Нехорошая квартира

Литература, как искусство, кончилась в начале ХХ века, как прекратилось в свое время летописание или ушли в небытие рыцарские доспехи, т.е., все это интересно, независимо от проходящих столетий, но волнует именно личным прикосновением к патине времен и взлетам чужого духа. Так думала я в 10 классе, изучая советскую литературу.  Книги современников, читаемые по программе, воспринимались музейным новоделом, грубой стилизацией под искусство, секрет которого навсегда утрачен. В произведениях легко читалась идея, имелись так любимые учителями литературы художественные особенности, все в порядке было с композицией, даже стиль, единый для всех, как программа «Время»,  меня не раздражал.  Не было только восхищенного трепета перед тайной.  Это были правильные книги, напоминавшее будничное однообразие перекидных календарей, с точной датой восхода солнца, прописной истиной, изреченной кем-то великим в назидание глупым потомкам, и советами хозяйке. Их правдоподобие было сродни муляжам из папье-маше в витринах магазинов.
Формалисты, которыми зачитывались интеллектуалы, вызывали еще большее раздражение:  извлечение тех же скучных истин у них надо было заслужить преодолением хитроумных трюков. Эффект закрытой шкатулки, потратив уйму времени и сил на открывание которой, разочаровано убеждаешься, что в ней, оказывается, ничего нет.
И вдруг - Булгаков! Это было потрясение! Литература-то жива!
«Мастер и Маргарита»! Полет фантазии, магия слова;  тайна мира, ощущение свободы – все, что,  минуя логику осознанных идей, пульсирует в душе лейтмотивами цитат и растворяется до личного мироощущения!
***
Первый раз я пришла в «нехорошую квартиру» в 85-м. После долгих поисков в суматохе столицы, с бесконечными очередями, официозом наглядной пропаганды и трезвым, как сода, реализмом я шагнула в нежилой темный подъезд, как в другой иррациональный мир.
Стены лестничной клетки, заколоченные двери квартир, потолок –все было сплошь покрыто рисунками и цитатами. Более восхитительных иллюстраций к любимому роману я не видела никогда. С окна второго этажа смотрел нарисованный Бегемот, наглый веселый котище, выделенный светом витража, по-хозяйски предлагал подниматься в квартиру. 
Сумрак и запустение создавали атмосферу таинства. Я даже не удивилась, когда непонятно откуда вдруг зазвучала мелодия флейты. Дошла до верхней площадки, на ступеньке перед «нехорошей квартиркой» сидел парень и играл. Все дышало свободой, юмором и любовью и, как мелодия флейты, было светло и изящно!

***
Москва накануне 2000-го предстала совсем другой, с дорогими подземными магазинами, шикарными витринами и вездесущими светящими драконами. Я уже не помнила пути к булгаковскому дому, но непостижимо набрела на него, коротая время в бесцельных прогулках.
Здание выделялось свежей краской,  и арку, ведущую в знаменитый подъезд, уже обрамляли 2 магазина: шубы и дамское белье. Ассортимент товаров будто подсказан сеансом черной магии Воланда. Во дворе стояло несколько иномарок, и охранник из будки внимательно следил за мной, пока я не обнародовала своей принадлежности к сумасшедшим любителям булгаковского романа, направившись к нежилому подъезду.
Только вступив на путь к «нехорошей квартире» ощущаешь, что это пространство непостижимым образом  вне всей Москвы – антитеза внешнего и квинтэссенция внутреннего.
Из ухоженного, расцвеченного праздничными огнями города я вошла в темный грязный подъезд   – груды мусора, банки из-под пива, газеты, мятые стаканчики…  Уже не таинственный храм свободных фантазий для избранных, а гетто сатанистов.
На стенах не было ни Бегемота, ни летящей Маргариты… За входящим следил пронзительный взгляд Воланда. Под портретом Дьявола во всю стену было написано: «Приходите, мессир, для Вас здесь много работы!»  Юмор, любовь, радость исчезли, как по волшебству – их место заняли тоска, жестокость и отчаяние; пронзительное «Воланд, я готова стать ведьмой! Помоги!» и ерническое «Пришли к Вам, мессир, но, к сожалению, не застали!» Ни слова о любви. Ни единой шутки Бегемота. Только печальные глаза Иешуа, вездесущий взгляд Воланда, тоска Пилата; грязь подъезда, цинизм надписей и легкая дрожь страха.
Я присела у дверей, выпила баночку джин-тоника, с холодом нежилого подъезда в меня проникала смертельная тоска и опустошенность.
Сумеречный город выглядел нереальным. Ослепительные огни Тверской. Подсвеченными аквариумами витрины магазинов: роскошь одежд и пустые глазницы манекенов, дьявольское безлюдье внутри… Сеанс черной магии уже не вызывает ажиотажа – привычные будни…
Страшно было уступить усталости и присесть на скамейку – «Хоть бы Бегемота послали, он обаятельный…»

***
Прошел всего год, а между тем приютом Дьявола и сегодняшней «нехорошей квартирой» опять ничего общего.
Теперь здесь музей, и подъезд стал жилым. Лестницу отремонтировали, покрасив в мерзкий бледно-оранжевый цвет, оставили, кадрировав, только некоторые рисунки – дикое сочетание свободного   примитивизма любви и унифицированного формализма. Ровные рамочки на фоне свежей краски напоминают выставку детского творчества.
Хорошо, что можно войти внутрь квартиры. Слава Богу, ее еще не отремонтировали! Есть ощутимая атмосфера, что-то исходит от этих комнат, с вспученным паркетом, потолком с фрагментами лепнины и отвалившейся штукатурки…Запах затхали и ароматических палочек. Потрясающее ощущение дежа вю  - и даже не из другой жизни, а из прошлой – это так невероятно напоминает нашу квартиру на Васильевском (одна комната буквально наша, те же 2 окна…), комнату Станиславского и папину на Балтийской (улице, которую я до сих пор болезненно избегаю)… Но как я ненавижу музейную мумификацию!!!  Одна комната уже превращена в лекторий; на стене портрет Булгакова в раме, на другой – тематика лекций, отчет фонда писателя о проделанной работе…  Сколько проведено бесед со школьниками по теме: «Жизнь и творчество Булгакова» и т.д.  Вот где настоящая мертвечина – а обветшала квартира живет! Несгоревшие рукописи исчезают, как только их вставляют в обязательную программу!
  Пока ходила в одиночестве по полумраку «нехорошей квартиры» (Боже, храни экскурсоводов… подальше от меня!), в одной из комнат заседал  тот самый фонд – МАССОЛИТ жив! И дело Берлиоза, открывшего Бездомному «правду» о Христе, не умрет! Сегодняшние Левии Матвеи Булгакова составляют тексты лекций о Мастере!.. «И меня спасло только то, что я чуть-чуть пьян!»
С грустью я простилась с квартирой, где еще витает мистический дух любимого романа. Спускаясь по лестнице, улыбнулась росткам юмора, пробившимся сквозь асфальт музейной академичности. (Кстати, на стенке среди прочих есть и такая надпись: «А пролей Аннушка не масло, а портвейн, все могло быть иначе!..» -еще одна цитата в довлатовскую книгу о пользе алкоголя.) Одни из них будут вставлены в рамочки, другие безжалостно закрашены, а значит «нехорошая квартира» продолжает жить. И кто знает, какой ее увидят новые поклонники романа, который принесет еще сюрпризы.