6
Ригг легко и бесшумно скользил в густой тени леса за людьми, пленившими его спутников. Когда они напали, он мог только бессильно сжимать кулаки в кустах. Сейчас Ригг успокаивал себя, что это было вынужденное и вполне разумное действие. На воле, живой, он гораздо полезнее попутчикам, чем связанный одной с ними веревкой.
Только не продиктовано ли это объяснение страхом и безотчетным ужасом, который овладел им, когда он узнал, о скрывавшихся людях, но не успел предупредить остальных, и дикари беспощадно расправились с попутчиками, а он лишь сидел в стороне, боясь шелохнуться? Точного ответа не было, и это страшило. И этот страх был особенным, словно кто-то решал в этот миг, стоит ли все еще жить Риггу, охотнику с Лесного Ручья.
Такие тяжелые мысли ели его поедом, нещадно вгрызаясь в растерзанную совесть, сбивая с шага и дыхания, мешая оставаться незамеченным и следовать за дикарями.
За всю свою, пусть и недолгую, жизнь он никогда не убивал людей.
А сейчас должен был это сделать.
Или нет?..
Сначала пленников тащили прямо по тропе, а после свернули на небольшую тропинку, уводящую в чащу. К закату лес расступился, открывая поляну, по которой было разбросано с дюжину грязных неопрятных шалашей.
Несмотря на полный беспорядок застройки, что-то определенное все же просматривалось в том, что все строения были собраны вокруг сооружения в центре, оставляя открытой небольшую площадь.
В центре возвышалось в два человеческих роста ступенчатая пирамида из такого же, что и лестница материала, только матово черного. На вершине, словно государь на троне, располагался массивный камень, сплошь покрытый потеками спекшейся и почерневшей крови.
Ригг обошел поляну кругом, выбрал место, с которого было видно все происходящее на поляне, и залег в прелой листве так тихо, что даже птицы не прекращали пение над головой.
Весело и беззаботно щебечущие птицы.
Пленников подвели к дюжине столбов, вкопанных в ряд перед пирамидой, и надежно привязали.
Вокруг собралось все население поляны, десятка два человек. Воздух загудел от обилия мух и гнуса, почуявших родную грязь. Казалось, от вони даже пригибалась трава.
- Что? – злорадно спросил Итернир принца, отвернувшегося при виде грязных заросших, одетых в преющие шкуры, существ, что были когда-то женщинами, - благородная кровь такого не переносит? Благородные глаза созданы для более достойного зрелища?
Принц не ответил.
Вперед, оттеснив довольно прыгающего перед пленниками вождя, вышел бесконечно старый, по сравнению с окружающими, человек. Немощь высохшего тела была заметна даже сквозь ворох шкур, в которые он зябко кутался.
Он подошел к пленникам и внимательно и долго поглядел каждому в глаза. Его взгляд был совсем неприятен. Не отпускало ощущение, словно под череп заползли холодные костлявые пальцы, и, подрагивая, ковырялись там.
Отойдя, он еще раз оглядел пленников. Покачал головой. Тот-Кто-Как-Все-Не-Помнил-Своего-Имени-Но-Не-Забыл-Свое-Племя был недоволен. Он повернулся к толпе дикарей. В почтительной тишине поднял вверх руку с раскрытой тонкой ладонью, резко опустил. Дикари восторженно взвыли, потрясая суковатыми дубинами.
Вожак взял свой тесак наизготовку, и двинулся к пленникам, щеря крепкие зубы в широкой ухмылке. Однако старик положил руку ему на плечо, и что-то очень тихо проворчал на ухо. Очень неохотно вожак остановился, отошел.
Старик повернулся к пленникам. Указал рукой на солнце, провел рукой дугу по небу до запада, потом по земле до востока, ткнул пальцем в вершину пирамиды, и чиркнул себя по горлу.
- С восходом, значит, - подытожил Итернир.
И опять ему почему-то никто не ответил.
Собравшиеся встретили решение шамана без энтузиазма. Но тот властно взмахнул руками, гул неодобрения потихоньку затих, и все разошлись по своим делам.
Вожак развернулся и свирепо рыкнул на дикаря, что слепо мотался по площади, неловко держа оружие пленников. Тот от неожиданности присел, испугался, выронил оружие прямо у пирамиды. Жалобно скуля, извиваясь, припадая к земле, он подполз к вожаку, готовый лизать его ноги. Тот одобрительно заворчал.
Все бы тут и успокоилось, но кусты на краю поляны расступились, выпуская кучку дикарей. Они понуро шли, опустив головы. Ригг узнал того, что возглавлял это скорбное шествие. Вожак посылал его за Лансом. Возвращались же они с пустыми руками.
Охотник улыбнулся про себя, радуясь, что хоть кто-то тоже ушел.
Меж тем вожак рвал и метал. Насмотревшись на объяснение неудачи, больше показываемое, чем произносящееся, глухо зарычал, и вдруг бросился на провинившегося дикаря.
Он впился зубами в горло, рванул, расплескивая кровь, выплюнул изо рта кровавый клок и гневно воззрился на совсем притихших дикарей.
Едва оправившиеся от встречи с Лансом, они сейчас были растоптаны в пыль. Жалобно и несмело скуля, лизали ноги вожака, пытались лизнуть руку, моля о пощаде. Тот глухо расхохотался и отпустил. Их как ветром сдуло с площади, под хохот и улюлюканье «свиты».
Постепенно все стало успокаиваться. «Свита» расходилась по поселку, громко взрыкивая и задирая соплеменников. Один из них грубо ухватил женщину, которая проходила мимо, жадно впился ей в грудь, рванул скудную одежду, заваливая на землю. Та не сопротивлялась, оставаясь совершенно безучастной к происходящему.
- Глянь, - мотнул головой Итернир для принца, - ушли только на два шага, а и тут народ мыслит по-дворцовому, государственными масштабами. Свои желания превыше всего. Прямо истые принцы. По-моему, ты уже нашел, что искал. Одно смущает – что-то уж слишком у богов с водой плохо. И с мылом.
Кан-Тун и теперь не ответил, столь красноречиво вздернув голову, что справедливо вспоминались соответствующие строки гимна государю.
Солнце опустилось за верхушки деревьев, окружавших поляну. Наступили долгие сумерки. Все стихло.
Темнота густым плотным покровом окутала поляну, на которой никогда не разжигали костров, несмело загорелись первые звезды, и лесная ночь вступила в свои права.
Не шевелясь, лежал Ригг, скрытый прелой листвой. Какие-то букашки деловито сновали по телу. В кустах, над самой головой завела трель маленькая лесная пташка. Протяни руку, и пальцы коснулись бы нежных перьев. Но Ригг, которому приходилось порой целыми сутками лежать не шелохнувшись в скудеющих дичью родных лесах, не двигался. Даже не дышал.
К великому неудовольствию охотника дикари выставили стража на ночь: тот неприкаянно слонялся по поляне, между хижинами. Нет-нет, да и прислонялся к плетеной стене, чутко задремывая. Однако всегда просыпался и, поднявшись, отправлялся в обход.
Ригг вновь внимательно огляделся, потянул воздух, широко раскрыв ноздри, вдыхая неповторимый аромат дикого леса. Этот лес был еще более дик и нетронут человеком, чем лес родины. Наполнен непроходимыми чащами, обилен живностью.
Буйство здешней природы порождало неповторимый, неопределенный дух. Дух свободы, притягательной дикости. Проникаясь этим настроением, хотелось оставить позади прежнюю жизнь, отбросить все и с головой окунуться в чистоту первозданной природы. Легким стелющимся шагом пронестись над землей, не тревожа листвы на кустах, взять след неосторожной лани, искупаться в лучах звезд, пробивающихся сквозь тень листвы.
Ригг поймал себя на том, что он уже почти сбросил одеревенелую неподвижность с тела, готовый последовать зову природы. Одернулся, как от дурмана. Нечто подобное он испытывал и в своих лесах. Но там этот зов был слабее. Здесь же он необузданно силен и, нарочно прислушавшись, Ригг даже почуял в нем что-то недоброе, неопределенно опасное.
На родине всегда удерживал дом, семья, ради которой он должен был обязательно вернуться, и еще тысяча мелочей. А здесь у него была куда как более веская причина не слышать зова, плюс к тому, он должен был спасти попутчиков, с которыми обещал делить невзгоды выпавшего пути. Он был должен.
Полный осознанием этого долга он привычно отогнал стремление броситься в стихию леса, отправил свое звериное начало, гнев и ярость, жажду крови на задворки сознания, как делал всегда, когда на охоте они становились не нужны, или даже мешали.
Потом, все будет потом.
Потом.
Потом он отбросит все заботы. Расправит руки и ноги. И побежит. Побежит, согнувшись едва не до земли, пробегая под низкими ветками. Легко и мягко огибая кусты и деревья.
Он будет бежать долго и красиво, плавно меняя направление, позволяя лесу самому выбирать тропу.
А потом, почуяв свежий след дичи, окунется без остатка в пьянящий восторг погони и поднимет зверя. Чтобы догнав погрузить зубы в теплую кровь...
Ригг даже вздрогнул, так навязчиво ощутил кровь на губах. Напряженно и осторожно вновь отогнал наваждение.
Странности этого леса начинали всерьез беспокоить.
Кроме лесного зова удивляло и полное отсутствие росы, хотя темнота уже давно спустилась к земле.
Ночь неторопливо перевалила за полночь. Звезды по-прежнему дарили неверный сумеречный свет. Стража никто не спешил сменять, но он и не засыпал совсем. По-прежнему вздрагивая, просыпался.
Близилось время рассвета. Затихали птицы. А росы так и не было.
Поняв, что страж так и не уснет, Ригг решил действовать, не дожидаясь утра.
Стороннему наблюдателю в этот момент лишь смутно бы показалось, что полог палой листвы беззвучно вспучился, и неясная тень невесомо скользнула в сторону поляны, растворяясь в темноте.
Он ступал так мягко и неслышно, как только мог. Легкой тенью скользил среди ветхих хижин. Но когда подобрался к столбам, к которым были привязаны пленники, изумлению не было предела. Они ссорились!
- Человек столь низкого происхождения как ты… - корчил брезгливую мину принц.
- Высок ты, высок! Велик и могуч, - прерывал Итернир, - только в пупок не дыши – щекотно!
- Шут!
- Благородный ублюдок!
- Ублюдок?! Я помню своих предков до десятого колена!..
- Разве что начиная с древних свинопасов!
- Мои предки были великими героями, основателями королевств, истребителями!..
- Свиней соседа, и курей за столом. Но сам-то ты чем отличился, чтобы тебе воздавался такой почет, как ты требуешь, кроме предательства соратников?!. – проорал Итернир и замер, почувствовав, как его рук коснулся холодный металл, обомлел, - кто здесь?
- Я это, - совсем тихо, над самым ухом прошептал охотник, - Ригг.
- Что же это ты замолчал! – продолжал Кан-Тун, - испугался мышиного шороха?
- Да погоди ты, - попытался одернуть его Итернир.
- Нет, от особ благородный кровей не отмахиваются … - по-прежнему резко ответил принц, и сам, вздрогнув, замер, когда нож занялся его веревками.
- Что и ты мышиный шорох услыхал? – не замедлил усмехнуться Итернир, растирая затекшие руки.
- Оставим сейчас, - высокомерно ответил принц, - полагаю после, когда над нами не будет висеть жертвенный нож, мы сможем полностью разрешить наши разногласия.
- Как скажете, - не поленился Итернир театрально взмахнуть плащом, - исключительно уповаю на Ваши благородство и честь.
- Перестаньте, - тихо, но настойчиво осадил Ригг обоих, усердно трудясь над путами Крына, который, обвиснув на веревках, мирно спал.
Тяжелым мешком тот повалился на землю, так и не успев проснуться, и если бы не Ригг, подхвативший его, шуму бы было на всю поляну. Кое-как растолкали Крына. Спросо-нья тот совсем ничего не мог понять.
- Ладно, пора, дергаем отсюда! – скомандовал Итернир, увлекая за собой Крына.
Однако не успели они достигнуть лесной опушки, как Итернир круто развернулся, и заспешил обратно.
- Куда? – только и успел раздраженно вскрикнуть принц.
- На кудыкину гору, - огрызнулся Итернир, - меч я же там оставил.
- Да брось, - попытался было отговорить, Ригг, но все было напрасно.
- Тебе-то брось, а я за него четверть сотни золотых отдал! – ответил Итернир, и еще быстрее припустил к пирамиде.
Принц, поколебавшись, тоже вспомнил о своих вещах и оружии. А Крын развернулся с таким видом, словно совершенно все равно, куда бежать.
Ригг вырвался вперед, тревожно вслушиваясь в ночь, пытаясь распознать, где часовой. Выскочив на площадь, бывшие пленники живо подбежали к своему добру, а он, остано-вившись в стороне, потянул носом воздух.
Часовой же, перестав слышать брань, направился к площади, вяло заинтересовавшись, в чем дело. Едва он показался из-за угла, Ригг его заметил и бросился навстречу.
Остальные к тому времени лишь опоясывались, и бой надлежало принять ему. Он не успел даже оценить то, что впервые собирается убить человека, как мелькнула рука, взмахнув ножом, и лишь в самый последний момент Ригг сумел отвернуть руку, глубоко распоров плечо врага. И тут же нанес второй удар рукоятью в висок, оглушив противника.
Тот шумно повалился на землю. Потрясенный содеянным Ригг не смог помешать этому. Тотчас же проснулся кто-то в ближайшей хижине.
Но все же беглецы выиграли довольно много времени, и успели спастись в ночном лесу. Ригг вел попутчиков, опираясь лишь на чутье, но так, будто родился в этих лесах. Пару раз они слышали по сторонам шум преследователей, но скоро стало ясно, что они бегут одни по утреннему лесу.
Итернир первый остановился, тяжело переводя дыхание. Сделали привал. Риггу все не давала покоя мысль, что он убил того стража.
- Я сейчас, - сказал он только, и мгновенье спустя уже мчался в густом подлеске, по направлению к поляне.
Достигнув поляны, охотник застал полный переполох. Вожак с рычанием рассылал остальных, то и дело возвращавшихся из леса, по каким-то поручениям, изображая бурную деятельность. Шаман рвал и метал, потрясая воздетыми к небу руками. Кругом царил шум, гам и хаос.
Обойдя поляну кругом, Ригг, оставаясь скрытый лесом, заметил давешнего своего противника. Тот лежал все на том же месте, и какая-то женщина убивалась над ним.
Кровь из распоротого плеча щедро оросила траву кругом. Оценив рану, Ригг понял, что дикарь этот, если и выдержит потерю крови, то останется на всю жизнь калекой.
Меж тем раненый подсовывал женщине тяжелую дубину, глядя на нее кротко и даже умоляюще. Та, заливаясь слезами, исполняя тяжелую обязанность, подняла оружие двумя руками и тяжело обрушила ее на голову раненного, оборвав его мучения.
Ригг, возвращаясь, пребывал в еще большем смятении. Мысль, что из-за него погиб человек, наполняла ноги непривычной тяжестью, лишая легкости шага.
Крын, едва опустился на землю, тут же заснул.
- Ну почему тот, кто храпит, всегда засыпает первым? – задал риторический вопрос Итернир.
Странное дело, но никто не ответил. Он постоял немного, выискивая место для себя и одновременно прислушиваясь к позывам организма, и вдруг понял, что ему очень захотелось прогуляться по лесу. Итернир неторопливо отошел в сторону от спящего Крына и отдыхающего принца.
Лес здесь был уже не той приветливой кудрявой дубравой, в которую они вошли вче-ра. Деревья были другие, незнакомые. Вместо нежных листьев у них были иголки, и они мрачными, седыми ото мха великанами поднимались ввысь, отнимая тепло и свет солнца.
Сырой плотный воздух нес густые запахи. Ноздри Итернира затрепетали под напором лесных ароматов. Ему никогда еще не приходилось испытывать таких ощущений, как сейчас, при виде этой дикой первозданно суровой природы.
