Шаг в пропасть

Мокрая, холодная мерзость наполняла каждую частицу той ночи. Бледные, фарфорово-синие
сумерки сменили бледно-оранжевый вечер и уступили место грязной темноте. Комья снега, как
стремительные белые тени пронзали конусы света фонарей. И также противно было мне, Ампирову
Петру Вячеславовичу, Петьке в узких кругах. Час назад я стал безработным. Совершил предательство,
"кинул" по - блатному. Вот жена обрадуется. И может быть, не обратит внимания на мои промокшие
ботинки. Хотя нет, обратит, конечно. Она всегда была внимательна ко мне ... 
 - Петр Вячеславович, что вы так поздно! У меня приятнейшие новости.
 - Но Андрей Николаевич, я...
 - Да плюньте вы на этот отчет. Никому он сейчас не нужен. Вы только почитайте это.
 - Но...
 - Проснись же, наконец, Петя! Американцы согласны выделить деньги. У нас будут компьютеры  и
оборудование. Академиками станем, в Нью-Йорк поедем!
 - Андрей Николаевич, послушайте меня. Я ухожу.
 - Что ... Как уходишь, куда? На кого нас оставляешь! На Ольгу Аркадьевну?!
 - Жена болеет, не можем мы жить на мою зарплату.
 - Вот значит как ... Понимаю. Заявление принес?
 - Ну, вы понимаете, время сейчас такое.
 - Понимаю.
 - Может через год, другой еще поработаем с вами ...
 - Да пошел ты на х*й!!!! -  Андрей Николаевич просто взревел и швырнул мне в лицо заявление об
уходе. Ольга Аркадьевна нервно дернулась и на миг прекратила стучать по клавиатуре...
Я вспоминаю этот диалог и с каждым разом он все мучительней вскипает где-то в глубине мозга.
Когда я обернулся, перед тем, как пулей вылететь из лаборатории, то увидел лицо Андрея Николаевича.
Посеревшее и безнадежное, как само отчаяние. Мучительно хотелось вернуться и разорвать проклятую
бумажку на самые мелкие клочки. А затем купить две бутылки водки и зависнуть до полуночи, как в
прежние времена. Но понимал, что  поздно.  Андрей Николаевич не прощал  предательства никому, ни
под каким предлогом. Дверь лаборатории, обитая черной потертой кожей, закрыта теперь для меня
навсегда. 
- Ну, как там у тебя, рассказывай! - Алла как всегда изображает участие. Врет, сволочь.
- Я уволился.
- Просто здорово. Михалыч припас для тебя место. Просто класс, что ушел с этой проклятой
работы. Ты будешь охранником. Как тебе?
- Нормально.
- А почему ты такой дутый?
- Просто так. Настроение плохое.
- Ну и дурак. Радоваться надо, а он ... Дундук ты, Петька!
- А что мне пойти и этому твоему Михалычу ноги  целовать?!
- А что нет, он тебя из дерьма вытаскивает, а он морду воротит.
Мы молчим, разрезая друг друга взглядами. Наконец я разворачиваюсь и выхожу из комнаты.
- Ты куда, Петя?
- Прогуляюсь!
- Ну, как ребенок, честное слово. Ему деньги сами в руки лезут, а он ушами хлопает!
Медленно втягиваю в себя воздух и выпускаю его в холодный мрак лестничной клетки. Спускаюсь
вниз, на ощупь, находя стертые ступеньки. Ощущаю запах мочи и сырого снега,  который врывается в
разбитое окно на втором этаже. Молодые  бритоголовые парни, молча расступаются, пропуская меня.
Они сидят здесь каждый вечер, сотрясая подъезд криками и ритмичной музыкой. Курят и втягивают
дешевое пиво из коричневых бутылок. Когда нибудь они убьют меня. Всадят нож в костлявую  спину и
методично обыщут карманы. А остывший труп бросят в лесу, оставят обрастать слякотным осенним
снегом. У каждого свои химеры, так странно похожие на реальность.
Вернулся я далеко за полночь. Алла спала, привольно раскинувшись на нашей, когда-то общей
кровати. На кухне меня ждал неприятный сюрприз - Михалыч. Цепкий, деловой мужик с хитрым,
нагловатым взглядом и сальными анекдотами. Бывший уголовник, дальний родственник Аллы.
- По ****ям шлялся? - понимающе и необыкновенно широко улыбнулся Михалыч. Хотелось 
посильнее врезать по его темному бритому лицу, так, чтобы рассадить костяшки пальцев о дорогую
вставную челюсть. Но  я молча разделся и лег на диван.
Михалыч появился в нашей с Аллой жизни совсем недавно и уже успел мне опротиветь.  Но Алла
питала к нему симпатию, пробуждая во мне забытое чувство ревности. Неужели она любит его и
обнаглела настолько, что привела любовника домой?  "Мне-то что ?" - подумал я и накрылся одеялом.
