Жить по-новому

- В девять часов я тебя заберу, - сказала я племяннику, десятилетнему Игорьку, и пошла доваривать щи. Надо сказать,  моя сестра  Варька неплохая мать, но времени у нее на все не хватает. С двухлетней Машкой дел невпроворот, а тут еще Игорька на тренировку води. У меня своих детей нет и мужа нет. Был когда-то, но он, как только узнал, что я не способна родить ему отпрыска, затосковал, запил и испарился. Только я его и видала. С тех пор о замужестве не помышляла, и Варькиных детей любила, как своих. Варька институт гораздо позже  меня закончила, а Игорек  на втором курсе родился. Вот я его и нянчила.
  Игорек рос мальчиком упитанным, и именно я настояла, чтобы ребенок ходил на какую-нибудь секцию.
- Да? А на секцию ты водить его будешь? – Варька шлепнула Машку полотенцем по попе, за то, что та пыталась стянуть будильник с тумбочки вместе с салфеткой и вазой.
- Конечно, я, если ты не сможешь, - я взяла пухлую руку Игорька и заглянула ему в глаза. – Будешь ходить?
- Конечно, буду, - серьезно сказал Игорек и по-мужски пожал мою руку.


Занятия по тэквон-до начинались поздно, и ребенка пришлось действительно провожать и встречать. Варьке было всегда некогда, а я по вечерам, по ее мнению, бездельничала, поэтому она не стыдилась моей помощи, а приняла ее как должное. Игорек был мальчишкой смышленым.  Мне нравилось болтать с ним по дороге на секцию и обратно. Однако с наступлением осени дни становились короче, а тут и время перевели, в результате получилось, что три раза в неделю я должна была возвращаться домой одна, по темноте и вдоль реки.
Варька жила в городе, а я в районе, хотя граница района и города проходила, как раз, вдоль реки. Сама река не пугала меня. Она была мелкой и теряла свои воды далеко в море, которое  в ясную погоду отражало  последний  отблеск заката, стирая грань, разделяющую  маленькую речку и огромное море. Однако кусты наводили на меня ужасные мысли о маньяках, вампирах и мертвецах. Перебежав через мост, я  всегда останавливалась около лестницы и переводила дух. Шесть ступенек вниз, и я у реки. Там тридцать шагов по темной Платановой аллее, потом двадцать шагов мимо летнего кафе, шумного и освещенного летом, и темного и безлюдного сейчас. Далее несколько заброшенных деревянных домиков, и я дома. Но это только кажется, что все рядом и до дома только рукой подать. На самом деле под каждым кустом может сидеть бандит с длинным ножом, или насильник.
   Сегодня было особенно темно, потому что целый день небо было затянуто тучами. То и дело начинался и прекращался дождь, готовый прорваться в грандиозный ливень с градом и молнией.   
 Так и в этот раз, пробежав через мост, я остановилась и перевела дух. Вот они, шесть ступенек. Я вгляделась в темноту, внимательнее всматриваясь в кусты. Если там кто-то сидит, я замечу, и…
Я задумалась: а что же я сделаю? Этот вопрос ни разу прежде не приходил мне на ум. Почему? Я прислушалась. Тихо стала спускаться. Шаг. Тишина. Шаг. Тишина. Так, моих шагов не слышно. Значит того, кто крадется за мной, тоже не слышно. Я резко обернулась назад. Что-то мягкое ткнуло меня в лоб, отпихнуло в сторону, брякнулось на лестницу и покатилось вниз, издавая странный булькающий звук.
- Что это было? – спросила я себя, медленно двигаясь вниз и вслушиваясь в странные стоны упавшего. – Эй, где вы? Что с вами случилось? Зачем вы стояли за моей спиной?
Страх мой на мгновенье пропал, уступив место справедливому негодованию. Действительно, какого черта он крался за мной? Хорошо, я всегда на стреме!
Внизу я нагнулась над упавшим и, не дотрагиваясь до него, снова задала тот же вопрос: зачем он шел за мной?
- Буль-буль, - ответил тот и замолчал, наверное, потерял сознание.
- Говорите что-нибудь, я не вижу вас, здесь так темно.
- Буль-буль, - опять раздалось из темноты.
- Боже, - испугалась я, - я убила вас? Я дотронулась до одежды лежащего и зачем-то проверила наличие ног и рук. – Вы сломали ногу! – наконец, догадалась я, хотя сломано могло быть что угодно. Высота-то порядочная.
- Сломали ногу, - булькающим голосом простонал потерпевший.
- И не можете идти, - ужаснулась я.
- Не можете идти, - согласился бедолага.
