Коллапс

"Сияние рая, и ада огни -
Мне мерещились на небе в давние дни.
Но Учитель сказал: "Ты в себя загляни -
Ад и рай, не всегда ли с тобою они?"
Омар Хайям


Огромные, в пол-неба, молнии рвали небо в клочья, озаряя окрестности пронзительным электрическим светом, а вслед за ними, почти без задержки, раздавались оглушительные раскаты грома. А крупные и неправдоподобно тяжёлые капли ливня яростно долбили по земле, асфальту, лужам… и одиноко идущему по улице человеку, который, впрочем, не обращал на них никакого внимания.

Не обращал потому, что не чувствовал от этого никакого дискомфорта. Дождь нравился ему и был его другом. Как и плотный туман, когда протянутые над дорогой высоковольтные провода низко, угрожающе гудят. Как и снег, то тихо и спокойно укрывающий землю могильным одеянием, то истово режущий лицо холодными, острыми бритвами снежинок… Ему просто нравилась "ненормальная" погода. Хотя бы потому, что во время праздника стихий на улице почти не было людей, что давало ощущение пусть и суррогатного в условиях городского ландшафта, но всё же простора… заодно освобождая мысли от ненужных деталей…

Не было нужды постоянно смотреть и постоянно анализировать… Смотреть на торгующуюся у лотка женщину и оценивать: стоит/не стоит, а если стоит, то каковы шансы? Смотреть на сидящих у дороги пьяных молодых людей и прикидывать: велика ли потенциальная угроза и, если велика, то сколько ударов он успеет нанести, прежде, чем придётся брать ноги в руки и уходить? Смотреть на катящихся с горы роллеров и вычислять: врежется в него летящий впереди всех или нет и, если врежется, то какой силы оплеуху отвесить, чтобы и без синяков и на долгую память?

Ничего этого сейчас не было. Ни женщины, ни пьяниц, ни тинейджеров… Можно было просто идти и думать о своём, чем он и занимался.

Он уже давно перестал обходить лужи и перепрыгивать через несущиеся с холмов водные потоки - вода уже заполнила туфли, и при каждом шаге кожаная обувь скрипела, будто он шёл на протезах… или будто он какой-то робот, неведомо как оказавшийся здесь, посреди большого города людей. Сходство с роботом усиливало и то, что двигались у него только ноги, всё остальное просто плыло в воздухе. А его глаза, почти не моргая, смотрели строго вперёд. Правда, начавшая уже пробиваться через некогда густую шевелюру плешка сводила все ассоциации к нулю… Откуда могла взяться плешь у робота? Неоткуда…

Из состояния, близкого к нирваническому, его вывела очередная лужа. Она оказалась настолько глубокой, что он, ступив в неё, оказался правой ногой почти по колено в воде. "Твою мать…" - прошипел он через сжатые зубы, восстанавливая почти потерянное равновесие. Снова утвердившись обоими ногами на твёрдой почве, он критически себя оглядел и через зубы донеслось: "Достойное завершение этого долбаного дня…" По-собачьи встряхнувшись, он бросил на лужу злой взгляд, но зло в его глазах практически сразу потухло. Он некоторое время просто стоял и смотрел, как крупные капли бьют по поверхности воды и, как от каждой из капель вверх взлетал фонтанчик, очень похожий на взрыв и по поверхности лужи расходились многочисленные круги.

"Наглядное пособие по вопросу "Жизнь и Люди" для начинающего философа… - закрутилось в его голове, - лужа - жизнь, а капли - люди. И, чем больше от тебя будет брызг и чем дальше разойдутся круги - тем более удачной можно считать твою жизнь… И никого не волнует, что все эти показатели - чисто количественные…"

Придя к таким интересным выводам, он усмехнулся и сделал ещё два: а) сравнение - не ахти и б) вчера явно перечитал на ночь Пелевина. Усмехнувшись и этим выводам, он пошёл дальше, чётко чеканя почти строевой шаг.

