Край потерянных душ

Игорь, наконец-то, забылся тяжелым сном, внутренности, сведенные болью, постепенно отпускало, и жжение сходило на нет. Бедолага, он еще не знал, что обречен, ему уже никогда не вырваться из цепких объятий смерти. И долгожданное облегчение – всего лишь мираж, отсрочка. Темные врата уже разверзлись и ждут своего гостя. За ними, такими мрачными и безмолвными, извиваются языки пламени, огненными пальцами кто-то страшный и жестокий хочет дотянуться, захватить и унести с собой. Голову сдавливает тяжелый железный обруч, а на груди снова кто-то развел костер. Игорь судорожно вздохнул, воздух раскаленным лезвием врезался в легкие. Молодой человек попытался сесть, но боль снова напомнила о себе, а в голове кровь застучала, словно многопудовый молот. Дверь тихонечко открылась, в палату заглянула маленькая девочка и уставилась на больного огромными синими глазами.
– Ты потерялась малышка? – еле прошептал, с трудом разлепив ссохшиеся губы, Игорь.
Ребенок, не произнося ни слова, вошел в палату.
«Одета будто кукла», – промелькнуло у него в голове. Девочка моргнула, заставив вновь сравнить ее с игрушкой.
Дверь снова открылась, издав жуткий скрип, тут же вызвавший боль, забывшуюся минуту назад. Вошла медсестра. Она загремела какими-то металлическими коробочками, боль стала нестерпимой, все вокруг поплыло и превратилось в пламя. Перед тем как потерять сознание Игорь увидел девочку, среди огня она выглядела как-то неестественно, как ни странно, огонь не трогал ее, а эта малышка улыбалась, да-да улыбалась. Он хотел закричать, предупредить, чтобы она бежала, спасалась, даже вытянул руку в ее сторону, но вдруг услышал детский смех, который становился все сильнее и громче, пока не взорвал мозг. Огонь и девочка погрузились во тьму, сознание померкло, больной впал в забытье.
Постепенно темнота рассеялась, и Игорь увидел маленький ухоженный садик с большими качелями. Красивая женщина с длинными вьющимися волосами ярко-рыжего, почти красного цвета, стояла возле них и качала маленькую девочку, Игорю она показалась знакомой. Белокурые локоны, огромный синий бант и такие огромные синие глаза, словно глубокие озера. Малышка заразительно смеялась. Игорь невольно улыбнулся и заметил, что женщина в ответ улыбнулась ему и поманила его к себе.
– Джордж, дорогой, ты сегодня рано, иди к нам, дорогой, иди к нам.
– Папа, нам так весело, иди к нам, иди – девочка захлебывалась от восторга.
Игорь обернулся и понял, что женщина и ребенок обращаются отнюдь не к нему. Он увидел элегантного, красивого мужчину в деловом костюме и в широкополой шляпе. Не обращая внимания на постороннего, отец семейства прошел к жене и дочери. Он потянулся к женщине, намереваясь поцеловать ее, но вдруг со всего маху ударил несчастную по лицу. От неожиданности та отшатнулась, ударившись головой о качели, а мужчина, разгорячившись, стал наносить удар за ударом.
– Сука! – Остервенело орал он – Ты подлая сука!
– Папа, не надо – надсадно кричала с качелей девочка, – прекрати.
Скрип качелей заглушил все внешние звуки, он стал невыносимым, и Игорь очнулся. Медсестра проверяла капельницу.
– Что это за девочка была здесь только что? – Просипел он.
– О чем Вы? – почему-то шепотом, проговорила медсестра. – Кроме меня и Вас здесь нет никого и не было, разве что врач заходил, когда Вы были без сознания. Никаких детей здесь нет и быть не может. Постарайтесь уснуть.
