Людмила часть1

 Это было вчера. Солнце стояло высоко в небе, опираясь длинными лучами о землю и
мою горячую голову - хотя нет, это было не вчера, а неизвестно когда, и было ли
вообще. Я находился рядом и молча, любуясь, смотрел на нее.
Сегодня утром мы приехали на дачу и провели здесь весь день. В насыщенном ночной
прохладой и сыростью воздухе, стыло густое смолянисто-чернильное небо, сквозь
которое пробились первые звезды.
Луна еще где-то пряталась, а деревья стояли тихие и покинутые, и даже ветер
забыл о них, от чего им было так же тоскливо, как и мне.
В конце дорожки заросшей травой, за домом, в смазанной темнеющей частоте ягодных
кустов скрывалась светло-голубая беседка, местами с облупившейся краской, но
прочной крышей. В беседке находились я и моя больная жена Людмила. Было то
редкое время, когда цветовая гамма дня почти окончательно переплавилась в
пламенеющую полосу заката. А ночь еще не вступила в свои законные права.
Людмила сидела на маленькой подушечке, на узкой скамейке, закутанная в плед и
смотрела куда-то в сторону. Я стоял рядом и терпеливо ждал, когда можно будет
пойти в дом.
- Почему ты все время молчишь?   спросила она.
Встрепенувшись только для того чтобы прикурить сигарету, затягиваясь не глубоко
и часто. Маленький тлеющий огонек в ее тонкой руке дрожал, впитывая в себя все
мое внимание. Наконец оторвавшись от этого раскаленного нерва, я осторожно
заглянул в глубину ее глаз, в которых печально  плыло и что-то близко-родное и в
то же время, что-то холодное, чужое и от того пугающее.
- Ты просто устала, - пытаясь разрядить напряженную тишину, повисшую между нами,
сказал я.  Может тебе лечь, отдохнуть?
Взяв в свои руки ее горячую ладонь, я сел рядом на край скамейки. Она, даже не
взглянув на меня, ответила:
- Нет, я не устала.Не думай, что я пытаюсь тебя обмануть. Мне действительно
сейчас хорошо и спокойно. В последнее время я научилась вот так сидеть и
слушать, как живет природа и мир вокруг. Оказывается это так замечательно.
Знаешь раньше до болезни я очень мало ценила происходящее вокруг, а теперь мне
жаль, что понимание сокрытой во всем этом тайны и тихой радости пришло так
поздно,Ведь совсем не нужно никуда спешить.
Она пристально посмотрела на меня, ища поддержу своих слов. Но видимо не найдя,
опять устремила взгляд в сторону.
- Тебе необходимо отдохнуть, набраться сил, - сказал я примирительно и как можно
мягче.   Ты устала за день. Ты не можешь быть вне этой природы, которая тоже
устала, тем более ты так любишь ее.
Вместо ответа она положила на мое плечо свою голову.
Стемнело еще больше. Лампочка над входом, облепленная сворой мелкой летающей
живности, засветилась ярче. Пространство вокруг беседки утонуло во тьме.
Высыпали звезды. Светло-каштановые пряди ее волос, струились, наполненные
неземным ароматом.
- Не нужно говорить со мной, как с маленьким ребенком, - заговорила она еле
слышно.  - Послушай!... знаешь... Тебе необходимо найти другую, здоровую женщину. Я
слишком больна и, - только не перебивай - ты намучился со мной. Я знаю, что не
могу дать тебе былого счастья. От этого ты потерял полноту и смысл жизни. Я не
нужна тебе такая...
Меня будто ударило. Дыхание сбилось, а под сердцем потянуло и заныло.
- Ты, ты говоришь страшные вещи, - выпалил я.   Пойми! Я люблю только тебя и
больше мне никто не нужен. И причина не в твоей болезни, ведь ты самый близкий и
родной мой человек. Предать тебя   то же самое, что предать самого себя. Без
тебя, глупыш, у меня нет воздуха и желания жить дальше. Прошу: не говори так,
мне больно это слышать.
Я отвернулся с глазами полными слез. А она словно не слышала меня:
- Нет, пройдет полгода, от силы год и я умру. Мы с тобой знаем   это неизбежно.
Я хочу, чтобы ты нашел себе хорошую женщину, похожую на меня. Я хочу увидеть ее
лицо и запомнить. Хочу, чтобы эта другая женщина взяла часть моей души. А когда
я умру, - она указала в небо, - ты будешь здесь любить ее, а я там,   в небе,
через нее   буду любить тебя, любить как прежде. Разве это не прекрасно?
Она замолчала и закрыла глаза.
В груди моей давило что-то большое, тяжелое и не было сил пошевелиться и
сбросить с себя эту тяжесть.
Стало совсем сыро. Закутав пледом и осторожно ступая в темноте, я понес ее в
дом. Она, обвив мою шею, прижалась и дрожала, как мокрый, испуганный, ребенок,
который по неосторожности упал в воду.
Сегодня ей было лучше. Она не так быстро, чем обычно слабела и из горла почти не
шла кровь. Хотя накануне в городе Людмила простыла   оделась легко и
переохладилась на балконе, увлекшись книжкой. Всякий раз, когда ее измученная
грудь содрогалась от кашля, я чувствовал, что с каждым её приступом, она
становится от меня всё дальше и дальше...