Придя домой, он первым делом прошёл в ванную и, сбросив с себя всю одежду, насухо вытерся тёплым от змеевика полотенцем. После этих нехитрых манипуляций он отправился в спальню за сухой одеждой, на ходу свободно болтая в созданном богом, если верить пришибленным уличным проповедникам, пространстве своим единственным, из пока найденных, смыслом жизни. Одевшись, переместился в "рабочую" комнату и грузно повалился на диван. Суббота…

Суббота. А он, вместо того, чтобы отдыхать и расслабляться, как все нормальные люди, весь день просидел в конторе, потому как дела требовали его обязательного присутствия. Дела, которые были ему на самом деле совершенно не интересны, но другого ничего не оставалось – нужно было зарабатывать на жизнь. Даже на то, чтобы вот сейчас просто лежать на диване в полной прострации.

И это после достаточно тяжёлой рабочей недели, во время которой каждый рабочий день начинался с самого раннего утра и заканчивался только поздно вечером. Но при этом не настолько загруженной, чтобы не было времени остановиться и оглянуться… И вот, чем больше он оглядывался, тем больше у него возникало ощущение, что он бежит по бесконечному коридору. Ниоткуда и в никуда. Постепенно эти ощущения оформились в идею, которая сразу стала обрастать разными сопутствующими мыслями. А потом, уже выработанная им концепция «коридора», стала слишком тесной для этого слова, и он развернул её шире… И так, день за днём, приходящие по его зову мысли выстраивались плотными шеренгами, ожидая того момента, когда их станет достаточно много для того, чтобы перейти на бумагу.

А завтра будет единственный его выходной. Который он проведёт наверняка в каком-нибудь надрывном кураже, стараясь в один день взять от жизни как можно больше… Только для того, чтобы в понедельник с чугунной головой выйти на новый круг. Радостного мало. Но, может, завтра ему удастся хотя бы избавиться от депрессии…

Она, родная и знакомая, пришла ещё во вторник и со всей своей страстностью прижала его к своей любящей груди и никак не хотела отпускать… видимо, надеясь на взаимность. Но он ещё ни разу не ответил на её чувства. А она не обижалась. И прощала ему всё. И, когда он в очередной раз надолго уходил, она спокойно и преданно ждала его, зная, что он обязательно вернётся… И останется с ней надолго. И она также знала, что чем чаще он к ней возвращается, тем надольше остаётся… Проклятая.

Больше всего хотелось просто вот так, бездеятельно, валяться и глядеть в никуда, но в душе уже поднималось смутное раздражение. Он слишком долго отучал себя от кажущейся почти непреодолимой тяги к праздности, чтобы снова сползти в это мутное болото. Жизнь идёт, и его персональные часы с обратным отсчётом показывают всё меньше и меньше… А сделано ещё так мало. Но что такое мало и что такое много?

 Он начал было размышлять над тем, зачем вообще что-то делать, если всё-равно после смерти ему будет на всё наплевать… и не проще ли будет просто заниматься обыденными делами, дабы просто иметь достаточно на хлеб насущный? Но отогнал от себя эти мысли. Они слишком часто останавливались на том, что вообще всё в этом мире абсолютно бессмысленно. И сама жизнь тоже. И каждый раз, как он приходил к таким выводам, он тут же оказывался в некой условной, но при этом вполне самодостаточной точке пространства и времени, откуда не было выхода. Точнее сказать, выходы были, причём в любую произвольную сторону, но вот смысла выходить не было начисто. Потому что куда бы ты ни пошёл, всё равно окажешься в конечном итоге там, откуда вышел. В этом самодостаточном измерении-точке любое движение было совершенно иллюзорно…

И поэтому, каждый раз, когда он выбирался оттуда в реальный мир, он развивал поистине бурную деятельность. Пусть весь этот мир - не больше, чем иллюзия, порождённая иллюзией же сознания, но он хоть постарается сделать её яркой и насыщенной. Пусть только для себя… Но что вообще существует вне пределов этого "себя"? "Много чего… - ответил он сам себе, - В том числе и вылетевший из-за поворота трейлер, который покажется тебе настолько реальным, что ты поверишь в собственную смерть."

