Так далеко... Так долго...

      Так далеко ... Так долго...



Любовь - не то чтобы сосуд наполненный пустотой,
но пустота без всякого сосуда.
                Цампырь.


    

...Иван открыл глаза: всё та же комната, освещенная тусклым, изумрудным ночником, в медленный ритм вплетается томная вязь саксофона, на небоскрёбах книг оплывшие свечи и всё это, окутал тюлевый запах сандала.

   Тая сидит на подоконнике, прислонившись щекой к холодной глади стекла. На её правом запястье поблёскивает пластмассовый, красный браслет. Она чувствует эти зимние ночи, как вязкие капельки мёда, где томятся все мечты и надежды. В такие минуты бывает, из глаз катятся слёзы и не в силах унять эту необъяснимую печаль, она просто сидит у окна.

    Пёстрый ковер, словно мох, под которым прячется, знакомый с детства, скрип паркета. Тая делает вид, что не замечает Ивана, подошедшего к  ней почти в плотную. Она отрешённо наблюдает, как, внизу  грохоча и сверкая, проносится последний трамвай; абсолютно пустой, он напоминает сказочного дракона, который издаёт ужасающие рыки и дышит огнём, лишь для того, чтобы защитить своё влюбчивое сердце.

    Помедлив в нерешительности несколько секунд, Иван неожиданно для самого себя, изящным движением руки выхватил из кармана Цампырь  и осторожно надел его. Затем, сделав несколько шагов назад, он бросил взгляд на Таю, но взгляд, скользнув сквозь неё, сквозь стёкла покрытые искорками льда, устремился в непроглядную зимнюю ночь, чтобы где-то там, на краю этой чёрной пустоты отыскать прямоугольный кусочек  янтарного света, в котором стоит одинокая фигура и ждёт кого-то в этот поздний час.

     На ходу, надевая пальто, Иван сбежал вниз по лестнице, распахнул дверь и вырвался наружу. На заснеженной улице не было ни души, лишь зелёный огонёк такси вынырнул из соседнего подъезда и проплыв мимо скрылся за поворотом. Покачивающиеся фонари, скрипя, сочили свой призрачный свет. Осмотревшись, как будто ища заветный знак, он запахнул пальто и ускоряя шаг, растаял в мутном от снежных хлопьев воздухе. Резкими порывами ветра город стёр его следы - улица вновь опустела.