Голова слегка гудела и тупо ныла из-за второй бессонной ночи. Мысли так и норовили потерять четкость.
Должно быть, думалось ему, трудно здесь выжить. Хотя, не мертв же этот лес. Живут же как-то звери, птицы. И человек должен быть способен выжить. Надо только внимательно слушать этот лес, уметь услышать и учуять каждый шорох. Надо его понимать. Даже не го-ловой понимать, не разумом, а чувствами, самым нутром. Не видеть ветку под ногами, гото-вую хрустнуть, а чуять ее…
Подвластный духу леса, он чуть согнулся, шаг приобрел упругость и бесшумную лег-кость. Итерниру казалось, что он чувствует все запахи, звуки, понимает их. Он уже каким-то другим, внутренним взором видел богатую жизнь леса. Здесь недавно прошло семейство ка-бана. Это дерево простоит совсем недолго, далеко вокруг разносится шум усердно рабо-тающих над ним древесных жуков. Вот белки ссорятся в просторном дупле исполина. А здесь стая волков загнала оленя.
Хищным животным он мчался в лесной глуши. Ни один лист не шелохнулся, ни одна хрупкая ветвь не потревожена. Чуткие ноздри улавливали любой запах. Уши, прижатые и чуть сдвинутые назад, не пропускали мимо ни одного звука.
Едва успев понять, что проголодался, он напал на след зайца. Стрелой сорвался с места, настигая жертву. Ноги столь мягко и чутко ступали, что заяц даже не услышал, что его преследуют. Лишь почувствовав на себе дыхание хищника, понял, что пропал, но было поздно.
Острыми зубами Итернир ухватил за горло, рванул. Горячая кровь заструилась по гу-бам, наполняя силой, опьяняя ощущением победы. Он рвал зубами еще трепещущую плоть жертвы, глотал сразу, не прожевывая. Вот это жизнь!
Только это и достойно называться жизнью.
Он вновь бесшумно несся, низко стелясь над землей. Еще теплая кровь на губах пья-нила. Он чувствовал себя невероятно сильным и могучим. Хозяином этого леса.
Внезапно в стороне мелькнула чужая светлая тень. Итернир круто свернул, выходя на след пересекшего границы его владений. Хищник всегда должен быть готов к охране своих охотничьих угодий. Теперь Итернир уже видел врага. Тот выглядел также почти как он, только был чуть мельче и моложе. Белый окрас противника раздражал. Итернир смутно по-чувствовал, что где-то уже его видел, но память упорно отказывалась помочь, и он захлебы-вался переполнявшими его чувствами враждебности и раздражения.
Чужак выскочил на узкую прогалину, развернулся и взвыл, вызывая на поединок.
Свирепая звериная ярость захлестнула Итернира, он бросился в бой. Представляя се-бе, как вцепится зубами, в это белое горло, рванет нежную кожу и напьется крови врага.
Два человека, не вставая с четверенек, рыча и разбрасывая вокруг пену ярости, вцепи-лись друг в друга, позабыв об оружии, висящем на их поясах. Все смешалось в один ревущий клубок.
- Стойте! Остановитесь! – с криком появился Ригг на краю прогалины, - что же это вы, как же так можно!
Он и следовавший за ним по-прежнему сонный, но обеспокоенный Крын, бросились разнимать дерущихся. Те же, в самом деле, не были похожи на людей. Местами из расцарапанных или прокушенных ран сочилась кровь, размазываясь по грязной коже. Одежда потеряла всякий вид.
С большим трудом клубок человеческих тел растащили. Но принц, извернувшись, хватанул зубами Крына, держащего его, тот от неожиданности ослабил хватку, и принц вы-вернулся. Вновь дерущиеся покатились по земле.
- Давай-ка, держи его! – вновь ухватил Ригг Итернира, пытаясь выдернуть его из схватки, хотя Кан-Тун по-прежнему рвался в бой, от чего доставалось и охотнику.
Когда Крын снова обхватил принца необъятными руками, Ригг сдернул с пояса верев-ку, и попытался спеленать Итернира.
- Подержи-ка его, подержи, - приговаривал он.
Даже когда дерущиеся оказались туго связанны, они продолжали бешено рычать и метаться. Принц пробовал дотянуться зубами до веревки.
- Да что же это с вами сделалось? – пробормотал Ригг, присев перед Итерниром, и сказал, – это же я, Ригг. Как же ты меня не помнишь?
Тот на мгновение прекратил безумствовать, поглядел на него, взгляд стал сколько-то осмысленным.
- Я, это, я, - мягко приговаривал охотник, - Ригг. Мы же с тобой шли вместе.
Взгляд Итернира задержался, какие-то смутные тени воспоминаний вертелись в его голове.
- Ну, вспомни, мы вместе с великанами сражались, там, внизу.
При упоминании великанов, Итернир вновь бросил взгляд на принца, в бешенстве ис-казил лицо, зарычал, на губах выступила пена.
- Ну, хорошо, - сказал Ригг Крыну, поднимаясь, - бери этого, а я понесу принца, надо бы нам к стоянке возвернуться. Как же ты не углядел за ними?
- Дак я того… спал я, - потупился Крын, оправдываясь.
Когда вернулись к месту стоянки, Итернир с принцем поутихли. Их прислонили к стволам деревьев под сень густых еловых лап в противоположных сторонах, но так, чтобы они не видели друг друга. Ригг споро развел костер.
- Поедим, пожалуй, - сказал он усаживаясь, и развязывая мешок.
- А-а... эти как же – кивнул Крын на связанных.
- Эти-то, видать, - ответил Ригг, потянув носом воздух с их стороны, - дичиной под-харчевались.
- Так… эта, - продолжил разговор Крын, не забывая меж тем наполнять желудок, - чего это с ними-то такое?
- С ними-то? А кто разберет? – пожал плечами Ригг, - посидим, может чего и удума-ем… Время-то у нас есть. Мало, но есть. Дикие до темноты след наш вести будут. К вечеру только сюда и придут…
- Как же ты это? – допытывал Ригг Итернира, - даже и имени своего не помнишь?
Тот не поднимал головы. Осел, остановившимся взглядом уткнувшись в землю.
- Без имени же никак, совсем никак, нельзя, - настойчиво продолжал Ригг, - Итернир ты. Итернир. Ты человек.
При звуке своего имени Итернир поднял голову, взгляд вновь стал чуть осмысленный.
- Не дикий ты зверь совсем, ты человек. Человек ты. А зверя ты гони от себя, за чело-века держись, а зверя гони. Так только и жить. Ну, давай же. Вспоминай! Итернир ты! Чело-век! Человек волею своей славен, разумом! Гони прочь своего зверя! Не верь ему, – говорил Ригг, встряхивая Итернира.
Тот схватил руками голову. Но не это по-настоящему порадовало Ригга, а то, что его пальцы уже распрямились, не были скрюченными, готовыми рвать и царапать.
- Борись, - приговаривал охотник, - только борьбой зверя и сдержишь. Себя вспоми-най.
Он развязал веревки, освободив пленника. Тот сидел, обмякнув, расслабленно запро-кинув голову. И только сам Итернир видел ту борьбу, которая шла в голове, с той частью, что звала забыть имя, жизнь и свой народ, что звала в лесную чащобу.
- Погоди… мужики, - проговорил он, наконец, с трудом вспоминая слова, - эк меня… это… прихватило крепко.
С принцем все обошлось легче. Хотя, поначалу опасались, что вовсе не справятся, по-скольку тот не реагировал ни на свое имя, ни на окружающих вообще. Но стоило Итерниру упомянуть о его благородных предках, как тот запальчиво закричал, расписывая их доблесть. И лишь увидев добродушно смеющихся спутников, обескуражено остановился. А мгновение спустя хохотал и сам. Спутники смеялись радостно и весело, потому что смеяться могут только люди.
7
На рассвете густой туман беспросветной белесой мглой спеленал все вокруг. Роса крупными каплями выпала повсюду, даже на людях, одежде, оружии. Подниматься и от-правляться в путь пришлось в промозглой сырости.
Теперь шли цепочкой за Риггом. Одному ему, и его богам было известно, как здесь находить дорогу. Неожиданно из молочной мглы выплывали прямо на путников седые исполины стволов деревьев. Ненадежная сырая корка мха под ногами так и норовила про-рваться на скользком корне. Корни деревьев густо вылезали наружу, будто и не врастали в землю. Знай себе, стелились, чуть прикрытые землей, да цепляли путников за ноги.
Почва становилась все более влажной. Мох уже столь толстым слоем покрывал ее, что ноги утопали по щиколотку. Все меньше становилось слышно птиц и зверей. А после все реже стали попадаться и те ели-гиганты, что лишали путников света в таежной чаще. Здесь их работу делал туман. А он и не думал рассеиваться, только деревья выпускал из себя все тоньше, корявее, облепленных мочалами мха.
Итернир еще с вечера был какой-то притихший. Почти ничего не говорил. Шел, по-груженный в свои мысли, спотыкаясь чаще всех.
- Слушай, Ригг, - в конце концов спросил он, - а ты-то как же, разве ничего не почув-ствовал?
- Как же не почуял? – пожал тот плечами в ответ, - только же я родился в лесах. А там кажный день возвращаться надобно. Да и тут слишком уж не праздное гулянье, чтобы можно было волком по лесу бегать.
- Ясно, что ничего не ясно, - вздохнул Итернир и обратился к Крыну, - а ты как же не озверел?
- Дак, я ж того… - озадаченно почесал тот в затылке рукой, с зажатым в ней принце-вым тюком, - спал же я. Да и кабы не спал. Ведь эта… рази можно… когда ждут внизу-то?
- И тут дело ясное, что дело темное, - опять вздохнул Итернир, прекращая расспросы, и почва вдруг ушла из-под ног, - э-эх! Как я вляпался!
Мох вдруг разорвался под ногами, и он сразу по пояс ушел в прогнившую грязь. По-пытался встать, но и руки тут же оказались глубоко в грязи. Прорывая не такой уж толстый слой мха, он никак не мог найти опоры, меж тем чувствуя, как при каждом движении ковар-ная трясина усиливает хватку с жадной беспощадностью, засасывая все глубже.
- Стой смирно! – тут же бросился к нему Ригг, - не ворочайся только – вмиг утянет!
- Да я и не кручусь, - неубежденно проговорил тот, чувствуя, что продолжает погру-жаться, а дна под ногами не чувствует вовсе.
- Ложись сейчас, - меж тем наставлял Ригг.
- Что? Тут же грязно, противно и мокро!
- Лягай, говорю! – почти приказал Ригг, и Итернир, распластавшись по поверхности почувствовал, что сумел высвободить увязшие конечности, - теперича осторожненько к нам подгребай. Только вглубь-то не нажимай, не дергайся резко – опять завязнешь. Только по верху и води руками.
Едва Итерниру удалось подобраться к краю раскрывшейся трясины, попутчики вытя-нули его.
- Привал тогда сделаем, что ли? – предложил Ригг, глядя на облепленного грязью пловца.
- Болота они как оборотни, - поучал Ригг попутчиков, уже после того, как все перевели дух, - Коли только чуть зазевать, тут же трясина затянет. Потому осторожно ногу-то ставить надо. А поперву слегой проверить.
- А что такое твоя слега? – заинтересованно спросил Итернир.
- А это палка, какую ты в руках держишь. Она и есть, - ответил Ригг, указывая на свежесрубленные каждому шесты в рост, - ей, значит, проверяйте всегда путь. А коль оскользнетесь, тогда рваться не надо. А сразу ложиться. Слегу поперек трясины кладите, да на нее опирайтесь. Она вещь надежная. Так, что коли затянет, свою слегу другим не тяните, опирайтесь на ее. А чтобы тянуть вас, на то у других слеги есть. И пуще всего следите, чтобы обувку не утерять.
- Постой, а обойти болото, разве нельзя? – с плохо скрываемой надеждой спросил Итернир.
Ригг задумался. Привстал, напряженно вглядываясь в белесое молоко тумана.
- Обход-то поискать можно, - задумчиво кивнул он, - да только, мыслю, за нами по-гоня. Уж им-то эти места родные. Может, и не уйдем. А болота всякая тварь обходит. Вот, думаю, и удастся нам по болотам-то уйти.
Стали собираться. Итернир с Риггом поплотнее приторачивали дорожные мешки. Чтобы не болтались. Принц, изображая крайнюю деловитость, проверил и без того надежную перевязь меча, попытался отряхнуть довольно уже испачкавшийся плащ, и поглядел на Крына. Тот, беззаботно закинув за плечи мешок, приноравливался к слеге.
- Ты почему мои вещи не поднял? – в конце концов, спросил принц, - уже пора вы-ступать.
- Так ведь эта-а… - простодушно предположил Крын.
- Кто же по-твоему, их понесет?
- Дак, эта… сиятельный принц, вещи-то того… твои, значит…
- И что с того? Тебе еще внизу была оказана высочайшая честь, нести мою поклажу, и дана на то монаршая воля!
Итернир искоса, ничего не говоря, но с нескрываемым интересом ждал ответа Крына. Тот шумно почесал в затылке, посопел, наконец, наклонился к тюку.
- Ну, раз того… монарша, значит, воля… тада конечно… даже что, пожалуй… токмо того… тяжел он уж больно… облегчить бы…
- Мне, как благородному принцу, лучше знать, сколько должно быть поклажи!
Крын еще немного посопел, помялся, да и взвалил тюк на спину. Итернир покачал головой, и пробурчал что-то под нос.
С тем и собрались выступить, и все, кроме принца уже направились вперед, осторожно ступая, как вдруг недовольный голос остановил их:
- И вы думаете, что я, принц крови, пойду за вами?!
- А в чем дело, - обернулся Итернир, нехорошо блеснув глазами.
- Здесь грязь! – в гневном презрении скривил губы Кан-Тун.
- А-а, - воскликнул Итернир, - аристократ боится посрамить своих высоких предков, испачкав ноги грязью? И что ты предлагаешь?
- Он может нести меня, - ткнул пальцем принц в Крына.
- А зад тебе медом не намазать? – вспылил Итернир.
- Не горячитесь, - попросил Ригг, выступая между ними.
- Да я не горячусь! – закричал выведенный из себя Итернир, - я спокоен! – взмахнул он руками и спросил у Крына, - И что ты сам думаешь?
Тот пожал плечами, и несмело проговорил:
- Так как же эта... по-каковски это буит-то?.. сам потопну и его того...
- Нет, я требую! – топнул ногой принц.
- У богов требуй! – отрезал Итернир.
- Да что ты, - укорил Ригг, - как же про богов-то так можно-то?
- Можно, - уверенно отмахнулся тот, - давайте-ка пойдем лучше, сам прибежит.
И подтолкнул Ригга вперед. Тот нерешительно сделал несколько шагов. Крын тоже, потоптался, но поплелся следом.
- Стойте, вы так не можете! – донеслось до них пару раз, но вскоре послышались хлюпающие шаги догонявшего принца.
После этого он присмирел и шел, понурив голову.
Поначалу старались идти, не замочив ног. Как пошли кочки, прыгали с одной на дру-гую, а дальше, когда и те стали попадаться все реже и реже, пришлось идти прямо по грязной гнилой жиже. Перестала попадаться живая трава и вокруг виднелись лишь жалкие ростки да сгнившие на корню корявые деревья, облепленные мхом. Даже всегдашние болотные жители, хвощи и плауны, здесь встречались редко. И совсем не было слышно пенья птиц.
И туман. Окружающий все вокруг непродыхаемой сыростью. Не было видно ничего дальше трех шагов. Трех шагов в мутной, чуть подернутой ряской, жадно чавкающей тряси-не.
Особенно давило отсутствие какой бы то ни было ясности, сколько еще предстоит ид-ти в этом тумане, а и дно все понижалось. Теперь попутчики брели уже по пояс в грязи.
- Когда же это кончится?! – взмолился Итернир.
