В бой идут одни перемкули

Меня зовут Маэстро Флогистон, и я это... страшный.  Когда выпью.  А когда трезвый, я еще страшней, потому как непохмеленный.  Такие номера откалываю, что командование готово меня живьем сожрать -- только, увы, не в состоянии.  Организм не позволит...
Нас перемкулей, даже крысы не жрут. 
Потому как крысы звери умные -- органику с силициумом вряд ли перепутают.  Мы это... кремневые.  Да.  Два крыла, четыре лапы, длинная шея и лючок для дозаправки.  Неслабый такой лючок, на две тысячи галлонов заправочной жидкости с давлением на входе под пару мегапаскалей.  Бензин для зажигалок знаете?  Он и есть, только воняет почему-то касторовым маслом.  А еще мы пьем окислитель.  Все.  Поголовно.  Хлещем как алканавты последние.  Потому как реактивная, извиняюсь, струя, на скорости в два маха и на высоте в пятнадцать километров -- это вам (еще раз извиняюсь) не в лужу пернуть.  Хотя принцип схожий.   Но без окислителя (кислород с какой-то хренотенью) ничего на высоте пятнадцати километров не горит.  Стратосфера, растудыть ее в качель...  Так и маемся.  Создатель Драконов (на французский манер: Кремень-ПапА) ничего лучше не придумал, как дать своим детям окислитель вместо вина для причастия.  Так и сказал "Вот Вам  кислород, дети -- то кровь моя"  Тем и причащаемся, дети силициума...
Пьем.
Такие дела, Маэстро.  Такие дела...
- Маэстро!  Срочно!  На вылет!  Поднимай эскадрилью!
Это... да.  Поднимай.  Было бы что...  Всей экадрильи -- три ужратых до легкой синевы перемкуля и пять салажат, касторки толком не нюхавших.  И еще я -- Маэстро.  Бог стратосферы.  Страшный с похмелья, от одного вида окислителя тошнит...  Но -- надо.  Высота пятнадцать километров, два маха...  Не салажат же посылать?  В бой идут одни перемкули!
- Вторая эскадрилья, на вылет! - командую во весь голос. 
- Тех контроль прошел?! - орет механик.  Судя по басу -- Полосюк в небо ломится, а механик его (добрейшей души огрина весом в полтонны) на взлет без предварительного осмотра не выпускает.  Хорошие они парни, механики.  Заботятся о нас, ждут, а если наорут и пристыдят -- то любя.  Перемкуль и его механик -- ближе друг другу, чем иные муж и жена...
- Прошел! - точно Полосюк, его пропитая голосина.
- А ну дыхни!
Эт правильно.  Я бегу к взлетной полосе, на ходу соображая, сколько вчера выпито и сколько (не иначе, как чудом!) задержалось в моем желудке.  Эх, набрались же...  Не помню, даже сколько выжрали.  Все равно добавлять придется, бой как никак, трезвыми в небо только воробьи с орлами...  Лишь бы не занесло на взлете, а там уж стратосфера дурь из башки выветрит.
- Стой, Маэстро!  - вырастает передо мной приземистая, мне по грудь, кривоногая фигура.  Мой механик, Джакопыч, с цинковой цистерной за плечами и насосом ручной тяги под мышкой.  Ноздри раздуваются.  Привет, старина!
- Маэстро, дыхни!
Полной грудью Джакопычу в нос -- перегаром.  Ух, бегать пора по утрам -- дыхалка ни к черту, скоро падать начну...
- Касторки сотни три галлонов, а окислителя одни пары остались, - резюмирует механик.  Укоризненно смотрит мне в глаза.  Глаза у огрины желтые-желтые. - Эх, командир...  Закусывать надо.
- Потом, Джакопыч, потом...  Мне бы на взлет.
- Пей!
Чуть не вывернуло, пока в меня касторку (бензин для зажигалок, помните?) закачали.  Огру ручным насосом два вожделенных мегапаскаля выдать -- раз плюнуть, только вот в желудке ощущение -- стадо слонов и с разгону.  Лбами.  Бивнями. Сволочи!  Хвост в струнку вытянулся -- до хруста в позвоночнике.
