Затерянный полустанок

      На сером небе, едва заметным, размытым желтком висит солнце. Набегая, одна за другой, свинцовыми волнами, море бьется о твердыню бетонного пирса, расшибаясь на множество холодных осколков. На пирсе стоят двое мужчин лет двадцати пяти - тридцати и о чём-то неспешно беседуют.
  - Напрасно ты съехал, вещество было – чистое здоровье. – Кела, в подтверждение своих слов, ударяет правым кулаком в ладонь левой руки, на которой красуется крупная золотая гайка, тем самым как бы ставя заверительную печать на вышесказанном.
      Кела невысокого роста, широк в плечах, одет в чёрную кожаную куртку, чёрные джинсы и вязаную, спортивную шапочку, словно чехол облегающую его коротко остриженную голову. Левую челюсть пересекает шрам, предающий его лицу особо угрожающий вид. Маленькие, глубоко посаженые глаза непрерывно сканируют окружающую местность в поисках опасности.
- Прикинь! – продолжает он – мы с этой чиксой по длиннющей дороге… Бля, как же её зовут?.. Ну, неважно …и давай шуршать по городу. Во калбасило, часов до четырёх. Потом значит, когда попускать начало, решили затупиковаться в этом баре… ну, как его?..
-    Колёсико.
-   Точно! Колёсико. Ёб твою мать, во назвали…
-   Кончай злоупотреблять. Заработаешь себе разжижение мозгов.
-   Ерунда, - кела махнул рукой, отгоняя эту мысль, как назойливую муху –ситуация под контролем.
-   Не сомневаюсь. Только под чьим… - Гоша скептически ухмыляется.
     Гоша выглядит моложе своего соратника. Выше среднего роста, пальто из чёрного кашемира расстегнуто, под ним терракотовый свитер, широкие брюки, шузы на протекторе, чёрные волосы аккуратно пострижены. В общем, если бы он оказался на показе коллекции, сажем от Hugo Boss, то смотрелся бы на подиуме вполне уместно.
-   … возле барной стойки, втыкаю в меню. А там барменша какая-то Анжела, ****ина на вид…
-    Анфиса.
-    Анфиса? Ха. Ужас.
-    Ничего ужасного. У людей в жизни бывают неприятности и похуже.
-    Ну да, в принципе имя как имя… сколько там время кстати?
  Гоша трясёт рукой и безразлично смотрит на часы.
-  Тридцать пять третьего, – отвечает он, в этот момент раздаётся, полный меланхолии, протяжный вой и Гоша снова возвращается к своей медитации: он смотрит на мыс, укутанный туманом, всякий раз, когда из-за него доносится сигнал маяка, потом переводит взгляд на пустынный пляж, где с деланной важностью, у кромки воды, прогуливаются чайки в поисках провианта. Чуть выше возле давно опустевшего летнего кафе стоит чёрная иномарка. Из кафе доносится едва различимая музыка.
-  …стою, заказываю поживать чего, - продолжает тереть Кела – она мне…
-    Кто?
-    Ну, эта как её?..
-    Анфиса?
-    Ну да, Анфиса. Только не Анфиса она вовсе.
-    Это как? – в глазах у Гоши вспыхнули искорки любопытства.
-   А так. Я ей там, пицу всё такое заказываю, а она мне, блять «Чувак, марочку взять не хочешь?». Я: «Что?». Она такая, на измену слегка подсела, заморгала на меня, типа «Пить что будете: шампанское, может вино?» – и тут же шепчет, таким странным голосом: «Чувак, ты чо кантору палишь в натуре, я ж тебя по-русски спрашиваю,… может Геры надо? Не вопрос». Я на неё в упор уставился, а она на меня. И тут до меня допёрло, что никакая это на *** ни Анфиса, а Марья Ивановна…
-   Кто?
-   Марья Ивановна – ещё в школе классной была… все грозилась из меня человека сделать. Но одета как-то странно: типа ватник какой то… понимаешь.
-   Понимаю. Что тут не понять – с лесоповала сбежала. – Гоша, едва сдерживая смех, сосредоточенно смотрит на тучи, блёклым пунктиром, размазанные над горизонтом, невидимым в тумане, но наверняка прячущемся где-то там.
