прошлом мужчине...
   
      Вновь неожиданно прервала повествование новая героиня, появившаяся, казалось бы, внезапно, незапланированно, вопреки сюжету. Но жизнь - это вообще штука неожиданная, тем она и интересна – неожиданностью своих поворотов. Кажется, вот, - всё налажено, течёт обычной, привычной, успокаивающей, убаюкивающей чередой? – Ан, нет, неожиданная встреча, неожиданный поступок, да и просто неожиданный взгляд, шаг в сторону, уже ведут на новую дорогу, в неизвестность, но всё равно в «куда». Потому, что нет дорог «в никуда», они (дороги) всегда имеют направления и какую-то конечную цель. Цель - к кому-то, к чему-то… Но всегда: зачем-то!? Не бывает просто так, всегда имеется причина и цель, пускай мы не всегда можем увидеть, понять это.  И стоит перед нами вечная проблема  вопроса выбора. Выбора кого-то, чего-то, зачем-то, почему-то… Свобода  выбора и есть процесс развития «Я», как составляющего элемента самопознаваемого мироздания. И пересекаясь, эти «Я», пытаются воплотиться в «Мы».
     Какова же она конечная цель?-  Мы не можем этого знать наверняка. Это может знать только сотворивший. Создавая что-то, имеется всегда мысль, пусть не всегда осознанная – зачем? Но весь парадокс этого «зачем?» заключается в том, что в процессе создания может измениться эта самая цель, и мы сами превращаемся в сотворца. Не в этом ли главная цель всего существования – в сотворении, в созидании?..
      Творя, мы и познаём цель, и в конечном бесконечно-перспективном итоге - ИСТИНУ! 

      …Так вот, Элен, так звали эту женщину, тоже ждала, но в отличие от наших молодых эпистолярных знакомых Рона и Регины, ждала не лицо противоположного пола, как большинство «гетероживущих» представителей рода людского, а ждала свою новую подругу, в которую была страстно влюблена.
       Случается это теперь довольно часто, хотя, так было, наверно всегда. Или это наша вечная страсть к нарушению запретов, правил, догм, заповедей? 
Создавая правила, предполагают и их нарушение, если создаются механизмы наказания за отступничество. С одной стороны,  нарушители должны быть осуждены и наказаны, а с другой? -  Если не нарушать чего-то, нет и продвижения.
       Вначале, нарушивший считается еретиком, отступником, а потом, спустя какое-то время,  годы или века, он вдруг становится героем, то есть тем, кто нарушая устоявшееся, задерживающее развитие, продвинул вперёд всех, позвав своим примером, принося даже себя в жертву, - за собой. И это нарушение становится нормой. Но и она может стать тормозом со временем. И снова находится кто-то, кто делает не так, как все, и продвигает, снова нарушая нормы, правила, догмы. Может быть, поэтому так сладок порок? Нельзя, а как хочется, а если очень хочется, то, в конце концов, можется!?
       Если случается, происходит, значит, это зачем-то нужно!? Нужно им, вступающим в эти связи, или нужно обществу, для понимания противоположной, другой точки зрения… Нужно?!
      Необходимость - осуществляемая закономерность... Или это просто тупиковая ветвь в эволюции взаимоотношений? А может быть тоже одна из своеобразных тренировок понимания единства всего со всем?
      Из точки родясь – обратно вернёмся, в одном расходясь – в другом соберёмся!.. 

      …Анна - именно так звали девушку, которую ждала в кафе Элен. Она уже была героиней этого рассказа, но несколько раньше и, читающий внимательно, а именно таким я и считаю тебя мой редкий, избранный, внимательный читатель, ты узнаешь её.
      Так вот, первая их встреча произошла на кладбище, там, где витает печаль, где живёт вечная тишина, нежно нарушаемая только птицами. Но и они, словно понимая… Да конечно понимая, просто зная, где можно веселиться, а где нужно и можно выразить своим тихим голосом, возникающие чувства, гармонично сливаясь с окружающим.
      Это человек, не всегда это знает, или не хочет знать, прислушаться к себе. Ведь мы тоже части этой гармонии, только слишком толстые шкуры непонимания на себя надеваем иногда, вернее редко их снимаем. И одно из таких мест, где это происходит, и являются кладбища. Где вечность и проходящее соединяются тишиной в маленькие точки понимания, понимания ушедших, понимания друг друга, другого, себя…
      
      Анна пришла на могилу Виктора, того, влюблённого в неё молодого музыканта, так неожиданно вошедшего в её жизнь, промелькнувшего яркой, запоминающейся звездой,  быстро сгоревшей, но успевшей согреть своей любовью к ней, её, Анну…
      Казалось, что с его смертью ушли все надежды на встречу подобного, на встречу любви, взаимности… Такое не может повториться, таких просто нет теперь.  Да, не повторяется многое, «не повторяется такое никогда…» 
    
      Что ж… конечно, всё меняется, жизнь - это непостоянство, колебания, изменения, движения. И, мы как участники и составляющие этого движения, сами превращаемся в движущий, и заставляющий двигаться других предмет. Чтобы что-то сделать, или чтобы заметили тебя, нужно хотя бы пошевелиться, выделиться чем-то из общей массы неподвижного.
      Недвиженье – не жизни удел!
                ***
    