 Мне стало жаль несчастного, и еще я подумала, что если он не крался за мной, а шел домой, то он вполне мог теперь стать жертвой какого-нибудь маньяка или легкой добычей бандита. Я взвалила тяжелое булькающее тело на спину и потащила его к себе.
Чтобы не слышать странных звуков, которые издавал несчастный, я заново пересчитала шаги, идя по Платановой аллее, вдоль кафе, мимо заброшенных домиков. К тому времени, как мы очутились у меня дома, моя ноша уже не булькала и не подавала признаков жизни. Однако рассмотреть, что же я притащила в дом, оказалось невозможно, потому что в это время деревня сидела без света, благодаря чисто русскому изобретению «Веер».
- Руки бы обломала тому, кто придумал этот «Веер», душегубец, – сказала я, сваливая изуродованного мной человека на половик возле двери.
- Душегубец, - очнулся тот и сел.
  - Слава Богу, ты жив, -  сказала я и отворила дверь.
- Сам войдешь? – спросила я, искренне надеясь, что мне больше не придется тащить его на себе.
- Войдешь, - ответил незнакомец, но с места не тронулся.
Я вздохнула, поднатужилась, взвалила пострадавшего на плечи и внесла в дом. Там я бросила его на диван и пошла искать свечку. Дом свой я, конечно, знала наизусть и свечку нашла сразу, а вот спички куда-то запропастились.
- Слышь, подошла я к незнакомцу, - спички у тебя есть?
- Есть,  - сказал тот и зашелестел курткой.
- Давай, - сказала я нетерпеливо.
- Давай, - ответил незнакомец.
Я поколебалась и протянула свечку. Свечка вдруг вспыхнула синим огнем, на мгновенье осветив бледное лицо незнакомца.
    - Ты прости меня,  я не хотела тебя убивать, - я погладила незнакомца по стриженой голове. – А свечку отдай, я сама  попробую.
 Я нащупала свечку и взяла из рук незнакомца зажигалку.
Однако и мои усилия оказались тщетными. То ли я оказалась глупой, то ли зажигалка мудреной.
- Эй, Любка, - услышала я с улицы.
- Васька пришел, - ужаснулась я, представив, что  он скажет, если увидит в моем доме чужого мужика.
В это время в кухне затарахтел холодильник, как назло, дали свет.
- Любка, открывай, я знаю, что ты здесь, - дом начал сотрясаться от могучих кулаков Васьки.
Я на цыпочках подкралась к двери, громко выдохнула, восстановила дыхание, уняла дрожь в коленях и грозно сказала:
- А ну, прекрати хулиганить, сейчас открою, – и открыла.
Вместе с Васькой с улицы ворвались сырость,  опавшая листва и комья грязи.
- Что в темноте-то сидишь? – забасил Васька, хватая меня в охапку и таща в комнату.
Я легонько двинула его в челюсть и сказала, подходя к выключателю и включая свет:
- Веди себя прилично, Вася, у меня гость.
Гость лежал на диване и смотрел на нас огромными круглыми глазами.
Василий выпучил глаза, потом зажмурился, а потом вновь уставился на гостя.
- Кто это? – сказал он, указывая мне на зеленого, коротко остриженного гуманоида.
Я пожала плечами и кивнула гуманоиду:
- Ты кто?
- Ты кто? – пробулькал он в ответ.
- Боже мой, - стукнула я себя по лбу, - я же должна была догадаться.
- О чем это? – подозрительно глянул Василий.
- Тебе, деревня, не понять, - грубо сказала я Василию и стала выпихивать его вон.
- Не пойду, - зарычал Василий, - что хочешь, со мной делай, не пойду.
- И я не пойду, - сказал гуманоид.
- Вот ты-то как раз и пойдешь, - обрадовался Васька, - третий должен уйти.
Он схватил гуманоида за шиворот и потащил его к дверям.
- Не тронь! – грозно сказала я, взяла гуманоида из рук  обалдевшего Василия и положила бедолагу на диван. – Я его там, в темноте, чуть не пришибла. Только я думала, он мужик, а это какой-то зеленый лягушонок.
- Не тронь, - повторил гуманоид и растянул тоненькие губки.
- Вот видишь, - примирительно сказала я, - он не только слова повторяет, но еще и улыбается.
- Я сейчас, - сказал Васька и растворился.
- Куда он? – тщательно подбирая слова, вдруг сказал гуманоид.
- Куда, куда, за бутылкой, -  сказала я и засмеялась. -  А ты, небось, и не знаешь, что такое бутылка?
- Стеклянный сосуд,  - сказал гуманоид.
Я быстро соорудила закуску на стол, и когда появился Васька с бутылкой, у меня уже стояли стопочки и тарелки.
- Молодец, - похвалил меня Василий, не сводя глаз с гуманоида.
- Будешь? - сказал он, потрясая чекушкой над головой.
Гуманоид пожал плечами и заковылял к столу.
- Тут садись,  - подставила я ему стул с подушкой, - повыше и помягче будет. Ты как привык-то?
- С комфортом, - сказал гуманоид и плюхнулся на стул.


