Конфликт

Не представлял Володя раньше сколь трудным может оказаться работа прораба с зеками строгого режима. Мало того, что среди них не было соответствующих  специалистов строительного профиля, сами они были весьма неуживчивы, страдали в большинстве своём психопатией и зачастую были не предсказуемы. Отсутствие среди них специалистов – плотников, арматурщиков, бетонщиков предполагало кроме обычной выдачи заданий на работу ещё много времени и внимания процессу обучения – как сделать необходимую опалубку, как произвести разметку фундаментов и тому подобное. То есть , Владимиру Николаевичу приходилось не просто исполнять соответствующие прорабские функции, обозначенные должностной инструкцией, но сверх того рисовать схемы деревянных опалубочных щитов, самому показывать способы крепления, вплоть до указания о необходимых размерах гвоздей. Понятно, что неспециалисты и есть – «неспециалисты». Кроме того некоторые зеки возможно и имели строительные специальности на воле, но здесь тщательно скрывали это из-за нежелания работать.
Бригадир Васька из зеков объяснил, что многим работа в зоне не к чему, так как они имеют долги по искам и заработанных денег не увидят. Главное всё таки было выжить в зоне, не получить хронического заболевания, дожить до освобождения. Положение же дел прямо говорило о том, что для выживания себя надо беречь и не напрягаться физически при недостаточности питания. Лозунг о перевоспитании трудом в условии наших лагерей звучал просто издевательски.
Однако среди зеков были и трудоголики. Их зарплата интересовала не так существенно. Трудились они по природной привычки и для заполненного время провождения. Владимир Николаевич удивлялся на осужденного Цветкова, звеньевого бетоно-растворного узла. Он работал вдохновенно и старательно перетаскивая горы песка и щебня, выдавая бетон. А в зарплату или вообще ничего не получал или получал копейки. Дело было в том, что табель к нарядам вёл бригадир Васька, трегулируя практически с его помощью зарплату каждому зеку.
_ Вась, ты чего это Цветкова оставил без зарплаты. Он же больше всех «пашет»? – изумлялся прораб.
- Меньше к начальству бегать с жалобами будет. А как работал так и дальше будет работать.
В обязанности прораба не входилоо следить за соблюдением справедливости в зоне и если бы Владимир Николаевич и взял бы на себя такую миссию, то  скорее всего просто расстроил бы внутренний распорядок и иерархическую систему неформального лидерства, что несомненно отрицательно сказалось бы и на и так слишком низкой производительности. Убийцы, насильники, «бакланы» ( по русски – хулиганьё), имеющие не первую ходку в зону, подчинялись неписаным законам, выработанным жизнью зоны и, по-видимому, в конечном счёте, служащим выживанию.
Формально зона делилась на отряды, человек по сто в каждом, и которыми командовали офицеры-отрядные, почему-то обязательно в звании майора и, как правило, с пропитой красной физиономией профессионального бездельника, которого дела отряда практически не волновали. И обращаться за справедливостью к отрядному было безсмысленно. Порядок быстрее наводили авторитеты из среды самих же зеков.
Стройка для большинства из них представляла интерес только в плане смены монотонности лагерного существования. Глядишь каждый день на работу возят в «шарабанах» через город и вечером обратно. Строительная площадка вносила разнообразие. Монотонность губительна. Один молодой зек разрезал сам  себе живот и на вопрос Владимира:
- Для чего он это сделал? –ответил просто:
- В городской больнице полежал за то.