      Анна положила пару красных гвоздик на могилу Виктора. За лето на ней подросла трава, подняли свои головки синие васильки, они, из своих маленьких соцветий, казалось, слегка подмигивали девушке, пытаясь её поддержать и помочь пережить боль утраты. Вспомнились строки его стихотворения: «Я стану  твоею тенью, я в невидимку превращусь…» И вновь её, как и тогда в доме Виктора, затронул ветерок, хотя до этого совсем не ощущалось движения воздуха среди кипарисов и можжевельника, выросших на земле печали и скорби.
     Осень гуляла по кладбищу, но не было ещё её дождливой прохладности. Стоял период «бабьего лета», времени, когда природа замирает в ожидании перемен, и пытается наверстать то, чего, может быть, не доделала раньше, а именно: погреть, посветить, пожить… 
     Ветерок нежными губами прикоснулся к шее Анны, чуть затронув её «африканские» косички, будто пытался своей невидимой рукой перебрать их каштановые верёвочки, лизнул прохладным воздушным языком проявившиеся на её глазах слёзы, они пытались доползти до розовых губ, но, не добравшись, высохли от его прикосновений и нежного дыхания.
- Может быть, ты слышишь меня, Виктор? – тихо прошептала она, глядя в
глаза  его улыбающейся фотографии на памятнике, - может быть, это ты ветерком, как писал в своём стихотворении, облетаешь меня, и знаешь, что я здесь, что я рядом, что я буду когда-нибудь с тобой?  Пусть не в этой жизни, а потом в другой, или где-нибудь ещё? Ведь не можем же мы исчезать так бесследно, оставив от себя только горстку пела!?
…………………
- Конечно, нет, девочка! - Прервала её слова неизвестная женщина, уже
давно стоявшая за её спиной и наблюдавшая за опечаленной красивой девушкой возле могилы. – Конечно, нет! – Продолжила она несколько экспрессивно. Мы не исчезаем бесследно, мы живём и жили всегда, и будем жить дальше, несмотря на наши потери. – Женщина присела рядом с Анной, взяла её руки в свои, и заглянула сочувственно вглубь глаз девушки.
- Я тоже потеряла близкого человека, он был мне другом, помощником,
мужем… Мы прожили с ним семь лет, и было разное в нашей жизни. Я вышла замуж совсем молодой девчонкой, мне было, наверно, сколько и тебе сейчас, - всего восемнадцать!? А тогда были не совсем такие времена, как сейчас. Многое было по-другому, другое… Другая страна, другие люди. Ты извини, что я так неожиданно прервала твою печаль здесь. Может быть, пойдём, поговорим где-нибудь в другом месте. – И снова заглянула в глаза Анны, но ещё и вопросительно-ожидательно. Не только это заставляло пристально отвечать взглядом на взгляд незнакомки, и вглядываться  в её черты. Её черты поразительно напоминали кого-то - так показалось тогда Анне.
- Хорошо, пойдёмте, я уже всё равно собиралась уходить. – И Анна
прикоснулась ещё раз к фотографии Виктора, пододвинула поближе к его портрету красные гвоздики, и тихо сказав ему: «Пока», медленно пошла вслед за этой незнакомой, красивой женщиной. Но вдруг слегка задержалась, и снова посмотрела на фотографию…
- Конечно! Вот кого напоминала ей эта незнакомка. Те же глаза, тот же слегка
восточный изгиб бровей, похожая светлость, даже прозрачность кожи. Только у Виктора она была какой-то болезненной, а у этой женщины прозрачность кожи была естественной, и синие тонкие жилки сосудов на красивой длинной шее, проявляющиеся при эмоциональных словах, вырывающихся у неё, оживляли и даже украшали эту восковидную прозрачность.
      У многих мужчин, эта особенность заставляла желать: прикоснуться к  пульсирующим ниточкам! – И Анна, словно загипнотизированная, в лёгком состоянии сомнамбулы, пошла следом за незнакомкой.
      Женщина шла, высоко подняв голову, и это у неё получалось естественно, без видимого напряжения, походка её была упруга, красива... Может, это ей удавалось при помощи высоких каблуков лёгких туфель? Но они так органично облегали ступни, что казалось, были её естественным продолжением, и росли сами из её милых пяток.
      Не зря считается, что настоящую женщину видно по пяткам. Это так. Попробуйте взглянуть на редких хозяек таких вот пяток: нежных, розовых, ровных, гладких, совершенных…
      А милые пальчики ног! Дружно прижатые друг к другу, они вдруг начинают слегка разбегаться, когда к ним прикасается ласкающая рука, и трепетать, в желании оттолкнуть, но и в другом желании: продолжай, ещё, ещё, ещё… 
      Действительно хочется целовать их следы, асфальт, песок, по которым хозяйка этих прелестей прошла своей лёгкой походкой. Совершенство оставляет совершенные следы, пускай иногда только на песке, но и этот след оставляет свой след на душе, уж такая вот тавтология – след оставляет след!
     Эта женщина оставляла такой след. След в душах и сердцах покорённых её красотой мужчин. Может быть ещё и потому, что она была холодна к мужчинам?