Через час Васька и гуманоид надрались так, что теперь было трудно понять, кто из них человек, а кто пришелец. Надо сказать, что Васька за этот час еще три раза бегал в магазин, который был во второй половине моего дома. Теперь он сидел в зеленой куртке пришельца, а на голове у него болтались маленькие зелененькие усики, антенны. Пришелец же в Васькиной телогрейке выглядел, как утопший неделю назад дядька Абросим.
- Я потерпел крушение, - говорил гуманоид.
- Крушение, крушение, - отвечал Васька, - съешь еще один огурчик. Как, говоришь, тебя величать, крушение?
- Отстанешь ты от него? – наконец рассердилась я. – А ну оба спать.
- Любка, не хами,  - сказал мне гуманоид Васькиным голосом и погрозил зеленым кулаком.
- Ах вы, пропойцы! – рассердилась я не на шутку. Схватила гуманоида за ухо и сказала:
- Ты что же это прилетел к нам пьянствовать? У нас что, своих алкоголиков мало, так ты подмогнуть решил?
- Любка, отпусти, - заверещал гуманоид,  - это ж я, Васька! Не узнала?
Я махнула рукой, зевнула и пошла спать.

Утром Васька притащился ко мне в комнату, скромно сел на краешек кровати и сказал:
- Люб, ты случайно не знаешь, что это у меня такое на голове?
Я приоткрыла один глаз и снова закрыла.
- Не знаю.
- Люб, оно пищит все время.
- Что пищит?
- Это, на голове.
- Так сними,  - рассердилась я.
- Не знаю, как.
- Ой, горе мое, - я продрала глаза, дотянулась до Васькиной головы и сняла антенны.
- А где он? - встала я с кровати и накинула халат.
- Лежит на диване.
- Может,  умер, - испугалась я.
- Умер, - ухмыльнулся Васька, - всю ночь храпел, вскрикивал и булькал.

- Все, - сказал после завтрака гуманоид, - мне к своим надо.
- А где они, твои-то? – удивился Васька.
- На речке, - зевнул гуманоид, надел свою куртку, прилепил антеннки и, не прощаясь, вышел из дома.


Вечером в дверь постучали. Васька сердито посмотрел на меня и решил открыть сам. На пороге стояли трое. Старый знакомый зеленый гуманоид, второй такой же, только красный, и третий синий. Все трое радостно подняли руки для приветствия и наперебой начали хлопать Василия по плечам, животу и щекам.
- Хватит, - сказал Василий,  затыканный и захлопанный до потери пульса.
- Что же ты сразу не сказал, что не один прилетел? – всплеснула руками я и стала собирать на стол.
Зелененький пожал плечами и виновато посмотрел на Синенького, который, по всей видимости, был главный в их команде.
- Мы не надолго, - сказал Красненький, жадно поглощая огурчики, которые я поставила прямо перед ним.
- Очень надеюсь, - хмыкнул Василий и, перехватив мой злой взгляд, добавил, - что вам понравилось у нас.
- Понравилось, не понравилось, - зевая, сказал Синенький, - какая разница.
- То есть как? – Василий разлил водку по стаканам.
- А так, мы сюда нечаянно попали. Заблудились, - он достал из внутреннего кармана куртки карту и разложил ее на столе. – Вот где тут, например, ваша Земля?
Василий почесал за ухом и ткнул в одну из четырех голубых планет.
- Смотри-ка, угадал, - удивился Зелененький.
Синенький схватил большой половник и ткнул Зелененькому в челюсть.
- Буль – буль, -  сказал Зелененький и насупился.
- Этот,  - указал Синенький на Зелененького, -  штурман. Благодаря ему мы теперь здесь, а не дома. Что теперь делать, ума не приложу.


