Ожидания

ОЖИДАНИЯ



     Жена позвонила около шести и сказала, что будет поздно. Михаил доделал с дочкой уроки, накормил  и уложил спать. Ящик включать не хотелось. Вышел на площадку, позвонил соседу-Вовчику. Они частенько ходили друг к другу в гости, выпивали. 
     Вовчику уже за 50. А посмотришь на него - всё вроде такой же, каким Михаил увидел его впервые, лет двадцать назад. А, может быть, так только кажется?.. Дважды женился, дважды разводился. Теперь докуковывал век свой в однокомнатной. Всегда говорил - третьего раза не миновать, да все как-то никак не получалось. То ли знакомиться/ухаживать разучился, то ли просто обленился в конец. Может быть, где-то в глубине и оставалась у него надежда, что когда-нибудь кто-нибудь и появится на его небосклоне симпатичный, нежный, понимающий. А другой и не надо. Зачем? Тогда уж лучше так, в одиночном плавании. Пару-тройку раз в месяц можно к соседу заглянуть на шахматишки или бутылек, а дома… Дома телевизор есть, книжки…
     От первой жены дети уже взрослые, есть внуки. Своих забот полон рот, не приезжают. Позвонят раз в месяц, навестят раза два-три в год и то хорошо. От второй никого не было. Помогал воспитывать её девиц. А кто он им сейчас? Зачем? Как был чужим, так чужим и остался. Так и живет один.
- Привет!
- Привет! Есть водочка, нет жены. Дочка спит. Зайдешь?
-    Оф коос, сэр. - Пробасил Вовчик с пионерской готовностью. - Пять минут - и я у Ваших ног.
     Фразы прозвучали обыденно, как давно неменявшиеся пароли. Вовчик пошел за своими огурчиками, а Михаил, как всегда, оставил двери открытыми и пошел выгружать из холодильника заиндевевшую "Стольную", нарезать колбаску. Разговор шел, как всегда, о всяких бытовых мелочах. Михаил рассказал о своей последней поездке на дачу, о сворованных кем-то проводах и отсутствии по этой причине электричества, о вечно пьяном стороже, который в кооперативе почему-то считается нематериальноответственным лицом…
- Так и живем, в дерьме и без света,  - подытожил он свой спич.
-    Это точно. Но тебе-то на жизнь все-таки грех жаловаться, - отозвался Вовчик и подцепил вилкой очередной маринованный огурчик. - У тебя все ОК.
- Ты считаешь?
- Конечно. Жена, дочка. Семья.
-    Ну и что? А вот ты, к примеру, живешь сам по себе, ни от кого не зависешь. Зарабатываешь сколько тебе самому надо и все.
-  Ты насчет того, что обязательств нет?
- И это тоже. Но главное, что над тобой не давлеет ситуация, когда жена зарабатывает больше, а ты ничего с этим не можешь поделать. Вот у меня, как бы я не старался, а до жены в материальном смысле, не допрыгнуть. А тебе этого и не недо.
- Стало быть, везет мне? Ты так считаешь?
- Ну, да. По крайей мере, у тебя далеко не худший вариант.
- Ну, давай тогда выпьем, за мой далеко не худший.
Исполнили.
-   И все-таки, - продолжил, закусив, Вовчик, -  у тебя ситуация лучше, что бы ты не говорил.
- Чем?
- Ну, как… Приходишь - тебя ждут.
-   Если бы… Все же наоборот. Ты же знаешь: я в основном дома сижу. . Ну, с дочкой в школу, из школы, уроки с ней делаю, по магазинам туда-сюда… Но… Ты же понимаешь, все это как бы не в счет. А главное, все время чего-то жду. По вечерам - жену. Днем - звонков. Все думаю, может, кто вспомнит-позвонит. Может, кому-нибудь от меня вдруг что-нибудь понадобится.  А в реале - звонки только от жены: сходить туда, купить то, принести это… Тебе не понять…
-  Да, брось ты, Херня все это. Давай еще по одной.
     Он разлил по пузатым, явно не водочным хрустальным стаканчикам-бочонкам "Стольную" и опять аппетитно захрустел огурчиками.
-  Завидую я тебе, - признался он. - Сидели бы на трезвую - никогда бы ничего подобного не сказал. А так - можно. По пьянке многое можно из того, что на трезвую никогда не скажешь.
- Чему?
- У тебя все нормально. Как надо.
-    Ну, если ТАК надо, то, знаешь, мир идет к общей деградиции понятий мужа и жены…
- Не скажи. Жена рядом. Есть с кем всегда поговорить. Как-никак годы прожили. Есть что вспомнить. 
- Ну и что? Удивил ежа…
- Не, не скажи… Что имеем - не храним. Давай за твою благоверную.
Хлопнули.
-    Да… - продолжил Вовчик. -  У тебя все нормально идет.
