Костыли

(пьеса в трех действиях)




Действующие лица:

Конферансье (К.)
Первая женщина (I.)
Вторая женщина (II.)



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

(Занавес не поднимается. На авансцену выходит конферансье. Он во фраке, в цилиндре и с тростью.)
К. Уважаемые дамы и господа! В пятнадцатой палате …ического отделения городской больницы лежит мужичок с ноготок и сосёт железные бобы. К нему пришли две женщины, товарищи по творческому цеху, и принесли костыли.
(Конферансье уходит. Занавес поднимается. На сцене больничная палата на четыре койки. Конферансье без головного убора лежит на одной из них. Входят две женщины.)
К. Что принесли?
I. Костыли.
К. Костыли?!
II. Костыли, костыли!

З а н а в е с




ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

(Занавес не поднимается. На авансцену выходит конферансье.)
К. Уважаемые дамы и господа! В пятнадцатой палате …ического отделения городской больницы лежит мужичок с ноготок и сосёт железные бобы. Это предложение, в чём вы можете немедленно убедиться, состоит из пятнадцати слов. Да и сама палата значиться под нумером пятнадцать.
Пятерка и единица дают в сумме шесть. Поэтому шестерка - вот настоящий нумер пятнадцатой палаты. И, разумеется, врачу не надо туда ходить. А врач все ходит и ходит, несмотря на неоднократные предупреждения. Хоть кол на голове теши! Оденет так свою белую шапочку, покрутиться перед зеркалом, подбоченится и - шасть … прямиком в нумер шесть.
Однажды, просто умора, выходит так из гримерной, опрятный, благообразный, всё честь по чести, вот это доктор! Смотришь на него так, любуешься, и так взгляд выше поднимаешь … Гос-с-споди Иисусе! На плечах-то ещё один доктор сидит… ма-а-аленький, тоже в белом халате и колпачке, ножки свесил, болтает ими и поглядывает так важно, прямо профессор какой, ни дать ни взять! А первый-то ему: "Чего-с изволите-с? Куда-с прикажете-с?" А тот как зыркнет, а шары-то, шары, как у бычары! - кровью налиты … как заорёт: "В ну-у-умер шесть!!!" и культей своей поганой тычет в пятнадцатую палату. Просто жуть.
Так туда не только доктора повадились, а и простые люди валом прут, как с ума посходили … А кто там? Посмотришь - мужичок на кроватке лежит, росточком мал, видом не казист, кажется, кинь шапку и убьёшь. Ан нет! Пробовали кидать. Хлоп так его шапкой … а он лежит, глазками так моргает: пык-пык, пык-пык … и лежит себе полёживает. И супруга его тут же. При нём. Склонилась, как орлица над своим птенчиком, и сидит. Охраняет. То на спинке кровати примоститься, в головах, - регулирует приём пищи, то взлетит аж под самый потолок … и кругами так, кругами, а то в форточку - шуррр! И нет её, как и не приходила.
Говорят, шибко стихи любит. Тоже вот, намедни, поэт забегал. Так она увидела его и - шуррр на вешалку, а он туда же, она - раз, на кресло каталку, и он пристраивается рядом … стихи, значит, читает, а она слушает, слушает и снова так - шуррр на новое место, а поэт за ней, не отстаёт! А она тогда ему: "Что Вы хотите, мол? У Вас же жена есть!.." А он ей: "Да ты видела ли мою жену?" А она так скромно потупилась и говорит: "Не-е-ет", а поэт: "Так сходи-и и посмотри-и!" А мужичок лежит внизу и глазками так: пык-пык, пык-пык … а народ всё идёт, идёт … полная комната набирается.