Под конец, когда гуманоиды и Васька опять не вязали лыка, было решено, что аппарат, на котором прилетела троица, временно постоит в сарае, а сами бедолаги какое-то время поживут тут.


Первое время гуманоиды целыми днями сидели дома и смотрели телевизор. Потом я предложила Синенькому провожать и встречать племянника. Зелененький сам предложил таскать воду из колодца, а Красненький с удовольствием ходил в магазин. Для этого его одели в телогрейку и валенки. Только Лизка, местная продавщица, наотрез отказалась обслуживать гуманоида, ссылаясь на его нездоровый цвет лица. Вскоре по деревне поползли слухи, что у меня поселилась троица алкашей. «Один, - говорили люди, - зелен, как холера, другой синюшный, а у третьего морда красная вся». «Куда только Васька смотрит», - сокрушались другие. «А он тоже там живет», - отвечали третьи.
- Так,  - однажды сказала я. – Дальше так жить нельзя. Пора вам, ребятки, свое дело открывать.
- Как это? – выпучил глазки Зелененький.
- Так, пойду в администрацию и зарегистрирую фермерское хозяйство.  Вы что делать умеете?
- Все, - обрадовался Синенький.
- Вот и хорошо, будете сажать огурцы.
Огурцы, кроме меня, сажать никто не умел, поэтому руководящую роль я отвела себе. Денег было не много, но на оформление документов и постройку теплиц хватило. Гуманоиды трудились на славу, а когда дело дошло до семян, Синенький поводил своими детскими ручками над мешком и сказал:
- Сегодня посадим, завтра взойдут, завтра посадим, послезавтра взойдут.
- Ну, уж, - не поверила я.
- Отвечаю, - сказал Синенький и перекрестился.
Семена действительно взошли на следующий день после того, как мы их посадили. Еще через три дня появились цветочки, а через пять дней завязались первые огурчики. Это был триумф. Узнав о небывалом урожае, оптовики и перекупщики  начали тоннами скупать наши огурцы. Дальше - больше. Теперь в теплицах трудились односельчане. Гуманоиды только следили за выполнением работ, упаковкой и отгрузкой товара. Васька стал моим личным шофером и телохранителем.
- Знаешь, - как-то сказал Синенький, - пора нам делиться. Пусть Зеленый откроет свою фирму на Севере, а Красный на Востоке, я же останусь здесь.
- О, кей, - сказала я и организовала работу еще двух представительств.
Однако счастье не бывает долгим. Однажды  ко мне в офис, ворвалась женщина, тряся передо мной свертком.   
- Что это, - спросила я, предчувствуя трагедию.
- Вот смотрите, что из-за ваших огурцов получилось.
Я развернула сверток и обмерла. В нем лежал маленький ребенок, только синий-синий. С этого дня корреспонденция повалила валом. В тех районах, где мы продавали свои огурцы, началась странная эпидемия, отражающаяся в основном на новорожденных. Дело приняло дурной оборот. Пресса трубила о захвате Земли пришельцами. Здравохранение и санэпидеморганизации замучили проверками. Общественность встала на дыбы. Неизвестные мстители начали крушить теплицы. В довершение всего, была взорвана моя машина и сожжен дотла офис.
- Все! – сказала я своим фермерам, собрала деньги в мешок,  приодела Ваську и гуманоидов и рванула в столицу.   
Столица встретила меня хмуро и неприветливо.
-Неважно, - успокоила я своих помрачневших мужиков.
Наше новое предприятие изготавливало водку. Причем для этого нужна была всего-навсего питьевая вода. Технология была проста. Если у крана стоял Синенький, то водка из крана текла с ароматом черники, если Красненький – клубники, а если Зелененький – киви. Только и тут через некоторое время начались проблемы. Потребители нашей водки начали пугаться своего собственного цвета. Приверженцы Черничной водки приобретали синюшный цвет лица и тела, Киви – зеленый, красную морду получал тот, кто пил Клубничку. В результате и этот вид деятельности пришлось прекратить. Однако денег на этом деле было выручено столько, сколько не снилось ни Ваське, ни мне, ни нашему налоговому инспектору.
   Собравшись в очередной раз на общий совет, открытым голосованием мы единодушно решили выдвинуть меня в члены Большого Государственного Собрания. Не обошлось, правда, без прений. Красненький заявил, что хотел бы выдвинуть свою кандидатуру. Однако мы припомнили ему огурцы и водку, и он заткнулся.
- Не рыдай, - сказала я насупившемуся Красненькому, - устроюсь сама и о вас не забуду.
Весной большинством народных голосов я была избранна в Госсобрание. Скучно было, хоть вой. Я и спать пробовала на заседаниях, и анекдоты читать, ничего не помогало. "Пора,  - решила я, - своих гуманоидов звать". Вот тут-то и начался настоящий цирк. Гуманоиды оказались очень активными членами Госсобрания. Смешно было смотреть на то, как они ратуют за нас, Землян, называя себя Землянами, а Землян гуманоидами.
Только однажды я проснулась в своей шикарной квартире, оглядела себя со всех сторон, и показалось мне вдруг, что из-под ночной рубашки торчит синяя нога. Задрала я рубашку повыше и осмотрела свои коленки. Нет, показалось, а вот локоть что-то красноват. Но нет, и локоть в норме. А волосы, волосы-то зеленые. Пригляделась. Точно, зеленые. С этого дня и Васька изменился. То очки черные на нос нацепит и целый день не снимает. То в перчатках в помещении сидит. Как ни странно, гуманоиды, наоборот, стали больше походить на людей. Зубы вставили, цвет кожи изменили. И говорить стали профессионально, грамотно, не то, что раньше. Теперь слушаешь их и не то что смеяться, а плакать хочется от умиления, как они радеют за народ.
- Переглянулись мы однажды с Васькой и поняли: ПОРА СПАСАТЬ ОТЕЧЕСТВО.
Вывели из сарая летательный аппарат, развернули карту Вселенной и полетели.


