Хочешьизсериичистыйлист

     Не всегда быть моему родному востоку белым, не всегда быть востоку родным, не всегда щебетать ненавистным птичкам, ненависть не навсегда, невсегда – не всегда, не всегда уходить.
     У тебя нет запятых, ничего нет, наверно ничего, кроме точки. Я есть, у меня есть, у меня есть запятые, но, боясь испугать, приводится ставить точку. Точка. Планы рушатся. Точка устрашает. Точка пугает. Точка устрашающе разламывается троицей троеточия...   
     Глаза пробегают по близнецам, глаза срываются после в белую бездну ненаписанных строк.
     Нет, также нельзя всегда. Чувствуете?
     А ты, именно конкретно ты, чувствуешь?
     Хочу подарить тебе всего себя, ты же разрезаешь ребром открытой ладони воздух, два разреза – это как математика, это как две черточки между мной и точкой. Я не стану ни отрицать, ни соглашаться, жду, а ты зазываешь меня данайцем. Не бойся. Я откликаюсь, я перекликаюсь, я запрещаю штормам, я открываю словом дверь твоего дома. Мир ему!
     Ты преклоняешься и склоняешься, и крестишься правой, а левой колешь меня копьем. Твоя правая рука не ведает, что творит левая. Творит или разрушает? Или это и есть те две черточки между всем.
     Ты преклоняешься и склоняешься, и крестишься правой, а левой колешь меня копьем под ребро. Свершилось. Я обникаю, я падаю словно точка, я разламываюсь словно точка, теперь я никуда больше, теперь навсегда с тобой.
     Подарок принят, сделка состоялась.
     Ты криком кричишь: « Так же нельзя, всегда – нельзя, ведь…»
     Я пожимаю плечами, всё знать – нельзя. Я купил тебе себя. Ход конем. Я купил тебе себя за 30 перезвонов, за 30 пересудов, за 30 аверсов с реверсом, закандалованных гуртом. Носи теперь меня маленьким на снурке, я не испачкаю кровью твоих одежд, я останусь втайне ото всех для тебя, пред тобою листком осины, чистым бумажным листком. Хочешь губить? – Пиши…