Давка такая, теснота, воздуха не хватает, а посетители всё лезут и лезут, задние на передних напирают, орут, и люди всё случайные какие-то, всё без очереди норовят… А одного аж поверх пустили, лезет прямо по головам. Продрался к прилавку и кричит: "Мне беленькую, бля, без сдачи, бля!.." А она ему: "Пошёл ты, бля, мудила такой, бля, тут люди, бля, с открытия стоят, поэт, бля, хренов, тоже мне выискался!.." О-о! Пардон, я чего-то не туда…
Ну вот, лежит он так, глазками хлопает, а в палате - хоть шаром покати. Ничего нет. Никто не заходит. День, два, месяц, хоть бы одна живая душа навестила, нет никого… уже пыль на простынях таким слоем лежит, песок… а из песка только головка торчит и глазки - пык-пык, пык-пык. Значит, живой ещё. Живучий зараза. И так товарищ Сухов спускается по бархану, ну, вдрезину пьяный, идёт так, кепочка мотыляется на башке и, главное, ровно так идёт, шаги считает: "Раз-два-три-четыре-пять-шесть, раз-два-три-четыре-пять-шесть…" Северная привычка, ну, натурально будущий пациент пятнадцатого нумера. Говорят, если вот так считать, то не заснёшь и не пропадёшь спьяну. И мало ли, что жара кругом, рефлекс срабатывает, раз-два-три-четыре-пять-шесть, , раз-два-три-четыре-пять-шесть… А на ногах-то обувки нет, в одних носочках, если не замерзнет, то обожжётся родимый… вот и прокладывает курс на городскую больницу. Тут уж, как ни финти, а все там будем. А следом женщины тащятся, с костылями. Поотстали, запарились, и первая вдруг схватила вторую за руку и говорит:
- Слушай, что это мы за этим придурком по барханам таскаемся? Тем более он всё время вокруг столба ходит. Поедем-ка, милая, сразу в нумера! - вот так прямо и заявила, а вторая ей:
- Нет, голубушка, ты уж бери ниже!
И первая так: "Поедем-ка, милая, в нумера!" - таким басом, профессионально поставленным, прямо туши свет! А вторая так застеснялась, застеснялась, плечиками так закрутила, глазки так к небу, носочком так жеманно поигрывает: "Ах-ох! Ах-ох! Ну, конечно, конечно, милая! Как я сразу не догадалась! Ведь он непременно там будет. В нумера! Именно в нумера!.."
(Конферансье снимает туфли, меняет цилиндр на фуражечку, несколько отставляет трость и начинает, пошатываясь, ходить вокруг неё.)
К. Раз-два-три-четыре-пять-шесть, раз-два-три-четыре-пять-шесть…
(Сбоку авансцены выходят две женщины, не доходя до конферансье, останавливаются.)
I. Слушай, что это мы за этим придурком по барханам таскаемся? Тем более он всё время вокруг столба ходит. Поедем-ка, милая, сразу в нумера!
II. Нет, голубушка, ты уж бери ниже!
I. (басом) Поедем-ка, милая, в нумера!
II. Ах! Ну, конечно, конечно, милая! Как я сразу не догадалась! Ведь он непременно там будет. В нумера!
(Конферансье падает за занавес и скрывается там.)
I. Именно в нумера! Ведь мы барышни начитанные…
II. Интеллигентные!..
I. Интеллектуальные!..
II. Интеллегибельные!..
I. (басом) Поэтому мы едем в больничные ну-ме-ра!!!
II. В пятнадцатые нумера!
I. В пятнадцатых числах - в пятнадцатые нумера…
II. А в других числах в какие нумера?
I. Во всех числах в пятнадцатые нумера! А в пятнадцатых - особо! (она замахивается костылем вслед конферансье.)
II. (задумчиво) А может, сразу, того … в морг?
I. В морг?.. А куда же мы денем костыли?.. Нет уж! Пусть ещё попрыгает.
(Занавес поднимается. На сцене больничная палата, на одной из кроватей лежит конферансье.)
К. Что, пришли?
I. Пришли!
К. Что принесли?
II. Костыли!
К. Костыли?!
I. (радостно) Костыли!!! Костыли!!!

