Амстердам любовь навсегда!

Я – Сергей. Я - русский. Я учусь в аспирантуре. Андрей – русский. Андрей тоже учится. Мы – русские. Они – немцы.

Я пошел с Андреем в клуб «Немо» в пятницу вечером. До пяти утра мы пили, потом Андрей предложил:

- Серж, поехали в Амстердам курить траву?

- Поехали, - согласился я. - Только надо еще выпить немного.

- Конечно.

Мы выпили.

- Значит, так, - сказал Андрей, - берем еще пива. Ну хоть по две банки, да?

- Ага, - согласился я.

- И еще двух русских девушек. У тебя есть девушка?

Я поискал в карманах, но не нашел ничего, кроме ключа от комнаты.

- Похоже, что нет, - сказал я.

- Это ничего, у меня есть. Две второкурсницы по обмену. И еще кого-нибудь с машиной возьмем. И едем в Амстердам курить траву. Окей?

- А как же.

- Встали! – скомандовал Андрей.

Мы вышли из кафе. Уже светало.

- Куда мы сейчас? – спросил я.

- Поедем на такси к женщинам!

За пять минут мы доехали до общаги. Девушки жили на третьем этаже.

- Значит, так, - сказал Андрей. - Ты стучи  правую дверь, а я - в левую. В правой – Марина, в левой – Лена. Запомнил?

- Запомнил.

- Раз, два, стукнули!

Андрей с разворота ударил кулаком в дверь. Я вежливо постучал. Андрей пнул дверь ногой.

- Не открывают, - заметил я.

- Сейчас откроют! – Андрей стал бить в дверь кулаком.

Я крикнул:

– Откройте, это Андрей стучится!

Андрею открыла дверь заспанная девушка в ситцевом халате. Она была ростом чуть выше меня, худенькая, рыженькая, словно песчаный пляж на закате дня.

 - Ты чего? – недовольно спросила она Андрея.

- Собирайся, - сказал быстро Андрей. – Быстрее, быстрее! Собирайся! Ну!

- Зачем? – спросила недовольно девушка.

- Потом объясню, некогда. Собирайся давай. Не забудь паспорт и зубную щетку. Пошевеливайся! Кошелек можно не брать.

- Ладно, подожди секунду.

Девушка захлопнула дверь.

- А Марина что? – спросил я Андрея.

- Нет никакой Марины, - сказал Андрей. – Пошутил я.

- Плохо. А машина хоть есть?

 - Точно! – Андрей достал сотовый телефон из кармана. – Сейчас я Колю вызвоню. Алле, Колян?! – крикнул Андрей в трубку. - Ты что, спишь, что ли?! У меня к тебе вопрос: машина твоя на ходу? Чего? На ходу? Здорово! – обрадовался Андрей.

- Хорошо, - согласился я.

-  Колян, подъезжай ко мне, поедем в Амстердам. Что?! Какой пикник, Колян?! Какие немцы?! Ты русский скоро забудешь, поехали с нами! Тут такая девушка – ты век будешь плакать! Красивая, Коля, молодая, аспирантка по обмену. Коля – это Питер! Коля, это – девушка! Едь сюда! Лады, с меня бутылка. Жду. – Андрей выключил телефон.

- Ты не сказал «Целую», - заметил я.

- Иди в жопу, - ответил Андрей.

Я сел на корточки у стены и закрыл глаза. Очень хотелось спать.

- Ленка, - сказал Андрей, пиная дверь, - выходи!

Я открыл глаза.

- Она не выйдет, - сказал я.

- Выйдет!

Дверь открылась. На пороге стояла Лена, одетая в черный костюм. Через плечо у нее висела маленькая коричневая сумочка.

- Я готова, - сказала она. - Если вы соизволите пойти, я пойду с вами.

- Ага, встали, пошли, - скомандовал Андрей.



В дороге я спал, прислонившись щекой к дверце. Снилось мне почему-то, что выезжаем мы медленно из Ватикана, проезжаем  по Риму, мимо статуй и фонтанов,  оставляем позади последнюю узкую улочку и вырываемся на шоссе. Еще немного – и мы окажемся среди прекрасных полей милой сердцу Италии. Мы будем там, где нескончаемый зеленый газон раскинулся от края и до края, где светло и тихо, где ничего не тяготит, там, где хочется вольному русскому путешественнику остановиться вдруг, выпрыгнуть из бешено мчащейся птицы-тройки, забрести в траву по пояс, упасть, прижаться щекой к земле, шепча: «Здравствуй, Италия».

Но - пора в путь. Амстердам не ждет.

Я тряхнул головой, чтобы проснуться. Мы проезжали какой-то мост, Андрей зачарованно смотрел на реку.

- Дрон, - позвал я. – А какая она, трава? Как водка?

- Лучше! – убежденно ответил Андрей. – О! Смотри-ка, корова!

- Бешенная, наверное. Коль, ты машину веди осторожнее, как бы она за нами не погналась.

