Remix

На пульте давно уже перемигивались неутомимые в своём ожидании красная и зелёная лампочки. Андрей развалился в кресле, поставив одну ногу на батарею отопления и тупо нажимая «Caps Lock» левой рукой. Само собой, мелодии из бесконечного переключения опции не складывалось, ибо комп был обычный, следовательно, звуки выдавал в одной тональности. Явно не день вдохновения, ибо рабочий день Андрея давно уж закончился, а никаких мыслей в голову не приходило. Все работники студии давно уже ушли домой, и он, закрыв дверь за последним коллегой, остался предоставлен сам себе и своему контракту. По которому выходило, что с него песня, причём песня к завтрашнему дню.  Халтуры Андрей никогда не выдавал, не собирался поступать так и на этот раз, но решительно ничего в голову не приходило.
Он откатился к синтезатору, решив наигрывать что-то до тех пор, пока в мозге сама собой не сложится какая-нибудь мелодия. После часа игры, когда звук стал его раздражать, и ему всё отчётливее становилось ясно, что лучше набрать кучку сэмплов и сделать своеобразный mix - хоть и г.., но, быть может прокатит, ему показалось, что кто-то ему подпевает.
Обернувшись к пульту, он увидел в зале, который обычно занимают музыканты при записи, женскую фигуру в ослепительном белом платье. Играть он, естественно, уже перестал. Женщина мило улыбнулась, и тут Андрей увидел, что сквозь неё он может видеть плакаты, развешанные на противоположной стене.
- Играй, - голос шёл отовсюду: из стен, колонок, микрофонов, казалось, будто он жил в ушных раковинах Андрея. Женщина пела восхитительно. Нет, не восхитительно, она пела так, что даже слов не хватит на описание этого. Голос чистый, как родниковая вода, с глубокими оттенками веселья и печали, любви и боли. Слова были непонятны и незнакомы Андрею.
Украдкой Андрей оглядывался к микрофонам, и видел, с какой страстью пела женщина: не пела - жила в песне, порой ему казалось, что он так мог бы играть вечность…
Его разбудил крик, почти визг: «Ага, спим!!! А песенка готова? Где песня, а, Андрей? У меня между прочим завтра здесь Алёна Пупкина записывается, а песни до сих пор нема. Где, я тебя спрашиваю…»
Это был шеф. И шефа несло. А Андрею казалось, что он до сих пор слышит прекрасное пение, пение Ангела.
- Это ещё что? - казалось, шеф неистощим в своих претензиях. Он взвесил в руке плёнку, на которой было выведено красным фломастером: «Remix».
- Чем это ты тут балуешься? - ехидно прищурился шеф, запихивая demo в кассетоприёмник. Спустя секунды из динамиков полилось пение: то саме пение, Её голос.
Шеф ещё полчаса пытался выяснить, что же это была за «потрясающая вокалистка», которой он был вручить «Грэмми» прямо здесь, да что «Грэмми» - хоть «Оскара» - лишь бы он с этого поимел свои проценты. Поняв, что от Андрея ничего не добиться, он отпустил того домой.
Проехав три остановки на трындящем автобусе с выхлопом внутрь салона, Андрей поднялся по лестнице к двери своей квартиры. Дверь была приоткрыта, и оттуда ниспадал потоками золотистый свет. Как в трансе, Андрей вошёл и увидел её. За дверью его квартиры была другая дверь, приоткрытая. Между ними стояла та самая женщина.
- Пойдём, - сказала она, - и я спою тебе ещё немало песен.