       Несмотря на то, что она была замужем, ей не нравились интимные ласки мужа. Они её не трогали, не заводили,  не возбуждали. Это было просто её неприятной домашней обязанностью, и она долгое время считала, что так и должно быть, что это нужно только мужчинам, а не ей, и вообще женщина существо духовное, а это – так, повседневность, грязь даже. Главное – душевная общность, близость, а прикосновения мужчины – это как назойливость, может быть сходная с прикосновением насекомого, которого невозможно отогнать, а приходится терпеть, потому, что приходится… Так надо. Так делают все.
      Но проходило время, и многое менялось в её представлениях. Обсуждая эти проблемы с подругами, она видела, что многие просто не могут без того, к чему она была так равнодушна. Они сами искали близости с мужчинами, хотели быть с ними, говорили о любви. Она не понимала этого. Она считала, что тоже любит своего мужа, потому, что делает всё, что он хочет. Но сама не проявляла активности в интимной жизни.
      Он хотел, - он получал. Но она не хотела, она просто терпела,  предоставляя своё роскошное, красивое тело для его ласк и временного пользования. Это она и считала любовью – доставлять близкому мужчине радость общения с ЕЁ телом. Но его тело не было радостью для неё. – Парадоксы её женской психики...
      И муж со временем стал тоже охладевать к ней. В самом деле, а как могло быть иначе, когда рядом с тобой, под тобой лежит холодная красота, какой бы она не была совершенной?  Холод всегда порождает холод, тепло тянется к теплу. Это, как закон подобного к подобному...
      Он стал искать тепло вне дома, по искоркам собирая его из разных чужих очагов. Но чужое оно и есть чужое, там тоже пытались согреться, и тоже собирали свои искорки, пытаясь согреться на  плече чужого мужа.
      Вот так они и жили, пока Элен не заметила у себя странные желания. Её стали привлекать молодые красивые девушки, впрочем, почему стали? Это было всегда, что она потом и отметила, совершая мысленную ретроспективу своей жизни. Именно всегда. В детстве ей нравилось ночевать у своей подруги, когда, специально засиживаясь по долгу за уроками, приходилось оставаться у неё. И она радостно звонила домой, чтобы  попросить у матери разрешение  заночевать у подруги.  Ночью, прижимаясь друг к другу, и рассказывая страшилки, Элен чувствовала необъяснимую сладкую тяжесть и влажное тепло где-то у себя внизу живота, ей нравился запах пшеничных волос подруги, она ловила её дыхание, просыпаясь по ночам, и тайно прикасаясь к её пухлым розовым губкам, своими губами. Потом, взрослея, она загоняла эти воспоминания и желания вглубь, чем копила у себя в характере жёсткость и твёрдость, совсем не присущих (!?) женской сути.
      Не достигая желаемого, мы ожесточаемся, потому, что виним во всём происходящем чаще всего не себя, а кого-то другого, накапливая это неудовлетворённое. Всё больших и больших усилий требуется для удержания гремучей смеси неисполненного, чем и приобретаем  жестокость к окружающим, и к себе, в конце концов. Потому, что всё возвращается обратно, согласно закону возвращения энергии неправильностей.         
      Тело Элен становилось всё совершеннее и красивее, как хорошее вино не ухудшается от времени, так и настоящая красота, огранённая алмазами прожитых лет, отсёкающих всё лишнее, природой данное, но не всегда совершенное, она, красота, приобретает терпкость и прелесть опыта,  мудрости, умения.
      Мужчины «съедали» её глазами на улице. Но холодность удерживала ИХ большинство на расстоянии, холодность была как своеобразный барьер, ограничивающий её свободу зависимости от мужчин, тем,  - что не желала их.
      Это женщины любят больше, чем их меньше любят самих, а мужчины хотят, чтобы любили их. И когда их не любит понравившаяся ему женщина, они чаще всего уходят к другой, той, которая любит его, его, со всеми недостатками и достоинствами, пусть даже она не так совершенна, умна и красива, как та -другая, красивая, но холодная, не любящая, а поэтому и не любимая...
     Муж Элен не ушёл к другой, её минула чаша сия. Он погиб в автомобильной катастрофе. Добирая недостающих ощущений в быстрой езде, он любил гнать машину по ночному шоссе, когда педаль газа утапливалась всё глубже и глубже, прерывистая  разделительная линия превращалась от скорости в сплошную, километровые столбы мелькали с возрастающей частотой, а шины шурша, запевали шепелявую мелодию: «Ещё, ещё, ещё быстрее…Ещё!» Нет меры самоограничения в достижении удовольствий, поэтому нас и останавливают другие, другое. Что-то?.. Раз не можем остановиться сами.
      В одну из таких ночей, увлёкшись скоростью, убаюканный мелодией Джанни Моранди, льющейся из автомобильных колонок, он не заметил резкого поворота дороги, и вылетел на прямую, которая вела под откос. Последним полётом слился с автомобилем, потом врезавшемся в большую сосну в один огромный горящий клубок металла и человеческой плоти. И только холодная белая луна да далёкие звёзды видели этот салют. А падающие метеоры, сгорая, приветствовали его в своей догорающей компании.
      У каждого своя дорога и своё окончание её...
   