Он тряхнул головой, отгоняя целый сонм почти видимых обрывков смыслов, кружащихся вокруг него и усиленно пытающихся пролезть без очереди, и попытался думать о другом…

По-хорошему, идти куда-нибудь надо было уже сегодня. Но он честно признался себе, что интерес к тем людям, к которым он мог бы пойти, не перевешивает той мучительной до надрывного лени, что навалилась на него своим многотонным телом. Единственное, ради чего он сейчас может себя превозмочь, так это возможность заняться любовью с очередной своей подружкой… Накопившийся за рабочую неделю в крови тестостерон настойчиво и безапелляционно требовал "спустить пар". Но тогда он придёт домой только завтра поздно вечером. И потерянными будут и весь завтрашний день и сегодняшний вечер. А этот вечер он хотел использовать для того, чтобы сгустившиеся в его голове тучи разродились таки росчерками молний, оставляющих выжженную черноту на белой бумаге. "Быть посему…" - решил он для себя и мысленно пообещал своей милке нарисоваться завтра.

Он открыл глаза и сфокусировал взгляд на чёрном экране монитора. Недобро ухмыльнулся каким-то своим мыслям и резким движением встал с дивана. Удобно примостившись в своём "президентском" кресле, он ногой ткнул кнопку на бесперебойнике. Нутро системного блока затрещало, и по чёрному ещё экрану побежали белые символы. Дождавшись окончательной загрузки, и, прослушав стартовую музыку, он ткнул в размещённый прямо на рабочем столе ярлык с надписью "В начале был Word". Программа послушно загрузилась и он, удовлетворённо кивнув, расположил руки над клавиатурой. Замер на мгновение, последний раз проверяя в уме то, что сейчас появится на экране, а потом клавиатура выстрелила двумя короткими стрекочущими очередями и белый фон условного листа порвали  буквы, выстроившиеся в два слова названия:


"Пять Уровней"


Кому-то это может показаться странным, но он всегда начинал писать с названия. Главным образом потому, что к тому моменту, как он садился за клавиши, он уже имел достаточно детальное представление о том, что он собирается выразить, и квинтэссенция его мыслей заключалась именно в названии, которое он на самом деле не придумывал. Оно приходило само по себе. Просто в определённый момент времени всплывало в сознании и всё. Разумеется, во время процесса набора текста тот обрастал разными деталями и мыслями, приходящими "на ходу", но суть не менялась никогда. Таким образом, название являлось тем самым стержнем, на которое нанизывалось всё остальное. Как в детской игрушке-пирамиде. И без всякой фаллической символики. Хотя этого он и не мог бы утверждать со стопроцентной вероятностью.

Набрав название, он на секунду прикрыл глаза и улыбнулся. На этот раз без всякой эмоциональной окраски. Просто улыбнулся. И он сам не сказал бы, если бы его спросили, - чему? Он уже не принадлежал этому миру. Миру, который сейчас, со всеми своими проблемами и откровениями, был ему совершенно до дверки пристенного шкафа…

А потом он открыл глаза и, не глядя больше на клавиатуру, резко опустил на неё руки, взяв первый аккорд своего нового произведения. И по двумерной белизне побежали первые чернильные ручейки…




"…Ребёнок открывает глаза и смотрит на мир. Сначала бессмысленно, поскольку его мозг ещё не в состоянии обрабатывать поступающую к нему информацию, но, в конечном итоге, наступает момент, когда новая жизнь начинает активно впитывать в себя окружающее. Наступает, когда маленькое, ещё с рудиментарными мозгами существо, познаёт своё "Я" и его обособленность от мелькающих за роговицей картинок. Процесс стремительно набирает обороты, и скоро уже нет отбоя от бесконечных "что?", "отчего?", "почему?", "зачем?", "как?" и прочих вопросов, а окружающие и, в первую очередь родители, начинают в меру сил просвещать любознательное чадо.

Это первая стадия, первый уровень. Уровень, где всё основано на бесконечно наивной вере… Вера - это естественно для тех, кто не имеет информации по каким-либо определённым вопросам. Они просто вынуждены верить, когда им говорят, что Солнце светит потому, что так сделал Бог. И могут никогда и не узнать, что на самом деле оно светит потому, что оно -  естественный термоядерный реактор и его свет - это излучение энергии в видимом спектре. Либо потому, что некому будет сказать, либо потому, что и самим не очень-то и нужно. Некоторые так никогда и не покидают Первый Уровень - Веру. И, что очень забавно, именно среди них так велик процент "счастливых людей".