З а н а в е с




ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

(Занавес не поднимается. На авансцену выходит конферансье.)
К. Айн-цвай-драйн-фир-фюнф-зекс! Уважаемые дамы и господа! В пятнадцатой палате …ического отделения городской больницы лежит мужичок с ноготок и сосёт железные бобы… Сволочь! А в это время все его друзья собрались в картинной галерее, на банкет, по поводу открытия какой-то выставки. Вот они стоят, все из себя ладные да пригожие, один к одному … правда, чуть-чуть покачиваются, но бодрятся, не нарушают приличий. Кто-то из них кричит: "Э-эй, девчонки! Вам муж-пьяница не нужен?!" Девчонки откликаются радостным смехом - и в гардероб! А в гардеробе мест уже нет, девчонки - наверх, в служебные помещения, а там!.. дородная дама всем мозги вправляет: "Сочетания звёзд!.. Движение планет!.. Масонская ложа!.. Карл Великий..! Да с таким пафосом, что бледнеют все, затихает всякий смех, всякое шевеление. Тут уж хошь не хошь в туалет, а стой и терпи.
(Конферансье исчезает за занавесом. С разных сторон авансцены появляются две женщины. Первая идет не спеша, солидно, через некоторое время навстречу ей выбегает вторая, торопливо, с детской непосредственностью. Они останавливаются друг перед другом на расстоянии трёх-четырех шагов.)
I. Сочетание звёзд! - Движение планет! - Масонская ложа! - Карл Великий!..
К. (выглядывая из-за занавеса) А одна не будь дурой как заорёт!
II. Что ты мне тут лапшу вешаешь?! Карл Великий, Карл Великий!.. А знаешь ли ты, что ученик Невежды, по имени Хун Чао, рассердился на свою жену и стал её пугать. Натянул лучший лук древности, взял стрелу из цисского бамбука с оперением из провинции Вэй и выстрелил ей в глаз, прямо в зрачок, а она даже не моргнула. Стрела же, упав на землю с другой стороны, не подняла пыли. Вот!.. А ты мне тут баки забиваешь: Карл Великий, Карл Великий!
К. (выглядывая из-за занавеса) Что потом поднялось! О-о!..
I. (мощно) Ка-ра-у-ул!!!
II. (передразнивая) Сак-са-у-ул!
I. (передразнивая) Ак-са-кал!
II. Сак-со-фон!
I. Так-со-парк!
II. Бум-ба-раш!
I. Об-жи-маж!..
II. Обжимаж?.. Вы сказали "Обжимаж"?
I. Ну да, милочка, обжимаж.
II. А что это - обжимаж?
I. Ну, это когда тебя так обжимают, обжимают … то есть обнимают. В автобусе, например, или в подъезде.
II. Вы извините, но такого слова нет.
I. Да что ты! А почему же, если такая умная, пятнадцать рублей мне не отдаёшь, что занимала в прошлом месяце?!