                ***

      Элен остались сбережения мужа, хороший дом, и она могла жить дальше, не особо заботясь о хлебе насущном. Пережив траур, стала выходить в общество, встречаться с людьми, но, по-прежнему продолжая оставаться холодной к мужчинам.
     Подобное к подобному… И встретилось подобное. Каждое осуществлённое желание, - это мечта, которая приняла своё материальное воплощение, а неосуществлённое – это мечта, которая зовет в будущее, к своему воплощению, материализации, исполнению… Значит мечта – это тоже двигательная сила миросозидания! И не правы, называющие мечтания никчёмными. Всё для чего-то, всё когда-нибудь будет востребовано.
     Как-то на одной из вечеринок к ней подошла красивая женщина, которую она знала давно, но как-то поверхностно. Так, общаясь, перекидывались парой-тройкой слов при встречах в парикмахерских и магазинах. Та предложила походить с ней вместе в женский клуб, который представлял собой что-то смешанное. Вроде, как в основном, со спортивным уклоном, так как там были самые современные и модные тренажёры, хорошая сауна с большим бассейном.   
Но был там и бар с разнообразными напитками, как с алкогольным наполнением, так и с настоями трав и соков, выжимаемых прямо на месте из свежих фруктов и овощей. А ещё там были  массажисты с крепкими мускулистыми фигурами, которые могли, при желании, сделать не только массаж, но и… Словом, это был клуб для осуществления женских прихотей, а так как прихоти женские всегда разнообразны, различался разнообразием и перечень оказываемых им здесь услуг. Каждой: по потребности…
     Договорившись о встрече на следующий день там, в этом клубе, Элен и Лидия, а именно так звали эту новую, старую знакомую, расстались в этот вечер, разойдясь по своим привычным компаниям, и только изредка перебрасывались между собой новыми, заинтересовавшимися друг другом взглядами...

     Взгляд… Ты многое можешь сказать, не прибегая к обычному средству общения двуногих  «разумообразных» – языку. У тебя свой язык, язык, не требующий переводчиков и словарей, ты интернационален, и не только среди «разумообразных», но и среди всего видимого животного, да и не только животного царства. Вспомните, как бывает, смотрят на вас глаза собаки? А, вспомнили! Тот, кто заглядывал в глаза этому милому существу, видел всепонимающий взгляд существа готового на всё ради любимого хозяина, и совсем не за кусок мяса или сахара, а просто так, чтобы доставить ему радость, удовольствие. И они, собаки искренне рады тебе, потому, что они не умеют врать, у них нет слов, а есть только тебя понимающий взгляд. (!)
     А лес? Когда в нём появляется ощущение, что на тебя смотрят  своим многоглазым, разноцветным взглядом кто-то или что-то. И ты чувствуешь родство с этим лесом, со всем его разнообразием животного и растительного мира. И тоже без слов.
     А водоём, а поле, а горы? Всё имеет глаза, всё видит, всё чувствует, всё знает, ощущает…
     Есть мнение, что не нужно доверять человеку, который, целуясь с тобой, не прикрывает глаз. Может быть?! Когда в этом первом объединяющемся акте взаимодействия с другим, прикасаясь губами к другим трепещущим, ожидающим губам, вдруг начинают сами закрываться глаза, и ты пытаешься что-то найти в себе, чаще всего, конечно несознательно, а рефлекторно, прислушиваясь к возникающим ощущениям. Эти ощущения развивают, нарастают, волнуют… То, что было маленьким, увеличивается, или не меняется или вообще исчезает.  Тогда глаза открываются, чтобы посмотреть: «а кто это со мной,  зачем?..»
      Только нужно уметь слушать, смотреть, видеть. Именно видеть, а не просто смотреть. Видеть другое, видеть разное, видеть других, видеть себя. Потому, что видеть можно и без глаз.
       Видение,  не просто зрение.
   
     …Встретившись в клубе, Элен и Лидия прошли к хозяину, где Элен, как новичок, заполнила небольшую анкету, заплатила абонементную плату за оставшиеся недели месяца, а потом пошла, пошла следом за ставшей уже давно здесь завсегдатайкой, Лидией.
- Ну, что, Элен, с чего начнём? Может быть с сауны, а потом посмотрим, что
дальше? - Весело и с лёгкой  хитрецой в своих чёрных, блестящих глазах, спросила у Элен Лидия.
- Что, ж наверно. Давай с сауны, - ответила Элен, и они пошли в раздевалку.
Разделись. Элен заметила, как плотоядно смотрит на неё Лидия, но это её совсем, почему-то не пугало и не шокировало. Создавалось впечатление о предопределённости происходивших дальше событий…
      