Но некоторые начинают задавать много вопросов. Слишком много. И, если не находят того, кто может на них ответить, - начинают изыскивать дополнительные пути познания окружающего мира. В том числе и через самостоятельное осмысление. Когда же количество и качество познаний достигает некоей критической массы, лопается огромный мыльный пузырь - индивид сознаёт, что обособленность его "Я" от картинок вокруг - не больше, чем иллюзия…


Тогда и происходит переход на Второй Уровень. И тогда меркнут некогда яркие краски, приглушаются звуки, сдаются разуму чувства, отваливаются, как грязь, несущественные детали, и на первый план во всей своей величественной красе выходит Схема.

И очень многое становится понятным сразу, в одно мгновение. Становится очевидным, что нечто произошло именно так, потому, что произойти иначе, а, тем более, наоборот просто не могло. Потому, что такова Схема. Если камню положено падать вниз, то он и полетит вниз, а не вверх. И не зависнет на одном месте. Всё очень просто.

И вся известная к тому моменту информация систематизируется и выстраивается стройными рядами, согласно расписанию. От этого возрастает скорость обработки уже существующей и получения новой. Многократно. Отчётливо становится ясно - где и что искать, чтобы ответить на очередной возникший вопрос… либо дополнить чем-то новым уже ранее известное, тем самым либо расширив конкретный пункт, либо изменив его на нечто новое.

Но рано или поздно индивид сталкивается с тем, что каждый новый ответ порождает массу новых вопросов. Он пытается узнавать и анализировать всё больше и больше, и процесс ускоряется в геометрической прогрессии. Это приводит к тому, что в конечном итоге достигается некий физический предел обработки входящих данных. Но. Но к тому времени начинают просматриваться и вполне определённые основные направления. И менее значимые либо оттеняются, либо отбрасываются, как не имеющие принципиального значения. И, чем яснее становятся "несущие" элементы Схемы, тем проще, но в то же время и грандиозней становится общий вид. Заканчивается это тем, что познающий начинает, ещё смутно, но улавливать во всём этом некое магистральное направление… Познав которое, можно познать и основной вопрос: как появилась Схема? А, если ответить на этот вопрос, то станет ясно и зачем…

И осознавший-себя-частью начинает усиленно искать подтверждения своим догадкам. Он так и эдак складывает кусочки льда, чтобы выложить слово "бесконечность", но ничего не получается. Новая информация, которую он старательно изыскивает и не менее старательно обмозговывает, почему-то не проясняет, а лишь запутывает дело, всё дальше и дальше уводя от основного направления.

А потом становится ясно, что Схема на самом деле не так уж и проста, как ему начинало казаться. И снова начинается усиленный поиск и осмысление. Дело может дойти до того, что индивид сделает для себя вывод о том, что ему никогда не удастся осознать основополагающий принцип. Но это отнюдь не значит, что попытки прекратятся. Нет. Можно с уверенностью говорить о том, что он будет пытаться снова и снова. Пока не станет похож на рыбу, выброшенную прибоем на берег… И ему будет достаточно всего лишь взглянуть на себя со стороны, чтобы перейти к следующему этапу…


Третий Уровень - это Коридор. В Коридор можно попасть, как ни странно, и с Первого и со Второго уровней, но с Первого сюда попадают реже, что не удивительно. Абсолютно прямой и никуда не сворачивающий. Настолько длинный, что кажется, будто он не имеет ни начала, ни конца, однако и то и другое там присутствует. И в нём существуют только два направления: вперёд и назад. И попавший туда бежит по нему. Обязательно вперёд. Назад тоже можно, но ещё никто и никогда не смог повернуть обратно. И не то, что повернуть, а просто остановиться. Почему? А потому, что камень всегда падает вниз…

На его однообразных стенах висят картины. Столь искусно выполненные, что когда смотришь на них - веришь. Бегущий (-ая) верит, что это его (её) подружка/друг, это его (её) работа, а это его (её) ближайшее и не очень окружение. Картины весьма разнообразны, однако вскоре выясняется, что кажущееся разнообразие - просто очередная иллюзия. И бегущий-по-коридору просто перестаёт обращать на них внимание. Они сливаются в одну непрерывно мелькающую ленту, а потом и вовсе исчезают. И остаётся только Коридор, в котором можно бежать только вперёд и невозможно остановиться. Однообразие отупляет, заставляет мысли течь также однотонно и в одном направлении, но некоторые сопротивляются этому… И они в конечном итоге понимают, что на самом деле здесь есть только сам бегущий и Коридор. И бежать по одному Коридору может только один.