- Ты что же, ослабел? – язвительно спросил Кан-Тун.
- Да нет! Я исключительно о вашей, принц, усталости беспокоюсь, - склонился в по-клоне Итернир, однако, тут же не удержал шаткого равновесия и упал.
Глядя на это, принц победно расхохотался и тут же сам, не уследив за коварной тря-синой, окунулся с головой.
- Не стоять! – крикнул Ригг, продолжая идти, нащупывая тропу, – нельзя здесь стоять. Оставь их, Крын, сам увязнешь!
Кое-как спорщики поднялись, со значительным трудом высвободились из плотно схватившей их ноги трясины. Вновь пошли цепочкой, осторожно пробуя слегой дорогу.
- Так все же, как насчет конца-то?! – вновь спросил Итернир.
- Не знаю, - ответил Ригг, однако, повертев головой и, понюхав воздух, добавил, - земля вверх идет, деревья близко, может, скоро посуше станет. Надо идти.
И они шли.
Не сразу, но земля и впрямь пошла вверх. Вскоре потянулись кочки. А затем первый раз почва, поросшая желтой травой, не чавкнула. Это было приятно.
- Земля! – радостно воскликнул Итернир, и со смаком добавил, - С-с-у-уша!
- Остров это, - спокойно объяснил Ригг, - передохнуть только.
Разошлись по островку, легли в изнеможении.
- Это вот и есть твои деревья, что ли? – насмешливо спросил Итернир Ригга, указывая на стайку жмущихся друг к дружке чахлых деревцев.
- Они живые, - нежно сказал Ригг, подходя и трепетно поглаживая тонкие веточки и листки.
Крохотный островок только и позволял едва обсушиться, а потом вновь надо было идти по пояс в холодной воде. Вряд ли кому это могло пойти на пользу, и к закату Кан-Тун закашлял. Да и Итерниру недолго удалось поиздеваться над ним. Когда солнце окрасило ту-ман кровью заката, он также не смог сдержать болезненных позывов.
Однако болоту и этого было мало. Не успела темнота ночи как следует сгуститься над спутниками, как у обоих заболевших поднялся жар. Навалившаяся слабость мешала идти. Болевшая голова теряла контроль над телом. А ноги до пояса по-прежнему были в холодной воде.
Как назло, нигде поблизости не было ни малейшего намека на сухую землю. Лишь к полуночи Ригг вывел на клочок сухой земли. К тому времени он и Крын почти несли на себе своих спутников, трясущихся от жесточайшего озноба.
Худо-бедно из сырых дров разожгли костер. Сменили нижнюю одежду. Но верхняя столь сильно вымокла, что это не могло спасти. Оба заболевших кутались в промокшие плащи, жались к костру, но тряслись от озноба.
- Держите-ка вот, - протянул Ригг обоим по очереди котелок с мерзостно пахнущим отваром, - я тут, пока шли, травок да корешков кой-каких набрал – первое средство от кашля.
Принц благодарно приник к котелку, морщась, пил. После передал котелок Итерниру.
- Вы, наверное, нас теперь бросите? – спросил он, наконец.
- Это от чего же? – искренне удивился Ригг.
- Мы ж больные, и сами идти не сможем.
Итернир тоже собирался что-то сказать, да ввиду собственных сомнений, промолчал.
- Нет такого обычая, - отрезал Ригг, - верно, Крын?
Крын задумчиво кивнул головой.
- Ничего с вами и не сделалось. Сейчас после отвара спать-то ляжете, пропотеете как надо, болезнь с водой и уйдет. Все хорошо будет. А на рассвете, как идти сможете, дальше пойдем. Уходить отсюда надо. Больное это место. Я-то привычный. В Крыне от рода здоро-вья много. Но долго здесь просидим, и мы сляжем. А вам спать нужно. Давайте-ка.
Ригг уложил их ногами к костру. Дал принцу свое одеяло вдобавок к его плащу, а отобранное у Крына одеяло отдал Итерниру. Больные погрузились в тревожный беспамятный сон-дрему.
Когда Итернир проснулся посреди ночи, ему было уже гораздо лучше. Голова, хотя и болела, но туман лихорадочного бреда из нее ушел. От обсохших у костра ног по всему телу разливалось сухое приятное тепло. Ригг сидел на страже спиной к костру, расслабленно глядя в темноту.
- Зачем ты пришел? – спросил он вдруг прямо в туман.
- Это вы пришли к нам. Нарушили, – ответил трескучий голос с другой стороны кост-ра, с той стороны, к которой Ригг сидел спиной.
- Мы ничего не тронем. Пройдем только. Болотная вода забудет, - спокойно говорил Ригг, меж тем медленно разворачиваясь, глядя высоко поверх костра, чтобы не слепило пла-мя.
- Ничего не тронете? – вскрикнул треском голос, - А растоптанные кочки? А сорванная трава?
- Свято то, что взято на прокорм. Таков закон леса.
- Со своими законами ты к нам не ходи. Много вас таких тут до вас было. Кха-кха, многие полегли… Я решил, мы убьем вас!
- Зачем спешишь? Болотная вода не любит быстроты, сам хорошо знаешь.
- Чужак! Откуда законы болот знаешь? Зачем с другими чужаками наверх идешь? Нельзя тебя отпускать!
- Опять спешишь. Мы сталь в руках держим. Много твоих родичей ляжет раньше, чем нас в трясине увидишь. Не спеши. Пропусти. Ведь проходил же до сих пор кто-то, а болото все так же стоит.
- Угрожаешь! Мне, хозяину болот! И еще пропустить просишь?! Нельзя! На то я и старший, чтобы законы блюсти, а закон трясины таков, чтобы не допускать чужаков, а ежели допущены – сделать, чтобы никогда не смогли они путь из трясины отыскать! Прощай чужак!
- Рано прощаешься. Я днем с твоими нарочитыми еще вдоволь навидаюсь. А доведет-ся, и с тобой.
С той стороны костра послышались шлепающие шаги, затем болотное чавканье, на-конец, всплеск, и все стихло. Лишь лягушки по-прежнему выводили свои болотные трели.
Итернир подождал немного, потом подобрался к Риггу и спросил:
- Откуда ты его знаешь?
- Ты что же не спишь? Лучше тебе что ли, али как? – в ответ спросил Ригг, впрочем, без особого удивления, словно знал, что Итернир слышал беседу.
- Ага, лучше, - отмахнулся тот, - откуда знаешь его?
- Да откуда же мне его знать? Чай, не виделись никогда, да и не могли, – пожал пле-чами Ригг.
- Ну, ты так говорил с ним, будто знакомы всю жизнь, да и когда он пришел, ты по-здоровался с ним, будто у вас было назначено.
- Ну, за то как он пришел, так в той стороне лягушки квакать перестали, потом я шаги услышал. А кто еще мог быть здесь, кроме болотного человека? А что говорил с ним уверенно, так по правде я ж от страху-то не знал и куда податься, про болотных-то людей вся-кие сказы ходят. Ты в голову-то лишнего не бери. Тебе лихорадку одолеть бы надо. Гони ты ее прочь. Утром-то идти надо, - Ригг помолчал немного, потом озабоченно добавил, - давно сказать хотел, идет кто-то перед нами. Кто бы то мог быть, как мыслишь?
- Идет кто-то? – удивился Итернир.
- Да. И давно уже. Еще в лесу заметил. Думаю, может то Ланс идет, больше-то вроде некому. Может, он тогда спасся, ушел от лесных людей?
- Наверное, он, а то кто же еще? – авторитетно заявил Итернир, потом лег на спину и предался мыслям о том, как ему себя жалко, болезного.
Утром и Итернир, и принц бодрились и изображали здоровых людей, хотя оба были бледнее вечного здешнего тумана. Итернир даже побрился. На вопрос Ригга, не лучше ли ему, оптимистично ответил:
- Да как же тут можно быть здоровым? Жизнь же болезнь и есть, с обязательным смертельным исходом!
Завтракая, больные пытались было отказаться от еды, вяло поковыряв добытое Риг-гом, но тот, влив в них еще своего отвара, все же заставил и поесть.
Решили, что пора идти дальше.
Болотная вода была все так же холодна. Итернир и принц, сильно ослабевшие, даже без поклажи, которую приняли их милосердные спутники, шатались, без нужды опирались на слегу, чаще прежнего оступались, с головой окунаясь в воду. Итернир постоянно ворчал, что заставили его больного и старого идти, сунули голым практически задом в мокрую воду, как гордого лебедя. Вот простудится, заболеет и умрет. Поначалу спутники принимали эти слова за чистую монету, а после перестали обращать внимание.
К полудню заболевшие ослабели совсем. А ни островка, ни конца болота и видно не было. Сознание погрузилось в бредовый дурман, слышались какие-то звуки, виделись тени. В конце концов, Итернир шагнул сильно в сторону от тропы. Болотная вода сразу скрыла его с головой.
Он попытался высвободиться, дернулся в сторону, но болото уже крепко держало, все глубже затягивая с каждым движением. Крын, шедший сзади, тут же подоспел, протянул свою слегу. Итернир ухватился, Крын потянул, но тот уже слишком увяз.
Оглянувшись на шум, Ригг мог помочь только советом, тропа была слишком узка. Крын все дергал слегу, увязая и сам все глубже.
- Не стоять! Не стоять! – орал Ригг, - тянись сам, подтягивайся.
- Сейчас ребятки, - приговаривал Итернир, - погоди, вот только шнурки разглажу, встану и пойду.
- Да не дергай ты, - говорил Ригг Крыну, который старался изо всех сил.
Итернир быстро слабел.
Принц же тем временем безучастно наблюдал за этой сценой, равнодушно перемина-ясь с ноги на ногу за спиной Ригга. Неожиданно за криками спутников ему послышался жен-ский голос. Он чуть подался в сторону, прислушался. Из тумана доносились то ли призывы о помощи, то ли стоны. Но главное, что дама с дивным голосом попала в беду.
Кан-Тун повернулся, стараясь более точно определить, откуда доносился голос, и по-шел прямо через топь.
Ригг заметил потерю спутника, только когда тот уже достаточно отдалился.
- Куда? – заорал он, - куда ж там можно? Назад иди!
Но принц не слышал, упорно шел на одному ему слышный голос, что звучал все явст-веннее. Ригг бросился вдогонку.
В это время Крын не удержался, пытаясь устоять на зыбкой почве, шагнул к завязше-му уже по горло Итерниру и тут же увяз сам. Болото цепко ухватило его грузное тело.
Кан-Тун, отойдя довольно далеко от тропы, спотыкаясь и падая, давно уже отбросив отяжелевшую от нависшей болотной травы слегу, среди расступившихся клочьев тумана, на-конец, увидел зовущую на помощь.
Возле небольшого островка сидела обнаженная девушка. Ее дивные длинные волосы запутались в корявых сучьях низкого куста у самого края трясины, и она не могла пошеве-литься. Сидя в холодной воде, замерзла так, что тряслась мелкой дрожью.
Он замер, любуясь красотой дивного тела. А она оглянулась, обратив к нему лицо прекрасных благородных черт, и тихо проговорила:
- О, мой рыцарь! Только тебе под силу меня спасти! Помоги же мне! Скорее!
Кан-Тун, в пылу не только благородного порыва бросился прямо к ней. Два шага ос-талось до девицы, как вдруг чьи-то руки ухватили его под мутной водой. А девушка вдруг совершенно преобразилась. Волосы оказались мхом, покрывшим ветви куста. Руки вытяну-лись, пальцы слились перепонками. Кожа стала темной и блестящей, а в оскаленной пасти блеснули клыки.
Принц попытался, было, рвануться назад, но чудовище бросилось прямо на него, ув-лекая под воду.
Кинувшийся вдогонку Ригг увидел, как у болотного островка мокрые блестящие тела болотных людей скручивают Кан-Туна. Не раздумывая и мгновения, бросился на помощь. Прямо перед ним из трясины выросли гладкие головы болотников. Ткнув в первого слегой, выхватил нож, полоснул морду второго. Но остальные ловко набросились на него, утягивая вниз. Ригг, опутанный скользкими от жира телами, понял, что болотников не одолеть, но отчаянно продолжал сражаться. Все смешалось грязным клубком.
За сегодняшний день Лансу удалось пройти не так много. В этом проклятом болоте не было сухого места, чтобы переночевать. Спасало только то, что он мог идти по несколько суток кряду, не останавливаясь. Мешали тяжелые мысли о случайных своих спутниках. Ланс корил себя, за то, что обещал идти с ними. То, что он скрылся в лесу, оставив их с один на один с дикарями, мало трогало поначалу, но сейчас совесть потихоньку грызла его заскоруз-лое сердце.
За его жизнь слишком часто погибали те, кто был с рядом, спутники или соратники. Их приходилось хоронить, и нельзя сказать, что Ланс легко относился к этой процедуре. Те-перь ему не хотелось с кем-либо даже просто знакомиться, не говоря уж о том, чтобы идти вместе. Так было легче.
А теперь он обещал. И мог бы помочь им там, в лесу, но не сделал этого. Боялся за свою броню, свою коросту. И нарушил слово. Они, если и спаслись, все равно теперь пропа-дут. Да и если он поможет, все равно потом сгинут.
Нет. Все-таки, он должен сделать все, что может.
Развернулся и, ускоряя насколько возможно шаг, проверяя тупым концом копья, тро-пу, Ланс поспешил назад. Он должен успеть.
Интуиция подгоняла, а он привык доверять ее зову.
Вскоре Ланс услышал впереди возню Крына с Итерниром, что все глубже и глубже погружались в трясину, и тут же в стороне от тропы уловил звуки боя. Протянул Крыну тупой конец копья, одним могучим рывком вытянул его на тропу, и, оставив копье в руках крестьянина, бросился в сторону сражающихся.
Когда добрался до места схватки, ситуация была куда как плачевной. Дюжина стран-ных существ с длинными тонкими руками и ногами, покрытые короткой, густой, жирной и оттого не промокающей шерстью, скрутили Кан-Туна, и терзали Ригга.
Меч привычно прыгнул из-за спины в руку и, вздымая горы воды, Ланс бросился в самую гущу схватки. И без того обагренная кровью мутная вода стала красной. От стреми-тельной стали в руках Ланса не было спасения. Никто из болотных людей не ушел от него. Просто не успел.
Ни принц, ни охотник серьезно ранены не были. Несколько царапин, ушибов и все. Видимо, болотникам они были нужны живыми.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Ригг.
- Прими благодарность и от меня, - добавил принц, пытаясь элегантно поклониться, хотя и не без тени брезгливости.
Ланс, не слушая, уже шел к тропе.
Поддерживая шатающегося Кан-Туна, Ригг вернулся к Итерниру с Крыном. Те, тяжело дыша, пытались оправиться от перенесенного напряжения.
- О, так ты, все-таки, с нами? – воскликнул Итернир, завидев Ланса.
- Я обещал, - ответил тот после продолжительной паузы.
- То-то ты так в кусты дернул, когда филин заухал!
Но Ланс не слушал. Или только делал такой вид.
С тем и пошли дальше. Постепенно Итернир и принц ослабели настолько, что Ригг с Крыном почти тащили их на себе. А потом из болота полезли его обитатели.
Ланс, который шел впереди, без устали работал копьем, устилая дно болота его деть-ми. Сначала те нападали по одному, потом группами. Уже и Риггу с Крыном приходилось браться за оружие. Нападавшие откатывались, перегруппировывались, получали подкрепле-ние и вновь атаковали.
К концу дня бой уже не прекращался. Спасало лишь то, что никто из нападавших не был вооружен. А когда Ригг почувствовал, что болото скоро кончится, напор еще усилился. Даже Ланс начал уставать. А болотники все лезли и лезли из мутной воды.
Принц и Итернир лишь вяло плелись, закрываемые спутниками, и что-то бормотали сквозь бред.
