Соревнование музыкантов. Часть I продолжение

ЧАСТЬ 1. СОРЕВНОВАНИЕ МУЗЫКАНТОВ (продолжение)

К назначенному часу горожане вновь расселись на холме. На лицах их читались напряжение и нетерпение. Они видели, что подсчет закончился. И судьи не заставили их долго ждать. Как только сел последний горожанин (кстати, тот же, кто замыкал очередь - на этот раз он был картинно тороплив и потому медлителен), главный судья поднялся и объявил результаты.

Чуть более половины голосов набрал третий музыкант. Остальные голоса разделились поровну между пятью музыкантами. За самого первого музыканта проголосовал один человек, видимо, по ошибке.

Может показаться странным, но публика без шума отреагировала на объявленные итоги соревнования. Только у одной половины зрителей от досады лица сморщились или искривились - как будто они съели что-то противное - а на лицах у другой половины появились сдержанные улыбки. Первые знали, что шуметь уже бесполезно, вторые же были достаточно деликатны по отношению к первым, чтобы шумно не торжествовать.

Итак, победил третий музыкант. Он вышел из грота, и главный судья вручил ему подарок - музыкальный инструмент. Послышались аплодисменты, весьма дружные, от всей публики. Музыкант поклонился, сказал какие-то слова благодарности, снова поклонился и ушел. Рассказывали, что он поставил (или повесил) подаренный ему инструмент у себя дома на самом видном месте, но никогда на нем не играл: то ли потому, что слишком его берег, то ли потому, что не считал его хорошим.

Весь оставшийся день горожане гуляли и веселились. Чествовали царя, славили музыкантов, хвалили судей... Пели песни, пили вино и пиво, плясали и танцевали... Музыканты - участники соревнования, после щедрых угощений изрядно навеселе, играли для горожан просто и от души, не стараясь играть как можно лучше - зато и люди чувствовали себя к ним ближе. (Разумеется, в общем веселье не участвовал музыкант невольник. Его не отпустили, побоявшись, что он сбежит). Даже музыка первого музыканта не казалась пустой, как прежде, - то ли из-за того, что опьяневший музыкант стал по-другому играть, то ли потому, что люди сами были пьяны... Музыканты были в центре внимания, в самой гуще веселья, среди смеха и возлияний, каждый хотел с ними выпить, перемолвиться хоть словечком... Женщины к ним особенно льнули, не выпускали их из объятий, уводили их за собой в дома, тайком от пьяных мужей... Но никто в тот день так не напился, не наелся, не насладился всеми радостями жизни так, как сами музыканты. Потом горожане собрали их всех вместе, хотя было отнюдь не просто оторвать их от красавиц и от застолий с вкусными яствами. Их заставили обняться, и городские художники, коих в городе было немало, написали с них групповые портреты. Кто-то среди шума даже предложил устроить соревнование живописцев - и хоть на тот момент идея была неуместна, на будущее её запомнили. Потом каждому музыканту налили еще по чаше вина. И, выпив их, они от жуткого перепоя один за другим повалились с ног, выронив из рук инструменты. Упали и уснули бесчувственно-крепким сном. А веселье еще продолжилось...

Один только царь был невесел. Весь остаток дня просидел он один в раздумьях, с закрытыми окнами, чтобы не слышать веселья, ни прикасаясь ни к вину, ни к яствам. А когда настал вечер, он приказал привести к себе своего раба-музыканта. «Оставьте нас одних», - приказал он своим слугам и охранниками.

- Садись, - сказал он музыканту, указав на кресло рядом.

Музыкант сел. Царь стал пытливо изучать его взглядом. Музыкант свой взгляд не показывал - сидел, опустив глаза.

- Ты понял, зачем я тебя позвал?

- Наверно, что-нибудь сыграть... - ответил музыкант, кивнув на свой инструмент.

- Нет. Ты и сам знаешь, что нет, - жестким тоном продолжил царь, - Я позвал тебя, чтобы спросить, - царь немного сощурился, - Что это за тайна, о которой ты играл, или которая скрыта за твоей музыкой?

Музыкант с сомнением покачал головой и взглянул на царя:

- Увы. Я тоже не знаю.

- Не лги, ты знаешь... Как бы ты иначе играл?!

- Я не знаю, - настаивал музыкант.

Царь побелел, сжал подлокотники кресла, наклонился угрожающе к музыканту и произнес сквозь зубы:

- Ты дерзкий раб!.. Я прикажу отвести тебя в подземелье, избить тебя плетьми, изморить тебя голодом, жаждой, бессонницей... Я выпытаю у тебя тайну. Лучше сразу мне её расскажи.