Опыта работы с зеками у молодого инженера-строителя естественно не было никакого. Его начальник впрочем раньше имел косвенный опыт, когда в предидущей организации где начальник работал ещё главным инженером, зеки строили коровник на селе. Поэтому молодой специалист слушал наставления своего шефа и старался как можно точнее им придерживаться. Одним из наставлений была твёрдая установка не делать никаких приписок в нарядах по зарплате. «Хозяин» прокормит, как говорили сами осужденные, подразумевая под словом «хозяин» начальника лагеря. В те времена семидесятых годов, если платить  вольному рабочему по государственным расценкам за выполненную работу, через две недели он от отощания и недоедания просто не сможет выполнять работу. В те времена экономика был поставлена так, что поэтому, а об этом знали все строители, прорабы закрывали наряды сплошь с приписками в двойном или тройном объёме. Для зеков же начальник эту процедуру категорически запретил делать Владимиру Николаевичу. Эта установка была доведена до сведения осужденных, но конфликты по нормированию возникали постоянно. Поразительно, что у бригадира Васьки вдруг нашлась рукописная книжка с расценками и он весьма грамотно доказывал молодому специалисту о случаях неправильного применения расценок. Постепенно обе стороны прораб и зеки как то притёрлись. Их замечания, если они были справедливыми, учитывались и приёмка работ производилась комиссионно, с соответствующими замерами. Отступление от принятых отношений со стороны прораба были просто невозможны. Допустим, он даже если бы и захотел, то не смог выделить «любимчиков» или расплатится нарядами за какую-либо услугу или сувенир, которые зеки умели изготавливать на настоящем художественном уровне. Любое отступление от сложившихся правил в сторону поблажки сразу же повлекло бы определённые последствия. Прежде всего осужденные расценили бы это как слабость и непременно попытались бы этим воспользоваться. Любая слабость руководителя всегда оборачивалась выгодой для подчинённых, а нечестность в отношениях могла бы дорого стоить Владимиру Николаевичу. Ведь каждый раз ежемесячно на него оказывалось давление в период приёмки работ вплоть до запугивания – «Убьём. Голову отрубим и пр.»  Поэтому несправедливо или «шкурно» поступить он не мог. Это было одно из условий взаимоотношений «начальник-подчинённый». Любое проявление несправедливости было всегда чревато последствиями. Даже сдуру, при наличие повода могли засадить «перо» в бок. Поэтому единственный путь был не давать повода, не создавать конфликтных ситуаций. А в случае ошибки её признать и исправить. Ведь Владимир Николаевич не мог воздействовать, положим, режимно: наказать, посадить в бур (барак усиленного режима) и пр. Отрядный на объекте не появлялся и стройкой не интересовался, да и решать конфликты через отрядного, жаловаться было «за падло», потеряешь весь авторитет. Поэтому все конфликтные ситуации разрешались не замедлительно, путём нахождения справедливых решений.
Была как-то ситуация, когда трое зеков высказали претензии и проявили намерение физической расправы, окружив многозначительно Владимира, с намёком на то, что сейчас он получит нож в спину. Так ли серьёзно было намерение или просто был понт взять на испуг – один бог ведает. Разошлись на этот раз мирно.
Строительное же начальство Владимира Николаевича почему-то в зону не имело привычки заглядывать. Бывало зайдёт начальник в зону, выйдет из двери конторольно-пропускного пункта шагов на десять, убедится, что стройка движется и исчезает обратно недели на две.
Конфликт возник неожиданно и своеобразно. Областное строительное начальство закрепило за строительством комбината в виде куратора некую примечательную личность, Лунёва. Он уже имел опыт строительства подобного комбината в Твери, где работал в качестве начальника СМУ –строительно – монтажного управления. Строили то же зеками, но по качественному составу несколько другими. И лагерь был более лёгкого режима и контингент менее тёртый. С колымскими ходками в прошлом туда не отправлялись. Начальник этот вместе с прорабом проворовался, но отсиживать отправился прораб, как это обычно и бывало. Лунёва же областное руководство пригрело, найдя ему неответственную непыльную должность. Отчасти Лунёва спасло от наказание фронтовое прошлое. Такое бывало. Володе его непосредственный начальник рассказывал, как в этом районом городке проворовался то же строительный начальник, но как его привлечь к уголовной ответственности, бывшего узника немецких лагерей смерти, который ездит на международные встречи с бывшими узниками, а у себя в огороде соорудил небольшой памятник жертвам гитлеровских лагерей? Естественно, дело «спустили на тормозах».
С этого  самого Лунёва и разгорелся конфликт. Заявляется Лунёв в зону как то и объявляет, что он полномочен руководить и готов рассмотреть всевозможные пожелания заключённых. Речь его было красочна, в которой он не жалел лестидля зеков, называя их «нашими рабочими».
- «Это для лагерного начальства вы осужденные, а для нас вы обыкновенные рабочие. Что значит «осужденные»? Да у нас государство такое, что половина населения пересидело в лагерях. Вы для нас прежде всего люди и мы чем сможем, тем и сумеем облегчить вашу участь.» - в раже красноречия Лунёв договорился до того, что будет в зону поставлять даже молоко «за вредность» для сварщиков и других специальностей с вредными условиями труда. Весь этот бред зеки слушали с видимым интересом, хитро прикидывая, что их всего этого можно будет извлечь полезного для себя. Забегая вперёд, скажу, что наиболее всего им понравился посул молока в зону, который так и остался пустым посулам. Эти битые жизнью люди, имеющие свыше двух судимостей, а некоторые по семь-восемь, прошедшие сибирские и заполярные лагеря, некоторые Колыму, прекрасно сориентировались и в пустозвонной речи Лунёва и фильтровали только то, что он может для них сделать и опускали ответную сторону – увеличение темпов строительства. Да в общем это и была абсолютно бесполезная речь. Часть зеков не работала из-за воровского статуса, часть из-за выплаты денежных исков. Веры же в посулы у них давно не было никакой. Жизнь научила.