Игорь забылся тревожным сном. И вновь огонь вырвался наружу и поглотил его целиком. Когда стена огня готова была уже обрушиться на него, напуганного и беззащитного, маленькая девочка выступила из огненного вихря и снопа искр, и мгновенно пламя упало к ее ногам, растаяло, будто и не было только что ада, разверзшегося перед ним и напугавшего его до смерти. Девочка, похожая на куклу, с огромным синим бантом, взяла его за руку и потянула куда-то.
– Куда мы? – тихо спросил Игорь, послушно следуя за своим проводником. – Куда ты ведешь меня малышка?
«Кукла» не ответила, только повернула к нему лицо и улыбнулась. Ее нежное личико стало вдруг пепельно-серым, синие глаза полыхнули огнем, а белки окрасились кровью. Хорошие ровные зубы вдруг стали уходить в черные десна, а клыки наоборот начали удлиняться. Гадкий смех прорезал тишину небытия, и Игорь увидел два огромных крыла, развернувшихся за спиной, изменившейся крошки, которая в долю секунды превратилась в исчадие ада. Взмыв в воздух, и зависнув над головой своего пленника, демон сделал небольшой круг и, жутко хохоча, исчез в разросшемся пожаре. Стена огня надвигалась на несчастного, он уже ощущал жар, исходящий из пламени. Игорь интуитивно закрыл лицо руками.
– Папа, иди сюда, – синеглазая девочка с синим бантом, снова качается на качелях и женщина улыбается и машет рукой.
Игорь протер глаза – опять эта невыносимая картина; она мучает сильнее болезни. Опять мужчина идет к ним и снова бьет несчастную и страшно ругается. Плач девочки перекрывает все.
Сторонний наблюдатель понимает, что он не выдержит больше, старается помочь женщине, схватить ее мучителя, но пальцы проходят сквозь тело.
– Иди сюда, – тоненький голосок зовет его, он оставляет тяжкие бесплодные попытки и оглядывается.
Синеглазая девочка с бантом вновь улыбается и машет ему. Игорь безропотно идет к ней. Вместе они заходят в тихое темное здание, кругом свечи, а впереди распятие – церковь.
Девочка подходит к гробу. «Смотри», – тихо произносит она. Игорь наклоняется, мягкие, нежные руки обнимают его из гроба, женщина только что качавшая девочку на качелях, улыбается ему разбитыми губами.
– Иди ко мне, любимый, – шепчут ее губы.
– Убийца! – Кричат ее глаза и отблески свечей, мерцающие в них, превращаются в огненный вихрь.
Руки тянут все сильней, а гроб оказывается бездонной могилой. Тело отказывается слушаться, словно ватное поддается покойнице и он летит в бездну, а там огонь страшный, словно кипящий котел.
– Нет! – Игорь возвращается из небытия. – Пустите! – Его тело горит, легкие рвутся от боли. – Пустите меня!
Молоденькая медсестра недоуменно смотрит на него: «Я не держу вас, мне нужно сделать Вам укол, вот и все. Было бы из-за чего шум поднимать».
Девушка вышла, а пациент услышал через неплотно закрытую дверь ее жалобу подруге: «С этими обреченными одна морока, уж скорей бы отмучился, а то сам не живет и другим жить спокойно мешает».
Из стены вышла синеглазая девочка, синий бант качался в такт ее шагам.
– Не надо, уходи! – закричал Игорь. – Не мучай меня!
– Иди, – строго сказала «кукла – демон»
И Игорь, подчинясь каким-то силам, против своей воли пошел с этой «малышкой».
Мрачная комната. Несчастный пленник странной девочки не узнал дом, который видел прежде только снаружи.
– Мои соболезнования Джордж. – Друзья и родственники хлопали мужчину по плечу и гладили по голове синеглазую девочку, одиноко стоящую в темном углу комнаты.
– Бедная детка, сиротка, – тихо шептались женщины.
Игорь часто заморгал, пытаясь удержать набежавшие слезы, тыльной стороной руки он провел по глазам, а когда убрал руку, все люди исчезли. В комнату вбежала испуганная девочка. Ее синий бант развязался и в беспорядке свисал с головы двумя смятыми ленточками.