Проснулся я от непривычного холода в комнате. Словно дыхание зимней стужи ворвалось в нашу
городскую берлогу. Отопление включили уже давно и мне показалось это необычным. Наверное, это
Михалыч забыл закрыть балкон. Поежившись, я встал на потертый паркет. За окном было черно и
звездно, как в планетарии. Зевая, я побрел к балкону. Но стеклянная дверь была плотно закрыта и
задвинута на обе щеколды. Батарея привычно обожгла ладонь. Все в порядке - но почему так холодно? 
Алла сонно заворочалась на супружеском ложе. Взяв из шкафа покрывало,  я плюхнулся на диван и
моментально заснул.
Разбудил меня Михалыч. Утомленный вчерашними событиями, я без пререканий стал одеваться. 
Охранником, так охранником. Не хуже, чем другие. Привыкну. Слизняк. Приспособленец
подкаблучный. Мысли вяло перекатывались в голове, мерзкие и неприятные, как жирная осеняя грязь.
Выходя из квартиры, я заметил, как в  трюмо отражение Аллы снисходительно улыбнулось  отражению
Михалыча.
Вечером мы пили втроем водку. Отмечали, значит,  в узком семейном кругу. Михалыч щелкнул
меня  "поляроидом"  в черной форме и теперь показывал фотографии Алле.  Сквозь сигаретный дым и
шум музыки я слышал его мерзкий смех. Новая работа вызывала во мне отвращение, коллеги сразу не
восприняли всерьез, а я их просто возненавидел. Сколько я выдержу.  Месяц? Год? Пока не уберут
директора? Не хотелось даже думать об этом. Я размышлял, опрокидывая стопку за стопкой, о своих
ночных ощущениях. Странно все это … Я не был суеверным человеком, но что-то произошло прошлой
ночью и это внушало почти мистический страх. Вот дерьмо! Не хватало еще увидеть призрака на
старости лет. Как будто без него проблем не хватает. Когда кухня начала плыть перед  глазами, я
покинул застолья. Никто, похоже, и не заметил…
Несмотря на то, что я прилично набрался, спать совсем не хотелось. Просто лежал и чувствовал,
как уходит хмель из измученной головы. Утром снова будет светопреставление. Водку Михалыч купил
на редкость поганую. И когда, наконец, я закрыл глаза с твердым намерением не открывать их до утра,
со стороны балкона раздался жуткий вой. Меня просто выбросило с дивана. Страх ударил по всем пяти
чувствам сразу. Несколько мгновений я лежал, чувствуя, как сердце с невероятной силой бьется о
грудную клетку. Знакомое чувство холода расползалось над полом. Не поднимаясь, я медленно, на
четвереньках, подполз к балкону. Черная фигура проплыла над перилами и растворилась в ночной
прохладе. Этого мое измученное  сознание уже не выдержало. И я его потерял.
- Что с тобой?
- Ты не поверишь. Я видел нечто.
- И что же? - спросила жена. Ее голос вдруг сбросил с себя сонные интонации. Неужели она тоже
видела привидение?
- Зеленого крокодила и чебурашку. Предлагали похмелиться.
- Ну и дурак же ты, Андрей. Совсем из ума выжил.
Алла быстро собралась и ушла, хлопнув дверью. А я остался предаваться посталкогольной 
депрессии. И думать о призраках. Не работу сегодня идти не надо и весь день в моем распоряжении.
Чудесный, удивительный, полный осенней мути день.
Все утро я валялся на диване и рылся в своей энциклопедии житейского опыта. Особенно меня
интересовала информация о потусторонних силах.   Увы, ничем реальным, по моим представлениям,
таковые быть не могли. И, следовательно, причина всему этому бреду вполне банальная. Некий
шутник, вполне серьезно взявшийся за свое дело.
Первым делом я проверил бумагу, которой Алла заботливо заклеила окна. Абсолютно
нетеплопроводная субстанция. Потом прощупал стену и снова ничего не обнаружил. На карнизе следов
ночного гостя не было. И только когда я в сердцах ударил по нему, то оказалось, что он укреплен
несколькими стальными уголками. Кто-то явно пытался обеспечить себе безопасность в случае бегства.
Заглянув под карниз, я заметил, что уголки прибиты совсем недавно и их совсем немного. Я кинулся в
комнату, в которой обычно ночевал Михалыч, открыл окно и проверил карниз. Последний уголок был
вбит как раз напротив окна. Я встал на подоконник и шагнул на карниз. Он выдержал и даже не
прогнулся.