После того, как по представлению Лунёва, простотой и панибратской речью он добился взаимопонимания, обратился к «нашим рабочим» с вопросом: у кого есть какие претензии? Просто изумительно? Как не использовать такой шанс! Пацан, молодой инженер уже полгода держит зону в подчинении, строго пронимая выполненные работы и не идя не на какие компромиссы. А тут защита появилась в лице заезжего трепача, но вроде наделённого властными полномочиями. Конфликт действительно был между звеном из трёх человек - «наших рабочих» и прорабом. Звено копало землю для устройства фундаментов и поскольку наряд закрывался за выполненные работы в декабре, убийца-звеньевой Гена Фёдоров доказывал, что имело место сильное промерзание грунта в глубину, что соответственно резко повышало зарплату. Ситуация усугублялась тем, что реально доказать глубину промерзания в начале месяца и в конце никто не мог, так как она изменилась в течении месяца. Прорабу в принципе было всё равно сколько получат зеки в денежном выражении, сколько бы не заработали, всё их. Но объём работ им был подсчитан точно и он не мог, что бы его «держали за лоха». На том  держалась и строилась вся политика взаимоотношений. Совсем другое дело – Гена.  Он работал только за деньги  и любой шанс увеличения суммы его вполне естественно устраивал. Чем чёрт не шутит, может и выгорит что-нибудь от этого заезжего начальничка.
Вот выходит Гена из толпы зеков поближе и говорит, что есть у него претензия к прорабу, якобы тот не доплатил честно заработанные деньги:
- Мы долбили мёрзлую землю, а в нарядах это не учтено. Прошу разобраться. – и этак преданно заглядывает в глаза Лунёву.
- В чём дело, Владимир Николаевич? - властным голосом вопрошает Лунёв, буквально играя «на публику». Зеки насторожились: явно нагнеталась конфликтная ситуация, в условиях монотонности зоны конфликт выглядел как небольшое эстрадное представление, за которое не надо платить. Так, к примеру, мы смотрим по телевизору разборки в Государственной Думе – вроде бы и не театр, но очень интересно.
- Всё дело в том, что по моим представлениям я учёл объём работ правильно, да вот Гена выжимает лишнего, - объективно докладывает прораб.
- Как будем разбираться? – вопрошает Лунёв. – Сами уладите вопрос или вам нужно третье лицо?
- Да, плохо дело, коли прораба свои дискредитируют, - подумал Владимир Николаевич, а вслух сказал: - Действительно нужно третье лицо, ибо я как руководитель за свою работу отвечаю и в нарядах что либо изменять не буду.
- Хорошо, - говорит Лунёв обращаясь преимущественно к Фёдорову, - ребята, мне сегодня надо выехать в Тверь. Вернусь через три дня и во всём разберёмся.
И о чём думал в тот момент залётный Лунёв? Не дурак, понимал прекрасно, что сам он ни за что с зеками работать в качестве прораба не будет. В любом случае замены Владимиру Николаевичу нет и при здравом подходе его надо было бы поддерживать всеми силами, даже может быть в его и ошибках. Укреплять авторитет прораба, показать, что не для себя лично он работает, а стоит за ним организация. И на должность он поставлен людьми ответственными, готовыми всегда поддержать своего ставленника. Но вот коварная игра психологии. Очень важно было тому же Лунёву показать себя перед зеками личностью, командиром, начальником и ради этого самолюбования он не моргнув глазом морально топил работягу-инженера, унижал его авторитет, возвышая себя. Для чего? Потешить своё самолюбие?
Зеки почувствовали вдохновение от предвкушения победы и три дня Гена ходил с гордым видом, типа: - Ну прораб, попался наконец. Вот мы тебе покажем.
На воле на такие пустяки и внимания-то не обратишь. Но зона совсем другое дело. И лидерство в зоне по-другому зарабатывается и отстаивается. Горько было Володи осознавать, что все его отношения с коллективом осужденных, выстроенные не одним днём, могут рухнуть в одночасье из-за барства и самодурства залётного начальничка, даже впрямую которому он не был подчинён. Он понимал, что такой тип навредит, нагадит и «смоется в кусты», а вред от его деятельности останется. Так бывает всегда, когда в отлаженный механизм влезает неумеха с видимостью благородной цели – улучшить, и копается такой неумеха в сложном часовом механизме молотком и клещами. Потом профессионал удивляется, за чем это испортили работающий механизм.
С неприязнью ожидал прораб следующего явления. Внутреннее чутьё ему подсказывало, что не будет Лунёв всерьёз разбираться да и не умеет он это делать даже технически. И вот Лунёв заявляется в зону. Гена с компанией тут же:
- Как же с нашими нарядами? Нам доплатят или нет? – внаглую вопрошает он.