Когда нога Ланса уже в глубокой тьме ступила на сухую землю, трескучий крик мно-жества глоток потряс болото. Но с тем болотные люди и отступили. Они ушли так незаметно, будто их и не было вовсе. Лишь сочащиеся кровью неглубокие порезы на коже Ригга и Крына напоминали о происшедшем.
Ригг тут же велел Крыну разжечь костер, а сам обтер насухо больных. Вскоре весело затрещало пламя, согревая и обсушивая путников. От насквозь мокрой одежды повалил гус-той пар, сливаясь с туманом.
Больные же потеряли всякую связь с миром. Их бросало то в жар, то в холод. Оба бредили и метались по земле. С великим трудом удалось влить им в горло отвар Ригга. Но вскоре это дало свои результаты: они приутихли и погрузились в дрему, полную дурных снов.
_______
Парень в камуфляже довольно резко опустил своего спутника с плеча на каменистую землю и присел рядом. В двух шагах ниже по склону клубился болотный туман, расстилаясь призрачным озером до чернеющего вдали леса.
- Да-а, парень, и здоров же ты за девками бегать, - он усмехнулся, - как ломанулся, только тебя и видел.
Второй, беспомощно растянувшись на камнях, молчал. Он безучастно глядел в пусто-ту прямо перед собой, даже не двигая зрачками.
- И чего ты такой сирый, убогий и очкастый сюда только поперся? – продолжал пер-вый.
Он подождал ответа, потом уверенными и привычными движениями скинул ранец, поставил между ног и вытащил сухой паек. Снял штык-нож с пояса и проткнул толстую пла-стиковую упаковку.
- Кто-то должен понять, - вдруг разлепил губы второй.
- Чего? – оторопел первый, и так и застыл с куском на ноже у самого рта.
- Я думаю, чтобы понять, что такое Лестница и в чем ее основной принцип, надо пройти до конца.
- Это, родной, и прапору понятно, - съязвил первый, - на кой, спрашивается тебе надо в этой хрени разобраться?
- Если я знаю как, я должен найти решение этой проблемы. Ради науки, ради челове-чества. Ради истины.
- Ты знаешь, - пожал плечами парень в камуфляже и отправил кусок с ножа в рот, - у нас в это не верят. Наши думают, что ты продался.
- А ты мне веришь?
- Мое дело не верить, мое дело... – он осекся, потом договорил, - тащить тебя через болото.
- Тогда мое, выходит, - улыбнулся второй, - хлопать тебя по щекам в лесу и пытаться вернуть тебя к действительности.
- Слушай, а хрена ли ты парился? Бросил бы меня, да валил бы дальше. Я ж тебя так отделал, что сам в усмерть умахался. Так шел бы себе... хм, полз бы себе вместо того, чтобы мне мозги полоскать, - продолжал парень в камуфляже потрошить ножом паек.
- Может быть это и было разумно. Только, как видишь, если бы я тогда поступил именно так, остался бы на болотах.
- Ага, мазал бы соплями кусты и звал бы свою наглюканную ненаглядную. Что, не че-та была девка вашим архивным крысам?
Второй поморщился, но ответить не решился.
- Только когда ты мне про человеческое в человеке в лесу брехал, ты ж про болото не знал ни хрена. Выходит, ты как последний кретин это, как его... демонстрировал высокие моральные качества? А ведь если бы я в это время о пушке вспомнил, пристрелил бы тебя нахрен.
8
Наутро туман все еще не рассеялся. Зато больным стало гораздо лучше. Они даже охотно поели.
- Знаешь, - заявил, проснувшись, Итернир Риггу, - я, наверное, даже поем. Ты не зна-ешь, к чему бы это?
- Да, как же мне знать? – совершенно серьезно ответил Ригг, но, почесавшись, все же предположил, - может, к дождю?
- Ага, точно! – улыбнулся Итернир, - а ты шутник! И все же, почему это вчера еще я пластом лежал, а теперь даже прыгать и скакать могу… то есть, почти могу. А?
- Может, оттого, что из болота вышли, - задумчиво ответил охотник, - шибко уж место это было нездоровое.
Итернир даже забрал у Ригга свои вещи, хотя и шел все еще нетвердо. Кан-Тун, одна-ко, благодушно отказался принять свой груз у Крына.
Земля здесь была каменистая, даже травы становилось тем меньше, чем дальше ухо-дили от болота. И, кроме того, уклон вверх становился все круче.
А потом вышли из тумана. Поднялись по склону выше него. Мир сразу переменился. Теперь его границы раздвинулись в необозримые дали. И прямо перед путниками выросла. загородив дорогу и еще полнеба скальная стена в несколько десятков человеческих ростов.
Суровая. потрескавшаяся под напором ветров и дождей поверхность, уходящая в не-достижимую высь, наводила на мысли о великом. О собственном ничтожестве перед грома-дой вечного.
Справа и слева тянулся каменистый склон, из которого вырастала стена, обрываю-щийся прямо в бездонно-глубокое голубое небо. А позади под ногами разливался туман. Вся поверхность болота была скрыта им, словно дно озера водой. Лишь кое-где немощно под-нимались корявые болотные деревья. А вдали темно-зеленой полоской виднелся лес, который нежным ворсистым ковром покрывал равнину, раскинувшуюся посреди неба на ступени лестницы.
- Ничего же себе, громадина! – воскликнул Итернир, запрокидывая голову, в попытке рассмотреть вершину стены.
- Каким же образом такая громада может держаться на Лестнице? – удивился принц.
- Да не образом, - усмехнулся Итернир, - а свечкой!
- Что? – еще больше удивился принц.
- Да так, - отмахнулся тот, - была такая история, потом как-нибудь расскажу.
Скальная стена удивила всех. Ригг присвистнул, Крын от изумления как всегда не нашел слов, и даже на вечно равнодушном лице Ланса промелькнуло что-то, похожее на удивление.
Подошли к подножию. Отсюда еще сильнее чувствовалась монументальность утеса. Исполинская стена гранита, проборожденная глубокими трещинами и испещренная сколами, создавала впечатление полной неприступности.
- Ну, вот, - подытожил Итернир, - теперь больного человека еще и вверх лезть заста-вят.
- А ты умеешь лазить по скалам? – спросил принц.
- Да, всякое бывало, - отмахнулся тот, - однако что будем делать? Как я понимаю, не все здесь присутствующие, могут аки козлы горные по этим самым горам скакать? А?
- Принцу крови не пристало лазать по скалам, словно дикарю, - гордо ответил Кан-Тун, - кроме того, я болен! Почему бы вам не поискать обход?
- Да и я, на самом деле, того… - смущенно добавил Крын, - не особо, в общем…
- Я бы, наверное, смог, пожалуй, - внимательно оглядывая скалу пожал плечами Ригг, - Я попробую. Должон суметь.
Ланс ничего не сказал. Он спокойно распаковывал дорожный мешок, готовясь к тра-пезе. Итерниру, однако, такого ответа не было достаточно.
- Так, а как ты по этой части? - обратился он прямо к Лансу.
Тот даже не посмотрел на него. Только слегка качнул головой.
- Ясно, - качнул головой Итернир, - А вот насчет обхода – идея хорошая. Хотя что-то мне подсказывает, что те, кто это все создавал, позаботились, чтобы их цели достигались.
- Что ты хочешь сказать? – спросил принц.
- Только то, что если эту скалу поставили здесь, то только для того, чтобы необходимо было ее преодолеть, и все пути обхода наверняка перекрыты.
- Или наоборот, - добавил Ригг, - чтобы ее обойти, а сама-то она неприступна.
Решено было, что Ригг с Лансом пройдут в разные стороны вдоль скалы, поискать обхода, а остальные пока отдохнут, под присмотром Крына.
Крын действительно очень заботливо обращался с принцем. Что вызывало возму-щенное ворчание Итернира. Что-то о некоторых изнеженных царедворцах, неспособных са-мостоятельно разобраться с нуждами собственного организма.
Солнце опустилось на две ладони, когда вернулся сначала Ланс, а после и Ригг. Обхо-да не было. Скала подступала к краям сузившейся ступени, обрываясь в бездну.
- Ну вот, - подытожил Итернир, - из пятерых только двое. И то один оставляет желать лучшего. Но все же. В общем, я предлагаю так: мы с Риггом поднимемся наверх, обеспечим вам там веревку, и вот мы все наверху.
- А почему же это именно вы вдвоем идете? – подозрительно спросил принц.
- Хорошо, - благодушно ответил Итернир, - объясняю еще раз для тех, кто был в не-досягаемых дворцовых высях: подняться туда могут лишь двое из нас. Может быть. Я и Ригг.
- Но где гарантия, что вы, поднявшись, не уйдете восвояси, оставив нас внизу?
- Погоди, не мути воду. Остальные-то согласны?
- Я и пути-то другого не вижу, - отозвался Ригг, - иначе-то вообще никак.
- А ты? – спросил Итернир у Крына.
- Да я-то чего, - начал мяться тот, - я ж того, как все так уж и я так же. Чего уж…
Ланс, как всегда ничего не сказал. Даже головы не повернул.
- Такие вот у нас дела, принц, - подвел итог Итернир, - посидишь внизу, подождешь, маленько, мы с Риггом слазим быстренько, веревочку тебе спустим, как самого легкого тебя первого поднимем.
- Вы там, наверху, - стал повышать голос принц, - способны уйти, оставив нас здесь. Я не знаю вас, и потому не склонен вам доверять. Мне нужна твердая уверенность! Иначе отпускать вас я считаю нецелесообразным!
- Ну, спасибо! – съязвил Итернир, - за доброту, ласку, доверие высокое спасибо! Ты бы это все Риггу с Крыном в болоте обсказал, когда они на горбу нас тащили!.. – Итернир почти кричал и сорвался на кашель, отойдя немного от приступа, он приблизился к самому лицу Кан-Туна и зло проговорил, - гарантии тебе нужны? А нет никаких гарантий, и быть не может. Есть только слово, по которому мы вместе идем. Из-за которого Ригг нас в болоте кормил и выхаживал, а Крын наше шмотье на себе тащил, из-за которого Ланс, уже выйдя из болота этого проклятого, вернулся, чтобы нас от дерьма болотного оберегать!
- Не смей на меня орать, смерд! – в ответ завопил принц.
- Да что же вы это, - потрясенно пробормотал Ригг, глядя на эту сцену, - да как же так можно?
Ланс глядел на развитие событий по-прежнему бесстрастно, но будто про себя оцени-вал силы противников.
- Не тебе, государеву выродку учить меня, когда мне как разговаривать! – выкрикнул Итернир, хватаясь за оружие.
- А вот это верно! – воскликнул принц, обнажая свой изукрашенный узкий меч - пора, наконец, поставить тебя на место, и разобраться, по какому праву ты тут командуешь!
Но Ригг с Крыном вовремя их остановили, крепко схватив. Противники кричали друг на друга, вырывались. Ригг и даже Крын пытались их унять, но все было напрасно. Неожи-данно Ланс появился прямо между спорщиками. Никто не заметил, как он поднялся, но вот уже стоит, расставив руки, сдерживая грудь рвущихся бойцов.
- Довольно, - четко и сильно произнес он, и от неожиданности все разом стихло, - надо идти. Двое могут подняться. Запретим – не дойдем сами.
- Хорошо, - первым сдался Итернир, - прав ты. Прав. Ха! А лихо же тут, как видно, задумано! Если как дикие звери глотку бы друг другу не перегрызли, у стены бы точно пьяный дебош с грязной поножовщиной устроили! А?! – выкрикнул он и расхохотался он с довольно неприятной интонацией.
Принц тоже вернул меч в ножны. И, как будто, даже успокоился. Ригг ослабил хватку, отпуская его.
- Ладно, - наконец отошел от приступа смеха Итернир, - все уже. Вот ведь как – уми-рал еще вчера вечером, а сейчас прыткий какой! Давай-ка Ригг собираться. Веревку готовь, обвязаться надо.
- Я вот только чего не пойму, - проговорил Ригг, - ты же болен еще. Бледен вон. Как же ж вверх-то пойдешь? Опыту-то у тебя, может и поболе будет, а силушки-то как? Я ж могу и не сдюжить, если тащить тебя придется.
- Ничего, - хлопнул Итернир его по плечу, - как старший товарищ скажу: я свою силу знаю. Скала уж больно старая, не так и трудно идти будет. Только ты скажи, откуда лазать по горам умеешь? У вас-то в лесах, вроде, как я слышал, со скалами напряг некоторый?
- Да я ж того, - смущенно ответил Ригг, - по деревьям…
- По деревьям? – рассмеялся Итернир, - это ты, конечно, дал. Это ты лихо! Далеко же мы с тобой уйдем. Больной с чайником!
- Это как же, чайником? - не понял Ригг, оглядываясь на свой котелок.
- Да ладно, не бери в голову, - махнул рукой Итернир и, подойдя к самой скале, вздохнул, - эх, где наша не пропадала, а просто падала?
Веревка была у Ригга, та, что на поясе, и Итернир извлек с самого дна своего мешка моток, едва ли не вдвое больший.
Обвязались в связку, как показал Итернир, и осторожно начали восхождение. Здесь, внизу скала была богата выступами и трещинами, идти было не то, чтобы легко, но не не-возможно.
К удивлению Итернира, новичок в этом деле Ригг держался очень неплохо. Уверенно и быстро он осваивал новую для себя науку.
Медленно, очень медленно рывками уходила вниз серая стена перед лицом восходя-щих. Но пальцы все менее точно находили опору, руки уже не так легко, как вначале, подтя-гивали тело.
Сначала они шли один чуть ниже и в стороне от другого, но, постепенно Ригг догнал Итернира, и они пошли вровень. Изредка перебрасываясь ободряющими взглядами. На слова не было ни сил, ни дыхания.
Оставшиеся внизу с замиранием сердца следили за двумя фигурками, распластавши-мися по груди утеса, теми, от которых зависела и их судьба и дорога. А Итернир благодарил всех известных ему богов, за то, что болезнь еще не дала о себе знать.
Как назло скала становилась все менее изрезанной ветром и водой, меньше стало удобных для опоры мест, все дольше приходилось висеть, вцепившись в камень, почти всле-пую нащупывая уступ.
Итернир видел, что Риггу пришлось совсем плохо. Приготовившись к худшему, Итернир поднимался лицом к попутчику. И он успел. Успел заметить, как Ригг поставил руку на ненадежный камень, как соскользнула каменная крошка под его пальцами. Успел вжаться в камень, вцепиться руками и ногами, разве что только не зубами. И еще успел увидеть, как Ригг медленно пополз вдоль поверхности скалы, тщетно шаря руками по камню.
И смог выдержать рывок. Рывок, который должен был сдернуть его со скалы, как муху со стекла.
Смог удержаться пока Ригг на том конце веревки не пришел в себя, пока не смог вновь прилепиться к камню.
И они вновь поползли вверх. Но теперь страх сорваться крепко сидел в сердцах. Те-перь это была не бесплотная возможность, а неотвратимая реальность. И все ненадежнее становились руки. Пальцы теряли чувствительность, а путь наверх было находить все труд-нее, он становился все извилистее, и изощреннее.
Трудно сказать, сколько бы они еще выдержали. Но создатель Лестницы преподнес им подарок. Один из немногих.
Тяжело дыша, Итернир перевалился через край широкого уступа. Развернулся, подал руку Риггу, который без ложной гордости принял ее.
Они лежали на уступе посреди скальной стены, не в силах отдышаться или даже лечь поудобнее.
Нескоро удалось перевести дух.
- Ну, что, брат? - наконец спросил Итернир
- Да все ж как-то так, - тихо ответил Ригг, потом перевернулся на спину, - ты-то как, ты же утром еще не здоров был?
- Да мне-то что сделается, - отмахнулся Итернир, - я живучий, когда жить хочется. Теперь-то делать что будем?
- А что?
- Да я к тому, что сюда будем этих бескрылых поднимать, или дальше полезем, и уже с самого верха веревку скинем?
- Да уж и не знаю. Хотя, - Ригг взглянул вниз, потом посмотрел на оставшуюся часть пути, - веревки-то, как видно, едва только сюда и хватит.