Итак, вывод - некий человек вышел из комнаты Михалыча и ночью прокрался на балкон, чтобы
напугать меня. Вероятно, где-то в стене пробиты отверстия, через которые в квартиру проникал
уличный воздух. В обычное время они закрыты, а этот шутник отрывал их, чтобы меня разбудить. Если
я найду отверстия, то все встанет на свои места. Кроме одного - кто это сделал, как он (она) оказался в
квартире и главное - мне были абсолютно непонятны мотивы. Даже для призрака устраивать этот
маскарад было бы естественней.
Быстро темнело. Глядя на тусклое небо, я думал. Но теперь мысли текли уже совсем в другом
направлении. Я почуял врага и хотел  заглянуть в его глаза. Пусть  он ощутит хотя бы часть того
страха, что выпал на мою долю. Не знаю, зачем ему пугать меня. Но если неизвестный рисковал
жизнью, шагая по  мокрому карнизу ночью, то его шутки не назовешь безобидными. В эту минуту я
уже был уверен, что виноват Михалыч. Попасть на балкон можно только из его комнаты. Уголки
привинчены надежно, установить их уже требует определенной сноровки. А Алла никогда не брала в
руки инструментов. Никого больше в комнате не было. Некто третий практически исключался.
От нечего делать, я начал листать семейный журнал Алла. Моя жена слыла прагматичным
человеком, но и ей не была чужда некоторая ностальгия. Все, что напоминало Алле о детстве,
неизменно помещалось в рамочку и выставлялось на всеобщее обозрение. А когда она сама
разглядывала фотографии неведомых мне дядь Петь и теть Олей, то настоящие слезы текли из ее глаз.
В такие минуты жена напоминала мне  Ярославну с ее историческим плачем.
Девочки со смешливыми глазами держат в руках крохотных котят и широко улыбаются в камеру.
Мальчики гурьбой обступили новую “Победу”. Серьезные люди в одинаковых костюмах на ступеньках
института. Деревенские старухи сидят  на лавке. В этот пыльный и душный мир можно вглядываться
бесконечно и всякий раз находить для себя что-то новое в черно-белых мирах. 
На последней странице я нашел совсем старую фотографию с оторванной половиной. Она была 
засунута  глубоко под  обложкой альбома. Видимо, Алла не стремилась показывать эту фотографию
гостям. Да и сама особенно не разглядывала. С нее на меня смотрел маленький необычно худой
мальчик. Его глаза смотрели за фотографа, а в руках мальчик держал голубя. Этот задумчивый ребенок
напоминал Аллу в детстве. На его плече лежала другая рука, скорее всего детская. Как же надо
ненавидеть ребенка, чтобы разорвать его фотографию! Пряный запах чужой тайны защекотал мои
ноздри.
Алла пришла домой бледная и усталая. По ее волосам стекали капли воды.
 -Ты Михалыча не видел?
- Мне до него дела нет.
-Замолчи! - вдруг закричала Алла и заплакала.
 Алла сотрясалась от рыданий в моих руках, я ничего не мог сделать. Внезапно я понял, что Алла
совсем чужой мне человек. Признаюсь, что меня неприятно задело то, что Алла так убивалась из-за
Михалыча.  Если бы я не появлялся бы дома несколько дней, то вряд ли  ее реакция была бы такой
бурной. Нет, подумал я, на этот раз Михалыч влип по-настоящему и моя жена знает об этом. Только не
говорит. Я усадил ее на кровать и спросил, что случилось. Но Алла лишь помотала головой и легла на
кровать, не раздеваясь. Такого она себе не позволяла никогда. “Завтра спрошу” –подумал я и побрел к
своему дивану. Вместе мы не спали уже несколько месяцев  - результат Аллиной дрессировки.
Ночью призрак явился снова. Мертвый холод вновь скользнул по моей коже и тронул волосы.
- Голуби летают, – донеслось со стороны балкона. От  этого голоса веяло таким отчаянием, что 
слезы выступили у меня на глазах, несмотря на ледяной ужас сковавший тело и разум.
-  Лети с ними,- ответил другой голос. О Господи, их уже два.   
-  Папа не разрешит, - произнес первый.
- Я разрешаю, полетай, - эти слова были сказаны со скрытой злостью и завистью.
Я это почувствовал. Поток воздух пронесся над моей головой и все стихло. Удивительно, я уже
начал привык к непрошеным ночным гостям.
…Алла потрясла меня за плечо и я проснулся. Она выглядела совсем плохо, видимо совсем не
спала ночью. И разговаривала с призраками, а теперь молчит, чтобы не выдать их тайну. Я надел
тапочки и пошел разогревать вчерашнюю картошку. Алла питалась в ресторане и потому
предоставляла мне самому разделывать свою скудную добычу. Готовить она не умела еще со времен
нашей походной юности. Борька по прозвищу Язва называл мою жену Алкой-Мочалкой и однажды
сильно удивился, когда получил от меня по морде за свои слова. Как тогда было все просто и весело!