       Как часто мы давно уже совершили и совершаем мысленно то, что делаем потом наяву. Как часто во сне происходит задуманное днём, но неосуществлённое по каким-то причинам, чаще всего только от нас зависящих. Но мы прячемся в скорлупу неосуществлённости из-за своей нерешительности, какой-то боязни, опасения, чего? - Мы не можем часто даже сказать чего и почему? Просто живёт в глубине у каждого из нас враг – наш собственный раб, которого мы пытаемся выдавить из генотипа, в который его, возможно, упорно засовывали все предыдущие поколения. И он проникал, насыщая собой нашу истинную суть, подавляя эту суть, пряча, изменяя, уравнивая со всеми. Когда все рабы – проще управлять. Потому что свободный человек всегда свободен, и поэтому трудно управляем, даже в казематах за тяжёлыми стенами. Самые крепкие заборы – это ты сам, со своими комплексами, предрассудками, самоуничижением и самоограничением.
      Мы заборы собой создаём…
                ***
    
        … -    А ты хороша! – Вырвалось у Лидии восхищение, после того, как Элен разделась, и спокойно проходя мимо неё к шкафу с простынями, двигалась по помещению с присущей ей грацией и прелестью дикой кошки.
- Да и ты не уродина, - ответила Элен, - как тебе удаётся быть такой
упругой и гладкой? – И прикоснулась пальцами к округлой, крепкой груди Лидии. Грудь была без признаков искусственного вмешательства, её тёмный сосок, до этого прикосновения спокойно лежащий на поверхности верхушки, вдруг напрягся и превратился в вишенку, словно по волшебству. И этим волшебником была она – Элен, это её нежные прикосновения заставили подниматься красивую округлость подруги всё выше и чаще, в такт учащающемуся дыханию. И сама Элен, вдруг почувствовала горячую волну, рождающуюся в ней, в недрах низа её красивого тела.  Волна поднималась вверх – к ямочке пупка, выделяющейся на ровной, чуть вогнутой дрожащей поверхности живота, оттуда к груди, заставив её тоже подниматься со всё возрастающей частотой. Соски её тоже напряглись.
       Но тут Лидия, как более искушённая и опытная в отношениях со своим полом, взяла инициативу в руки. Она обхватила дрожащими руками шею Элен, слегка выгнула её назад, и, облизывая напрягшийся сосок, стала нежно его покусывать. Элен застонала, это случилось самопроизвольно, без напряжения, естественно, и ей это не показалось стыдным или неестественным. И тоже захотелось доставить Лидии удовольствие. Она стала целовать её смуглую шею. Мелкие колечки волос Лидии приятно щекотали щёки, на них расцвёл румянец, подчёркивая своим розовым естеством их свежесть и персиковую бархатистость.
       Раздевалка была большой, в ней стоял кожаный, огромный диван, и как нельзя, кстати, в это время утра в раздевалке не оказалось больше никого, да, впрочем, если бы и был кто-то, для них это бы не имело никакого значения. Поскольку встретились два желающие друг друга существа, так случилось, что пол у них был один, но они смогли, несмотря на это кажущееся противоречие слиться в едином душевно-телесном порыве в одно пульсирующее и клокочущее существо. Существо, объединённое жаждой любви, желающее и могущее любить, несмотря на…
      Вот так и случилось посвящение Элен. Она проснулась, в ней пробудилась жажда, которую она теперь хотела, да и умела удовлетворять. Попробовав ещё раз общение с мужчинами, она поняла, что больше не сможет быть ни с одним из них. Годы, проведённые замужем, были потерянным временем на пути самопознания своего тела. Их табаком и алкоголем пахнущие рты, обросшие щетиной щёки, царапающие нежную женскую кожу, может, и вызывают у кого-то желание и экстаз, но не у неё. Это уже не для неё, не про неё. Ей – нежные женские прелести, увлажняющиеся от её мягкого прикосновения, запах разнообразных духов, смешанных с терпким запахом женского пота, появляющегося в процессе любовной игры, взаимность, перекрёст и гибкость тел – вот это её, для неё.
       Для других – другое…
                *** 

     Что ж, всему - свое, а своему – всё…
Но как найти это своё, где? Может быть, когда-нибудь, все мы превратимся в бесполые существа, не имеющих средств взаимного проникновения друг в друга, и доставляющего тем ни с чем не сравнимую радость объединения. Да, может быть, это будет не нужно потом. Потому, что мы научимся проникать друг в друга не только физически, вернее совсем не физически, а обмениваться  своей энергией по-другому. Превратясь в энергетическое яйцо или другую фигуру, или не превратясь, а скорее сбросив эту телесную, человеческую оболочку, как одежду, уже не нужную на том этапе развития. Но ведь это происходит и сейчас у некоторых, избранных, «продвинутых»… И предстоит, может быть, всем нам когда-нибудь!?
     А, может быть, уже это было раньше? И стоят, напоминая нам те времена единения, безногие, бесполые статуи острова Пасхи. И их лучистые, в прошлом, алмазные глаза, смотрят куда-то в будущее, или в прошлое, а может быть вне времён. Потому, что истина не имеет времени и места, именно потому, что она истина и не нуждается в единицах измерения. Она есть - и этим всё сказано. Межпространственна, межвремённа… Но мы не всегда узнаём её среди представленных нам знаний и полученного опыта. Часто  приходится её доказывать, убеждая себя в правильности доказуемого. Сходясь и расходясь, отграничиваясь временем и пространством, уединяясь и осмысливая… Убирая границы, снова объединяясь, но уже в своей новой «продвинутой» индивидуальности, познавая… ИСТИНУ!