Пока по нему бежит хоть один, другой сюда не попадёт. Бывают и исключения, но очень, очень редко. Это когда два независимых сознания бегут и бегут в одном замкнутом пространстве, разглядывая одни и те же картины, но одно из них опережает другое на час, день, месяц, год… Но, как правило, следующий бегущий попадает в Коридор только тогда, когда предыдущий заканчивает свой бег. Нет, он не пересекает финишную черту,  а просто в определённый момент времени исчезает. И всё. И в тот же момент в начале появляется ещё один… От всего этого возникает ощущение, что бегущих на самом деле нет, а есть только Коридор, который и порождает сам в себе определённые мысленные формы, пытающиеся самоидентифицироваться, но каждый раз бег заканчивается быстрее, чем их попытки достигают какого-либо существенного результата.

Становится ясно и то, что Коридор на самом деле не один. Их очень много. На каждого индивида по штуке. И все они идут в одном направлении, нигде не пересекаясь. Они разные по длине, но очень похожи по содержанию. И движение в них никогда не прекращается…

Большинство из попавших на Третий Уровень так и остаются там до самого своего исчезновения, поскольку не в силах сопротивляться технично навязываемому однообразию, приводящему к полной потере способности гибко мыслить, но некоторые, особо упорные, именно в размышлениях находят спасение от надвигающейся апатии и смирения. И к ним приходит понимание того, что если они и бегут, то не вперёд на самом деле, а, уперевшись лбом в стену, и, тупо перебирая ногами.  Когда этот факт из области догадок перерастает в уверенность, индивид осознаёт и то, что те самые ноги, которыми он якобы перебирает, - тоже воображаемые. Мало того, воображаем и сам Коридор.

А уже эта мысль плавно мутирует в другую: воображаемо и направление, а значит и пространство. Нет никакого "там", есть только "здесь" и только это имеет определённое значение и смысл. Остальное - оперирование отвлечёнными понятиями. То же самое касается и времени - нет никакого "до", как нет и никакого "после". Есть только "сейчас". И вот, когда происходит окончательное ужимание бегущего в микроскопическую точку "здесь и сейчас", происходит Большой Взрыв персонального масштаба. И индивид переходит на Четвёртый Уровень.


Четвёртый Уровень - это Сфера. Сфера – это абсолютная субъективность, за пределами которой нет ничего, кроме пустоты. Вся информация, находящаяся внутри Сферы, получена через личное, субъективное восприятие, а значит объективности в природе не существует вообще, как и любого другого идеала. Индивид, попавший туда, понимает, что то, что раньше он принимал за объективность – на самом деле очередная иллюзия. Всё то, что он считал само собой разумеющимся, также, как и всё остальное, было получено извне через его личное восприятие, а, значит, объективным быть не может по определению. Да, некоторые положения, факты и истины он считал таковыми, но только в силу того, что  так было определено его же собственным мышлением, а не обстоятельствами и, тем более, другими людьми…

Хотя бы потому, что и те самые «другие люди» и «обстоятельства» тоже являются не больше, чем информацией, находящейся внутри Сферы. И других Сфер просто не существует и существовать не может, поскольку единая точка пространства и времени, отвечающая условию «здесь и сейчас» не может быть множественной, даже при дополнительном условии существования так называемых «параллельных миров», потому как каждый из них тоже находится в этой самой точке.

А ещё Сфера постоянно растёт… С каждым новым битом впитанной информации, с каждым новым изображением и звуком. При этом, чем больше она расширяется, тем отчётливей попавший в неё понимает субъективность поглощаемой информации. Ведь если он, допустим,  знаком с трудами Шопенгауэра, то существует достаточно большой процент людей, которые не знакомы. Мало того, многие из них о Шопенгауэре вообще ничего и никогда не слышали. Если бы эти самые «другие люди» сами не были его частью, как субъекта, то подобное порождало бы противоречие объективных взглядов, ведь для тех, кто не знает Шопенгауэра – его объективно просто не существует. Разумеется, попавший в Сферу знал бы, что это на самом деле совсем не так, но тем-кто-не-знает это было бы не известно.