п а у з а

II. Я не брала у Вас денег.
I. Ах не брала?! Да вы посмотрите на неё!..
II. Не брала!
I. (надвигаясь, грозно) Не брала?!
II.(чуть не плача) Не брала! Не брала!..
I. Ах ты, стремачка поганая! Ты ж пришла ко мне с эти твоим вечно пьяным полудурком, а он - тю-тю-тю, тю-тю-тю!.. стишки читает, ручки целует, бородёнкой трясёт! Ну, бомжик бомжиком! Я ещё подумала: "Где она эту замухрыгу выкопала?!" А тот старается - стишки да куплетики, а потом: "Займи пятнадчик" - и валится прямо на новый шкаф в прихожке, всю полировку ещё залапал … ну, я-то вижу, что зенки у него залиты, и тебе - прямо в руки - этот пятнадчик отдала … Что, совсем память отшибло?!..
II. Как Вы смеете?!.. Как Вы смеете?! (закрывает лицо руками и убегает)
К. (выглядывает из-за занавеса) Ты чо-о? Люди же смотрят! (бьёт первую женщину тростью по голове и скрывается за занавесом)
I. (сбрасывает платье, остаётся в белом медицинском халате) Ах! Вы стали свидетелями чуда! Я вдруг, на мгновение, превратилась в чистенькую, кроткую овечку! И разговариваю человеческим голосом! Ах, обжимаж-обжимаж! Это слово, ах, помимо воли извлечено из моей архаической памяти! Ах!.. Когда между майскими транспарантами летали разноцветные шарики … в воздухе пахло душистым пивом … водкой, тройным одеколоном!.. И мы шли и шли, вперёд, весь день… А когда темнело заходили в подъезд … и там, в сладком полумраке, обнимались, обнимались … а в голове только и стояло: "Ой, мамочки!.. Ой, мамочки!.."
Это сейчас я нашпигована разными рерихами-мерихами, звёздами-шмёздами … а тогда!.. Тогда я его любила!.. А где он?.. Мой маленький… Как уехал по комсомольской путёвке на север … так и не вернулся, подлец! Где-то он сейчас?.. Золотко моё … (пауза) Неужели в пятнадцатой?.. (уходит)
(Занавес поднимается. На сцене больничная палата, четыре койки, посередине стол, два стула. На одной из коек лежит конферансье под одеялом. Напротив его лежит вторая женщина, тоже под одеялом.)
II. Эй, товарищ … (пауза) Товарищ … пить будешь?..
К. Кто тут?
II. Рядовой.
К. Какой городовой?
II. Не городовой, а рядовой.
К. (раздражаясь) Да мне - хоть городовой, хоть городничий!.. не лезь ко мне, у меня больничий!.. то есть больничный … лист. Не Ференц Лист, а больничный лист!.. Не Лист, который с носом, а просто лист, без носа, синенькая бумажка такая!.. встает с кровати, начинает ходить
II. (в недоумении) Без носа?..
К. Без носа! Без носа!.. и потому плоский такой, синий…
II. Ма-а-амочка моя! А говорили, что только ноги отморозил… да ты успокойся, успокойся… пить-то будешь?
К. Нет, у меня тут сухой пост.
II. Постмодерн?..
К. (раздраженно) Просто пост! Просто пост!
II. (в недоумении) А-а-а… ну, ты пить-то будешь?..
К. А что у тебя?
II. Пепси!
К. (сплёвывает в сторонку и обращается к публике) Нет, вы только посмотрите!.. протягивает мне "пепси", а на лице такая глупость написана, как у барана, и волосы так завиваются, как у барана, рот открыт, как у барана, и улыбочка такая блуждает, как у барана!.. Ну, кто же пьёт "пепси" в пятнадцатой палате …ического отделения?! Только бараны!
II. Только бараны…

