Общество немых поэтов

…Интересно, какой он из себя?
Говорят, раньше он был могучим политиком, и у него было много детей. Ещё говорят, что он безо всяких приспособлений поднимался под облака и спускался к центру Земли. Конечно, если принимать во внимание, сколько он пережил, скорей, это аллегория, но я верю, что так всё и было. Он поднимался под облака, опускался в толщу земли, правил судьбами мира, усилием воли вызывал землетрясения и выращивал на каменной плите розы.
В хорошую погоду его остров видно отлично. И башня – как на ладошке. Башня огромная-преогромная и рыбаки рассказывают приезжим о тысяче комнат, таящих в себе невиданные механизмы, бесценные книги и бутыли с эликсирами; о кунсткамерах, в которых сокрыты вещи столь удивительные, что одна только мысль о них вызывает у человека головную боль. Приезжие таращатся на башню с таким глупым видом – просто подохнуть можно со смеху. А чего там увидишь, глазами-то? Одно небольшое окошко под крышей – и всё.
Как-то раз приехали чудаки, делегация с цементного завода, смотрели весь вечер, а ночью у пятерых лопнули черепа. После этого вышел указ – дольше десяти минут на башню смотреть запрещается. Отец тогда ещё сказал мне, чтобы я не смел фантазировать, если не хочу стать безголовым…

А. шепнул мне по секрету, что на острове живёт не один только Старик и что именно этих неизвестных учитель и называет “странными и никчемными”. Некоторые из них раньше были вполне нормальными людьми и даже занимали неплохое положение в обществе. Ещё А. сказал, что все они – потрясающие уроды и калеки, в страшном сне таких не увидишь. Получается, что остров – нечто вроде помойки для людей?
А. толком не смог объяснить, в чём тут собака порылась, потому что сам толком ничего не знает. Верить ему или не верить? Парень он вроде не глупый и не пустобрёх…

В конце лета выступали у нас артисты – потеха! Сначала был толстый бородатый мужик, голос – как из пустого бочонка, должно быть, важная шишка. Он дубасил палкой всяких дуралеев; особенно доставалось одному, в белом колпаке и с длиннющими рукавами. Потом мальчишка с носом, как у дятла, таскал за волосы девчонку в синем парике, а та ревела, как дура. Отец досмеялся до того, что вечером пришлось вызывать скорую.
Мамаша не преминула вылезти с нравоучениями: “Вот, мол, до чего доводит людей эта пустая трата времени и что она ни на какие представления не ходит, и потому со здоровьем у неё – полный хоккей”. Ещё она сказала, что где-то слыхала, что смех укорачивает жизнь…

В следующем году я заканчиваю школу.
Отец сказал, что я еду в полис, буду поступать в университет, и что это уже решено.
Всё ничего, жаль только - в городе нет моря…

Вот – решил завести дневник, как когда-то в школе, заносить в него свои ощущения, интересные события, да писать пока не о чем. Одна учёба.
На занятиях – мура-мурой, а в моей зачётке – то тут, то там пятерочки…

Он был похож на грача – сутулый, в длинном чёрном плаще и чёрной же шляпе.
Он стоял на скамейке посреди парка и бросал под ноги прохожих листки разноцветной бумаги. Н., заметив мой заинтересованный взгляд, не преминул блеснуть своими познаниями городской жизни. С его слов выходило, что раньше этот нелепый старик был известным чтецом, или сказителем - не знаю, как правильно - своих рифмованных историй. Ни одной ярмарки, ни одного циркового представления не проходило без его участия. Голос его то ревел, словно ветер в ущелье, то звенел колокольцами, то шуршал, как пропускаемый сквозь пальцы песок. Н. сказал: “некоторые приходили в цирк только ради того, чтобы послушать его выступление”.
Затем была ярмарка, на которой чтец выступал, стоя на повозке с овощами. Кто-то в толпе крикнул, что торговец К. устраивает предпраздничную распродажу мяса с двадцатипроцентной скидкой. Толпа в один миг смела с прилавков К. весь товар, но повозка с чтецом была опрокинута. Сам он ударился головой и с тех пор онемел.
Тайком ото всех я поднял один из листков. Вечером, уже дома, я внимательно рассмотрел его. На листке красивым твёрдым почерком описывались разные природные явления. Я попытался было прочесть текст, но тут же заметил, что не могу понять ни строчки. Так, например, в первой говорилось следующее: “Луна – чесночная долька”. Чеснок – это овощ, луна – это луна и совершенно незачем мешать их в один компот.
Тогда я стал читать вслух, но, кроме монотонного бубнежа, ничего в этом тексте не обнаружилось – ни рёва прибоя, ни звона бубенцов, ни шороха песка.
Должно быть, не в меру восторженный Н. что-то напутал…

Смысл – вот что важно!
Я думаю, я счастливчик. О таком распределении не мечтают даже отличнички, вроде Н. Отныне я – штатный исследователь в самой нужной конторе страны. Без её разработок люди давно повымерли бы! Или, в крайнем случае, продолжали бы жить, как животные.
Тема исследования досталась мне сложная, но жутко интересная. Судя по всему, проведённое в провинции детство (так-скать, “на лоне природы”), будет ещё долго определять род моих занятий. Но, так или иначе, я – сотрудник Биологического Отдела и работа моя называется: “Соловей, как геометрическая фигура”. Программа щедро финансируется и рассчитана на три года. В конце каждого из них я должен предоставлять отчёт о проведённых изысканиях…

Вот – решил завести дневник и регулярно заносить в него свои ощущения. Помню, в школе я баловался подобным. Писать пока не о чем. Работа, работа, ещё раз – работа. Вечерами я, порой, задумываюсь – как я мог до сей поры жить столь бездарно?..

Честно говоря, не очень-то ладится у меня эта работа. Наверное, сказываются пробелы в знаниях.
Боюсь, как бы не отняли у меня тему для передачи более перспективному работнику…

Сегодня опять вызвал начальник, всё любопытствует – когда я смогу предоставить отчёт по своим исследованиям. Я стал его уверять, что всё идет хорошо и что в самом ближайшем будущем  результаты будут у него на столе, но, похоже, не очень-то он мне поверил…

Опять поймали двоих – разрисовывали по ночам нашу великолепную площадь цветными мелками. Море, птицы, солнце – в общем, типичный набор идиота. И что любопытно – оба физически полноценны!
Вопрос: откуда берутся подобные выродки?..

Утром на площади был показательный суд. Семерых, особо опасных, - двух рисовальщиков, четверых сочинителей и одного, что лепил фигурки из глины, решили отправить на остров, к этому старому пердуну, пусть с ними вошкается.
Кстати, в одном из сочинителей я узнал Н. – вместе учились…

Перебирал свой архив и обнаружил старую тетрадь, куда школьником заносил свои мысли (ха-ха!)…

Я понял, в чём причина моих неуспехов – детство! ПРОКЛЯТОЕ ДЕТСТВО!
Решил снести свои детские записочки знакомому психоаналитику - школьному дружку. Уж я-то знаю, что у него спальне под обоями скрывается какая-то мазня. Так что – пусть выручает, если не хочет на остров. Подличать я не стану, просто припугну, а там видно будет…

Конечно же, он мне не отказал…

____________________________________
Март 1998 / Февраль 1999.