     «Разбуженная» Элен, теперь искала дремлющую родственную душу, чтобы разбудить её, и та, уже вместе с ней пойдёт по этому скользкому пути само- и взаимопознания. Поиск удовольствия – это ведь тоже путь, только куда он может привести? Мы привыкаем ко всему, и однообразие в удовольствиях – это застой, даже шаг назад, если долго нет перемен. А перемены чаще всего происходят через неприятности, и они, неприятности, нас заставляют искать новые пути к удовольствиям, чтобы эти неприятности исчезли. И опять эти дороги зовут нас в неизвестное, и мы стоим на перекрёстке этого неведомого пути. Мы выбираем дороги, дороги выбирают нас… Всё-таки, для каждого из нас приготовлена своя дорога, свой путь, своя тропа…
     И вот теперь вновь пересеклись тропы нескольких, казалось, совсем не связанных между собой людей. Снова узел, точка отсчёта, своеобразный ноль в системе координат. Так уж получается, что точкой в этих историях становится Рон. Его история никак не может получить развития на этих страницах, всё как-то у других, про других…
    
                7

                «Твоя совесть – это мерило искренности твоего    
                желания быть самим собой. Прислушайся к   
                ней  внимательно.»

                Р. Бах. «Иллюзии»

     Перед Роном стояла девушка его мечты, именно такая, какую он и видел в своих снах, именно такая, какую он представлял себе, читая письма, получаемые на протяжении их заочного эпистолярного и виртуального общения, именно такая… Но у неё не было в руках розы. И это остановило уже готовые вырваться из его уст слова приветствия.
- Извините… меня… кажется, ждут, - с трудом оторвался Рон от взгляда
прекрасных глаз стоящей перед ним девушки. И он ушёл, ушёл от неё, пусть у неё не было в руках розы, но это была она, Регина, и нужно было просто поверить своим чувствам, призыву своего «Я». Но эта инерция неверия в себя, раскручиваемый с детства маховик недоверия со стороны окружающих, когда тебе многое не позволяют в процессе «правильного» (?) воспитания, с помощью запретов, ограничивают тебя. Вначале в малом: «это ещё рано, это чуть позже, подрасти, узнай. Потом, завтра, после… Когда-нибудь». И эти «потом», «нельзя» закладываются тяжестью на твою неокрепшую душу, на твои маленькие детские плечи. И к тяжести атмосферного столба добавляется тяжесть «нельзятости». Потом это становится нормой. Вянут желания: нарушать. Репрессивный аппарат государства, семьи, как его ячейки, загоняется в твоё нутро, и цепляет когтистыми руками, уже не только порывы, могущие помешать другим, но и вообще все порывы. Остаётся живущий, труднораскручиваемый маховик, и теряется подвижность. Но есть надежда, что однажды, найдётся тот, кто поможет раскрутить его, и тогда его уже будет трудно остановить.
       Долго запрягаем, но быстро поедем?.. Может быть!?

       …Рон оставил незнакомку, которая была несколько шокирована этим к ней пренебрежением. И чем, всё-таки оставил зарубку интереса к себе. Уж таково устроение человеческой психологии, особенно женской – чем мы меньше, тем нас больше и легче любят. Она знала, что её будут ждать, но, следуя привычкам своего пола, решила как-то испытать ожидающего парня, (а нужно ли это было?). И отдала розу той женщине – Элен, с просьбой сказать, что она, Регина, подойдёт чуть позже, и пусть Рон её подождёт, появилось срочное дело, и всё такое, и тому подобное…
     Элен, а это была она, была рада оказать услугу красивой девушке, и даже попыталась с ней немного пококетничать при этом. Регина, не совсем понявшая её намёков, смогла легко уговорить Элен помочь ей. Женщины быстро находят между собой язык. Это что-то подсознательное, язык вида, что ли. Может быть правы, утверждающие, что мужчина и женщина – это разные виды живых существ. Слишком разная физиология, душевное устройство, ценности… И взаимоотношения он и она – это война или временное перемирие, редко достигаемое. И близится время подавления и исчезновения этого вида – мужчин? Грядёт матриархат, а потом и монокультура?! Вот где будет «малинник»!
      Регина понаблюдала издалека за ожидающим Роном, осмотр её удовлетворил. Парень внешне выглядел неплохо. Был хорошо сложён, оригинален со своей причёской, - на голове его были тёмные каплеобразные очки, поднятые вверх, и этим придерживающие, как ободком, его длинноватые густые пряди, светлые бриджи чуть ниже колен, облегали мускулистые ягодицы, и расширяясь книзу, слегка развевались от прогуливающегося по набережной ветерка...
    