- А что, разве Владимир Николаевич вам так и не доплатил? Я же говорил ему разобраться. В чём дело? – опять властным тоном обращается Лунёв к прорабу.
- Да не в чём. Я сразу же сказал, что нам понадобится третье лицо, которое возьмёт на себя ответственно решение. Я наряд закрыл правильно и изменять его не буду. В прошлый ваш приезд так и было сказано.
Лунёв аж позеленел: прораб оказался недогадлив и  с полуслова намёки не понимал. Что ему, трудно что ли было доплатить зекам и в таком случае лунёвский авторитет в глазах зеков мгновенно вырастал. А он этого не сделал. И тут этот прохвост разразился следующей тирадой:
- Как ты к нашим рабочим относишься? Я тебе говорил разобраться в конфликте, доплатить рабочим за разработку мёрзлого грунта. Но ты этого не сделал, Да тебя за это самого в зону посадить надо! Люди трудятся, работают и им не платят за тяжёлый труд! – и дальше в таком роде, что
несчастные труженики обижены чёрствым прорабом, не понимающем людей и не заботящемся о их благе. Всю эту насквозь лживую и гнусную пламенную речь Гена с бригадой слушали довольно ухмыляясь и покачивая головами в знак одобрения. Понимали ведь, заразы, с кем имеют дело. Терновый венец униженных и обиженных им явно приходился впору. Наконец краснобай выдохнулся.
- - Так как же с оплатой за наш труд? – резонно обратился к нему Генка. Все
зеки, окружившие тверского начальника заинтересовано ждали. Прораб про себя думал, что Лунёв найдёт способ им оплатить и тогда ему в зоне больше не работать. То, что Гена от безделья морочил голову Лунёву было понятно и было не самым главным. Многие зеки  старались, по их выражению, «крутить поганку» и регулярно это делали, особенно воздействуя на вольных рабочих, вынуждая тех протаскивать в зону водку, деньги. Главным было то, что сейчас ожидалась победа нечестная, мошенническая и провал и позор принципиальности и честности. Как ему дальше управляться с этой сворой «наших рабочих»? Итак работает только пятая часть. Теперь же пройдёт мнение и в умах тупых, глупых, что начальник их обманывает, недоплачивает. Результатом будут постоянные конфликты при приёмке работ и закрытии нарядов. Многие из тех, кто сейчас ещё работает, перестанут трудится, взяв на веру, что недополучают денег за свою работу. А наиболее резвые будут искать и способ поквитаться, считая себя обманутыми. И кто знает до какой степени может разрастись этот конфликт. Хочешь ещё и в картишки тебя проиграют. У этих обормотов «не заржавеет». Эх Лунёв, Лунёв! Нагадишь и в Тверь смотаешься. А тут расхлёбывай!
Гена довольно ухмылялся и заглядывал «в рот» тверскому начальнику, ёщё более обнадёженный его речью. И тут произошло нечто неожиданное.
- - Так как насчёт оплаты? – повторил вопрос Генка. Его бритая голова радостно блеснула на солнце.
- - Как, как, - раздражённо отвечал Лунёв. – Вы же видите, что прораб не хочет писать наряд. Что ещё я могу сделать!
Вся дутая спесь слетела с Лунёва мгновенно, вслед его признания. Имидж всесильности рассыпался. Вот вам и молоко в зону, «наши рабочие»! Не дурак, Гена мгновенно потерял интерес к этому начальнику. Трепотня в этой зоне не проходила. 
Володя ощущал, что вот сейчас пришла его первая серьёзная психологическая победа молодого специалиста на тернистом пути руководителя. В будущем ему не раз придётся убеждаться в том, что решение технических проблем несравненно проще, чем разрешение психологических. Как жаль, что в программе образования инженера отсутствует такой предмет как психология. В последствии окажется, что страна, в которой производительность труда выше чем в России в восемь раз, Америка, всё управление производством рассматривает с точки зрения психологических приоритетов и теории мотивации. Ради достижения каких целей трудится человек? Ошибочно думать, что труд приносит человеку только материальные блага, но по приоритету они конечно на первом месте. А за что ещё трудится человек? Многолетняя религия коммунизма проповедывала светлое будущее, имела верующих, поборников идеи. За что трудился Владимир Николаевич, строя большой комбинат с зеками строгого режима? Для будущего? Из-за зарплаты? Можно ответить так: и из-за неё в том числе.
Самым мощным моральным фактором строителя всегда и во всех обществах был и остаётся сам фактор созидания. И чёрт  с ними, Лунёвыми, Фёдоровыми, зеками, барствующими проходимцами, идиологами, самодурами-начальниками. Конфликты пройдут, пройдут и угаснут страсти. Сегодня молодой специалист доказал своё право на созидание. Как жаль, что в нашей России это право всегда даётся с трудом. Такая страна, такая нация.