-   Ну да, типа таво… Только вместо юбки блять, скатерть какая-то, что ли. А на ногах вьетнамки!
-   Ты что это, через барную стойку ей на ноги заглядывал?
-   Я?.. Ну…наверное.
-   Зашибись! И что дальше?
-   Дальше… Ё моё, думаю...
-   В данной ситуации весьма уместная мысль.
-  Кончай прикалываться. Я отловился выше крыши. – Кела делает обиженный вид.
-   Ещё бы. Наверно конкретно хапанул!?
-   Я отвечаю, меня уже давно попустило.
-   Попустило?.. Да тебя уже сплошняком прёт…
-   Не учите меня жить, помогите лучше материально.
-   Щ-а-с, приедут, помогут тебе.
-   Да, кстати, сколько там время уже натикало?
-  Без двадцати, - отвечает Гоша, снимает часы и начинает вертеть ими на указательном пальце.
     Туман начал потихоньку таять и едва заметно проявился горизонт.
-   Распогодилось, – констатирует Гоша.
- Да, уже должны подъехать. – Кела начинает ещё более напряжённо осматриваться вокруг.
-   Так что там дальше с этой училкой?
-   А?.. А, дальше… - Кела морщится, с трудом отыскивая в памяти порванную нить повествования – …во бля, до чего страну довели! Учителя, эти святые люди вынуждены торговать наркотой… Это я значит на весь бар возмущаюсь, и вижу, что меня уже все искоса так пасут. И тут значит, я одупляюсь, что все там – её подельники, понимаешь. Я оглядываюсь, так потихоньку, А там, ёб твою мать, малина. Одеты в костюмы, при галстуках…
-   Это после четырёх?
-   Да! Но это ещё не самое подозрительное. Все в тёмных очках.
-   Вампиры? – Гоша пытается изобразить вампира.
-  Хрен их знает. Может пидоры злобные или ещё чего… Перешёптываются – недоброе суки замышляют. Нутром чую, щас валить будут, – глаза Келы наливаются кровью и начинают яростно сверкать. – А  эта… училка, блять, мне шепчет, таким гнусавым голосом: «Ну ты чувак я вижу уже убитый, и говорить с тобой без мазы». А шепчет она, чисто не открывая рот…
- Типа чревовещательница? -  на лице Гоши проступает выражение озабоченности, которое он пытается скрыть своей ироничной улыбкой.
-    Хрен её знает… Но в этот момент я чётко понял, как говорят по ящику, настал момент истины. Достаю пушку и как шмальну в потолок пару раз и ору, чтобы все эти падлы не рыпались, иначе сами убитые будут, всех  на хрен пришью. – Кела начинает чрезмерно интенсивно жестикулировать,  на шее у него вздуваются вены, в общем, в его поведении появляется оттенок неадекватности настоящему – и еще, мол у меня в кармане граната. Все поняли? На пол!
-  Что-то их долго нет, – пытается перевести разговор на другую тему Гоша, озабоченный психическим состоянием соратника.
-   А сколько...?
-   Без пятнадцати, – опережает его Гоша заранее подготовленным ответом.
-   Не приедет уже.
-   Сейчас, наверное летит куда-нибудь на Канары.
-  Как чувствовал, надо было блять его завалить, как только он начал фуфло тереть, а теперь выпадет на дно, попробуй найди… а найти эту суку надо. Найти и… - Кела ставит один кулак на другой и прокручивает их в разные стороны.
-   Жаль…
-   Что жаль?
-   Две тоны бабла. Надо бы конечно отыскать. Хотя валить человека – последнее дело, но…
-   А… - Кела махнул рукой и на его лице, проступили усталость и раздражение - …не человек этот Рустам, а падла без понятий. За кидалово каждый ответить должен, чтобы другим не повадно было. А то сейчас каждый фраер блатным прикидывается. Купили себе на *** словари, и с понтом под зонтом, по фене ботают. – он злобно ухмыльнулся – А бабки – не в них ведь счастье.
-   А в чём же? В их количестве?
-   В чём…!? Что бы пёрло наверное круто!