      Что ж, встречают по одёжке, как говорится. Возможно?!
      Хоть и говорят, что женщина любит ушами, но это потом, лишь после того, как она выберет того, кого же она захочет слушать. А вначале? – Вначале она выбирает глазами, нутром, или ещё там чем-то. После - она слушает. И слышит чаще всего то, что хочет услышать, многое пропуская, и не обращая внимания. И потом, только со временем, разобравшись, обжёгшись, начинает вспоминать и думать: «А что я тогда то в нём нашла, дура!» Но что-то нашла, раз выбрала. Только часто невозможно многое начать снова, сделанное нельзя изменить. Всё проходит. И прошедший миг неповторим.
        Не дорожим мгновениями. Когда они есть, эти мгновения, думаем, что так будет всегда, бывает, даже утомляемся от их прелести и «хорошести». Но стоит им пройти, исчезнуть, - вот тогда и возникает чувство благодарности к доставившему их… К тем мгновениям… Или неблагодарности, - что чаще всего. Нарастают «жаль», и желание повторить… А не получается. Всё другое. То же место, тот же человек, но нет того… Того!
   
      Итак, Рон пошёл к другой. Ошибся… Но он этого не знал, он шёл к розе – их талисману, их паролю, которая ждала его в руках, как ему казалось той, той, которая стала ему близка, близка, благодаря их переписке и общению на расстоянии, близости, как меры состояния.
- Извините, вы Регина? – Спросил Рон, подойдя к столику, где сидела Элен.
Она подняла глаза, оторвавшись на миг от своего высокого стакана, из которого через трубочку потягивала коктейль из смеси фруктов, рома и тоника. Персик она уже съела, и выпитый ром оказывал своё действие, что выражалось в появлении легкого притомления её блуждающего, ожидающего взгляда, и расцвете лёгкого румянца на нежной, прозрачной коже лица.
- Да нет, молодой человек, я Элен, но это вовсе не значит, что нельзя со мной
поговорить, присаживайтесь, я тоже жду, и пока не дождалась, хотя надеюсь. А почему вы решили, что меня зовут Регина, или это просто ваш способ знакомства? Тоже имеет право на оригинальность, но не на исключительность. – Элен взяла в руки розу, слегка прикоснулась её лепестками к своему лицу, понюхала её аромат, улыбнулась от возникающего в её воображении образа Анны. Потому, что она ждала именно её, и предвкушала прелести молодости и женской, так ей теперь любимой красоты.
-   Итак, а вас как зовут, меня, как я сказала, Элен, а вас? – И она уронила, с лёгким, непоказным уже теперь нетерпением, стебель розы, её красные лепестки вздрогнули от толчка о поверхность столика, и затрепетали, задрожали от такого не бережного к ней, розе отношения, и чуть даже поникли, обиженные…
   
      Небрежение обижает. Мы всегда претендуем на исключительность. Чаще, конечно, оправданно. Все мы уникальны и неповторимы в этой уникальности. Разнообразие и неповторимость – это движение, развитие, возможность соприкосновения. Чем более разнообразны грани неповторимости, тем к большему числу граней другого, других мы сможем прикоснуться, а значит снова развиться, измениться в процессе этого соприкосновения и «взаимопритерания». И снова к новым граням, к новым соприкосновениям к новому…         
   
      … - Меня зовут Рон, - сказал он, присаживаясь, - мне конечно,
приятно, что такая красивая женщина, как вы, Элен, пригласили меня за ваш столик, но дело в том, что я жду встречи здесь, и должен был встретиться с девушкой. А вся сложность в том, что я никогда её раньше не видел… - Он вдруг остановился, несколько поражённый тем, что рассказывает про себя незнакомому совсем человеку…
   
      Эффект раскрытия души незнакомцу, когда ты знаешь, что больше никогда его не увидишь, не встретишь, а значит и не узнаешь, что он про тебя потом подумает или расскажет кому. Это всё не важно. Важно то, что хочется рассказать сейчас, о том, что наболело, волнует, беспокоит. Когда есть кому слушать – тогда находится и что рассказать. Может быть  пародокс? Скорее нет. Мы жаждем востребованности, нужды в нас, именно в тебе, неповторимом и любимом. А этого всегда не хватает. И ищем собеседников в пивных, на вокзалах, в поездах… Опрокидывая рюмку за рюмкой, или держась за потную холодную кружку с пивом, пережёвывая остатки от вяленой рыбы, мы вещаем, слушаем, да просто треплемся. Удовлетворяя жажду недополученного в обычной жизни общения. Потом проходит похмелье, начинаются будни, и всё до следующего раза накопления «недоо…»

       … - Мы договорились, продолжил Рон, что своеобразным паролем встречи
будет вот такая роза, что лежит перед вами, мы общались с ней только письменно, и никогда не видели друг друга. А тут вы, роза… Я думал, что вы -это она.
- Нет, я не она, я это я! Но я скажу вам, Рон, что я видела, возможно, вашу
незнакомку. Ко мне подошла симпатичная, впрочем, совсем не симпатичная, а просто красавица, уж вы мне поверьте, я понимаю женскую красоту, я можно сказать ценитель и даже эстет в этом вопросе. Так вот, она подошла и попросила меня передать, что если ко мне подойдёт молодой человек, и спросит, именно то, что вы и спросили: « Вы не Регина?», сказать ему, о том, что она немного задержится, что-то у неё там, я не поняла. А, скорее всего она сама решила вас рассмотреть на расстоянии или проверить вашу реакцИю на такую вот ситуацИю. Хм, даже рифмованно получилось, может мне стихи начать писать? – Элен прервала свою тираду, прихлебнула, уже без трубочки из стакана, и продолжила, прежде сделав ещё пару хороших глотков фруктово-ромовой смеси. - И она дала мне вот эту розу. Это ваш пароль, и это та роза, но пароль без отзыва, потому, что вы только что отошли именно от неё. Я наблюдала вашу встречу издалека.
- Как встречу? - вдруг похолодело в груди у Рона, и сердце вдруг сжалось,
замерло, и вновь застучало, но со всё убыстряющимся ритмом, насыщаясь адреналином от растерянности, но и возрастающей готовности к действию к решению...