- Я ей погоняюсь, - с угрозой сказал Коля.

- А может, она – обкуренная? – предположил Андрей. – Обкуренная голландская корова. Смотри, как она под ноги задумчиво смотрит. Явно неспроста.

- Где корова? – спросила Лена. – Я тоже хочу на коровок посмотреть.

- Спи, детка, - сказал Андрей. – Коровы детям не игрушки.

- Вон, - показал я пальцем.

- Где? – улыбнулась Лена. – Ой, какая толстая! А нам здесь молока продадут?

- А ты подойди к ней, проверь, - сказал Андрей недовольно. – У нее между глаз щель для монеток. Бросаешь две марки, дергаешь за рог, она тебе – литр молока.

- Да ну тебя, - Лена сердито посмотрела на Андрея и отвернулась.

Я спросил ее:

- Ты обиделась, да?

- Мужики, - крикнул Коля, - кончай базарить. - Мы уже приехали.



Мы остановили машину на стоянке и пошли гулять. Я шел рядом с Леной по узким грязноватым улочкам Амстердама и думал о том, насколько глупо и просто я устроен. Все что нужно мне – это переспать с какой-нибудь полногрудой Гретхен и поразмышлять о сущности русского интеллигента. Вот и сейчас я думаю не о том, как прекрасен Амстердам, не о том, что более уютного города не может существовать на земле, а о том, что я могу сказать Лене.

Глупость это и дурость, она мне – никто, обычная студентка, выстебывающаяся малолетка – второкурсница. Ну и что?

- Лен, тебе нравится здесь? – спросил я.

- Мне? – удивленно переспросила Лена. – А почему ты спрашиваешь?

Андрей сказал:

- Пойдем курить траву.

Мы зашли в кофе-шоп, купили по джойнту (Лена курить отказалась) и сели за столик в углу. Курили молча, сосредоточенно, напряженно вглядываясь друг в друга. Ничего, кроме странного вкуса во рту, я не почувствовал.

- Ну что? Как трава? – спросил я. - Подействовало?

- Что-то нет, – сказал Коля. - А на тебя?

- На меня - тоже нет, - ответил я.

- И на меня – нет, - сказал Андрей.

Я прочитал объявление на стене:  «Stop. hard drags!“ (Остановись (останови). тяжелые наркотики!)

- Остановись, прохожий, - сказал Андрей, - ты попираешь прах любимой жены.

- Какой жены? – удивился я. – У тебя есть жена?

- Нет. А у тебя?

- С утра не было.

Лена спросила:

- Мы идем смотреть на каналы?

Мы вышли на улицу. Странно, я видел только спину идущей впереди Лены. Улица куда-то пропала, исчезла. Видимо, трава все-таки подействовала. Я подумал:

- Как забавна Голландия: один шаг в ней растягивается на минуту.  И как надоела эта спина. Две лопатки, два ребра. Но где же шея? Впрочем, неважно. Русскому интеллигенту не важно все, кроме того, что сегодня приготовит жена.

Я повернул голову налево. Передо мной возникло лицо Коли.

- Ну как, подействовало? – спросил я.

- Нет, совершенно.

Я повернул голову прямо. Передо мной появилась спина Лены. Я подумал:

- В чем смысл русского интеллигента – он не может не рефлексировать. В России он готов выть волком оттого, что он не европеец, в Германии ему плохо потому, что его не понимают женщины. Впрочем, в Амстердаме его не понимают даже дети.

Я повернул голову направо. Передо мной возникло лицо Андрея.

- Сколько время? – спросил я.

- Восемь.

- Что-то холодно.

Я посмотрел прямо. Мы уже стояли на причале.

- Где катер? – спросил я.

Мне никто не ответил. Правда, я не был уверен, что я действительно что-то произнес: губ я не ощущал вовсе. На всякий случай я громко фыркнул.

- Ты чего? – спросил Андрей откуда-то справа.

- Где я?

Никто не ответил. Передо мной стоял негр.

- Ты кто? – спросил я.

- Don’t understand.

- Ты негр, - улыбнулся я. – You are nigger. I’m from Russia. Russian. Ферштейн?

- Yes.

- До свиданья, - улыбнулся я негру на прощание и повернулся кругом. Негр исчез, передо мной стояла Лена.

- Лена, - улыбнулся я. – А ты кто по специальности?

- Социолог, - ответила строго Лена.

- Неужто? – я удивился. - У меня друг был социолог. Он очень любил Шуфутинского. Ты любишь Шуфутинского?

- Нет.

- А что ты любишь?

- Баскова.

- Да? –я удивился снова. - А мне он не нравится. Странно, да?

Андрей подтвердил:

- Еще бы.

- У Баскова голос все время срывается. Вообще в Росси никто не умеет петь, слишком холодно.

Лена что-то сказала, я не услышал. Я продолжил:

- В России много неплохих поэтов,  масса писателей, два скульптора и огромное количество инженеров.