- Ну, тогда у нас выбора и нет, значит. Кидай им веревку.
- Сейчас, только оклемаюсь еще маленько.
- Шнурки, значит, только разгладишь? – усмехнулся Итернир.
- То есть как? – удивился Ригг предлагаемому.
- Я говорю, полежишь еще немного, – отмахнулся Итернир.
- А-а. Да.
Отдохнув, сбросили вниз веревку. Внизу, как было оговорено, к ней привязали Кан-Туна. Вытянув его, уже втроем, подняли Ланса, затем Крын отправил наверх все вещи, и, на-конец, поднялся сам.
- Ну ладно, - сказал Итернир, - вы тут устраивайтесь, а нам вверх опять пора. Ты как, напарник?
- Ты очень хорошо придумал, - перебил открывшего, было, рот Ригга принц, - заманил нас на этот проклятый уступ, с которого нам уже некуда деться, а сам уходишь?
- Пожалуйста, - произнес Итернир, развернувшись к принцу всем корпусом, - не на-чинай сначала.
В этот раз Итернир закрепил связку на уступе.
- Случаи разные бывают, - пояснил он.
Пошли вверх. Здесь скала была гораздо ровнее, чем внизу. Словно создатель специ-ально изранил ее у подножия. Они шли друг под другом, и Итернир уже не мог видеть, что Ригг идет уже совсем не так, как вначале. Ему здесь приходилось гораздо трудней. Лишь осознание того, что должен дойти, не имеет права сорваться, позволяло держаться на скале, прибавляя духа.
Наконец, такой надежный на первый взгляд, камень под его весом откололся от груди скалы, и Ригг понял, что сорвался. Уже ничто не могло помочь зацепиться за утес, исправить положение, неотвратимость ошибки тяжелым молотом сковала волю. Время словно замед-лило бег. Он видел, как веревка связки натянулась, как Итернир не выдержал неожиданного рывка, оторвался от стены. Видел, как округлился его рот в крике.
Понимание того, что он послужил причиной смерти другого, того, кто ему доверял, сдавило сердце охотника.
Он падал и видел умирающую мать, которой больше уже ничто не поможет. Видел девушку, сидящую у окна и глядящую на дорогу. Его ждали, но уже ничто не властно его спасти.
Веревка обвязки больно врезалась в пояс, переворачивая вверх ногами, тряхнула так, что затрещали кости и, казалось, разошлись суставы. В довершение, основательно ударило о равнодушный камень скалы. И сбило дыхание напрочь.
Спустя мгновение он очнулся и понял, что жив. Он висел вместе с Итерниром, вниз головой, над бездной на той веревке, которую Итернир предусмотрительно закрепил на ус-тупе.
- Эй! – раздался чуть погодя голос Кан-Туна, - вы там живы?
- Ага, - кряхтя, отозвался Итернир, - почти. То есть, самую малость. Тяните, пожалуй-ста.
Их вытянули наверх. Пока скалолазы приходили в себя, потеряли еще заметный отре-зок времени.
- Ну ладно, - наконец поднялся Итернир, - ты меня, Ригг, конечно, извини, но дальше я пойду один.
- Так, это ты же меня извини. Не сдюжил я, – хмуро отозвался Ригг, - только как же ты один пойдешь?
- Очень просто – ногами, - уверил Итернир, но потом посмотрел на скалу и исправил-ся, - хотя, наверное, не совсем просто и почти руками.
- Так ты теперь хочешь и Ригга здесь оставить? – вновь засомневался принц, - разом хочешь со всеми нами покончить? Думаешь, один до вершины доберешься, и все просто бу-дет?
- Ничего я так не думаю, – попытался успокоить его тот, закрепляя у пояса моток ве-ревки, - я даже тебя первого к себе наверх подниму. И в залог вот оружие оставляю.
С этими словами он отстегнул ножны меча и ножа. Это несколько успокоило принца, но все же не заставило сменить недовольную мину.
- Ну ладно, ухожу не прощаюсь, не поминайте лихом, а только как звали, - провозгла-сил он, подходя к скале, - и, пожалуйста, не надо аплодисментов. И не уговаривайте остаться, меня зовет призвание!
И вновь начал восхождение.
Уже пройденный до того участок он преодолел довольно быстро, но после начался сущий ад. Руки больного еще тела скоро налились тяжестью. Пальцы покрылись пылью. Не-сколько раз Итенир чуть не срывался, ругаясь так, что едва не краснел камень, вновь при-клеивался к скале. Он сорвал в кровь ногти, и шел вверх, окрашивая красным гранит утеса.
Все труднее было оторвать руку от опоры, чтобы искать вверху новую. Мысль, что это может стоить жизни, сковывала члены. От однообразности серой стены перед глазами уже мутило, а конца пути все не было видно, и скала казалась бесконечной.
- Сюда, вот так… и еще немного… эт-то здесь стоять… та-ак, - бормотал он себе под нос.
В конце концов, все силы остались внизу. И второе, и третье, и еще много дыханий минули в бездну по пути равнодушного утеса.
Не было сил.
Не было сил даже, чтобы держаться на одном месте. Но путь был лишь вверх. И Ите-нир поднимался.
- О боги, - начал он молитву от полной безысходности, - я грешен… да, я грешен… можно даже сказать, я образец греховности... но, если я доберусь наверх… я стану образцом добродетели… я брошу пить… портить девок… плевать с моста… красть… оскорблять и порочить имя ваше… рассказывать пошлые анекдоты… я даже… я даже… я… я брошу ру-гаться… а вам сверху видно… как это непросто…
И тут он перевалился через край утеса. Достиг вершины. Некоторое время ошалело мотал головой, отгоняя траву, цветы, рощу невдалеке, словно наваждение, а после, пробор-мотал:
- Надо же - всего-то через плетень прыгал, а сколько глупостей наговорил!
И уснул.
Когда проснулся, уже вовсю вечерело. Все мышцы пронзительно болели, отыгрывая хозяину всю тяжкую работу недавнего времени.
Кряхтя и жалея себя, спустил вниз веревку. Когда из бездны появился принц, Итернир победно заявил:
- Ну, вот, а ты боялась, даже юбка не помялась! – после чего захихикал.
Принц отвязался и лег на траву, отдыхая. Итернир лег животом на самый край, свесил вниз голову и проговорил:
- Ну, вот, сейчас отдохнем маленько, потом поднимем остальных и заночуем. Э-эх, как же я посплю! Всем «посплю» «посплю» будет. А то тут что ни ночь, то неприятности, порядочному человеку отдохнуть некогда…
- Никого ты сейчас не поднимешь, - оборвал его речь кинжалом у горла Кан-Тун, прижимая к земле всем телом.
- Эй! Ты это чего? По-моему, ты это все неудачно придумал.
- Ничего. Ничего больше не будет. Дойдет лишь один! – голос принца был торжест-вующим.
- Так-то велят поступать законы благородных семейств? – не терял надежды спастись Итернир.
- Правды нет, есть то, что мы сделаем правдой, - начал, было, принц, но не договорил, чуть-чуть ослабил хватку, чуть-чуть повернул клинок кинжала, и Итерниру удалось вы-вернуться.
Оба, сжигаемые желанием убить, чтобы спасти жизнь, покатились по траве.
- Эгей! Хорош! А то вы так и шкуры друг другу попортить можете! – раздался вдруг насмешливый голос.
8.5
Огромный пустой зал. Высокие стрельчатые окна. В торцевой части зала невысокий помост. Играет прямо на досках маленький мальчик. Играет без игрушек. Ползает по полу, тихо бормочет под нос. Маленький плащик до пояса густо-зеленого цвета спутывает движе-ния.
- Здравствуй, братик, - звонко говорит возникшему подле него человеку.
Человек закутан до пят в плотный плащ цвета ночи, густые волосы, спускающиеся до плеч, схвачены серебряным обручем. Такой же обруч, но гораздо тоньше, красуется среди выбившихся прядей мальчика.
- Здравствуй, брат, - спокойно и нежно говорит человек.
- А я знаю, зачем ты тихо приходишь! – уверенно заявляет мальчик, усаживаясь на колени присевшему на край помоста человеку.
- Зачем? – задает ожидаемый вопрос человек.
- А чтобы папка не услышал! А скажи, как ты так тихо приходишь? Я всегда слушаю, караулю, и сейчас глядеть буду, когда уходить пойдешь, а ничего не замечу, - вертится маль-чик на коленях.
- Я хочу тихо прийти, и я просто никого не тревожу.
- Ты всегда так непонятно говоришь! А вот Герка, он понятно говорит.
- Кто такой Герка?
- А это привратников сын. Мы с ним играем. Вчера в луже купались, на полигоны же нас не пускают, а няньки и дядьки папке все сказали, и меня пороли, - излил мальчик, - ни за что ни про что! Подумаешь, камзол испачкал!
- Да ты и этот уже порвать успел, - все также нежно говорит человек.
- Где? – ужом изворачивается мальчик, - а вон, правда. Ну и подумаешь! Очень я их всех боюсь! А еще они ругали, что с Геркой вожусь. Остальные, говорят, братья хорошо себя ведут, один я со смертными якшаюсь. А скажи, а почему тебя папка не любит?
- Он меня не понимает. Потому боится.
- А надо все объяснить, - уверенно советует мальчик.
- Ты же про лужу пытался объяснить, но это мало помогло.
- Да-а. Я говорил им! А почему они не слушают?
- Чтобы понять, надо слушать. Слушать другого, не себя, - наставительно объясняет человек, - тогда сможешь услышать. А услышишь – поймешь. Надо глядеть, чтобы видеть.
- Опять ты непонятно говоришь! – обвиняет мальчик.
- Надо глядеть, чтобы видеть, - повторяет человек.
- А расскажи, - просит мальчик, - расскажи про будущее.
- Герка вырастет, состарится и умрет, - гладит мальчика по голове уверенная рука, - а ты все также будешь мальчиком.
- Этого ты мог бы не говорить, - опускает голову тот, - почему я буду мальчиком?
- Потому, что можешь себе это позволить.
В зале повисает гулкая и глубокая тишина. Полная призрачного шороха мыслей.
- А братья говорят, что ты глупый! Вот, - взмахивает мальчик руками.
- Они правы, - кивает человек, - по-своему.
- Ну и пусть, - кивает в ответ мальчик, - я не хочу быть как они. Но как ты тоже не бу-ду.
- Хорошо, - отвечает человек, и в зале снова становится пусто и одиноко.
Мальчик немного сидит, думает, наморщив лоб, вслушивается в пыльную тишину, потом взмахивает рукой и снова начинает играть. Один.
9
- Слушай, парень, - обратился Итернир к человеку в легком доспехе, стоящему над ними, направив копье к горлу, - ты того... железяку-то убери, а то и порезаться недолго.
- Ты у меня еще поговори, - радостно скалясь, проговорил человек, - лучше берите-ка оба эту вот самую веревку, да вяжите друг дружку. И чтобы без лишних шуток, а то знаем мы вашего брата…
И принц и Итернир слишком устали, чтобы спорить, да и хищно блестящее жало копья не давало особенных поводов для лишней прыти.
- Эгей! – вдруг не то вздохнул, не то воскликнул человек, - извините, светлый принц, не признал я Вас сразу, очень уж Ваше платье пострадало.
Принц, оставив вязать Итернира, недоуменно поглядел на свое платье и впрямь был удручен его состоянием. Кое-где порванное лесными кустами, все в засохшей грязи и болот-ной тине, оно не сохранило былого великолепия золотого шитья и роскоши ослепительно белой ткани.
- Вы, светлый принц, подержите копьецо, будьте любезны, чтобы этот недостойный не дергался, а я уж его свяжу покрепче, - с каким-то даже заискиванием, проговорил человек, бросившись вязать Итернира.
Кан-Тун поначалу опешил от такого обхождения, а после, приняв все как должно, хотя и по-прежнему ничего не понимая, приосанился и мстительно направил копье на Итернира.
- Ты кто такой? – спросил он с уже повелительными интонациями.
- Я Котьен, гвардеец их светлостей, - ответил тот, вставая и помогая, хоть и грубо, подняться Итерниру, - я в свободном поиске.
- А ищешь что?
- Тех, кто с обрыва появится, того и ищу. Таких доставляем в замок и там их судьбу решают. Пойдемте, светлый принц, я провожу Вас и заодно приведу этого, - он ткнул концом копья Итернира.
Принц победно смотрел на Итернира.
- Чего лыбишься? – зло взглянул на него тот, - ты бы лучше копьем-то этим гвардейца бы этого ткнул. Внизу кричал, что я тебя там оставить хочу, а сам? Чуть…
Он был грубо прерван тычком тупого конца копья в живот.
- А сам чуть что меня вязать кинулся, а остальных и вовсе на скале бросил? – не уни-мался Итернир.
- И правда, - остановился, задумавшись, принц, - Котьен, там внизу, еще трое остались. Их, наверное, следует также поднять и, связав, доставить в замок.
- Не стоит беспокоиться, светлый принц, - поспешил с ответом гвардеец, - если они не смогли досюда добраться, значит здесь им не место. Таков закон. Вы же другое дело, в Вас сразу государева кровь видна. Вы, как я понял Кан-Тун, шестой принц?
- Ты прав, - согласился принц, - только откуда тебе знать?
- Просто Ваш год пришел, и Ваши высокие родственники объявили награду тому, кто Вас в замок доставит – две подводы сушеных стеблей.
- О-о! – протянул Итернир, - да у тебя тут уже все схвачено! Верно говорят, что дерьмо завсегда в кучу сбивается!..
На этот раз ему досталось древком по загривку.
- Ну, парень, - мстительно сплюнул Итернир, - погоди, только освобожусь и всю морду тебе в кровь расцелую!
- Не обращай на него внимания, – снисходительно велел принц, уже освоившись с оказываемым почтением, - объясни, что здесь происходит.
- Все очень просто, светлый принц. Ваши царственные родственники, создали здесь государство, и приняли правление, - очевидно в очередной раз излагал гвардеец, направляя их к роще, видневшейся неподалеку от обрыва, - и правят они здесь все вместе, по справед-ливости.
- И я, значит, - сделал вывод принц, - приму сейчас правление, наравне со всеми мои-ми братьями.
- Чего-то я не пойму, - спросил Итернир, внимательно слушавший, - как принцам уда-лось власть-то захватить?
- Очень просто все, - спокойно ответил Котьен, - дальше Лестница кончается…
- Как кончается?! – в один голос воскликнули оба слушателя.
- Очень просто, - пожал плечами гвардеец, как об очевидном, - кончается и все. Дальше ее нет. Обрывается.
- И все? – не мог успокоиться Итернир.
- И все.
- А исполнение желания?! А боги?! – изумился принц.
- А нету ничего, - все так же просто отвечал гвардеец, - люди, которые доходили, тут и оставались. Одни не могли спуститься, другим внизу нечего делать, а третьим было совестно. Ну, и стали, значит, понятное дело, селиться, жизнь обустраивать как-то, ну а как стали сюда принцев посылать, так и вовсе, государство образовалось…
- А пока принцев не было? – заинтересованно поднял голову Итернир, - чего до них было?
- До них то? – переспросил гвардеец, - до них, понятное дело, ничего не было, хаос и беспорядок. Принцы чаще всего не одни попадали сюда: кто с дружинником, кто со слугою, а иногда и по двое принцев отправляли. Не все доходили, это понятно. Но все же таким вот порядком… сейчас ночь уже скоро, к замку дотемна не поспеем, тут недалеко крестьянин один живет, у него и заночуем. Так думаю, светлый принц?
Кан-Тун не ответил, лишь не меняя гордой осанки, с которой он шествовал последнее время, едва заметно кивнул головой.
- Слышь, солдат? – вновь заговорил Итернир, спотыкаясь на каждом шагу, - ты-то сам уже давно здесь?
- Я-то? Да я здесь родился. Ты что-то слишком уж разговорчивый попался. Ну, ничего, поговори, поговори, в замке тебя успокоят! – чуть хохотнул гвардеец.
