Рассказ

***. Вычитал у одного литературоведа, что начало рассказа должно цеплять. Ну, как - цепляет? По крайней мере, теперь уверен, что первый абзац вы прочитаете. Больше тут пошлости не будет.
Теперь надо какой-нибудь сюжет сбацать.
Что-то не бацается...
"Бацается". Таких и слов то нет. В общем, не пишеться у меня сегодня. Что дела... Что делается? Пишется. По-моему всё-таки без мягкого знака.
Ух...
Сижу в институте. Рядом Веталь сидит. Что-то "набивает". Я ведь высокое хотел написать. Очень высокое... О смысле жизни, о страданиях, о боге. Нет. О боге я не могу писать. Я его и не видел ни разу. А вот Веталь видел. "Вчера, - говорит, - иду, смотрю - огромный такой божище сидит с лопатой, как дал мне по морде и выбил два зуба".
Ох, тоска. Надо в Воронежь ехать. Что-то я сегодня мягкие знаки вставляю не к месту. Так вот ещё с утра надо было ехать в Воронеж. А такая лень... Сижу и ни черта не делаю. Ни черта. Только думаю. А думаю я всегда очень умно. И о главном.
А вчера выпил бутылку красного вина. Целиком. Из горла. То ещё развлечение...
Вот такая моя жизнь. Бестолковая. А Елена Александровна дала мне сейчас идею. Я о любви не пишу - говорю я ей. Я пишу о... О... О ненависти. Богатых к бедным. Бедные такие несчастные, а богатые - сволочи. Суки просто эти богатые. И богатые жрут пирожные с кремом, а бедные обгрызают деревья снизу. И жуют кору. А кора невкусная, падла. Горькая-горькая и вяжет. И у бедных лица плоские и...
Задолбали меня эти бедные...
И фантазия моя истощилась. Потаскуха моя фантазия.
Буду лучше стихи писать!
Мне Алексей Игоревич тут даже помогает.
Муха потаскуха.
По лесу идёт.
Палки собирает.
И кладёт в карман.
Вдруг упала муха.
Прямо упала.
Или криво.
Или вообще не упала.
А полетела!
Сука.
Плохой стих. Не нравиться он мне. Прямо кризис жанра. Сижу и не пишется ничего. Зато в Воронеж поеду. В Воронеже хорошо - девки. Девки и тут есть. Есть тут одна девка. Нет, девок то тут много, а одна очень особенная. И мне она дико нравится. Ну, не дико, а наоборот - цивилизованно.  Я ей буду Пастернака читать. Я всем Пастернака читаю, кого трахнуть хочу. Некоторые уже эту особенность вычислили. Только я: "Гул утих, Я вышел на подмостки, Прислонясь к дверному косяку" - а они в рассыпную. Боятся.
А она не знает. Я уже заготовил стих.   
Вот только что набежала куча народу. Все читали мой рассказ и плакали кипятком. Особенно плакал кипятком Алексей Игоревич. А Андрей Александрович начал рассказ вслух читать. Прочёл первое слово и получил по морде. От Елены Александровны. Елена Александровна - они такая. Чуть что - сразу по морде.
Блин. Что я не родился раньше Хармса? Вот бы он мне сейчас подражал.
Хотел этот абзац стереть, а жалко. Не сотру ни за что!
У нас одно на уме. Или две. Или три. У меня лично - шесть: Лена, Маша, Таня, Катя, девушка из школы. Так... Это пять. Забыл кого-то.
Эх, бля!
Буду стихи писать!
Муха Цокотуха.
Шла лесом.
Или полем.
Или лугом.
Или раком.
Не помню.
Налетел тут ветер грозный.
Значит, ветер грозный.
Грозный ветер.
Надо мне всё-таки позвонить и...
Как-то надо кончить...
Этот рассказ.
Мне только, что сказали, что у меня завтра экзамен. Думаю, эта новость вполне подходит для конца. Полного. Что такое окончательный конец интересно? У меня фантазии не хватает представить.
А вот зашла Татьяна Анатольевна. Вот теперь я кончаю...
А она быстро ушла. И я не успел. Придётся продолжить.
Продолжаю кончать.
Кончаю продолжать!

институт, 13 апреля (кстати, пятница), 2001г.