– Что ты сказала, маленькая тварь? – пьяный мужчина гнался за ней попятам, переворачивая на своем пути все, что попадалось под руку.
– Ты убил маму, ты убил ее! – взвизгнул ребенок, и тут же упал поверженный ударом огромного кулака.
Джордж пнул беспомощное тельце: «Ты такая же, как и твоя сука – мать, такая же, дождешься у меня». Он поднял ее за воротник платья и как щенка поволок куда-то.
Игорь бесился оттого, что не может помочь, он выдохся, стараясь хоть что-то предпринять. А когда мужчина стал спускаться по лестнице вниз, туфельки девочки, безжизненно висевшей в его руках, стукались о каждую ступеньку. Игорь бросился за ее мучителем, но помешала стена огня, выросшая перед ним, и только равномерный стук туфель стоял в его ушах.
Он снова очнулся, но стук не прошел. Игорь повернул голову и увидел неугомонную медсестру, перекладывающую инструменты; каждый новый звук отдавался нестерпимой, яростной болью.
– Вы можете не греметь?! – раздраженно попросил больной.
– Потерпите, я сейчас сделаю Вам укол, – медсестра мило улыбнулась ему, – сейчас станет легче и Вы будете чувствовать себя лучше.
– Сестренка, я на краю могилы, разве можно в таком положении чувствовать себя лучше, – Игорь отвернулся к стене, его душили слезы, он вовсе не хотел срываться на девушку, но адская боль и все эти видения вывели его из себя.
Медсестра молча сделала укол и тихо удалилась, лишь дверь пропела заунывную скрипучую песню, жалуясь на усталость от многолетней работы.
Игорь лежал на больничной койке, он старался не обращать внимания на боль, которая не утихла еще после обезболивающего, веки стали слипаться, но он запретил себе спать, боясь появления синеглазой девочки.
– Привет, – произнес детский голосок.
– Нет, – простонал обречено Игорь, – оставь меня в покое, дай умереть спокойно.
– Пойдем, – девочка улыбнулась и помахала рукой.
Стены заполыхали, словно сухие поленья и начали сходится с четырех сторон.
– Пойдем, – снова услышал он нежный голосок, словно колокольчик.
Огонь сомкнулся. Игорь зажмурился. Когда он открыл глаза, то увидел, что находится на незнакомой улице, было темно и промозгло. Мужчины сновали по улице, нахохлившись и прячась в воротники рабочих курток. Ярко одетые женщины выглядывали из окон и окликали их. Игорь оглянулся по сторонам и вдруг услышал справа от себя голос Джорджа.
– Иди, нечего упираться, – гудел мужчина в грязном, ободранном костюме, таща за рукав сопротивляющуюся девочку в берете.
– Папа, не надо, – уже хрипела она сорванным от крика голосом, – пойдем домой. Я буду хорошей, буду заботится о тебе.
– Что мне твоя забота, – прорычал Джордж, – если я получу хорошие деньги, да еще и от обузы избавлюсь, – он поскреб грязными пальцами подбородок, заросший многодневной щетиной, – идем.
И с новой силой рванул ребенка, девочка упала на грязную мостовую. Джордж недовольно подтянул ее за воротник к себе, поставил на ноги и снова потянул за собой.
– Вот мерзавец, – сквозь зубы процедил Игорь. Он пошел следом за парочкой, но стена огня вновь преградила его путь. Игорь интуитивно отшатнулся и тут же споткнулся обо что-то, он оглянулся и увидел просторную комнату с вычурной, вызывающей обстановкой. Яркие тона занавесок совсем не гармонировали с еще более яркой обивкой мебели и такими же броскими обоями. Пестрота комнаты вызывала дисбаланс в организме, а глаза мгновенно уставали от ярких красок.