В определённый момент времени становится понятным и то, что индивид, поглощающий информацию, вынужден делать то же самое, что делал и на Первом Уровне – верить. Большинству, авторитетам, умным книгам, но верить. В результате получается, что знания – это просто следующий уровень той же самой веры…

А, окончательно уверившись в абсолютной субъективности внутреннего содержания Сферы, индивид приходит и к мысли о том, что раз всё это – не больше, чем он сам, как субъект, то он запросто может сменить правила и заставить камень лететь вверх. Но тут же убеждается в том, что Схема никуда не делась. Он выясняет, что несмотря на отсутствие каких-либо чётких ограничений, ничего внутри Сферы он на самом деле изменить не может. Единственное, что он может внутри неё делать – это выбирать из предложенных ему возможностей. Возможностей, придуманных для него, но не им и не им же выстроенных в логически совершенно увязанную Схему. Он понимает, что и Схема и Сфера – сами не больше, чем понятия, придуманные, опять же, не им. В этот момент в его сознании объединяются сразу все пройденные им уровни и он понимает одну очень интересную вещь: для того, чтобы произвольно менять правила, он должен их создать… Он должен создать свой Мир, где все понятия и правила будут придуманы им и только им. А Сфера, снова ужавшаяся до микроскопической точки, становится слишком тесной для него. Он понимает, что её информационный рост – это просто перенос привычной формы в непривычные условия, где он как бы уже понимает, что больше зарабатывать, любить более красивых женщин и ездить на более шикарном авто – процесс бесконечный и бессмысленный. Он понимает, что получаемые им знания – это тоже своего рода местные «деньги». И сознаёт, что количество никогда не переходит в качество. Единственное, во что оно может перейти, так это в другое количество… Наступает персональный коллапс, и он переходит на следующий уровень…


Он переходит на Пятый Уровень, где всё, что он знал, чувствовал, ощущал,  сползает, как старая кожа со змеи, и субъект перерождается, становясь объектом. Становясь… Богом. Все условности, сомнения и прежние взгляды остаются там – на предварительных уровнях. И то, что Он будет делать на Пятом Уровне, невозможно выразить словами, поскольку слова своим приземлённым звучанием не смогут отразить истинное положение вещей. И слова, которые для этого придётся использовать, тоже будут придуманы Им. И с этого момента, момента Прозрения, Он начинает Творить, потому что не Творить Он уже не может – это единственный способ существования для Него.
 
Но, для того, чтобы бесконечно творить, он должен и Разрушать. Потому, что не может Свет существовать без Тьмы, Добро без Зла и Созидание без Разрушения. Смысл не в победе одного над другим, а в вечном их круговороте, который и является если и не жизнью, то очень точной её иллюзией. Для того, чтобы по проводам тёк ток, обязательно должен быть и положительный и отрицательный полюс, иначе не будет движения электронов. Не будет движения-"жизни"…

И одна рука должна знать, что творит другая.

И Творец должен быть Разрушителем.

И, возможно, он создаст свои Уровни, по которым начнут своё восхождение будущие Боги.

И, возможно, Пятый Уровень не является последним… Вопрос только в том, кто его создал… А если Он сам  – то станет ли Он что-нибудь менять. Ведь только создав нечто, можно сказать: «Моё».

И никак иначе…

А в  мире людей, чтобы быть подобным Богу, можно только творить. Потому, что тех, кто разрушает, хватает и так… И жизнь незаметно наполнится смыслом, даже если раньше ты его не имел… И ты уже никогда не скажешь: «Я устал от жизни…», - потому что устать от жизни может лишь тот, кто на самом деле и не жил…"




Он перестал печатать также резко, как и начал. Только что в комнате стоял непрерывный треск нажимаемых клавиш, а тут неожиданно наступила тишина, нарушаемая только доносившимися с улицы звуками шороха шин и урчания моторов проезжающих мимо автомобилей. Он хотел было допечатать ещё и пару мыслей о том, что когда начинаешь творить, то уже как бы приобщаешься Пятого Уровня, но передумал. Это было как бы само собой разумеющимся, а те, кто этого не поймёт, вряд ли углубятся дальше первой страницы…