- Хорошо, как скажешь, - пожал плечами тот, - только чего-то я не пойму как это ты здесь родиться мог, из божественной пяты что ли, как Лучеокий Цаерон?
- Это зачем же из пяты, - искренне удивился тот, - совсем даже нет, а, понятное дело, как от мамки с папкой.
- Это тут и женщины водятся?
- Ну, то есть, как это водятся? Какие здесь родились, а какие и пришли, вот как вы со светлым принцем.
- Вот как, - присвистнул удивленно Итернир, - это какими же местные девки должны быть, если сами досюда добрались. Я бы с такой в одной комнате не пожелал бы оказаться, не то, что в постели!
Меж тем действительно вечерело. Принц шагал с невозмутимым и гордым видом, по-казывая, что он милостиво разрешает беседовать двум сопровождающим его низким людям.
Небо подернулось сумерками, когда они вышли из рощи. Впереди расстилались засе-янные поля. Не так далеко виднелось несколько некрупных построек.
- Что-то долго их нет, - озабоченно проговорил Ригг, глядя вверх, - скоро уж вечереть начнет. Не случилось ли чего?
- Так может они того… - задумчиво почесался Крын, - в смысле ушли, сами-то?
Ланс спокойно сидел у скалы, перебирая свой арсенал. Поднимал клинок к солнечно-му лучу, щелкал ногтем, водил пальцами. Порой правил о натянутый ремень. Какая-то особая даже не осторожность, а нежность была в его движениях, в том, как держит сталь.
- Да ну как же это можно? – отогнал Ригг мысль о предательстве, - Итернир тот такой человек, вроде, что никогда не предаст. А принц… Они же слово давали!
- Так слово, оно же того… вроде сам дал, сам и это... взял, - нехитро попытался объ-яснить Крын.
- Да нет, да не может же быть, - бормотал Ригг.
Ланс между тем успел побриться, Ригг также последовал его примеру. Крын счастливо улыбнулся, глядя, как тот скоблит кожу ножом, – его подбородок был все еще по-мальчишески гладок.
Солнце клонилось к закату. Не находя места, Ригг слонялся по уступу, Крын, присло-нившись к камню, тихонько дремал. Вдруг Ригг замер у самого края бездны и восхищенно тихо проговорил:
- Это же надо, какая красота!
Крын очнулся от дремы, подошел. За волнениями они и впрямь не заметили потря-сающего вида, что открывался с уступа. Взгляд терялся в необъятных просторах неба. Самая высь обладала неповторимой глубиной, притягивая взор. Внизу словно молочное озеро ко-лыхался над болотом туман. Сразу за ним плотным зеленым ковром раскидывался лес. Тем-но-зеленый у самой кромки болот, он был совсем другим у дальнего края, где нежно зеленые листочки трепетали, сливаясь в прозрачную, совсем светлую, дымку.
Но больше всего поражало то, что были видны ступени за лесом, по которым они пришли сюда, оба края лестницы с боков, открывался вид на землю внизу: поля, деревни, голубые нити рек широко и необъятно простирались вокруг и скрывались в темнеющей дали вечернего неба. Все это ставило их перед подавляющей грандиозностью Лестницы. Каза-лось, что эта скала, болота, лес висят прямо посреди неба.
Это было нереально. Этого не могло быть.
- Никогда такого не видел, - сел, наконец, к скале, очнувшись от зрелища Ригг, - это как же все держится-то? Это же прямо в небе. И вот ведь, что: внизу-то, с земли я видел, что Лестница везде ровная, тонкая, нигде не расширяется, а тут вон что творится. А?
- Это да, - чесал в затылке Крын, - может нам того… покушать?
Поели. Ригг ел, все еще потрясенный увиденным. В этот день кончились последние припасы.
- Вот и все, - сокрушенно сказал Ригг, вытряхивая крошки из пустого мешка, - дальше-то как будем? Камни жевать?
- Так э-э… завтра, наверное, и думать того... будем, - философично заметил Крын.
- Думаешь? Ну, может оно и так.
Ланс меж тем как сидел, спиной опершись на камень, так и заснул. Беззвучно.
- Ты бы хоть подстелил чего, - заметил Ригг, - камень-то он токмо поначалу теплый, а после остынет, и сам из человека тепло тянуть станет.
Ланс не пошевелился. Ригг же достал из своего мешка одеяло и аккуратно постелил для себя.
- Вот, уж отведайте, чего Керен послал, - сказал крестьянин, ставя на стол жареного цыпленка.
- Слушай парень, ты хоть руки мне, может, развяжешь? – попытался потрясти связан-ными за спиной руками Итернир.
- Ага, развяжу, - согласился солдат, - а потом ты мне этими же руками, как сам сказал, всю морду в кровь расцелуешь. На кой Ёнк мне это надо? Я тебе их лучше наперед перевяжу.
- И ты думаешь, что так намного лучше? – спросил Итернир с сильным сомнением в голосе, разглядывая свои посиневшие руки.
- Как есть, - пожал плечами гвардеец.
Принц ел степенно, помогая себе ножом. Крестьянин же, невысокий поджарый чело-век с почерневшими руками и выцветшими глазами, к еде не прикоснулся. Видно уже поел. Или это его ужин ели сейчас другие.
- Как жизнь-то Неуём? – спросил, наконец, Котьен.
- Да как она может быть, - пожал плечами крестьянин, - тебе скажешь, что хорошо, так завтра же придешь с подмогой, излишки изымать. Да и ладно бы, если хоть сказать-то так было бы можно. Один-то я много не наработаю. У соседа, вон коза сдохла, мелочь, а все же что-то приятное.
Итернир, слушая, старательно пытался поднести кое-как оторванную птичью ногу ко рту. Удавалось с трудом.
- Ну, вот, - засуетился крестьянин, когда от курицы остались только мелкие кости, а кувшин бражки опустел, - вам, сиятельный принц, осмелюсь предложить свою постель, уж вы не побрезгуйте, тебе, Котьен уж на полатях постелю, а пленника вашего, наверное, на се-новал отведете, как всегда?
- Ага, - вытер пальцы о штаны Котьен, - ты ж уже сколько раз гостей снизу встречал, чего суетишься-то. И впрямь ты, Неуём, какой-то неуемный! Ха-ха!
Предмет веселья гвардейца остался непонятным для его пленника.
- Ну ладно, - проговорил вдруг Итернир твердым голосом, - вели, Кан-Тун, то есть, сиятельный принц, этим выйти пока, нам поговорить надо.
- Не о чем нам с тобой говорить, - не меняя гордой осанки, принц.
- Нет, - не успокоился Итернир, - есть о чем, о болоте, о лесе, о скале, о троих на ус-тупе.
- Я это все сам хорошо знаю.
- Светлый принц, - нерешительно, ничего не понимая, почесался Котьен, - может его успокоить?
- Погоди, - жестом остановил тот.
- Правильно, погоди, - поддержал Итернир, - короче, сиятельный принц, я тебе хочу, пожалуй, кое-что предложить.
Принц напрягся, повисла пауза.
- Ладно, - решил он, - выйдите все.
- Что у тебя есть?
- У меня-то? У меня есть. Есть что вспомнить! Про лес, про болото, про скалу, про троих на уступе!
- Это все?
- Ага! Все! Почти! Все было бы, если бы тебя бросили. В лесу, когда дикари тебя на алтаре выпотрошить собирались или на болотах, когда ты в горячке валялся! В лесу бы нас оставили, и всю оставшуюся жизнь мы бы дикими зверьми в дебрях шатались, на звезды бы выли. Я кое-что понял. Лестница нас испытывает. Каждого проверяет. Каждый уже мог бро-сить остальных: Ригг, когда нас дикари схватили. Ланс, когда нас в болоте на куски резали, сами-то они могли уйти, а вернулись!..
- И далеко бы они ушли?
- Правильно, недалеко! Поэтому нам надо держаться вместе. Меня бы оставили в бо-лотах, на Стену бы не поднялись. А когда я наверх поднялся, не бросал бы вниз веревку, ушел бы восвояси, так нет! Вытянул я на свою голову тебя! В общем, теперь твоя очередь пришла. Теперь тебя испытывают.
- А Крын как же?
- Не знаю. Его пора, видно, потом наступит. Если наступит.
- Все у тебя хорошо, но только Лестница кончилась.
- А ты ее конец видел?! Сам видел?! Своими глазами?! Молчишь? То-то. Эти тебе по-нарасскажут. Такие же самодовольные как ты дошли, во что-то потрудней Стены уперлись, сели, герои непобедимые, и сказали, что дальше просто ничего нет! А ты уши развесил. А еще немного пройдешь, и сам так твердить начнешь.
- Как ты печешься о своей никчемной жизни! А я тебе чуть было не поверил! Сейчас бы руки развязал, а ты бы меня за тот кинжал у горла, этими руками и прикончил!..
- Опять тридцать девять! Да к Ёнку меня, я тебе о троих, что на скале висят, толкую! Которым ты жизнью обязан!
- Неубедительно. Это все?
- Ладно. Попробуем по-другому. Вот если все действительно так, как рассказывает этот малый, то представь себе, что ты будешь представлять, если явишься в замок не в со-провождении и с пленником, а с четверыми спутниками, не последней силы. Да остальные принцы просто вынуждены будут с тобой считаться!
- Пятеро, против целого государства?
- А сколько того государства, ты подумай! Сотни две, может три, но не больше. Сколько сюда народу придет, если раз в год по полудюжине отправляют, а доходят и вовсе не каждый год? А ты одного Ланса вспомни. Да он один сотню положить может!
- Я подумаю.
- Вот и подумай. Подумай. Может, что человеческое в тебе и проснется. В общем, я все тебе изложил, твоя очередь выбирать и, я уверен, Лестница ждет, что ты выберешь. У тебя времени только эта ночь. Потом уже поздно будет. Выбирай. Эй! Солдат! Веди меня на сеновал!
Огарок лучины, выпав из поставца, зашипел в поддоне с водой и погас. Убогая холо-стяцкая обстановка дома погрузилась во тьму. Лишь окно выделялось чуть более светлым пятном сумеречного света звезд. Принц поворочался в постели крестьянина. Грязной и мес-тами даже вонючей. Хорошо клопов не было. Или они еще не успели добраться до него сквозь одежду?
Кан-Тун прислушался к сопению крестьянина и посвистам гвардейца. Крепко спят. Отвернулся к стене.
Здесь глаза не отвлекало светлое пятно окна. В замке были совсем другие окна. Высо-кие, стрельчатые. Забраные витражами.
А если открыть окно комнаты и высунуться наружу, то совсем рядом будет крыша тронного зала. И если прокатиться на скрипучем ставне, то можно прогуляться по замшелой черепице. Возле левой башни, на другой стороне крыши зала, есть маленькое слуховое оконце и, пройдя в него, можно оказаться в крохотной каморке.
Каморка эта была наполнена старым хламом, тряпками, уже никому не нужными и потому каморку не отпирали уже много лет, а может, думалось юному принцу, даже не-сколько столетий. И кто знает, что здесь можно отыскать? Принц искал, но, почему-то, ни-чего не находилось.
Он никому не показывал свое убежище, это были его, и только его владения. Старший брат Ун-Тун ходил всегда надменный и напыщенный, ведь он был первым наследником, ему, никому другому, предстояло принять бразды правления и твердой рукой вести корабль государства. Он всегда подчеркивал это перед остальными принцами и особенно Дун-Туном, вторым принцем. Они всегда шумно ругались, кричали, размахивая руками, пока были детьми, дрались, а потом, повзрослев, Дун просто уходил прочь.
С этих пор он стал отличаться от прочих принцев особой необузданностью и отчаян-ностью забав. Отроком еще ходил в одиночку на вепря, нырял в самую пучину бурного по-тока, переодевшись простолюдином, гулял по городу, задирая взрослых. Рос сильным и лов-ким, но отчаянность его и погубила. Он сорвался с крыши, гуляя по самому коньку, и раз-бился насмерть. Случайно. Так об этом было сказано.
А Ун продолжал пенять первородством уже третьему принцу – Рен-Туну. Тот отли-чался тихим нравом, а, повзрослев, и вовсе не часто появлялся в мужском обществе, предпо-читая сеновалы и тихие уголки в компании смазливых девиц.
Однако каждого из них воспитывали как будущего государя. Мало ли что может слу-читься со старшими принцами? История государства знала случаи, когда и шестнадцатый принц принимал правление.
- Вы, и никто иной, хозяева этой земли, - говорил отец, - вы благословенны самими богами…
- Постой, отец, - прерывал Дун, - но как раз за благословением нас и посылают вверх по лестнице, выходит, что первый наследник правит без всякого благословения, как регент?
- Если богам угодно, чтобы Восходящие не вернулись, - степенно отвечал отец, - зна-чит, они благословляют уже принявшего правление. Знайте, дети мои. Знайте, что все, что есть на этой земле, и все, кто живут на ней – ваша собственность. Вы – хозяева этого и гос-пода. Выше вас лишь старшие братья, отец и боги.
- Погоди, отец, - вновь прерывал второй принц, - но в нашем государстве много людей считаются свободными, а ты говоришь, что они наши – рабы. Как так?
- Пусть они считают так, как им хочется, - все так же спокойно и степенно отвечал отец, поглаживая бороду, - важно, чтобы вы знали, что вы истинные их хозяева. Что любой простолюдин жалок в сравнении с вами…
Кроме этих бесед принцев учили и верховой езде, и владению оружием и многому другому. Надо ли говорить, что они относились к этому, как ко всякой другой учебе, пытаясь пропустить занятие при малейшей возможности?
Кан-Тун мало думал о предстоящей своей судьбе, принимал все, связанное с привиле-гиями семьи как данное. И не прислушивался к словам своего старого верного слуги, кото-рый начинал иногда поучать:
- Учитесь, светлый принц, - кряхтел он, старательно вычищая камзол принца от следов очередного похождения, заменившего урок, - вы только и есть надежа вашего народа. Народ-то он же темен. Вот как я. И беспомощен без вас. Только Вы способны решать за нас…
Принц принимал это лишь как похвалу своему происхождению, не задумываясь о смысле слов.
Но все же принцы росли во многом предоставленные самим себе. И Кан-Тун проводил в своей каморке большую часть времени, мечтая о том, каким правителем он будет. Будет, несмотря на все препятствия, выдвигаемые судьбой.
А потом он открыл тайный ход. Отодвинув ящик в своей каморке, случайно задел ка-кой-то камень кладки, и часть стены отошла в сторону с жутким воем ржавого железа.
Там в темном и пахнущем затхлой сыростью проходе оказался целый мир, полный тайн и загадок. Теперь в распоряжении принца был весь дворец. Он мог безнаказанно лазать на кухню, добывая самые лакомые куски. Мог слышать и видеть все, что происходит в замке в каждом уголке. Хотя этот лабиринт и таил множество опасностей. Однажды принц про-блуждал целые сутки в поисках выхода. Продрог, оголодал и уже боялся, что никогда не вы-берется из этих переходов.
А один случай он всегда вспоминал со смехом. В одной из комнат он застал молодого придворного, который приставал к служанке. Тот говорил красивые слова, яростно клялся в верности, но она вырвалась и, смеясь, убежала. Это удивило принца, поскольку он видел этого придворного с совершенно другой женщиной. Гораздо чаще и гораздо более искрен-ним. Не привыкший усмирять свои желания, он прямо из своего укрытия спросил:
- Почему ты клялся ей, ты же ее не любишь?
- Кто здесь?! – всполошился придворный и даже выхватил меч.
Глядеть на его обеспокоенное лицо было так смешно, что принц прыснул и, смеясь, вышел из-за панели, скрывавшей потайной ход.
- Ах ты, маленький мерзавец, - сразу прекратил суету придворный, - вот я тебя сейчас ремнем!
- Нет! Скажи, скажи! – капризно потребовал принц, - зачем?