– А, это вы, – упитанная розовощекая женщина выплыла из соседней комнаты и приветливо улыбнулась ему. Игорь удивленно посмотрел на гостеприимную хозяйку пестрой комнаты, но все же отступил от нее на несколько шагов, опять споткнувшись о небольшой порожек проходной двери, и тут же увидел того, к кому обращалась женщина. Отец и дочь стояли перед ней, оба дрожали от холода, а с их грязной ободранной одежды ручейками сбегала дождевая вода, тут же собираясь в маленькие лужицы на полу.
– Джордж, она такая маленькая, – всплеснула руками толстуха, – ты не сказал мне об этом. Для нашей работы она пока не годится.
Хозяйка подошла к девочке и, сняв берет, потрогала мокрые волосы, затем подняла лицо малышки, чтобы посмотреть на него – милая мордашка – и она нежно потрепала девочку по щечке; да, она будет иметь успех, в будущем, но не сейчас.
– Ты обещала, Розанна, – засипел недовольно мужчина, – мне нужны деньги, купи ее, ты ведь обещала.
– Но я не знала, что она такая маленькая.
– Совсем нет, она просто выглядит так. Возьми ее, пока она тебе послужит, а потом через год ты ее будешь использовать по назначению, ну. – Мужчина нахмурил брови и нахохлился.
– Ну ладно, возьму, так уж и быть, – милостиво согласилась мадам. – Девочки! – крикнула она и из соседней комнаты вышло несколько молодых куртизанок в ярких открытых платьях, сквозь тонкую материю угадывались чарующие формы жриц любви. Игорь невольно залюбовался ими.
– Нравятся? – вопрос застал  врасплох, он вздрогнул и оглянулся.
Темный ангел стоял перед ним, уже не было дикого смеха и игр с огнем. Его глаза выражали только грусть. Не дождавшись ответа, а, скорее всего, не нуждаясь в нем, послушник ада снова заговорил.
– Ты хотел бы знать, что все это значит, человек?
Внутренне холодея, Игорь нашел в себе силы для ответа. – Да, я просто не представляю что же это со мной и кто эти люди, сделайте милость, объясните.
– Тогда пойдем – синеглазая девочка протянула к нему маленькую, худенькую ручку. – Я покажу тебе, пойдем.
Безропотно, повинуясь скорее своему любопытству, чем просьбе Игорь пошел вслед за своим проводником в новую стену огня, появившуюся так же неожиданно, как и другие ее предшественницы.
Через секунду он оказался в старом, дешевым пабе. Полумрак и тошнотворный запах грязных столов выдавали третьесортность этого заведения. Дым висел коромыслом, но даже ему не удавалось заглушить вонь гниющей от сырости древесины. Сквозь него, шатаясь, влетел в помещение старик и, наметив себе жертву, без разрешения плюхнулся за стол к спокойному, среднего достатка гражданину. Немного посидев и увидев, что человек не обращает на него внимания, пьяница зашмыгал носом, достал из кармана грязную рваную тряпку, служившую ему носовым платком, и зарыдал.
Случайный посетитель, конечно же, сразу клюнул на эту удочку. Как только он начал расспрашивать, что заставило плакать этого беднягу, как тот тут же поведал жалостную историю.
– Ах, мистер, если бы Вы только знали, какое горе обрушилось на меня, если бы только Вы знали.
Он выжидающе посмотрел на собеседника, намекая тем самым на то, что без выпивки он не будет утолять праздное любопытство стороннего человека. Конечно же «обрабатываемый» тип тут же заглотил приманку и, заказав выпивку себе и старику, приготовился слушать. Пьяница не долго думая, налил себе горячительной жидкости и, причмокивая губами, жадно выпил все, до последней капельки, содержимое стакана. Задумался на секунду: «А не повторить ли ему», – он все же начал свой рассказ.