Он откатился от стола вместе со стулом, одновременно поворачиваясь на нём к окну, и стал просто смотреть на вечерний город. По утверждениям всех, без исключения, его гостей, у него был шикарный вид из окна. Дом стоял высоко на холме и с его высокого этажа было видно далеко окрест. Как на ладони лежал и весь окружающий район, и бухта прямо напротив его окон, по которой деловито сновали туда-сюда мелкие катера и изредка проходили, бережно направляемые буксирами к причалам суда, и ещё пара районов раскиданных по сопкам с той стороны воды… И, похоже, только он сам не видел ничего красивого в этой ущербной, на его взгляд, урбанистической панораме, никогда и не бывшей для него чем-нибудь большим, чем статичной картинкой, нарисованной обожравшимся галлюциногенов пейзажистом, которого, видимо, сильно били сверстники, и он и нарисовал им для проживания такой вот мир…

С другой стороны бухты полоснуло по глазам золотом. Это закатное Солнце поделилось собой с позолоченными куполами православной церкви, хорошо видимой на противоположной стороне. Он улыбнулся одними уголками губ - ему вдруг подумалось, что словосочетание "крещёный атеист", каковым он и являлся, достаточно идиотично для того, чтобы быть забавным. А, спустя несколько секунд, его лицо и вовсе расплылось в широкой улыбке. Он провёл аналогию между детской верой в Деда Мороза и верой людей в Бога вообще. Оказалось, что концептуально они очень похожи, если отбросить всю мифологическую мишуру и оставить только основное положение: веди себя хорошо и будет тебе добрячок, а не будешь себя хорошо вести - никакого добрячка не дождёшься. Только религия, построенная на иудейских духовных ценностях, пошла дальше в своём логическом развитии. За плохое поведение она обещала не просто отсутствие добрячка, а сплошные расстройства, стремящиеся к бесконечности. Но в общем… в общем…

Он в который раз пожалел, что не умеет рисовать. Соблазн изобразить Иисуса Христа в наряде Санта Клауса был настолько велик, что он даже заёрзал в кресле, которое сам в шутку называл "бездырочным унитазом". Но он не умел рисовать. Разве что схематично.

А потом его лицо снова обрело серьёзность. Вместе с мыслью о том, что Религия на самом деле весьма далека от Веры, как таковой. По сути дела, все храмы - это просто антураж для людей с обеднённым воображением, которые пытаются найти Бога, но находят лишь хорошо поставленный бизнес. И эта самая обеднённость и не позволяет им просечь разницу. И увидеть тот самый загон-овчарню, где умелые и хорошо натасканные пастыри, в компании со странными людьми государственного вида, старательно стригут с них золотое руно - единственную их ценность, в обмен на предвыборные обещания надуманного Бога, всё время своего существования баллотирующегося на вечный срок.

А он уже кажется нашёл Бога… И не далее, как сегодня вечером. Но он об этом никому не скажет, потому что в местной дурке ощущается только недостаток финансирования, но никак не свободных коек.

Его взгляд снова провалился в перспективу, непривычно ясную и прозрачную после прошедшего дождя, а из синеющих небесных пределов на него снизошли покой и благодать.

И депрессия растворилась в них без остатка.




К реальности его вернул противно запищавший телефон. Не глядя протянув руку, он взял со стола трубку.

-Не надоело тебе ещё? - Донеслось оттуда.
-И вам также здрасте… - Ответил он.
-Да ладно, брось… Ты долго там ещё собираешься?
-Чего собираешься?
-Иезекиль! Хватит прикидываться дурнем! Человека изображать, чего же ещё!
-Но я и есть человек.
-Ага. Точно. Все мы немного лошади…
-Это к чему?
-Не помнишь разве?
-Нет…
-Да это было-то лет семьдесят всего назад…
-Может меня не было?
-Ах, да! Ты ж тогда по лагерям мотался, у энкэвэдэшников зверствам учился…
-Ну и?
-В общем, дружище наш Люцифер, обожравшись опять какой-то сдвигающей восприятие дряни…
-Как всегда…
-Угу. Короче, вывел он теорию о том, что все мы немного лошади. В принципе, ничего нового он не сказал, просто подал информацию под необычным углом. При этом так ловко подогнал одно к другому звенья своей логической цепи, что никакая критика их не могла прошибить…
-Ну, это его хлебом не корми - дай в словоблудии поупражняться. А вообще ты прав - ничего нового. Итак известно, что мы осознаём себя конкретной индивидуальностью только потому, что нам так хочется… Потому как на самом деле мы можем осознавать себя по желанию любой другой - смысла в этом будет не больше…
-Ну так ясное дело…
-Но мы ушли от темы. На мой взгляд, люди тоже могут понять то, что они также ограничены своим самосознанием. И именно это я и пытаюсь показать.
-Могут, точно. Но не хочут.