     Часто, чтобы заставить действовать нужно заставить растеряться. Вся прелесть перемен начинается с колебания, нарушения устоявшегося. Главное собраться, сгруппироваться, не потерять ощущения себя. Иногда просто поддаться инстинкту, сбросить всё наносное, и шлифованное. И действовать, действовать, действовать!!!
      А там уж как случится, - в желанья, как с моста!..

      …- Да вот так, встречу, продолжила, улыбаясь Элен. Это она подходила к вам, это она подала мне эту розу, это её вам надо сейчас, бросив всё, догонять, бежать, искать! Ты ещё здесь, - и Элен, вдруг резко перейдя на это «ты»,  толчком: « Ты ещё здесь?», заставила Рона резко подняться от маленького столика этого кафе, пластмассовый стул отскочил от него, будто живой, от толчка его порыва завалился и зазвенел стакан с чуть недопитым, вытекающим из его влажных недр, коктейлем. Элен, ободряюще засмеялась.  Про себя же подумала: «Молодец, парень, этот найдёт! Может, мне ещё попробовать пообщаться с противоположным полом, может и я не совсем потерянная для мужчин компания? Просто нужно ждать, надеяться, искать?»  И она, подозвав официанта, заказала ещё один коктейль, и стала поглядывать с новым интересом на окружающих. Мужские взгляды отметили это изменение в её состоянии. А, как известно общение – это состояние. И вот, к ней уже направился мужчина лет сорока, с крепкой спортивной фигурой, в светлом лёгком костюме, не прятавшем гибкость и подвижность его тела…
     Что ж, оставим их на этой новой, выбранной ими дороге. Они двинулись навстречу друг другу. Что будет дальше, и будет ли? Конечно, что-то будет. Но это их новая история, которую опишет кто-то другой, а может быть и я когда-нибудь? Всё может быть!
      Мы создаём себя и сами...
    
      А как же Анна?  И у Анны будет своя история. Их общение с Элен раскрасит новыми красками её потускневшее желание жить. Потеряв неизвестное, неизведанное, у неё осталась печаль и боль от неосуществления возможного. Хотя, если бы Виктор не умер, она бы его и не узнала. Не полюбила, потеряв. Не ощутив потерь, мы не можем ценить приобретений. И спасательным кругом из этого моря печали стала для неё Элен. Взрослая, умелая, нежная и грубая одновременно… И так внешне похожая на него, Виктора.
     Она найдёт своё, найдёт любовь, а через любовь, найдёт и себя... 
    
      Рон, перепрыгнув через лёгкое ограждение кафе, понёсся, обгоняя ветер. Но он был уже не здесь, он был на тропе поиска, его внутренний компас был настроен на неё, на Регину. Он её знал, он её чувствовал, он её видел. Пусть не взглядом глаз, но это пока, а взглядом своей души, своих чувств, своего «Я»! А значит, он не может не догнать её. И догонит!  И всё у них будет. Будет!
     Большое вблизи не смотрится, не охватывается… Оно облекает, приобретает свои истинные черты на расстоянии. На расстоянии, во времени…
    Хотя, наверное, не совсем так. Вне времени и пространства. На перепутьях и тропах, в потерях и приобретениях, в уходе и возвращении, в остановках и колебаниях…
    В раздумьях… Ощущениях… И снова дальше… Выбирая… Собирая…
    Возвращаясь к недоделанному… Доделывая, исправляя, решая. Снова выбирая… Дорогу, которая поведёт нас за собой… И мы поведём за собой дорогу… Оставляя след, колею, тропу… В дороге случается всякое… Всякое!
    Итак, счастливого им, и всем нам пути. По дороге в?..  Куда?.. - По дороге к себе!!!
    Так, в путь!!! Hit the road…

     «И сказал тогда Учитель в тишине: « На дороге нашего счастья найдём мы знание, ради которого мы избрали эту жизнь. Вот что я узнал в этот день, и я выбираю покинуть вас, и теперь вы пойдёте своим собственным путём, КАК ВАМ ЗАХОЧЕТСЯ»!!!
 
     «… И Я есть Бога – благоисточник, автор-собственник, всех, всегда, везде. Моих Бога, благо, истинно, свято… Религий, сказаний, заповедей, заветов, законов, вероучений, писаний и откровений, знаний… Богомироздания!»
    
                (17 августа – ноябрь 2000)
    (С) Валерий Егоров.