– Мистер, я был когда-то молод и счастлив. Ни в чем не знал я нужды – ни в деньгах, ни в женщинах; но однажды влюбившись без памяти в одну красотку, отдал ей всего себя в частное пользование. – Старик быстро опрокинул себе в рот второй стакан, громко выдохнул и продолжил. – Любил я ее всем своим существом, всей душой, так сказать, она меня тоже просто боготворила. Люди смотрели на нас и не могли насмотреться, что за пара была – загляденье. От такой взаимной любви родилась у нас дочка, чудо, чистый ангел – добрая душа. – Пьяница закрыл глаза, а по его щекам покатились слезы. К столу начали подтягиваться слушатели, заинтересованные пьяными откровениями старика. Он шумно сглотнул и, промочив горло очередной горячительной порцией, продолжил.
– Жили мы так в любви и согласии пять с половиной лет, пока и в нашу дверь не постучала беда. Однажды играя с товарищами в покер, я узнал, что моя женушка ласкова не только со мной, но и с моим лучшим другом, который, хватив лишнего, рассказал мне как она хороша в постели. Ну, мистер, доложу я Вам, и взыграла же во мне кровь; нет, приятеля я не тронул, что с него кобеля взять, но вот «любовь» свою решил проучить. Пришел к дому, ноги как вата, того и гляди осяду на мостовую. А моя распутная как ни в чем ни бывало играет на заднем дворе с дочерью. Все бы ничего, да как я ее увидел, перед глазами друг предстал и она в его объятиях. Не соображая, что делаю, налетел я на нее голубушку и так бил, так бил, – старик сошел на шепот, слезы потекли еще сильнее по дряблым, цвета серой земли, щекам и пропали в густой нечесаной бороде.
– Ох мистер, убил ведь я ее, любовь-то свою единственную, на глазах у дочки. – Пьяница горестно вздохнул и осушил поставленный кем-то стакан с новой порцией. – О-хо-хо-нюшки убил, и руки поганые не дрогнули. Никто не заподозрил меня в таком страшном деле, знали как любил-то ее. Но девочка росла перед глазами живым укором и день ото дня все сильнее напоминала мать, а в глазах ее застыла ненависть. Конечно, жизнь мне стала не мила, и я начал попивать; а как напьюсь, так и поколочу ангелочка своего. До того дошел, что чуть не убил и ее, да к тому времени деньги истощились, и продал я плод нашей любви в дом известной куртизанки в услужение. Погулял на эти деньги не долго – ввязался по пьяному делу в драку и шибко зашиб кого-то, уж и не знаю кого. Только меня под белы ручки – и к шерифу. Отсидел я положенное, вернулся и через месяц снова в те же места, так с тех пор и мыкался по казенным харчам. – Старик снова отхлебнул порядочный глоток, теперь уже из горла, и громко высморкавшись в платок, продолжил.
– Тут недавно приходит мне письмо от того друга, пишут его родственники. Мол приезжай, Дик при смерти, мучается страшно, а без покаяния не может уйти, зовет, мол, меня к себе. А надо сказать, я его после этого покера больше ни разу не видел. Что делать, поехал – что ж он мучается, нужно помочь человеку. Приехал, вхожу в дом, меня там как дорогого гостя встречают, разве что спасителем не называют, прохожу в комнату к умирающему, а тот, откуда силы взялись, повалился мне в ноги и плачет, себя проклинает. Поднял я его, а он легкий как перышко, высох весь. Кожа тонкая – все жилы просвечивает – и желтая как воск. «Прости», – говорит, – «меня грешного», – а сам слезами захлебывается – «ведь я тогда из зависти твою жену оклеветал, уж больно все у вас гладко было, заело меня ваше счастье, решил нервы пощекотать, думал по глупости – чувства только проверится на крепость, от моей шутки худого ничего не будет».
