Дорога к друзьям

- Ну хоть кто-нибудь да остановится?!
Крик души, вырвавшийся у меня, был услышан дождём, который небо отсыпало нам от щедрот своих вторые сутки. Ещё он был услышан дорогой, на обочине которой я обречённо промокал, но только не водителями.
- Возьмите меня! Я хороший! И деньги на бензин у меня есть!
Последняя громко подуманная мысль была услышана водителем белой “Тойоты”.
- До Эн довезёте?
Водила пожал плечами, стало быть, ему всё равно – внутри я или снаружи. Это уже хорошо.
В машине пахло освежителем воздуха, запах странный, почти как индийские благовония; чуть слышно играло нечто космическое – всё было уместно и направляло мысли на уют и покой. Я быстро согрелся и устроился поудобнее. Можно рассказывать сказки…
Как-то, поздно уже вечером, звонила мне не могущая заснуть подруга дней моих школьных.
- Страшные рассказы есть?
- Найдутся, - ответил.
Просила занести. Да пострашнее, чтоб лучше спалось.
Это я к тому говорю, что надо будет как-нибудь усыпить её историей о сегодняшней моей душераздирающей поездке. Хорошо б приукрасить. Пока же голые факты. 
За рулём определённо медитировали. Я покосился на прикрывшего глаза водителя и сразу это понял. Тело его чуть заметно раскачивалось, с лица можно было писать портрет вождя племени Сиу. (Только выдержку ставить поменьше, чтоб не смазать рисунок, скорость – сто двадцать.)
Я подумал, что в такую погоду ничего другого не остаётся и усмехнулся…
Почему-то вспомнился друг, сидели с ним как-то на кухне, а в комнатах шумели пьяные гости, и вижу - мнётся он в желании что-то сказать. Я подбодрил его взглядом, и он спросил меня вдохновлённо:
- Представь, Митяй, двух динозавров, здоровых-преогромных – и мы на их спинах. И вот они медленно сближаются, всё ближе и мы подъезжаем друг к другу. Что бы ты сделал?
Я был менее пьян и говорил не сердцем, но головой, и выдал ожидаемое:
- Протянул бы тебе руку.
Он зажмурился – так, мол, а я неожиданно для себя брякнул следом: “потом соскочил бы на землю и…” – что-то такое, рационалистически убогое, пошлое.
Друг пьяно засопел и мне стало стыдно.
Нет, не умею я ценить мгновения. Не умею.
Какой-нибудь гармоничный японец улюбовался бы видом из окон машины до полного хокку, клея образа к паутинкам мгновений. Я же хуже медведя в посудной лавке – разворотил скорбную поэтичность пейзажа ленивым зевком и подумал: “Скучно. Все эти разбухшие поля и деревни, и воздух, висящий на проводах мокрым бельём, скучно и как больной зуб”.
Следом я совершил ещё одну нетактичность, но уже в отношении водителя – закрыл глаза и задремал. По идее в монотонном пути шофёра полагается всячески развлекать, чтобы внимание не ослабло и не случилось беды. Я же подумал: “пусть и он спит, если хочет. Едет и спит, как и всё чёртово болото вокруг. И будем мы как два астронавта из фильма: звездолёт наш летит сквозь метеоритные ливни долгие тысячи лет, руки капитана покоятся на штурвале, бортинженер смотрит вдаль, да не видит – оба в анабиозе”…
Я не заметил, как машина сожрала остаток дороги, но на подъезде равнодушие слетело с меня осенним листом. На смену пришло ленивое сырое беспокойство – скоро на выход. Через три километра… Через два… Туда, мордасом в сугроб, с маху о парапет… Километр…Вот и посёлок.
Водитель осоловело смотрел в горизонт. Рука моя потянулась к рычажку на двери.
“Выйду тихонько, он и не поймет, зачем останавливался”.
Заметил. Понял. Спросил отстранённо то ли меня, то ли мокрое поле:
- Здесь?
- Точно так.
- А то – поехали дальше.
Правда его. Кому охота выходить под дождь, идти, искать кого-то там и где-то, и неизвестно как ещё встретят, да чем всё закончится, а лучше бы было не покидать родимый диван, а ещё…
Я вылез, неловко простившись.
Затем долго бродил по грязным улочкам, пытаясь сыскать нужный дом, и думал, что осень наступает для меня, когда дождь перестаёт приносить радость.
Но думал я мысль эту лишь до порога…

______________________
Март 1999.