Названный Иезекилем поморщился и в трубке тут же раздалось:

-Да не кривись ты… Сам ведь знаешь, что я знаю, как правильно.
-Разумеется. - Ответил он. - Но никогда не понимал твоей тяги к сознательному искажению…
-Да брось! Какая разница. Главное не слова, а то, что они выражают.
-Но выразил ты неверно. Они "хочут", просто не поймут как…
-Ну и плюнь на них…
-Не могу.
-Да дались они тебе! Ты пойми сам: это не твоя забота. Это раз. Два: это не твоя специфика. И три: не потопаешь - не полопаешь. Даже если тебе удастся сделать то, чего не сделал "еврей" Иешуа (кстати, ты хорошо помнишь, чем его отблагодарили за его попытки?), то они подавятся этим куском…
-Даже если из семи миллиардов им не подавятся двое-трое - это уже стоит усилий…
-А они подавятся, ты мне поверь. Все поголовно. Богом нельзя  стать по инструкциям, неужели ты этого не понимаешь? Чтобы им стать - до этого нужно дойти своим, слышишь ты, своим умом! Ты знаешь хоть одного, кто стал бы Богом с чужих слов?
-Нет. Но именно поэтому невозможность подобного нельзя утверждать…
-Да Азраил бы тебя побрал, софист хренов! С тобой было намного легче говорить, когда ты откликался на Ареса…
-Когда я откликался на Ареса, Азраил смотрел на меня волком…
-Да не об этом разговор!!!
-А о чём?
-Тьфу ты, Небо и Земля, всё в Тартар! Ну и сиди там!

Абонент с той стороны потерял терпение и отключился, и из трубки пошли короткие гудки отбоя. Он убрал её от уха и, повернув микрофоном к себе, стал внимательно её разглядывать, как будто пытаясь найти на ней ответ на вопрос: кто звонил. Но на самом деле никакого ответа ему не нужно было, это он и так знал. Как знал и то, что Сет никогда не отличался особым терпением и обижаться на него совершенно не стоит. Он просто осмысливал только что произошедший разговор, прекрасно понимая, что его собеседник во многом был прав. Осталось только выяснить: во многом или во всём? А для этого…

Он провёл ладонями по лицу сверху вниз и воспоминания последних минут начисто исчезли. Вместо них осталось только нечто смутное, бродящее по самым далёким глубинам подсознания. И это нечто глумливо и в то же время удивлённо нашёптывало: "Давай, давай… проповедуй… входи к дщерям человеческим… Здесь ты человек и Богов не наделаешь, как ни пытайся… А если сам попытаешься им стать прилюдно - вывалишься из этого слоя реальности к чёртовой матери и ничего не докажешь!" Он понял, что звучащий внутри голос вкладывает в слово "проповедуй" совсем другой смысл, нежели он сам, тем самым как бы намекая на причину того, почему он здесь. "Да пошёл ты…" - беззлобно ответил он этому нечто, и снова поднял глаза на небо. И на этом темнеющем небе стали робко появляться тусклые городские звёзды, изредка мерцая холодным светом… Он не выдержал и заговорщицки подмигнул одной из них…

И тут же резко проснулся. Он и не заметил, как глядя в окно незаметно заснул. Развернувшись вместе с креслом, он попытался узнать сколько сейчас времени, но в комнате было уже достаточно темно, и он ничего не увидел. "А, впрочем, какая разница…" - подумал он, взял с подоконника пачку сигарет, вынул одну и, подкурив, стал пускать в раскрытую форточку струи дыма. "Надо бы перечитать всё же, - мелькнула мысль, - ошибки поправить…"


22.05.2001-25.05.2001