Схватил я его за горло и сдавил что есть мочи, у самого слезы рекой побежали, а он откинулся и не сопротивляется, тут мозг мой прояснился, и вспомнил я такую строчку в письме: «Страшно мучается Дик от болезни, никак не смилуется Бог и не заберет его». Отпустил я руки и даже бережно на кровать его положил. «Нет», – сказал я, – «так просто ты не отмучаешься, а прощения моего тебе вовек не получить» – и вышел, оставив бьющегося в слезах бывшего друга.
Как только покинул я этот дом, упал на землю и как зверь завыл. Царапал и рвал дерн руками, пока не лопнула кожа на пальцах и не поломались ногти. Не знаю сколько провел я в бесчувствии, только как в себя пришел, бросился в тот городок, где дочку свою продал, покаяться решил, прощения вымолить. Приехал, а тут печальное известие. Захотел моего ангела какой-то козел, а было ей не больше десяти. Что проституткам честь – они и мать родную за лишний доллар отдадут, а тут девочка – сиротка, – отдали. А та – откуда разум-то взялся – вырвалась из цепких, похотливых рук и выпрыгнула в окно. Два дня бедняжка страдала, а потом отмучилась, на небеса к матери отправился ангелочек мой. А мне что оставалось – счастье свое, жизнь свою вот этими самыми руками загубил. Как быть, у кого просить прощения, к кому идти?
Все молча сидели, а кто стоял – старались избегать взгляды друг друга.
– Ты старик в церковь сходи, – неожиданно предложил его собутыльник, – Бог милостив, он все простит, иди, не сомневайся, сними грех с души.
Старик поднялся, и тихо шатаясь, неверной походкой проковылял к выходу. На секунду он задержался около стоящего у двери Игоря и пристально посмотрел в его глаза, и тут Игорь, похолодев внутренне, узнал в старике самого себя...
Огонь разгорелся вокруг и страшные демоны стали протягивать к нему свои когтистые лапы.
– Иди к нам! – вопили они, – Ты наш!
– Грешник! Грешник! – стонало пламя.
– Не трогать его! – Властный голос раздался откуда-то сверху – Он покаявшийся, он под защитой.
Яркий свет ударил в глаза, и Игорь проснулся. Над ним склонилась Яна.
– Как ты, родной? – спросила она и нежно поцеловала его в губы.
Яна, узнав о болезни Игоря, тут же прилетела в больницу, несмотря на то, что они расстались уже года полтора назад. Их разделила смерть еще не родившегося ребенка. Он обвинял во всем ее, ведь это был уже третий выкидыш. Игорь унижал, оскорблял, мучил бедняжку, а в конце концов, просто собрал чемодан и уехал. Больше они не виделись. Но она приехала, сломав гордость, и вот ухаживает за ним. Месяца три назад ему стало лучше и он даже пошел на работу. Жизнь начинала налаживаться, и Яна простила его. Они поженились, и вот новый удар – он снова в палате, теперь уже как смертник. Таких как он выписывают уже из морга.
Яна что-то говорила, но он ее не слышал, проваливаясь в свои видения.
Небольшая уютная церковь и старик на коленях перед святым распятием. Он молится и плачет, во всей его позе, во всех словах видно и слышно раскаяние. Он молит о великом прощении заблудшей души и, не услышав ответа, уходит.
– Да, наш Владыка любит раскаявшихся грешников.
Игорь вздрогнул и невольно обернулся на голос. Темный ангел вновь стоял перед ним, его руки были сложены на груди, черные крылья грустно обвисли и почти лежали на каменном полу церкви. А в глазах стояла вселенская тоска.
– Кто ты, зачем ты мучаешь меня? – С истерикой в голосе, чувствуя, что теряет самообладание, спросил Игорь.
– Я – потерянная душа, нет мне покоя, пока не найду путь к тебе.
– Но ты же рядом со мной – ответил Игорь, – протяни руку и возьми.