- Терпи, Маэстро, - утешает заботливый механик, продолжая усиленно качать.  Под темно-пятнистой, в болотный камуфляж, кожей шарами перекатываются мышцы.  Силен Джокопыч.   Стар, но крепок, словно...
- Пей!
Ведро с окислителем.  От запаха блевать тянет.  Ох, как бы не вывернуло... Пью.
Желудок все ребра обстучал, зар-раза...  Глубоко дышу.  Еще вдох, и еще...  В голову от желудка взлетает теплый, ярко оранжевый шар, пахнущий апельсинами и -- там взрывается.  Мир вокруг становится уютным, словно родное логово...  На горизонте, рядом с солнцем, мягко покачиваются пуховые перины...  Эх, прилечь бы...  Прилечь.
- Маэстро, дыхни! - Джакопыч морщится от перегара.   Тянет носом, смешно шевелит ноздрями.  Родной ты мой!  Дай я тебя расцелую, огрина свиномордая...
- Готово, Маэстро.
- Джакокопыч! - сотрясаю воздух ревом, поджимаю лапы, вытягиваю шею. - ОТ ХВОСТА!
- Есть от хвоста!
Зажигание.  С диким ревом бьет реактивная  струя.  Меня сотрясает дрожь, страшная сила тянет вперед, когти оставляют следы на бетоне взлетной полосы. Голова привычно кружится, к горлу подступает изжога...
- Маэстро, пошел!
Спасибо, Джакопыч.  Будем надеяться, этот вылет добавит мне парочку силуэтов на груди.  Татуировки, вытравленные плавиковой кислотой -- доказательство боевого мастерства пилота.  Метки, при виде которых салажата могут пока только вздыхать...  Они и вздыхают.  С высоты вижу, провожают взглядами, уставив завидущие морды вверх.  Снова вздыхают -- завистливо и с надеждой...  А вот когда-нибудь и я...
Когда-нибудь.
- Смотри, как виляют, - говорит кто-то из салажат с плохо скрытой завистью в голосе. - Тоже мне, перемкули!
За мной пристраивается черная тень.  Поворачиваю голову.  Вихляющий полет, с явным перекосом в сторону левого крыла.  Голова вниз...  Полосюк, Земляная Ящерица, пропойца и дебошир, но летун, каких мало...
- Полосюк, ты меня уважаешь?! - ору.
- Маэстро, да я! - Ящерица с трудом переводит голову в горизонтальное положение.  Глаза почти бессмысленные.  Перебрал таки окислителя, сволочь.  Эх, Полосюк, Полосюк... - Ик!  Да я...  за тебя...  Ик!
- Верю.  Будешь моим ведомым.  Виси на хвосте.  Тоже мне, перемкуль!  В следующий раз чтоб закусывал!
- Ик!  Заметано, Маэстро...  ик!
- Набираем высоту!
Два километра, три, четыре...  Хлопок!  Звуковой барьер позади, тишь, да гладь, только холодно.  Лапы мерзнут.  Еще добавим тяги, крыльями подработаем...  Все выше и выше и выше!
Здравствуй, стратосфера!
Над головой -- чернота с пятнами звезд.  Впереди маячат темные точки, тепловым зрением вижу следы, извиняюсь, реактивных струй.  Враги.  Такие же как мы, прирожденные летуны и любители выпить...
Кремень-папА дал нам окислитель, чтобы его дети никогда не знали горя.
"Вот Вам кислород -- то кровь моя."
Готовлюсь врубить форсаж, набираю высоту.  Перехватчики, судя по маневрам, занимаются тем же самым...  Отличные, видать, летуны...
- Третий, я первый, делай как я!
Сзади и чуть ниже Малыш помахал крыльями: мол, понял.  Его ведомый, золотисто-серый Раджа, царственно кивнул.  Сделаем, Маэстро.  Вторая эскадрилья к бою готова...
- Хорошо, - заорал я, заваливаясь на правое крыло. - Ящерица, за мной!
В бой идут одни перемкули.