Рождественская сказка почти по андерсону

Поначалу ему было несколько неуютно. Люди проходили мимо – непонятные телодвижения, странные выражения лиц. Одни держатся за руки, разевают рты так, что видны зубы; другие озираются по сторонам, точно потеряли что-то; третьи плетутся сгорбившись, надвинув на глаза головные уборы; четвёртые… А эти беспрестанно шевелящиеся рты и глаза! Он даже хотел было разобраться во всем этом, но затем ему стало лень. Толстое стекло надёжно защищает от дождя, снега и прочих неудобств, которые то и дело испытывают те, с шевелящимися ртами. Ему было хорошо стоять так – красивому, элегантно одетому и небрежно вскинутой рукой приветствовать тех, кто останавливался перед ним. Он горделиво выпячивал ценник, на котором было написано, сколько стоит его нарядный костюм и хрустящие туфли.
- Мечетесь, - снисходительно думал он, - шевелите ртами, хлопаете глазами, носитесь со своими дурацкими лицами, а ведь всё это дрянь и суета. И кому, как не мне, перед которым вы все, как на ладони, ясно видно, что это дрянная игра и вы в ней – пешки. Вы играетесь в живых и даже не подозреваете, что живой-то среди вас – я, стоящий за стеклом и видящий всех насквозь.
 Однажды перед ним остановились двое. Мужчина и женщина. Вместо того, чтобы любоваться его шикарным нарядом, они замерли друг против друга, взявшись за руки. Затем мужчина слегка шевельнул ртом и придвинул женщину к себе. Они прижались друг к другу губами. Это было непонятно. Он ясно видел, как шевелятся губы, но сейчас это выглядело как-то иначе. Он почувствовал смутное беспокойство.
- Чёртова кукла! – раздражённо подумал он. – Неделю стёкла не моет! Ни черта не разобрать из-за чёртовой пыли!
И хотя витрины мыли не далее, чем вчера, он не мог ничего разглядеть, как ни пытался…
С тех пор словно что-то ускользнуло от него. Какая-то мысль или… Я понимаю, звучит нелепо, но он стал скучающим манекеном. Или – манекеном, замершим в ожидании, если хотите. Он уже не выпячивал ценник и из стеклянных глаз исчезло едва уловимое раньше чувство презрения. И даже лак на его лице потускнел и поблек. Чем бы закончилось это – неведомо, если б не одной ночью…
Однажды ночью, под Новый Год, к нему в витрину залетел булыжник. Толстое стекло легло у его ног покорной грудой несимметричных осколков и с улицы хлынула чудовищная мешанина звуков и запахов. И пронизывающий холод. А вместе с ними под пиджак прокралось непонятное чувство одиночества.
Вы думаете, что манекены ничего не ощущают? Ошибаетесь. Им знакома и радость, и скука, и грусть. И страх. Но все это мимолётно, неясно, как тени бабочек, что приносит с далёких лугов ветер по весне. Постоянна лишь пустота, гнетущая пустота внутри… И этот холод снаружи…
Раньше всех его увидел дворник. Он немного походил взад-вперёд, неловко покачивая корявой метлой. Затем ушёл и вернулся с вязаной шапочкой, которую напялил ему на посеребрённую инеем голову.
Весёлый студент похлопал его по плечу и сказал:
- Держись, брат!
Инвалид на коляске, которого ежедневно выкатывала к магазину пожилая женщина, сыграл для него на баяне.
Мальчуган поднял свалившийся ценник и незаметно от матери сунул в его карман шоколадку…
А под вечер пришла она – та, что прижималась губами к мужчине. Она пришла одна и долго стояла перед разбитой витриной. Рядом суетились рабочие с новым стеклом, ходили празднично одетые люди – она не замечала никого. Странно блестели в свете фонарей её глаза, какая-то влага была в них, губы были немного растянуты и чуть заметно шевелились. Однако звуков она не издавала.
Ему захотелось прижаться к ней, как это делал тот, живой мужчина, взять её за руки, пошевелить губами, склонившись к её уху.
- Она прекрасна! – мелькнуло в его голове.
Внезапно она придвинулась к манекену вплотную и сняла с головы его шапочку. Он ощутил прикосновение ее тёплых пальцев – они шевелили парик и гладили глянец щек.
По телу его, незаметные под пиджаком, заструились трещинки. Затем на стеклянные глаза словно накинули плотную ткань…
Через несколько дней к магазину подошли двое – мужчина и женщина. Они держались за руки. Женщина подвела мужчину к витрине верхней одежды и что-то сказала. Мужчина улыбнулся и поцеловал её.
За всем этим отстранённо наблюдал элегантный манекен. Лицо его блестело свежим лаком, волосы были набриолинены и модно уложены. Он давно уже стоял в этой витрине, и люди к нему привыкли. Лишь тренированный взгляд отметил бы, как чуточку снисходительней стало выражение стеклянных глаз, и несколько сильнее выдавался вперёд новый ценник…

__________
Декабрь 1997.