п а у з а

К. И вот, уважаемые дамы и господа, эти бараны… то есть овцы… Ды, овцы. Выходят утром из пещеры на пастбище, а он их щупает, щупает… про железные бобы уже забыл!.. и так как схватит одну! (конферансье нависает над женщиной, та прячется под одеяло с головой) И так жмёт, дышит… дышит на неё куревом и так смотрит своим глазом, смотрит… поверх очков, как учитель, и так ложит её, ложит прямо под себя. А она ему: нет, дескать, такого слова в русском языке - "ложить" - а он так напряжённо дышит и так смотрит на неё: сейчас, мол, появится!.. - и так к животику подбирается, подбирается… (он сдергивает с женщины одеяло) Глядь, а там Одиссей примостился! Спрятаться, падла, хотел! Свернулся калачиком и под овечку канает… а морда олигофреническая-олигофреническая! И так ручонку тянет - на, мол, хлебни "пепси", товарищ Сухов… Культуру со с понтом поднимает, падла! И так, как ни в чём не бывало, заявляет: мы, дескать, тут посоветовались с товарищами и решили принести тебе костыли! (пауза)
Так вот что я вам, паршивцы скажу: не до-ждё-тесь!!! Я ещё своими ножками побегаю! Не на того Сухова нарвались! И так разворачиваю свой гранатомёт (двигает кровать) и в дуло так - юрк! (прыгает в кровать и скрывается под одеялом)
II. (встает, вытягивается) Вста-а-ать! Смир-р-рна!
(Входит первая женщина в медицинском халате, на голове генеральская папаха.)
I. Здрав-ствуй-те, бой-цы!
II. Здрав-желайм-тварщ-пал-кав-ник!
I. Кто таков?!
II. Гранатомётчица, тварщ-пал-кав-ник!
I. Вижу, что гранатомётчица. Почему форма не по уставу?! Где гранаты?!
II. (одевает медицинский халат) Гранаты кончились, тварщ-пал-кав-ник!
I. Да вы что, жрёте их что ли?!
II. Никак нет, тварщ-пал-кав-ник!
I. Мал-чать! Кто таков?!
II. Гранатомётчица, тварщ-пал-кав-ник!
I. Вижу, что гранотомётчица. А где гранатомётчик?!
II. Гранатомётчик внутри гранатомёта, тварщ-пал-кав-ник!
I. Знаю, что внутри! Бол-ван!
II. Бал Ван Ши - моё полное имя, тварщ-пал-кав-ник!
I. Знаю-знаю, голубчик… из каких мест будешь?!
II. Тянь-Шань, тварщ-пал-кав-ник!
I. Знаю, что Тянь-Шань, а что же вы там едите?
II. Женьшень, тварщ-пал-кав-ник.
I. Знаю, что женьшень, голубчик... а этот чего же не вылезает?
II. (надевает цилиндр конферансье) Командировка на северный Китай, тварщ-пал-кав-ник! Культурная программа. Год за годом без отпусков, две тысячи триста девятнадцать лет кряду. Вот и шизанулся… или просто косит под барана, чтобы инвалидность дали… или, хотя бы больничный… приходит, бывало, на экспертную комиссию и так: ме-е-е-е-е, ме-е-е-е-е… А главврач, мудрый такой мужик, так вежливо ему говорит: "Входите-входите, товарищ Евсеевич, мы давно Вас ждём!.." (снимает цилиндр, повязывает белую косынку, садится за стол, достаёт ручку и тетрадь, приготавливается записывать.)
I. (снимает папаху, надевает медицинский колпак, очки, садится за стол рядом со второй) Входите, входите, товарищ Евсеевич, мы давно Вас ждём!
К. (из-под одеяла) Не дождётесь!
I. Ба! Да ты никак, сударь, опять в гранатомёт залез? Ну, вылезай, дружок, вылезай!
К. Не вылезу!
I. Вылезай, голубчик, вылезай… тут вот к тебе товарищи пришли…
К. Пришли?..
II. Пришли, пришли!
К. Что принесли?!
I. Да уж что-то принесли…
К. Принесли?!..
II. Принесли, принесли!
К. А что принесли?!
I. Ты уж, голубчик, вылезай и посмотришь.
(Над краем одеяла показывается голова конферансье.)
I. (потирая руки) Ну-с, милейший, давай поговорим!.. (кивает головой второй женщине) Родная, записывайте! (снова обращается к конферансье) Итак, фамилия?
К. Фамилия моя простая, Вы же знаете, - Сухов.
I. Очень любопытно! Очень любопытно! А как полностью твоё Фамилия-Имя-Отчество, дружок?
К. Точно так же, фамилия моя - Сухов, имя - Сухов, и отчество то же самое - Сухов, друзья зовут просто - товарищ Сухов, потому что всегда предпочитаю сухое вино, изредка кличут - "СССР-51"…
I. Феноменально! А как же это понимать, голубчик?!
К. Ну, это сокращённо фамилия, имя, отчество, национальность, год рождения, то есть: Сухов Сухов Сухов, русский, пятдесять первого года рождения… до рождества Христова.
I. (потирая руки) До рождества Христова, значит?! Интересно-интересно!
II. Интересно-интересно!
I. А вот у нас, голубчик, записано, что Ваша фамилия - Ев-се-е-вич, что же это значит?
К. А это значит, что отец мой был - Евсей!.. Я ж помню его, вот таким мальцом был и видел, как он в гранатомёты залазил, это, верно, мне от него передалось, помню, как попадётся ему гранатомёт, он сразу - шмыг, и внутри, а ему кричат: "Евсейка, вылезай из лазейки!.."
I. Да не Евсеевич, а Евсеевич!
К. Ну да, это же легко спутать! Не Евсеевич, а Моисеевич, то есть отец, стало быть, Моисей, а я, значит, Евсей… Моисеевич…
I. (раздражённо) Это я - Моисеевич… Эмилий Моисеевич!
К. А я кто? Неужто Одиссеевич! Да-да-да, как это я сразу не догадался, ведь если все три буквы "эс" довести до кругляшков, то как раз и получиться - "ОООР-51"!… то есть Одиссеев Одиссей Одиссеевич, русский, пятьдесят первого…
I. Да какой к чёрту Одиссеевич?!! Я Вам говорю: Евсеевич!!!
К. Вот и я говорю, что Евсеевич! А отец мой был - Евсей…