Как ни странно, и на этот раз Васька безошибочно определил нужную планету.
- Отзовите, - сказал Васька ихнему Президенту, -  своих подданных, а то мы их сами… отзовем.  Навсегда.
- Они избраны народом? – поинтересовался Президент.
- Да вроде, - пожал плечами Васька, не решаясь сказать правду.
- Тогда ничего не поделаешь, конституция.
- Сделайте, хоть что-нибудь, - взмолилась я.
- Я подумаю, - кивнул головой Президент, давая понять, что встреча окончена.
Президент не обманул, он подумал и направил на Землю целую армию дипломатов, наблюдателей и журналистов. После долгих переговоров гуманоиды, наконец, согласились покинуть Землю, но с условием, что с ними полетят  все, кто желает. Условия были приняты.


Сидя в пустом зале, я смотрела на Ваську, который кривлялся на трибуне.
- А что вы скажете по этому поводу, единственный оставшийся член Госсобрания? - кричал в микрофоны Васька и обливал пустые кресла минеральной водой.
- Я счастлива, - сказала я, вставая и окидывая взглядом некогда шумный зал.
- А что же теперь? – Васька выдохся и упал в изнеможении.
- А теперь начнем все сначала.
- Что именно?
- Все.
Я выбралась из безжизненного здания Правительства, прошла по безлюдным улицам. На вокзале села в пустой вагон и задумалась.
- Не поедет, - сказал грустно Васька, - никого нет.
- Нигде? – удивилась я.
- Нигде, – подтвердил Васька, - может быть, где-нибудь в глубинке еще кто-нибудь остался. А здесь мы вдвоем.
Я ласково посмотрела на Ваську, погладила свой округлый живот и сказала:
- Теперь втроем. А значит, еще не все потеряно. Теперь для нас все только начинается. И для него.
Я ВЫШЛА ИЗ ВАГОНА, СПУСТИЛАСЬ НА ПУТИ И ПОШЛА ПО ШПАЛАМ – ЖИТЬ  ПО - НОВОМУ.