Ухмылка Грядущего

О фильме "Очередь" О. Затудыкина по сценарию К. Бора

В прокате потенциально появился новый фильм известного широким кругам зрителей режиссера О. Затудыкина. Маститый работник кино всегда удивлял нас нестандартностью решения темы, смелым обобщением и обращением к любым гнусностям действительности, философски-гносеологическим вытаскиванием мещанина за шиворот в круг животрепещущих проблем реального и фантастического. Фильм "Очередь" снят по одноименному научно-фантастическому сценарию талантливого поэта-иллюзиониста и прозаика-реалоконформиста К. Бора. Увы, широкие массы зрителей не скоро смогут удовлетворить свои духовные запросы и посмотреть шедевр: очередь фильмов на кинокопировальных фабриках в этом сезоне беспрецедентная.

Здесь предлагается описание фильма.

Название фильма отражает суть, религию и идеологию сконструированного авторами облика Грядущего, разворачивающегося на экране во всей его притягательной глубине и ужасающей неминуемости... В четыре часа экранного времени вмещено четыре часа жизни главного героя фильма - Тора, - и одновременно вся его жизнь в воспоминаниях, мыслях и бреду, весь безжалостный конвейер интенсивной Цивилизации Очередей.

Мы видим Тора в больнице в тяжелом состоянии. Механизмы медленно поворачивают его беззащитное обнаженное тело в гидростатической ванне. И перед зрителем глаза! Молящие глаза страдающего человека, наполненные болью и жаждой умереть, хотя бы забыться; глаза, в которых сверкает временами невообразимая потребность жить, вырваться из цепких лап смерти и манипуляторов роботов-врачевателей, грубо дозирующих наркоз при отделении от тела органов, направляемых на регенерацию. На экране два наложенных изображения: воспоминания Тора и картины могущества и триумфа медицины.

В воспоминаниях Тор получает браслет-индикатор с одиннадцатизначным номером места в Очереди и вместе с другими детьми поет веселую песенку про начало жизненного пути (а в паузах прорывается бульканье гидростатической ванны и вой хирургических пил). Сквозь розовую палитру воспоминаний просвечивает операция отделения ноги и перемещение искалеченной конечности в холодильник-накопитель, где она подвешивается в ряд с другими конечностями очереди на переформирование. Розовый цвет рисует юношу, озорно тыкающего пальцем в экран дисплея - синим мелькают кадры огромного вычислительного центра, где на одной из панелей восьмизначное число против имени Тор сменяется семизначным, а миловидная роботсекретарша говорит практикантке: "Очередь этого скоро!.."

Из хаотического нагромождения образов постепенно кристаллизуется четкий механизм Цивилизации Очередей. С момента рождения каждый человек встает в Великую Глобальную Очередь, являющуюся и мерой, и целью жизни. Правда, стоящие в Очереди не знают, зачем стоят, спрашивать об этом и вообще говорить о Великой Очереди считается дурным тоном... Но продвижение в Очереди безусловно свидетельствует об успехе. Борьба за место, за возможность обойти других в Очереди - основной мотив деятельности каждого.

Мы все время видим на экране небольшие, частные очереди то в пункт питания, то на пляж, то на посадку в транспорт - но талант постановщиков фильма заставляет чувствовать за частностями подавляющее величие основной, явно не выраженной Очереди, мелькающей числами на браслетах-индикаторах, проявляющейся в постоянном напряжении воли граждан, подстегивающей предприимчивость. Жажда продвижения толкает на решительные и наглые поступки, проступки, великие и мерзкие дела, инициирует талант - и злобу...

...Грезы Тора приобретают все более розовый оттенок. Беззаветно любящая невеста уступает очередь на регенерацию чувств влиятельному родственнику, который в знак благодарности содействует ускорению излечения Тора - и герой наконец выходит из больницы. Непередаваемы патетические кадры встречи влюбленных, оттененные могучим мажором звукового сопровождения фильма. В звуках органа все же слышится минорный строй, и суммарная атональность подчеркивает гармоничность языка жестов на экране, этой песни касаний рук влюбленных в очереди на уединение под грохочущей эстакадой монорельса.

Внезапно на экране возникает атомный гриб, клубящийся и вздымающийся в бур(н)ое небо... Через секунду мы, не успев как следует испугаться, вновь видим по-прежнему милующихся влюбленных, - а атомный взрыв, вероятно, лишь намек авторов картины: "Счастье не вечно! Торопитесь!.." - хотя, возможно, это просто шутка О. Затудыкина, всегда радующего нас шуткой.

Наконец, Тору и его невесте предоставляют четверть часа уединения. Влюбленные идут между двух дощатых стен по узкой извилистой дорожке. Чистоту и нежность их любви оттеняют нецензурные слова, коряво намалеванные на досках. Смелый прием О. Затудыкина является новаторским, истинно великим шагом кинематографа в борьбе с проявлениями лицемерия и ханжества! Перед нами - образец непритворного реализма.

Стены с надписями тянутся пятнадцать минут экранного времени, что безусловно само по себе войдет в историю кино как талантливейшая находка реализма. Зритель физиологически чувствует протяженность времени влюбленных, не наблюдающих часов - и вместе с тем ритмический ряд вертикальных щелей стен напоминает нам краеугольный лейтмотив мира фильма: всеобъемлющую Очередь, константно присутствующую за кадром.