– Неужели ты не понял, Джордж, ты ведь раскаявшийся грешник, тебя окружили хрусталем спасения, но я тоже имею силу. Ты спрятался в другом времени, в другой стране, под маской другого человека, но ты остался тем прежним грешником. Я знаю, твое раскаяние поверхностно, и ты все равно принадлежишь мне. Я не могу получить тебя, но я властен над твоей судьбой. Ты убил своих не рожденных детей грехом прошлой жизни.
– Это твоих рук дело мерзавец! – прорычал Игорь и бросился на посланника тьмы, но под его руками затрепетала шейка ребенка, синий бантик уже успел развязаться, а синие глаза почти потухли. Он с ужасом отдернул руки.
– Все повторяется, Джордж, не так ли? – голосом темного ангела говорила девочка. – Мама простила тебя и вернулась, чтобы идти с тобой вместе по твоему новому пути, но я никогда не прощу тебя, папа. Ты убил нас, ты сделал меня потерянной душой, и тебе не будет покоя ни в этом мире ни в каком либо другом. Где бы ты ни спрятался, куда бы ты ни схоронился, я везде найду тебя и когда ни будь моя месть настигнет твою душу. Я заполучу тебя на свою территорию и тогда уж пощады не жди. – Девочка склонила голову. – Ты рано или поздно прогневишь Бога – такова твоя натура – и Он откажется от тебя, купол спасения рухнет и, не сомневайся, я буду начеку; тогда настанет мой час, я отыграюсь за все. Здесь и сейчас я не властна над твоей душой, но твое тело в моей власти. Знай, тому, что ты не умер, папа, ты обязан мне, потому что твои мучения на земле гасят мою боль в краю потерянных душ.
– Но я ведь другой человек, у меня другая жизнь, ты не знакома мне, я даже теперь с трудом вспоминаю тебя, за что мне приходится страдать?
– За все нужно платить, ты ведь знаешь это. Душа твоя еще хранит свои тайны. Ты думаешь, покаявшись перед Ним, ты заслужил полное прощение? Ошибаешься – есть еще я, а я не простила. Противовес не равен, но мне дали свободу действий и в твоей земной жизни помех мне никто не причиняет, а вот душу твою берегут, но это вопрос времени. Я терпелива, подожду твоей роковой ошибки, папа.
– Значит, ты не властна над моей душой и теперь мне придется умирать на земле вечно.
– Если понадобится, то да. – Девочка снова приняла вид темного ангела. – Вернись и страдай, – громогласно сказала она, и огонь поглотил ее.
Игорь очнулся в холодном поту. Теперь он понимал, откуда взялись неудачи и болезни – он сам обрек себя на вечные муки. Недолго думая, Игорь отсоединил провода, поддерживающих его жизнь машин, и, схватив бутылочку дорогого снотворного, неосмотрительно оставленного Яной на тумбочке до прихода медсестры, разом опустошил ее, запив небольшим количеством воды.
Была глубокая ночь, и уставшая санитарка-нянечка заснула. Ее сон не потревожило внезапное мигание и писк контрольного прибора, предупреждающего о неполадках в палате обреченного больного.
Мрак окутал Игоря: тяжелый, давящий на плечи; тишина навалилась, как мягкий бархатный плед. Он осязал тишину будто физическое тело.
– Ты обманул меня! – истошный вопль утонул во мраке и больше не повторялся.
Игорь осознал, что он летит по тоннелю с огромной скоростью. И разлился свет. И стало жарко. Слезы подступили к глазам, а по всему телу разлилось блаженство.
– Иди ко мне, чадо, – голоса не было, но Игорь слышал и осознавал его, и того кто с ним говорит.
– Нет! – заорал он. – Нет!
– Успокойся, чадо, твое время уже пришло, пора, – снова этот умиротворенный голос без звука и слов, будто его собственная мысль.