Жизнь еще не обросла кучей нелепых обязательств, друзья были друзьями, а не фотографиями в
альбоме, которые иногда звонят тебе по межгороду.
Алла ушла, хлопнув дверью и не забыв напомнить про мою работу. Ее привычка напоминать
мне помногу  раз одно и тоже просто выводила из себя, но сегодня я стерпел. Что-то произошло в
нашей жизни и скоро постылой семейной каторге может наступить конец. Но совсем не такой как мне
казалось. Недаром призраки буянят каждую ночь.
Когда я коснулся дверной ручки, за спиной раздался хлюпающий звук. Я обернулся и
остолбенел. Грязные водянистые буквы проступили на выцветших обоях. "Не ходи " - кричала надпись
на стене. Из старого календаря с Юрием Куклачевыми вылетели все кнопки и покатились по паркету.
"Смотри " - новая надпись всплыла над местом, где висел календарь. Словно зомби, я
приблизился к стене и увидел номер телефона. Под ним стояла фамилия и инициалы : " Мария Турина".
Забыв про все, я стал набирать номер. И когда старческий голос произнес "але", моим языком говорил
призрак. Я слушал и с каждым словом собеседницы терял контроль над собой.
Турина была давней подругой Аллиной матери и часто приводила своего сына поиграть с
Аллочкой и Максимкой. Вадик плохо влиял на впечатлительного Максимку.  Их любимой забавой
было пугать голубей, высунувшись из окна. Алла сказала об этом отцу и он укрепил карниз уголками,
чтобы дети не свалились вниз. Когда Мария Кирилловна рассказывала об этом, ее голос дрожал от
слез. Она винила во всем Аллиного отца, позволившего Вадьке продолжать свои опасные игры. Когда
погиб Максимка, у Вадима началась истерика и его отвезли в больницу. Бедного ребенка трижды
оставляли на второй год, пока его, наконец, не перевели в спецшколу. Туриной запретили даже
появляется вблизи дома Аллиных родителей со своим выродком.  В тринадцать  лет Вадим впервые
украл, а в двадцать сел за покушение на  убийство. Муж Туриной запил и умер от цирроза. Сына она
больше не видела. Зато видел я. Вадим Михайлович Турин, вор и убийца, жил сейчас в моей квартире.   
Алла несомненно узнала Вадьку, когда он впервые пришел к нам, но промолчала и обманывала меня
все это время. Обманывает и сейчас. Вне себя от нахлынувших чувств, я позвонил к Алле на работу.
- Почему ты не на… ?
- Я говорил с Туриновой. Он рассказала про Вадима.
- Не смей!! Он не убивал моего брата!  - завопила Алла. Представляю, как ее коллеги обернулись
на своих креслах.
- Он подговорил его спрыгнуть вниз. Я знаю.
- Ты ненормальный!
- Зачем ты врала мне?
- Ты бы не понял ничего. Я не могу говорить сейчас.
- Поговорим дома. Но в нашем доме его больше не будет.
Алла бросила трубку. Вечером будет бурная сцена, но так надо. Пусть все закончится хоть чем-
то. События свернулись в какой-то невероятный узел и его надо разрубить. Пока он не придушил всех
нас. Все приближалось к развязке. Я достал книгу и стал читать в ожидании Аллы. Когда сумерки
начали сгущаться,  я поднялся включить лампу и увидел призрака.
Папочка! Папочка!!  Я не хочу больше  летать! - тьма звенела от чистого детского голоса.
Серебристая фигурка подплыла ко мне и  словно пламень вспыхнул в моих  глазах.
И я все понял. Телепатия, что-ли? Призраки - это мысли, а всякому мыслительному процессу
требуется энергия. И потому вокруг них всегда так холодно. Их одеяние - это кристаллики льда,
белеющие как саван в темноте. Они сосут тепло из воздуха. Им так трудно жить среди нас, отделенным
от мира живых прозрачной непробиваемой стеной. Брат Аллы не долетел тогда до асфальта, а остался
между жизнью и смертью.
Сейчас он испуган тем, что Вадим появился снова. Черный бес безумия живет в нем и Максимка
боится за нас с Аллой.  Я протянул руку, чтобы коснутся мальчика, но его вдруг привидение завопило и
растворилось в темноте. Ужасный удар сшиб меня с ног.  Искры брызнули из глаз и я рухнул на пол.
….Шатаясь от боли, я подполз к распахнутой балконной двери. Усилием воли заставил себя встать 
и посмотреть вниз. В свете фонаря выделялось  белое пятно простыни, машина "Cкорой" и тени людей,
так похожих в призраков. В глубине комнаты тихо заплакал ребенок…