- А может тебя выпороть, все-таки?
- А я все папке расскажу!
- Ладно. Скажу. Ты уж меня извини, что я так по-простецки. Просто до Ёнка надоел этикет, - присел придворный на диванчик, - всякий аристократ при дворе, должен быть по-литиком, а политик должен быть дальновидным и предусмотрительным. Вот эта служанка, знаешь, кто она?
- Нет! – помотал головой принц.
- Это служанка самой герцогини Врельской! Она ей про меня расскажет всякого хо-рошего. Глядишь, та мной и заинтересуется. Да и вообще, герцогине муж все тайны расска-зывает, а та своим служанкам их передает, так что я в накладе не останусь! – радовался при-дворный.
Но была еще одна сцена, невольным свидетелем которой был принц.
Он шел мимо отцовых покоев, когда услышал громкие голоса. Спорили отец и ма-жордом. Принц был потрясен, худородный мажордом смел повысить голос на отца, на госу-даря! Затаив дыхание, принц замер.
- Зачем, старый, выживший из ума, идиот, ты велел вывести из Пирении войска?! – бушевал мажордом, - зачем тебе это понадобилось?
- В конце концов, - отвечал отец, но, к ужасу принца, без привычной твердости в го-лосе, - я здесь хозяин…
- Ты хозяин?! Только для того, чтобы показать гонор, ты загубил дело многолетних трудов! Мы же все уже обговорили!
- Ты забываешься!..
- Нет! Это ты забываешься! Забыл ночь своей коронации? Может повторить? Пом-нишь, какие у тебя были глаза, когда я и капитан пришли к твоей постели? Ты тогда чуть не обмочился, - мажордом вспоминал с мстительным весельем, - надо бы повторить. Ты тогда несколько лет беспрекословно выполнял все, что от тебя требовалось.
- Хватит! – хлопнул по подлокотнику кресла отец, - я больше не буду твоей марионет-кой. И Пирения нам не нужна. От своих нищих!..
- Замолчи, - зазвенел сталью и угрозой голос мажордома, - успокойся. Может, позовем стражу? – проговорил он в самое лицо государя, - хватит! Показал зубы, я их видел. Если хочешь счастливой жизни для себя и своих детей, сиди спокойно золоченым истуканом. А иначе... твой старший вполне готов принять власть. Завтра скажешь послам, что передумал. Отзовешь гонца. Все.
Словно он и есть государь, мажордом вышел.
Маленький принц тогда ничего не понял, но какое-то смутное беспокойство посели-лось в душе. А спустя год отец умер. И многие при дворе говорили, что ему помогли…
Дверь сеновала открылась, проронив едва видный луч на привязанного к толстому бревну у стены Итернира.
- Я решил, - сказал принц, разрезая веревки, - идем.
10
- Ты уж извини, - тащил в рот ложку с похлебкой Итернир, - задали мы тут тебе лиш-ней работы, объедаем тебя. Орла этого, гвардейца, у тебя оставили. Да еще троих едоков привели. С едой-то, наверное, у вас не сладко?
- Да уж откуда сладко? – вздохнул, отложив ложку Неуём, - едоков-то вон, сколько, а работников всего ничего. Хоть и земля здесь родит славно, а все ж одна радость, что зимы нет, хоть по два раза в год урожай снимаем.
- А вот только я чего не пойму, - продолжал поглощать совершенно безвкусную, хотя и сытную, пищу Итернир, - как ты тут один управляешься, без хозяйки?
- Да откуда же ей, хозяйке, взяться? Хозяйки все внизу остались. А тут они все дикие какие-то, так и норовят мужику промеж ушей въехать, или и того похуже, - добавил он, что-то, про себя, вспомнив, - хотя вообще-то и к такому привыкнуть можно. Тут недалеко совсем, у Звенящего Ручья, живет одна. Так мы к ней со всей округи и ездим. Ну, поможем ей за то, уж кто как, оно, дело-то понятное…
- У вас что, полиандрия? – поднял голову, заинтересовавшись, принц.
- Это вы, светлый принц, напрасно такими словами ругаетесь, на Лестнице мы все ж богам куда как ближе, - оскорбился крестьянин.
- Это слово обозначает ситуацию, в том случае, если у одной женщины много мужей, - милостиво объяснил принц.
- А-а, - протянул крестьянин, - ну, вам-то ученым виднее, чего у нас там. Хотя вон, Толстому Парку повезло – он с женой живет. Детишек у них полный двор…
- А ты-то сам как здесь оказался, случайно не местный? - приступил Итернир к осу-шению кувшина и не удержался, – какую же гадость вы тут пьете…
- Так то веревая настойка, она так всегда с непривычки-то, - рассудительно ответил крестьянин, - а за то, как попал я сюда, так пришел правды просить. У нас там, внизу житья совсем не стало. Дети мрут от голода, а господам зерно телегами отдаем. Вот как сынок-то подрос маленечко, четырнадцать ему годков как стукнуло, так и собрался я. Пошел, значит. Жена-то моя поначалу пущать не хотела, это уж как водится, а потом в слезы, да и проводила до околицы, это уж так водится. Сынку-то уже двадцать скоро быть должно. А может и двадцать два? – глаза Неуема остановились на какой-то точке за стеной, словно они там ви-дели оставленную семью.
- Это как же ты здесь-то тогда остался, - заинтересовался уже Ригг, - тебя же там, вни-зу-то, и по сию пору ждут, наверное?
- Да как остался, - еще горше вздохнул крестьянин, - я сюда дошел, повязали меня, как положено, к принцам привели, они меня пахать и определили.
- Так чего же ты не уйдешь? – со святой наивностью спросил Итернир.
- Так уйти-то не штука, так только куда? Вниз уже нет пути. Я уж и не помню, не знаю, как вверх-то добрался. А теперь уж обратный путь мне не одолеть. Да и вперед идти некуда. Нет там дороги.
- Как же нет? – вскинулся Ригг.
- Просто очень, нет и все, - как об очевидной вещи ответил Неуем.
- Не пойму, как нет? - заволновался Ригг.
- Да не волнуйся, - попробовал утешить Итернир, - и ты, Крын, не беспокойся, хорошо, хоть Ланс не волнуется. Хм, потому что никогда не волнуется. Ну забыл я вам сказать, что они нас об этом деле предупреждали. Ничего, сами поглядим, проверим.
- Как же она все-таки кончается? - все же спросил еще раз Ригг.
- Да откуда же мне знать, - удивился крестьянин, - я сам-то не видел, а другие не рас-сказывают. Вот, пожалуй, в трактире, в городе, вам как есть обскажут.
- Ну, спасибо, хозяин, за угощение, - хлопнул себя по коленям Ригг, - но пора нам.
Все стали подниматься. Итернир подобрался к безуспешно пытавшемуся зачерпнуть ложкой в связанных руках солдату, лицо которого было покрыто весьма красноречивыми потеками и ссадинами.
- Ну что, поел? - ехидно спросил он, - ты уж прости, что так с тобой обошлись, а только куда же нам было деваться? Значит так, сейчас я тебе развяжу руки, а ты гляди, не на-делай глупостей. Вон того, с ножом видишь, молодого?
Пленник, проследив за пальцем, кивнул.
- Он охотник, - продолжал Итернир, - может даже мышиный след взять. А вон тот, который все со своим оружием нянчится, видишь, вечно угрюмый? Он давно на тебя зуб имеет, за то, что просидел ночь на отвесной стене. Так что, искренне тебе не советую дер-гаться. Он же не человек почти, зверь. Ну что, будешь себя хорошо вести, проводишь нас к городу, или тебя сразу Лансу отдать?
Пленник испуганно кивнул.
Итернир обошел стол и наклонился к уху Кан-Туна:
- Слушай, тебе не кажется, что этого работягу следует отблагодарить?
- Объясни, - потребовал принц.
- Заплатить бы надо, - тихо, но настойчиво произнес тот.
- Ну и заплати.
- Да ты что! – удивился Итернир, - откуда у бродячего жонглера деньги?
- А ты жонглер?
- Ну, было дело… - поглядел он в потолок, - ну, так как насчет денег?
- Ты хочешь, чтобы заплатил я? – искренне удивился принц.
- Ну-у, - протянул Итернир, - ты пришел сюда, чтобы править. Так? Вот. А народ лю-бит щедрых. А правители, которых любит народ, живут долго и спокойно. Вот.
- Эй, - махнул тогда рукой принц, крестьянину, копаясь другой рукой в кошельке на поясе, - подойди сюда! Вот, возьми золотой.
- Я… светлый принц, - бухнулся на колени тот, - я… даже… это слишком много…
- Оставь, - снисходительно махнул рукой Кан-Тун, хотя и видно было, что не с такой уж и легкостью он расстался с монетой, - и скажи, нельзя ли у тебя достать лошадь?
- Нет, светлый принц, - поспешил тот с ответом, - здесь нет лошадей. Я ничем не могу помочь вам. Я бы очень хотел, светлый принц…
- Вот ведь! – громко разорялся принц, - нет лошадей! Как так может быть?! Как же тут передвигаются люди благородного происхождения?!
- Осмелюсь предположить, - заискивающе склонился Итернир, - возможно пешком…
- Оставь, - оторвал его от назревающей беседы, Ригг, - мне надо бы сказать тебе кое-что.
Они немного отстали, оказавшись за спинами идущих вслед за гвардейцем спутников.
- Эта Лестница очень странная, - начал Ригг, - давно же хотел сказать, да все забывал как-то. Я когда снизу-то смотрел, Лестница везде ровная была. А тут вон чего творится. Та-кое раздолье. Здесь же ступени конца краю нет. А снизу они все одинаковыми виделись. Чудно! И еще: здесь, как на стену-то поднялись, заметил – росы поутру опять не было!
- Это я того… - услышав разговор, присоединился Крын, - я заметил, что это… ну… земля, в общем, здесь теплая. То есть… от нее жар идет. Росы и нет. Наверна.
- Это да-а, - покачал головой Итернир, - я тут тоже, когда связанный ложку в рот тягал, заметил такое дело…
Он изложил наблюдения, которые до того объяснял принцу. На этот раз беседой за-интересовался даже Ланс. После рассказа все некоторое время молчали, обдумывая слова. И то, что стояло за ними.
- Вон он, – прервал тишину пути в полях Котьен, - вон он, замок. А чуть пониже, ви-дите, город.
Не так далеко по левую руку, виднелись невысокие скалистые холмы, переходящие в сплошную стену утесов, скрывающую горизонт. У их подошвы на крутом скате возвышался замок. Ров, вал, деревянные стены, широкая каменная башня донжона и примыкающее к ней не такое уж и большое здание. Небогато. Неподалеку от замка, у основания холмов, обосно-вался городок. Несколько небольших, редко двухэтажных, еще реже каменных домиков, об-несенных рвом и тыном на валу.
- Что-то маловат замок для нескольких государей-то, - поддел принца Итернир.
Кан-Тун гордо промолчал. Хотя ответить действительно было нечего, принц и сам был разочарован.
- Веди в трактир, - приказал он гвардейцу.
Просторный зал трактира был на удивление чист и светел. Слева от стойки вела на галерею второго этажа деревянная лестница. Посреди зала тянулись два общих стола, в углу сгрудилось несколько столиков поменьше.
За одним из длинных столов сидел, потягивая что-то из обширной кружки, могучего сложения мужчина, с невероятной скукой на лице, заросший густой черной бородой с редкой проседью. За другим длинным столом, в углу, шумно разговаривая, разбрасывали мусор ругани семеро гвардейцев.
Путники подошли к общему столу, хотя принц и сделал вялую попытку, тут же пресе-ченную на корню Итерниром, сесть за отдельный столик. Сели. На лице местного богатыря отразилось живейшее любопытство. Он оторвал скучающий, полный презрения взгляд от гвардейцев и уставился на вошедших. В то время как пьянствующие солдаты словно бы ни-чего и не заметили, продолжали опустошать кружки, неизменно пополняя их из кувшинов на столе.
- Эй, хозяин! – громко крикнул Итернир, подзывая обитателя стойки, это был среднего роста человек, толстоватый, с плешью и необычайно добродушным лицом.
Однако он не откликнулся.
- Хозяин, - только и пробормотал он себе под нос, продолжая тщательно водить пальцем по поверхности стойки, - это зовут какого-то хозяина. Это зовут не меня. Да. Не меня. Совсем не меня. Это хорошо, что не меня. Все хорошо.
- Он не понимает, - раздался звучный голос одинокого обладателя кружки и тоскли-вого настроения, он поднялся, забрав напиток, и пересел поближе к путникам, - он сума-сшедший, - навалился мужчина на плечо Ригга, дохнув перегаром, и крикнул столь громко, что жалобно задребезжали стены, - Эй! Шетен! Поди!
- Кто-то зовет Шетена, - непотревоженно, только для самого себя проговорил хозяин, не отрывая пальца от досок, - кому-то нужен Шетен. Да, кому-то он нужен. Наверное, очень нужен. Наверное, Шетен может помочь. Да, помочь. Помочь – это хорошо. Все хорошо.
С этими словами хозяин поднялся и неспешно пошел к столу.
- Вы что же, - вновь пронеслась волна перегара над столом, - снизу будете?
Ланс, сидящий напротив подошедшего, не шелохнулся, невозмутимо выдержав газо-вую атаку.
- Нам бы, - начал было Итернир заказывать подошедшему хозяину, но был прерван, ревоподобным голосом, вновь потрясшим стены.
- Я же сказал! Он сумасшедший, сюда от жены сбежал! Он не понимает! Шетен, тол-стячок, давай, как обычно. Видишь, люди с дороги? И мне повтори-ка, а то что-то меня с утра вот тут, - он гулко ударил себя в грудь, - терзает. Понимаешь?
- Шетен понимает, - кивнул самому себе хозяин, идя к стойке, - как обычно. Да, как обычно. Пришли издалека. Да, издалека. Они устали. Хотят есть. Шетен понимает, очень хо-тят есть. Шетен понимает, это хорошо. Все хорошо.
- Вот-вот, иди. А мы тут поболтаем. Пока. Шетен - он сумасшедший. Он сюда от жены сбежал. А чего это ты на меня так смотришь? - вперил взгляд в Ланса выпивший посетитель, - что ты так на меня уставился? Не нравлюсь? Нет, может тебе мое лицо не нравится?
Ланс молча смотрел в глаза.
- Ага, тебе противно, что я пьяный? Ну, скажи, противно?! Скажи! – буйствовал тот, - нет! Молчишь! Првильно, ик! Я свою меру знаю! Упал – хватит!
Принц морщился, стараясь отодвинуться подальше, хотя и так был отделен Итерниром и Риггом. Крын же, глядя на эту сцену с другого конца стола, добродушно и с пониманием улыбался.
- Один ты здесь и есть человек, - обнял тот меж тем Ригга, который все это переносил с безропотной кротостью, - все остальные – так! Рожа ему моя не нравится! Нашелся! Дума-ешь, как снизу пршел, так сразу и все! А-а, нет! К прынцам попадешь, пробатрачишь лет с десяток, тогда и прходи. С честными людьми пить!
Гвардейцы за соседним столом при упоминании принцев приутихли, но, разговора не оставили. Только уже постоянно кто-то из них сидел, настороженно прислушиваясь к разго-ворам пришедших.
- Ты меня не бойся, - доверительно сообщил здоровяк Риггу, - я мужик мировой! Грол меня зовут! Да! Оружейник Грол! Меня здесь в этом проклятом, даже Ёнком забытом месте все знают! А ты кто будешь? Как? Григ? Рек? Ригг! Ну, ты уж меня прости, не расслышал сначала! Ну, будем знакомы!
Тем временем подошел хозяин. Поставил перед каждым тарелку с жареным мясом и какими-то обжаренными стеблями.
- Я это есть не буду! – заявил принц, брезгливо ковырнув пальцами стебли, - я требую еды, подобающей наследника государства!