-   Что бы пёрло… очень может быть… - задумался Гоша, – но обрати внимание, существует закономерность: чем круче прёт, тем хуже выход. А выход никто счастливым состоянием не назовёт.
-   Не понял, а причём тут выход? Прёт, это одно, а выход другое.
-   А притом что, то, что ты называешь счастьем, заранее предполагает состояние противоположное, и следовательно, счастьем как таковым не является.
-  Во бля…! – Кела ошарашено смотрит на тёмную воду. – Так что, выходит счастья нет!?
-   Наверное, всё-таки есть, - пытается успокоить его Гоша, – только сдаётся мне, что оно прячется не в том, что с нами происходит, а в том, как мы к этому относимся.
    Гоша замолк, сосредоточившись на музыке, доносящейся из пустующего кафе. А Кела подозрительно поглядывает на Гошу, переваривая услышанное.
    Ветер несколько раз изменил направление, и Гоша отчётливо услышал тревожные звуки клавесина. Ему стало ясно, что в кафе играет Вивалди. Этот, занятный на первый взгляд, факт, вызвал у него смутную тревогу.
-  Ну ладно, счастье, несчастье… - Кела вращая головой, разминает шею и пытается взбодриться. – Попытаем своё счастье, авось найдём этого Марата…
-   Рустама.
-   А, ну да, Рустама. Сколько там натикало?
     Гоша не спеша, надевает часы на руку, и посмотрев на них, уже открывает рот, что бы ответить, но по всей видимости, передумывает и хитро прищурившись несколько секунд смотрит куда-то в даль.
-   А знаешь ли ты Кела, что такое время? – неожиданно спрашивает Гоша.
-   В каком смысле?
-   В прямом… и переносном тоже.
-   Ну, типа, время – деньги.
-   Деньги… – Гоша ухмыляется, но получается это как-то грустно и безысходно – деньги можно заработать, а если потерял, найти.
-   Это мы и собираемся сделать…
-   Да, но время что потеряно, уже не найти… как говорится, в одну реку дважды не войти. Ха. Даже в рифму звучит.
-   Подожди, в какую реку? – Кела хмурится, пытаясь понять, о чём речь.
-   Ты что об этом ничего не слышал?
-   О чём?
    Кела подозрительно всматривается в Гошу, но тот охваченный вдохновением уже не замечает, что в воздухе пахнет FLASH BACK-ом.
-  Время, мой друг, у каждого человека своё, – продолжает тереть Гоша – оно подобно реке, а русло этой реки – это судьба. И вот значит течёт река по руслу к океану вечности и нас несёт туда же. А каждый раз, спрашивая, сколько время, или смотря на часы, человек кидает в русло огромный валун – Гоша раскидывает руки, изображая размеры валуна – всё больше и больше загромождая себе путь к вечности.  Бац-бац, башкой об валуны. Сечёшь?
-  Ну… – с лицом человека получившего последнее слово на страшном суде, Кела пытается собрать звуки хоть в какое то подобие слов.
-   Объясню проще – Гоша снисходительно, похлопывает Келу по плечу и добавив драматических ноток в свои интонации, продолжает грузить, – время, как огромное белоснежное полотно, которое простирается без конца и края во всех мыслимых направлениях. Потому то, куда бы мы не двигались, нам кажется, что всё время движемся в одном направлении… ха-ха, всё время движемся по времени. Но каждый раз, спрашивая, сколько время, а говоря по-русски, который час, ты вбиваешь в это девственно чистое полотно, огромный, ржавый, гвоздь! И тогда происходит с…
   Вспышка, ослепила Гошу, и что-то пронзило его грудь так быстро, что он даже не успел почувствовать боль. «Черт! Кажется, я его круто отловил…» - откуда-то из далека, чужим эхом, долетели до него собственные мысли.
    Через толщу ледяной воды, пирс кажется ему пироном, какого-то затерянного полустанка. Над пироном висят прозрачные лоскутки дыма, оставленные только что отошедшим поездом, который он так долго ждал, но на который так и не успел сесть.
    Ещё слышен стук колёс. Хотя звучит он всё тише, и реже, постепенно  превращаясь в тишину.