Мы видим сквозь щели мелькающих влюбленных, и невозможно разобрать, что они: обнимаются ли, держатся за руки ли... И этот полунамек, эта прекрасная недосказанность погружают нас в лучшие традиции искусства; так режиссеру удается сблизить новое творение с поэзией, поэззией и даже с музыкой!

Кстати, музыка великолепна и органична. Лирические мелодии композитора Б. Кота, исполняемые на расческе и как бы доносящиеся сквозь длинную трубу, волнуют ухо и удивительно соответствуют идее Очереди. Музыкальное ухо великолепно воспринимает железную предопределенность звуков: услышав несколько нот, можно точно предсказать остальные.

Музыка усиливается до хрипа, и точка камеры поднимается. Открывается весь лабиринт стен и петляющая между ними дорожка. По дорожке через равные интервалы следуют не видящие друг друга парочки, все одинаково обнимающиеся, все со счастливыми улыбками, не замечающие распорядителя, прохаживающегося по мостику над лабиринтом с длинным удилищем в руках. Тор с невестой теряются внизу, что символизирует, как намекнул в одной частной беседе К. Бор, типичность счастливой судьбы рядового человека, Великой Судьбы Гражданина Цивилизации Очередей.

Неожиданно далекая перспектива стен сменяется крупным планом: по замусоренному асфальтогласу мчится испуганный котенок с привязанной к хвосту консервной банкой. Фонограмма в это время являет подавляющую тишину. Разительнейший контраст с изображением! Малютка выбивается из сил, банка скачет остервенело и временами настигает пушистый комочек несчастного тельца! Масса чувства, наваливающегося с экрана, не меньше, чем от кадров с атомным взрывом! Воистину шедевр создан О. Затудыкиным, смело изменившим сценарий в этом месте (у К. Бора должна была бежать собака; в кулуарах появились слухи, что О. Затудыкин изменил действующее животное из шутливости к композитору Б. Коту, страстному почитателю кошек, - но Ваш покорный слуга думает иначе: разве смотрелась бы собака столь же драматически в этих кадрах?! Предполагаю также, что никто не мучил животное и использовались комбинированные съемки или кинотрюки). Данные кадры - как бы концентрат всего мирового зла, бушующего в фильме, они демонстрируют беззащитность и ущербность всего сущего...

...Мы видим Тора в больнице и, наконец, понимаем, что прошедшие прекрасные кадры - не более чем мечты; на самом деле у Тора нет невесты, его очередь еще не подошла. Но Тор способен многого добиться, он умеет сражаться за место под солнцем, за свой семизначный номер Очереди. Тор сумел, работая в узле коммутации сообщений города, собрать собственную статистику продвижения Очереди в разных районах. Люди перемещались в Очереди с разными скоростями! Как ни странно, статистически благополучными жилыми районами оказались мрачные громады в самом частоколе заводских труб, с серыми неровными стенами и матовыми от едких туманов стеклами... Тор за кое-какую плату (уступку в той или иной частной очереди) снабжал жаждущих информацией о скорости продвижения Очереди, да и сам менял места жительства, все ускоряя уменьшение числа на наручном браслете-индикаторе.

...В розовом цвете - вереницы спешащих на работу людей, вечерние шеренги усталых тружеников в очередях к домашним лифтам, очереди в музеи и поликлиники, в парикмахерские и парки. Но кадры воспоминаний тускнеют. Больница. Прогнозирующий автомат сообщает Тору, что шансы на выздоровление снижаются, так как слишком медленно движется очередь на исследование спинного мозга. Однако Тор не унывает, поскольку в это время быстро изменяется номер его Очереди (уже шестизначный!). Родители Тора, незаметные служащие вентиляционного распределителя, никогда не имели на браслетах даже девятизначного числа! Они и сейчас трудятся, но Тор не знает, где: в обществе Очередей не принято интересоваться судьбой родственников, здесь общество равных возможностей. Здесь каждый сам по себе - и никаких душевных волнений, никаких стрессов.

Эти мысли Тора вслух сопровождаются уже знакомыми кадрами. Клубится атомный гриб; видно, как разрушается город - словно волна катится по кварталам, вздымая черное облако пыли, в которую превращаются постройки. Появляющиеся после кадры с котенком и консервной банкой уже не вызывают прежнего сочувствия: мы прониклись сознанием того, что все в мире относительно.

Подготовив нервы зрителя, авторы с подробностями показывают, как Тор попал в больницу. Это обычная - и потому досадная случайность: при посадке в состав подземки Тор сделал неосторожный шаг и в толчее свалился в промежуток между вагонами. Искалеченное тело мешало движению поездов, поэтому Тора немедленно отправили в больницу (так Тор еще раз нарушил порядок очереди)...

И вот финальные кадры. Некоторые зрители уже плачут, почувствовав, что не будет happy endа, некоторые сурово вглядываются в экран... Снова больница. Но Тор не в стерильной ванне, а на столике с колесиками, движущемся по наклонному коридору. Тор умирает. Взгляд его светел. На браслете перед стекленеющими глазами трехзначное число. Быстро скачут цифры. Кадры разорваны электронным зигзагом сердцебиения. На браслете - двухзначные числа. Миг - и зигзаг сердцебиения прерывается. Автоматически отключается подача физиологических растворов. Смерть. Во всей ее величественной простоте.

На браслете число из одной цифры - 0.


1982


Рецензии
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.