– Я готов к смерти, но, – Игорь помедлил, – простите меня, я пришел добровольно, что бы отдать себя в руки провидению, в руки праведной мести. Мне нужно страдать, что бы спасти свою дочь. Я виноват перед ней больше, чем перед кем-либо и мне все равно, что будет со мной, но ее душу я хочу спасти. Пусть она найдет свою дорогу к свету из тьмы, даже если для этого мне придется погибнуть. Простите, что я не оправдал Ваших надежд, прошу отпустите меня к ней и простите мою дочь, если она нуждается в прощении.
– Ты добровольно идешь во тьму, отрекаясь от света, – услышал он печальный голос темного ангела.
– Да, и делаю это с радостью. Вот он я, перед тобой, отдаю тебе себя полностью и подчиняюсь твоей власти; делай со мной что хочешь, только бы ты была спасена и отказалась от темной участи.
Игорь услышал звон разбивающегося стекла: Осколки осыпались, издавая хрустальную мелодию; он понял – его щит рухнул. Темный ангел протянул руку и коснулся его; жаром обдало тело, ткани начали расползаться под огненной дланью дочери тьмы. Кровь закипела в жилах, а сердце раздулось, готовое в любой момент лопнуть, но грешник не проронил ни звука.
– Ты не соврал, ты чист в своих намерениях, – донесся откуда-то голос без слов, проникнув в мысли Игоря, переплетаясь с ними, – ты прошел испытание и прощен, ступай с миром.
Перед тем как покинуть судное место, Игорь увидел темного Ангела. Крылья его расправились, лик преобразился из печального в одухотворенный. Нежный свет заструился из всего существа его, постепенно делая ангела белым. Свет становился все сильнее, превращаясь в шар, и внутри его Игорь увидел ребенка. Свернувшись калачиком, младенец мирно спал, затем развернувшись, девочка открыла глаза – два васильковых огонька глянули на Игоря и заставили сжаться его сердце в умилении и счастье.
– Это чудо, просто чудо, – первое что услышал Игорь, приходя в себя. – Таких случаев один на миллион. – Пожилой врач разговаривал с людьми в белых халатах. – Уникальный случай, уникальный. Больной идет на поправку и это из такой-то болезни. Да, чудеса еще бывают, судари мои.
– Смотрите, он пришел в себя. – Проговорила молодая практикантка. – Вы герой! – обратилась она к больному.
Игорь непонимающе смотрел на столпившихся вокруг его койки людей.
– Что произошло? – спросил он, с трудом узнавая свой охрипший голос.
– Батенька, Вы буквально вернулись с того света, после вашей отчаянной попытки суицида, а теперь еще и полный отрицательный анализ на наличие в вашем организме вируса. Так что Вы просто родились в рубашке, а сейчас родились второй раз. – Старый доктор похлопал пациента по плечу и потом тихо добавил. – Давайте оставим его одного. Вам, батенька, нужно теперь отдыхать и как можно больше, совсем скоро вы пойдете на полную поправку, а пока отдых и покой. Пойдемте, судари мои.
Люди в белых халатах вышли, оставив пациента одного. Игорь задремал, но его разбудил скрип двери. Яна на цыпочках пробралась в палату, боясь разбудить своего мужа.
– Я не сплю любовь моя, – проговорил тихо Игорь.
– Котик мой, – нежно проворковала женщина и мягко улыбнулась, – я к тебе с радостной вестью.
Игорь знал, что она скажет, но предоставил ей возможность удивить его.
– Милый, у нас будет ребенок, уже четвертый месяц. – Яна улыбнулась. – Я боялась проверяться, а тут будто что-то подтолкнуло и, знаешь, все в порядке, плод нормально развивается. – Яна замолчала, обескуражено глядя на Игоря, у него по щекам катились слезы.
– Девочки вы мои ненаглядные. – Прошептал он, борясь со слезами и целуя жене руки и живот.
– Ты предполагаешь, что там девочка? – удивленно спросила Яна.
– Не предполагаю, родная моя, знаю, точно знаю, там наш синеглазый ангел. – Улыбаясь сквозь слезы счастья, проговорил Игорь.
–Теперь все будет хорошо.