Но на музыканта, казалось, угрозы не произвели должного впечатления. Он только горько улыбнулся и ответил:

- Я в твоей власти. Ты можешь пытать меня. Но это тебе ничего не даст. Потому что...

- Не продолжай, - оборвал царь, - ...Я хорошо знаю людей. Ты не из тех, кто говорит под пытками, - он замолчал на несколько мгновений, - Если ты мне расскажешь тайну... что ж, я обещаю отпустить тебя, но знай: я не мудрец, музыкант, но никому еще не удавалось обмануть меня: я чувствую ложь нутром. Солги мне – и, безо всяких дальнейших, ты будешь казнен. 

У музыканта выперли желваки. Он с трудом проглотил подкативший к горлу комок, кашлянул и произнес, хрипло и сдавленно, как если б ему было очень трудно это произносить:

- Я действительно не знаю того, о чем ты меня спрашиваешь.

- Но как же ты играл?! - царь вскочил с кресла.

- Я вынужден повторить: я не знаю, - как бы подчеркнув, что спокойствие вернулось к нему, музыкант достал с царского стола и съел виноградину.

Царь пронзающим взглядом посмотрел на него. Потом отвел взгляд и снова посмотрел. Потом прошелся по залу, словно раздумывая или даже принимая какое-то решение, и, вернувшись обратно, сел в кресло:

- Хорошо. Что тебе нужно, чтобы узнать эту тайну?

Музыкант взглянул на царя открытым и прямым взглядом. Казалось, в это мгновение выдержка изменила ему, и в его взгляде мелькнула мольба. Но музыкант совладал с собой и, не проронив ни слова, вновь опустил глаза.

Царь долго, испытывающе смотрел на музыканта.

- Так что тебе... – спросил он было снова, и сам себя перебил, - Ладно, не отвечай. Ты не смеешь. Раб. Я знаю, что тебе надо. Та самая свобода, - царь сделал паузу, - Ты её получишь...

Музыкант посмотрел на царя - сколько всего было в этом взгляде!

Царь продолжил:

- ...Но с условием. Запомни этот день. Ровно через пять лет ты вернешься и расскажешь мне ту тайну, о которой ты играл. И останешься свободным. Не теряй эти годы зря: узнавай, играй, ищи, думай. Но если ты посмеешь не вернуться, знай: мои люди отыщут тебя везде - ты сам понимаешь: такому музыканту, как ты, нелегко скрыться, - царь улыбнулся, - И ты будешь снова обращен в рабство, на этот раз навсегда.

- Но если я вернусь, ничего не узнавши?! - почти воскликнул музыкант, - Я ведь даже не знаю...

Царь перебил, сказав очень жестко:

- У тебя нет выбора. Ты хочешь, чтоб я просто... просто безвозмездно подарил тебе свободу? - царь поднял брови и усмехнулся, - Нет. Ты должен вернуться ко мне и рассказать тайну. Сделай все, чтобы её узнать. Иначе тебя снова ждет рабство, - царь выдержал паузу, казалось, он додумывал что-то, - Итак, пообещай мне, что вернешься.

Некоторое время они сидели в молчании. За окном уже стали сгущаться сумерки. Доносившиеся отзвуки городского гулянья сменялись криками ночных птиц и стрекотом ночных насекомых. Напряжение на лицах музыканта и царя сменилось полнейшим спокойствием - расслаблена была их каждая черточка - разве что лицо музыканта казалось более задумчивым, - царь уже все обдумал.

Музыкант поднялся, царь поднял на него взгляд.

- Ты проявил великодушие, царь. Я не стану скрываться. Твоим людям не придется меня искать. Я обещаю вернуться через пять лет. И расскажу тебе... что узнаю. А там уже твоя воля.

Царь встал вслед за музыкантом:

- Да помогут тебе боги.

Они прошли к выходу из дворца. Через двор. Царь приказал стражникам отпереть ворота крепостной стены. Ворота со скрипом открылись. (Кстати, скрип служил своеобразной сигнализацией. А вовсе ни для создания романтической "атмосферы"). Царь и музыкант вышли на дорогу. Царь посмотрел на музыканта, взглянул ему в глаза:

- Ты хитёр, это видно. Но почему-то я верю, что ты не солгал мне.

- Я не солгал... Мой совет тебе – не мучайся, забудь об этом на пять лет, - Музыкант сказал это и тут же почему-то, - сам не зная, почему, - пожалел об этих словах. Но царь не обратил на них внимания:

- Счастливого пути!

- Я не прощаюсь, царь.

Когда музыкант был уже далеко, едва различим в темноте, царь сложил рупором ладони и крикнул ему вслед:

- ...И музыку сочиняй !.. Новую!!..

Но уже не было видно, услышал ли музыкант, обернулся ли - его фигура растворилась в наступившей ночи.