- Не-а.
- Да, ладно тебе…
-    Не-а, Вовчик,  нет. Никому бы, не сказал. Тебе - скажу. Сейчас…. И дело даже не в этом, а в том,  что так ещё будет продолжаться цельных восемь лет, понимаешь? Восемь лет живи, а вокруг одни и те же пейзажи и ничего не меняется. И сам уже ничего не подправишь, не изменишь. Сидишь и ждешь, когда приплывешь…
- Не понял.
- Что не понял?
- Почему восемь?
-   А-а, это. Тут такая хистори, понимаешь. Лет десять назад.теща к гадалке какой-то охрененно авторитетной ходила насчет того, сколько кто из родственников протянет на этом свете. Тогда, помнишь, операция у меня была. Ну и, хотелось, наверное, ей меня подбодрить, что ли. Сказать, что выживу…Та и сказала, что сейчас, мол, выживет, а когда стукнет 53 - писец коту Ваське.
- И ты поверил?
- А почему бы и нет?
-     Стой! И теща у тебя это, того, с прибабахом? Так тебе все и выложила? Ей-то какой смысл был куда-то ходить, о тебе спрашивать?
-  А ты у неё спроси…. И вообще, тещ не выбирают. Они ходят, где хотят и к кому хотят,  как кошки.
- Ну, вооще..
- Вот видишь!.. Ты и сам веришь всему этому.
- Да, ладно тебе…
     Помолчали. Потом Вовчик, словно официант из ролика про кофе "Моккона" "внезапно" вспомнил:
-    А-а!  А что, если тебе изменить свою жизнь, сменить ей русло, что ли?
- Это как?
-   Да, просто: можно, как говорится, плыть по течению, ничего не меняя, а можно - выбрать себе какой-нибудь достойный ориентир и грести к нему, а?
- И что?
- Ну, главное,  выгребешь  не туда, куда бы приплыл по течению, понимаешь?
- Ну и что?
-  Да так…. Херню, пожалуй, сморозил. Думал, что это может что-нибудь изменить.
-   Ну да, думал. Я тоже иногда так…думаю. А потом понимаю: ни хрена ничего это не изменит.
- А если все-таки попробовать?
- А я и так пробую.
- Ну, и как?
- Сложно.
-   Это понятно. По течению-то всегда легче. Я, например, так и живу, по течению. В прошлом году, например, когда после аварии в Градской лежал, все тоже думал, что надо как-то изменить свою жизнь. Дожить её как-нибудь поинтереснее, что ли. А потом все опять завертелось-закрутилось и…  забылось, о чем и думал-то.
- Вот видишь…
- Да…
- Так и плывем.
- Ну, поплыли.
Он разлил остатки и поставил бутылку на пол.
     Чокнулись.
     Михаил почувствовал, что сегодня вдруг опьянел. Странно. Иногда пьешь, пьешь. И все, как вода. А иногда. Всего-то ноль семь на двоих… В мозгу то вспыхивали какие-то яркие искорки, то все темнело. С трудом приоткрыв глаза,  увидел, что на месте Вовчика уже никого нет. Бухнула железная дверь. Видимо,  ушел по-английски. Надо бы собрать все со стола, принять душ и попытаться заснуть. Так говорило сознание, теплившееся где-то там, в груди. Мышление, более реально подходившее к оценке состояния организма, отговаривало: лишь бы до кровати дошел… А ещё утешало: завтра будет новый день. Снова жизнь потечет своим чередом. Новые лица. Старые знакомые. Мелкие радости мужчины среднего возраста. И рано еще говорить, что приплыли. Зачем? А когда это настанет, тогда и говорить уже будет незачем, все будет и так ясно. Без слов.
     Очень не хотелось вставать, не хотелось даже шевелиться. Через силу потянулся к бутылке, опрокинул её горлышком вниз в бочонок и долго наблюдал, как в него скатывалось несколько капель. "Все. Стоп машина - бензин кончился. Ложимся в дрейф "…

   … Жена пришла около двенадцати. Зашла в спальню, подоткнула под голые дочкины пятки одеяло. В гостиной подошла к мужу, помогла ему доковылять до кровати и раздеться. Потом вернулась, убрала недоеденные закуски, помыла тарелки,  стаканчики-бочонки. По пути завела будильник.
     В ванной долго разглядывала в зеркало свое лицо, размышляя: радоваться ей этой жизни или печалиться. Попыталась двумя пальцами натянуть кожу к кончикам ушей. Помогло. Правда, только на время, пока держала. Отпустила - и все встало на свои места.
     Как и все, она ждала от этой жизни одно, а получила то, что имела. "В конце концов, -  решила она, -  все равно ничего не изменится и надо просто жить. Жить, пока живется и как живется".
     Очень хотелось спать.
Москва, декабрь 2000 г.