Шабаш

Девять часов вечера. Холодно. Сыро. Кондуктор, тихо бранясь, пересчитывает выручку. Пассажиров в салоне мало: две припозднившиеся пенсионерки, группка шумных подростков да притихшая на задней площадке странная девчонка.

"Странная," - Энни морщится. Этим людям, похоже, до всего есть дело! Странная... Ну да, конечно. Из под модной драповой курточки прут во все стороны рваные цветные юбки. На ногах - не по сезону тонкие туфельки... "Крашеная," - с неприязнью думает кондуктор, мелодично перезванивая мелочью. "Крашеная, - соглашается Энни. - Причем отвратительно, надо сказать. Ох уж мне эти тоники! Теперь месяц облазить будет." Энни близоруко щурит глаза, пытаясь при неверном тусклом освещении разобрать мелкий шрифт приглашения. "Шабаш". Подумаешь! Знаем. Не вчера родились.
******
Одиннадцать вечера. Шум, гам, вой - шабаш. От нервного напряжения трясутся руки. Апельсин все ближе. Два человека... Один... Твоя очередь, крошка! Так. Прильнуть всем телом к молодому вампиру... придержать апельсин подбородком... передать дальше... Все! Весело и жутко. Шея, лицо, полуобнаженная грудь - все забрызгано липким соком. Вампир так и норовит лизнуть. "Иди ко мне, моя сладкая-полнокровная!!!!"

Круг сужается. Вот уже вытолкнули нахального вампира. Он завалился на пол и пополз, хищно скалясь, к босым ногам смеющейся чародейки. Того и гляди, пальчик оттяпает, гад! Энни едва стоит на ногах. Какие люди! Тьфу, какая нечисть! Черная Кошка ждет своей очереди, желтые глаза блестят азартом. Моргана сует в окровавленный рот дольки яблока. Мертвенно бледный хмельной Раскольников бешенно размахивает молотком (топор приравняли к холодному оружию и конфисковали на проходной). Наклоняясь к Энни, Родион жутко ухмыляется и обдает юную ведьмочку "выхлопом". Раздавленный апельсин летит на пол. Моргана смеется во весь голос, и кровь капает из угла рта на роскошное платье.
*****
Час ночи. Глаза слипаются, Энни стискивает зубы, чтобы не зевнуть. За окном протяжно воет Черная Кошка. Тоскливо ей, наверно, и одиноко: даже ведьмы шарахаются прочь. В углу компания веселых утопленников горланит песни и дергает за юбки пробегающих дьяволиц.
*****
Четыре часа утра. Энни уныло бредет по асфальту тротуара, то и дело черпая туфлями воду. Промокшие насквозь цветные юбки липнут к ногам. Энни вполголоса ругается. Дождь! Что может быть хуже для Огненной Ведьмы?! Не взлететь, не согреться! Она злобно косится на утопленника и его шлюху. Им-то хоть потоп - все ни по чем. А шлюха ноет и ноет, с трудом переставляя опухшие ноги, втиснутые при помощи неизвестной Энни магии в туфли 34-го размера...

Дождь. Вот уже и спутники скрылись за углом. Холодно, одиноко, паршиво. И хочется выть, протяжно и тоскливо, как Черная Кошка...
*****
Водитель осторожно притормаживает и, прищурившись, разглядывает странную девушку у обочины. Она стоит под фонарем. Крашеная и мазаная. Должно быть, проститутка.

-Подвези, дядя, - голос у девици хриплый и надтреснутый, от одежды разит куревом. - Стольник плачу.

-Садись, решает водитель.

Девка мокро плюхается на заднее сиденье. Долго возится, задирая почти до бедер цветные юбки. Наконец. достает откуда-то мятый стольник и сует мужчине. Рука у нее узкая, белая, пальцы покрыты какими-то странными бурыми пятнами. Водитель нервно оглядывается. Энни улыбается и медленно проводит языком по острым волчьим клыкам.
*****
Три часа дня. Нестерпимо болит голова. Энни плетется в ванную, на ходу расстегивая пуговици непослушными пальцами. Смотрит в зеркало. Морщится: тот еще видок. Глаза красные и опухшие. На лбу и щеках - буроватые разводы: проклятая краска все-таки не выдержала. Самочувствие отвратительное. Звук падающих капель молотком бьет по голове. Во рту металлический привкус. "Докатилась, - растерянно думает Энни и тяжко вздыхает. - Ох уж мне этот Хэллоуин!"