п а у з а

I. (по слогам) Да меня не интересует ваш отец, голубчик, меня интересует ваша фамилия!
К. Ну, это Вы уж лишку хватили! Не балуйте, Ваше Превосходительство, не балуйте! грозит пальцем Как же так, не интересует отец?! Куда же нам без отцов?! Обижаете, очень даже обижаете! Нам без отцов никак нельзя!..
I. Ну, извини, голубчик, извини!
К. Да что, извини! Вот твоего отца как звали?!
I. Ну, положим, Моисей Карлович…
К. И моего - Моисей Карлович! Вот видишь! А ты мне тут: не интересует, не интересует!.. Обижаешь!.. Ведь мы с тобой, можно сказать, есть кто? Братья! А отец наш - Моисей Карлович, а его отец - Карл… Карлович, то есть Карл Великий, вишь, как высоко залез, а по-нашему, по-семейному, так просто Карлик! Наш Карлуша меньше груши! Тоже вот, братик наш… меньшой… А ты - не интересует! Ещё как интересует! А я-то думаю, что он всё у тебя на плечах сидит… а оно вон, видишь, как выходит! Да ты не ёрзай, осторожнее, осторожнее, не зашиби мальца… Эх, гляжу я на вас, и прямо душа поёт! Куда нас, Суховых, судьба только ни бросала, а вот нашли же друг друга! А почему? Да потому, что вместе мы сила!..
II. Евсеевич, займите, пожалуйста своё место…
I. Да пусть говорит, голубушка, пусть уж говорит, Вы, главное, записывайте, голубушка, записывайте…
К. (поворачиваясь ко второй) А это кто у нас тут, неужто сестрица наша родная, Эмилия Моисеевна?!..
II. Не Эмилия Моисеевна, а Антонина Степановна…
К. Господи! Тоня, Тонечка, Танюша, какими судьбами! Со Стёпкой, значит, теперь, с этим засранцем?.. А помнишь, я тебе ещё говорил: не дружи со Степашкой, он жуёт промокашки?!.. Ну, дай-ка хоть обнимемся, родная!.. (Пытается обнять вторую женщину.)
I. Э-э, голубчик… Вы, действительно, сядьте, дружок… что Вы там про отца говорили?..
К. Про какого отца?
I. Про вашего.
К. Про нашего?!..
I. Про вашего, голубчик, про вашего отца…
К. Не-е-ет! Про нашего отца я не говорил, я говорил исключительно про нашу мать… (указывает на вторую женщину) вот, Антонину Степановну Сухову, урождённую…
I. Да нет-нет, голубчик, ты про нашего отца говорил…
К. Про нашего отца?.. А что наш отец?.. Наш отец… встретил нашу мать и говорит: раз ты наша мать, твою мать, значит, должна рожать, твою мать, ну, и берёт так нашу мать, твою мать, и…
I. Да нет-нет, про Моисея, голубчик, про Моисея…
К. Ах, про Моисея! Так бы и говорил! Ну вот, идёт так этот Моисей по пустыне, а кругом жара, а он идёт так, ну, прямиком в нашу пятнадцатую палату… и несёт пятнадцать заповедей…
I. И что же, он - твой отец?
К. Ну, конечно! Я как сейчас его вижу: высокий, в руках жезл, длинная белая борода так по ветру развевается, классическое лицо, сухой взгляд, одежда… тоже сухая, не намочил, потому что море перед ним расступилось…