- Это кому там наши стебли не нравятся?! – грозно взревел Грол, - Вон гляди: наш че-ловек! – указал он на Крына, деловито доставшего из-за пояса ложку, и уже вовсю погло-щавшего пищу, - А тебе не нравится?!
Принц гордо отвернул от него нос. Тот начал опасно вставать:
- А я тебя знаю! А-а, знаю! Ты, чистоплюй, думаешь, я всегда здесь надирался как са-пожник? Не-ет, ты, государев выблюдок, врешь! Меня сюда твой дедуля, да будут ему тума-ны небесные поперек глотки, послал!
Принц медленно налился краской, стал поворачивать голову. Но Грол не унимался:
- Меня, и… полсотни отборных парней. Все как один были! Послали на проклятую эту лестницу! И все легли здесь! Тебе надо было бы посмотреть, как они друг другу глотки в лесах проклятых рвали! В клочья кровавые! – он встал, но поток воспоминаний мешал вспомнить о том, что надо перешагнуть лавку, он лишь все сильней наваливался на Ригга, стремясь к Кан-Туну, - тебе надо было видеть, как они пропадали в проклятом болоте, как их волокли в проклятый туман проклятые болотники! Тебе бы видеть его глаза, когда он рухнул с этой проклятой Стены! – он вдруг остыл и сел за стол, разом осушив подвернувшийся кувшин, - и я все-таки дошел, мать вашу! И здесь меня в батраки! Меня, заслуженного вое-воду. Тысяцкого Отдельного Латного, в батраки! Проклятые выродки! – заорал он в сторону гвардейцев.
Их разговор сразу стих. Один из солдат встал, подошел к столу. Остальные потихонь-ку пытались зайти с боков. Дело, по всему, было привычное.
- Будет драка, - сообщил хозяин стаканам, - да, будет драка. Так всегда бывает. Драка, она всегда. Шетен знает. Драка – это плохо!
- Ты что-то сказал? Или мне послышалось?! - начал гвардеец, снаряженный богаче всех – в кольчугу с нашитыми латными пластинами.
- Эй, полегче, - замахал руками Итернир, - ну, выпил мужик, ну, с кем не бывает?
- Вас попрошу не вмешиваться, с Вами разговор будет особый, - указал гвардеец на связанного Котьена, сидящего между Лансом, и Крыном, и снова обратился в Гролу, - так что твой грязный язык вякнул о?..
- Првильно! Не вмешивайся, - оборвал его воевода, - у нас свой разговор! А про принцев ваших долбанных я сказал, что видел их всех под Ёнковой бабушкой, а Праля сверху плясала! А еще я скзал, что вас, ублюдков, всегда бил, и бить!..
- Погоди! – снова попытался вступиться Итернир, - ну, я тоже недолюбливаю пред-ставителей власти, но зачем же доводить до криминала?
- Оставь! – заревел воевода, - я сюда пришел подраться с этими холуями, и я это сде-лаю, не будь я Оружейник Грол!
С этими словами он от всей души приложил огромный кулак к лицу ближайшего сол-дата. Загремела мебель.
- Началась драка, - удовлетворенно заметил Шетен, - да, началась драка. Это плохо, Шетену надо уходить, - он залез под стойку, делая вид, что его нет в зале.
Гвардейцы дружно навалились на Грола, но тот их расшвырял, словно котят.
- Слушай, светлый принц, - весело обратился Итернир к Кан-Туну, - надо бы распла-титься с хозяином.
- А почему опять я?!
- Ну, как тебе сказать, мы сейчас вроде, как твоя свита, - невозмутимо отвечал Итер-нир, - потому и платить за наш прокорм, вроде, как тебе.
Принц не успел и фыркнуть, как Итернир продолжил:
- Я бы и сам сбегал к стойке, деньги твои отдать, - заявил он, умело ставя подножку ретивому служаке, отправляя его в угол, наполненный обломками мебели, - да видишь, руки заняты, хорошему человеку надо помочь, видишь – пропадает!
Последние слова он договорил, ловко бросая через бедро не столь ловкого гвардейца. На беду для себя, один из дерущихся задел увлеченно кушавшего Крына, упав в его тарелку. Крын оскорбленно-радостно взревел и, широко поведя плечами, объяснил тому, что он не прав. Солдат еще долго обдумывал сказанное, спокойно лежа под крепкой стенкой.
И тогда действительно началась драка.
Солдаты быстро оправились от неожиданного нападения. Все-таки поднявшиеся снизу до здешних высот Лестницы - это были уже не последние бойцы.
Больше всего доставалось Крыну. Его бычья сила не спасала от выучки гвардейцев. Принц бился расчетливо, хладнокровно вспоминая все, чему учили. А Грол в компании с Итерниром дрались, словно былинные удальцы. Разлетались в щепки столы и стулья, билась посуда, грохотали повергаемые на пол гвардейцы и ревели Крын с Гролом, пропуская удар.
И лишь вблизи Ланса, продолжавшего трапезу, было спокойно. Даже связанный Котьен, сидевший рядом, которому давно уже было положено быть освобожденным това-рищами, сидел тихо, словно ему было меньше всех надо.
По счастью не сразу заблестела сталь. Но, заметив, блеснувший кинжал, Ланс поднял-ся из-за стола, и драка кончилась.
Совсем.
Бесчувственных гвардейцев положили за дверями трактира на тенистом крылечке.
- А ты молодец, - хлопнул Ригга по плечу Грол, усаживаясь за не пострадавший длин-ный стол, - ловко ты их. Ты, как погляжу охотник, сразу видно! А у тебя удар знатный! – хвалил уже он Крына, - только чуть рыхловат. Я тебе потом покажу, как надо. Эх! Жаль только, что этот ваш угрюмый все прекратил! Уж я бы им показал.
- Ага, - поддержал Итернир, - вот только встал бы с пола из-под трех гвардейцев, и обязательно показал!
- Да ты, малый, шутник, как я погляжу, – прогрохотал Грол и добродушно расхохо-тался, - давай-ка, Шетен, плесни-ка нам еще по кувшинчику!
Никто из них не заметил, что во время драки, в трактир зашел и встал неслышной те-нью возле двери человек, одетый в темное и вооруженный коротким мечом.
- Я тебе всегда говорил, Шетен, - весело проговорил он, отодвигая по пути к столу обломки стула, - поставь вместо стульев чурбаки, они ломаться не будут. А глядишь – и буй-ные переведутся: когда чурбаком по голове попадут, он как стул не разлетится. Приветствую всех! Я Рейнар Темный, охотник за головами.
- Это как, за головами? - удивился принц.
- Очень просто, - пожал плечами, усаживаясь, Рейнар, - вот вы сейчас пойдете к замку, и я за вами. Там вы пошумите, это на ваших лбах очень хорошо написано, за вашу голову назначат награду, а я уже тут как тут. Ваши головы – чик! И награда моя. Правда просто?
- А как насчет нас спросить? - очень вежливо поинтересовался Итернир.
- А вас-то зачем? – искренне пожал плечами тот.
- А-а! Новые тут! – раздался от дверей новый голос, одежды вошедшего поражали не-обычностью, а кривая сабля на боку была, очевидно, столь же бесполезна хозяину, сколь объемист был кошель на широком шелковом поясе, - здравствуйте вам, новые Восходящие. Мир твой дом, Шетен. Здравствуй тебе, Гром, здравствуй тебе, Рейнаб. Ах! Зачем носишь женский имя?
- Рейнар меня зовут, - привычно поправил тот.
- Я и говорить, зачем женский имя? Зачем? – риторически спросил он и, поклонив-шись, представился, - я Аслам. Я торговать здесь! Если вы нуждаться, ко мне приходить.
- Оставь их, - оборвал Рейнар, - им не придется к тебе приходить. За их голову скоро объявят награду, и они перестанут им принадлежать. Они уже успели подраться с гвардейца-ми.
- Ай! – воздел руки к потолку Аслам, - зачем сразу драться? Зачем не жить спокойно? Все убивать друг друга, с кем тогда торговать Аслам?
- Ладно, чего их слушать, они могут так спорить целыми днями, - разом осушил свой кувшин Грол, - лучше пойдем ко мне, охотнику, я знаю, нужен лук, да и у тебя, братец, в фиглярской одежде, мечишко так себе.
- Да я за него четверть сотни золотых отдал! – обиженно возмутился Итернир.
- Тебя обманули раньше, чем это успел сделать ты, - поднялся Грол из-за стола, го-раздо трезвее, чем малое время назад, - даю свою бороду на отсечение, что ты им дал фаль-шивые монеты, или не свое золото! Пошли!
Когда они вышли из трактира, гвардейцев на крылечке уже не было. Впрочем, свя-занный Котьен тоже словно испарился.
Городок имел всего одну улицу, вдоль которой и выстроились домики. Кроме тракти-ра здесь было несколько ремесленных лавок, да площадь для базара, которая сегодня оказа-лась пуста.
Несколько раз в подворотнях мелькали перемазанные, но страшно довольные и лю-бопытные детские лица. Впрочем, тут же они и исчезали.
Чуть погодя за ними из трактира появился Рейнар, и пошел, оставаясь в отдалении. Это преследование раздражало и настораживало.
Плохо освещенная лавка Грола была сплошь завалена всевозможным оружием. Оно валялось грудами в углах, на столах и было развешано по стенам. Свободным оставался лишь проход к низкой двери, ведущей, судя по всему, в жилую часть дома. А среди тускло блестящей стали повсюду видны были кувшины, горшки и даже бочонки.
- Вот, выбирайте, - щедро повел руками вокруг хозяин.
Когда он поворачивался в тесном пространстве лавки, казалось, что места в ней больше не осталось.
- Это сколько же тут всего! – только и нашел воскликнуть Итернир.
- Эх! Это верно! – довольно ухнул Грол, - сюда все, кому не лень, лезли, только уж они-то сгинули, а оружью что сделается? Только подпылится малость, да ржа может, где подъест. Но на то я и Оружейник. А куда деваться… это где же у меня?..
Он потерянно покрутился но, хлопнув себя по лбу, привычно запустил руку в самую глубь ближайшей груды, извлекая на свет запечатанный кувшин.
- Вот так… ух! До чего же забориста эта дрянь! Ловко же ее Шетен из стеблей гонит, - утер он густые усы, - Стеблевка! Ну, смелее, выбирайте!
Спутники разошлись по лавке, разглядывая оружие. От обилия и разнообразия захва-тывало дух. Здесь были и обычные прямые мечи и изогнутые, всех форм, размеров и самой разной тяжести. Здесь были и самые разные доспехи, покрытые затейливым узором, или ис-пещренные чудной насечкой.
Ланс ходил от груды к груде, подолгу стоял над каждой, потом извлекал что-нибудь, и стоял еще дольше. А над одним узким кинжалом он и вовсе замер. Долго водил, словно сле-пой, пальцами по клинку, по рукояти, потом отошел в сторону, сжав кинжал черствой ладо-нью, и застыл, пугая немигающим взглядом.
Принц пристально вглядывался в искусную гравировку на клинках и доспехах. Крын растерянно вертел головой, ничего не понимая в этом нагромождении. Зато Ригг сразу на-правился к груде луков, беспорядочно сваленных в углу. Он их гнул, натягивал тетивы и снимал их, вслушивался в гудение натянутой нити, пристально рассматривал дерево плеча лука.
В конце концов, выбрал составной лук средней длины с накладками из рога непонят-ного животного. Словно по волшебству нашелся колчан с полусотней стрел.
- А-а, - довольно протянул Грол, - он тебе враз по руке. Как тебя ждал. А тебе, - обра-тился он к Итерниру, - где-то я тут видал… ага… постой… а, ну вот же он тут. Гляди.
Смахнул сталь с ближайшего стола, расчистив укрепленные на столе тиски.
- Давай-ка свой мечишко. Четверть сотни, говоришь? – укрепил найденный меч в тис-ках, и, щедро размахнувшись, ударил по нему мечом Итернира, - Ну, смотри. Видал, как чет-верть сотни выщербилась? А теперь сюда гляди – ни царапинки! А теперь так попробуем…
На этот раз он закрепил меч Итернира, и ударил по нему своим. Жалобно звякнув, меч Итернира прекратил свое существование.
- Эгей! – ошалело завопил Итернир, - ты это чего же наделал?!
- Во! Гляди, - гордо протянул Грол свой меч Итерниру, - если найдешь здесь хоть ца-рапину, я заплачу тебе твою четверть сотни.
Итернир растерянно повертел сталь в руках, потом огорченно и как-то беспомощно воскликнул:
- Ну, ладно, ладно! Ну, не понимаю я ничего в таких делах, так что же теперь – уда-виться?!
- А, - махнул рукой Грол, - оставь, лишь бы ты знал, как и куда этот клинок прикла-дывают. Но кулаками ты машешь знатно! Вроде и не ударил никого толком, а летали они во-круг тебя, словно тополиный пух по весне! Да, братец, у меня же и для тебя кое-что есть! – хлопнул он по плечу Крына.
Подойдя к соседней груде оружия, Грол ногой свернул вершину набок и выволок на тусклый свет огромный боевой топор. Черненый, широкий и массивный словно молот обух, почти прямое, с очень малым изгибом лезвие, длинное древко из темного отполированного дерева, испещренное мелкими вмятинами и царапинами. Весь его облик воплощал угрюмую уверенную и недобрую силу.
- Ох, и здоров же был его хозяин, - с заметным трудом поднял Грол топор, - на-ка, братец, бери, владей. Если поднять сможешь.
Крын принял его легко, словно ребенка. Рукоять уверенно легла в широкие мозоли-стые ладони, как будто вернулась к хозяину.
- Ладно! – удивился Грол, - а по тебе и не скажешь! У него еще и сталь отменная. И дерево на рукояти не простое. Вот эта царапина от прямого двуручником осталась. Видал?!
- Ну, хорошо, - вдвинул Итернир новый меч в ножны, хотя и не пристроив еще их на пояс, - и сколько ты с нас?
- Да ничего, договоримся, - привычно ответил хозяин, - ну, значит, лук, со стрелами, меч… да к Ёнку! Я же пил с вами, ребята! – вдруг проревел он, подняв голову к потолку, - будьте вы там все прокляты! Боги! Я вам не Аслам! Я не торгаш! Не был, вашу так, козу, че-рез копыто, и не буду! Берите все! Так берите! Все!
Дорога серой пыльной змеей вилась от городка к замку на холме. Серая равнина, преддверие безжизненных скал, уже начала бугриться, постепенно переходя в холмы предго-рий.
Рейнар все так же следовал за путниками, не приближаясь, но и не отставая. Итернир вертелся, словно на сковородке из-за его присутствия. Даже предлагал в не вполне этичных формах идти рядом с ними, или проследовать домой. Но его реплики были оставлены без внимания.
- Глядите, - указал Ригг, - никак нам кто идет навстречу.
По дороге от замка к ним действительно направлялись какие-то люди, с дюжину чис-лом. Солнце редким сверканием выдавало на них доспехи.
- Гляди, - толкнул в бок Итернир принца, - тебя уже встречают, на полпути приветст-вуют. Кортеж! – усмехнулся он, потом посерьезнел, и заговорил быстро, стараясь, сказать все до того, как подойдут посланные на встречу, - на входе в замок у нас потребуют оружие, то есть тебе оставят, а наше попросят сдать. Если хочешь, чтобы тебя тут сразу воспринимали серьезно, не позволяй им делать из нас батраков. Мы же твоя гвардия, охрана. Твои люди. Не будет у тебя людей – не будет и тебя.
Ланс, услышав подобные инструкции, посмотрел на него, словно открыл нечто новое.
Меж тем идущие навстречу подошли поближе и остановились шагах в двадцати. Все были при мечах, копьях, на всех были доспехи: кольчуги, наручи, пластинчатые рубахи. Впе-ред вышел один из них. Самый, пожалуй, представительный.
Лестница. Главы 6-10
© Copyright: Фомин Е.С., 2001
Свидетельство о публикации №201052500040
Свидетельство о публикации №201052500040
Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.