п а у з а

А может быть, наоборот: он маленький такой, скрюченный, жидкая бородёнка торчит, железные бобы любит, ну, совсем как я! Это даже более правдоподобно. Да-да, я наконец-то вспомнил сейчас, именно он - мой отец, и зовут его Евсей…
I. Голубчик, ты же говорил, что Моисей…
К. Нет, это тот, что повыше, Моисей, а тот, что пониже, тот Евсей, вот он то и есть мой отец!.. Ведь все герои, они на самом деле маленькие, сами знаете: Наполеон, Мао Цзе-Дун, Суворов, Сухов… можно перечислять долго, ну вот, стоит он, такой низенький, с посохом, и, главное, весь сухой, потому что вода расступилась, ну вот, а перед ним склонились его сыновья и за ними весь его народ… ну, и я так, среди них, как сейчас помню, тоже на чьих-то плечах сижу, совсем как этот придурок, (указывает пальцем поверх головы первой женщины) только без белого колпачка… ну вот, а он стоит внизу, опёрся на палку, глазками пык-пык, пык-пык и так головкой трясёт, а на лице такое глупое-глупое выражение, как у барана, и "пепси" мне протягивает: на, мол, выпей, товарищ Сухов, - и глазками своими так пык-пык, пык-пык, ну, дебил дебилом… это только потом я узнал, что такое выражение лица есть признак сокровенной мудрости, ну вот, достаёт он свои заповеди…
I. Постой, постой, голубчик, сколько говоришь, было заповедей?
К. Ну, известно сколько. Пятнадцать.
I. Любопытно, любопытно… А что же все утверждают, что десять?
К. Да это писцы, сволочи, на всём экономят! Дело в том, что последние пять заповедей повторяют пять предпоследних, но с тонкой, неуловимой разницей, доступной лишь избранным. Избранные теперь далече, а писцы - вот они, сидят носами шмыгают, (указывает пальцем на вторую женщину) ну, они и избавились от последней пятёрки, думая, что это повтор… Они ж тупые как пробки, а тоже всяк из себя мнит! А попадись им на глаза авторучка, так они её тут же - цоп! И - ну шпарят, ну шпарят! Да с видом ещё таким, глубокомысленным!.. Я однажды заглянул к ним в тетрадку, а там, мать чесная!.. одна и та же рогулька везде повторяется… Вот так писаки, доложу я вам!
I. Интересно-интересно!.. Голубушка, Вы записываете?.. Ну, продолжайте, дружок, продолжайте!
К. А чего уж тут продолжать, больше-то я его и не видел, таким он мне и запомнился навсегда: маленький, облезлый, беззубый, футболка какая-то грязная наизнанку, на голове - кепочка, стоит еле дышит, за палку схватился, чуть ли не падает… я вот что вспоминаю: палка эта какая-то странная. Скорее не палка, а костыль, смутно так в голове всё стоит, и как-то двоится… короче, я вот что думаю: это были костыли… именно, два костыля!
(Надевает цилиндр, проходит на авансцену.)
Вот сейчас я начинаю припоминать, он мне рассказывал… Сначала была экспертная комиссия… там всё какие-то циклопы, гранатомётчицы бегали, и он куда-то сдуру залез, вот, его вытащили и госпитализировали, и какие-то тётки всё за ним пёрлись… да-да, я вспоминаю, он мне говорил, что к нему пришла какая-то перемать… или праматерь… как бы в двух ипостасях, ну, знаете, женская природа… она же двойная, одна прёт вправо , другая - влево, одна жена, другая… любовница, ну вот, а те его не поняли, сколько, орут, здесь тёток?! Это у них испытание такое, "тест" называется, ну вот, а он отвечает: - две! А они: ха-ха-ха да го-го-го!.. "А сколько, - спрашивают, - тогда главврачей?!" А он так чистосердечно говорит: что вверху, то и внизу, то есть тоже два, - а они сидят друг на дружке и ещё громче покатываются, чуть ли не падают… ну, и упекли его.
Да благо, тётка эта, или тётки?.. я уж сам путаюсь, не оставили его, пришли и принесли костыли… так он и выбрался. Вот и всё.
(Женщины снимают халаты, подходят к конферансье с двух сторон, он обхватывает их за плечи и опираясь на них уходит в глубину сцены, затем останавливается, как бы что-то вспомнив.)
Да, чуть не забыл про главврачей сказать. Он же их звал с собою… всех, или одного… сколько уж их там есть, не знаю, шибко придуряются. Он им говорил: пошли, а они - ну ни в какую. Так до сих пор и катаются там, друг на дружке…
А может им и так хорошо, поди ж разбери!

З а н а в е с