Леночка отвернулась и что-то сказало кому-то, кого я не видел.

- Но зато, - заметил я, - русский язык самый лучший в мире. Строен, логичен, ясен и одновременно с этим обладает массой оттенков, непереводимых на английский.

- Не будет катера, - раздался Колин голос.

- Ну и подумаешь, я повернул голову, но не увидел его. – Пойдемте в китайский ресторан.

- Лучше в Мак-Дональдс, - сказала сзади Лена.

- Да вы что, в России, что ли? – засмеялся я. - Вы бы еще шаверму предложили поесть.

- Пойдем лучше прогуляемся, - сказал Андрей.

Мы пошли. Вновь передо мной была спина Лены.

- И почему всегда женщины повернуты ко мне спиной? – подумал я. – Холодно, вот что плохо. И откуда в женщинах столько уверенности? Айн – и ты уже родился, цвай – ты женился, драй – после работы ты лучше пойдешь в зоопарк, чем вернешься домой, фир – тебе повезло вырваться из одной шестой части суши,  фюнф – ты забыл русский язык.

Передо мной стоял марокканец.

- Ты кто? – спросил я на ломаном английском. 

- Кокаин?

- Нет. У нас нет денег. Мы русские.

- Да, русская мафия забирает все деньги, - посочувствовал марокканец.

- Да, мы забираем все деньги.

- Пока, - марокканец уехал на велосипеде.

Что было потом, я помню смутно. Мы сходили в сходили в филиал Тюссо, сходили в Макдональдс. На улице было очень холодно.

Я позвал:

- Андрей!

- Чего тебе?

Я обернулся, Андрей стоял справа от меня.

- Сколько время? – спросил я.

- Десять.

- А где Коля с Леной?

- Зашли в магазин.

- Понятно, – сказал я. - Хочешь абрикос?

- Давай.

Я снял рюкзак, достал абрикос и протянул его Андрею.

- Спасибо, - сказал Андрей.

- Битте. Черт, все-таки, холодно здесь.

Я закинул рюкзак за спину. Мы стояли на тесной улочке, прямо напротив нас за стеклянной дверью сидела негритянка в желтом купальнике.

- Как тебе негритянка? – спросил я.

- Грудь хорошая.

- Да и ноги хорошие.

Негритянка улыбнулась мне и жестом пригласила присоединяться.

- Русско туристо, - крикнул я, замахав руками. – Облик аморале.

Негритянка снова улыбнулась. Видимо, я ей понравился.

- Сколько она стоит? – спросил я Андрея.

- Сто гульденов, по нашим деньгам – пятьдесят долларов.

- А не дорого, - сказал я.

Вернулся Коля с Леной.

- Коль, ты глянь, какая негритянка, - сказал я.

- О-о-о! – Коля был в восхищении.

- А по-моему, ничего особенного, - заметила Лена.

Я оглянулся, посмотрел на ее черный костюм, на черные чулки, черные туфли, на красную блузку, хмыкнул и вновь стал разглядывать негритянку в желтом купальнике.

- Коль, всего сто гульденов, - сказал я задумчиво.

- Сколько? – спросил удивленно Коля.

- Сто. Твердая такса.

- Правда, что ли? – не поверил Коля.

- Я что тебе, врать буду? – возмутился я.

Коля о чем-то задумался.

- Интересно, - сказал он.

К двери, за которой сидела негритянка, подошла женщина лет тридцати. Негритянка открыла дверь, женщина вошла, негритянка закрыла дверь и задернула штору.

- Ты видел, да?! – повернулся ко мне пораженный Колян.

- Баба! – воскликнул я.

- Точно.

- Пойдем дальше? – спросил Андрей. – Там будут азиатки.

- Без вопросов! – сказал я.

- И как вы можете смотреть на это! – возмутилась Лена. - По-моему, это – гадость и мерзость!

- А по-моему, очень красивая негритянка, - сказал Коля.

По обе стороны от нас за стеклянными дверьми сидели японки, немки, шведки. Худые, толстые, красивые, уродливые, в разноцветных купальниках и в белых халатах, улыбчивые, строгие, умные, глупые – все они были там. Голландцы спокойно прохаживались мимо витрин.

- Я надеюсь, вы не собираетесь заходить! – сказала нервно Лена.

- А что? – не понял я.

- По-моему, это – отвратительно.

Я посмотрел на нее. Уродливая закомплексованная дура!

- Ладно, пошли обратно, - сказал Андрей. – Ехать пора.

Лена гордо повернула назад. Мы понуро поплелись за ней.

- Если мы зайдем, она всех нас заложит, - сказал мне тихо Андрей. – Нас в Магдебурге больше знать никто не захочет.

- Ленка – цензура! – сказал Коля с чувством.

Мы дошли до стоянки, сели в машину и поехали.

Мы возвращались. Позади оставались игрушечные амстердамские домики, узкие каналы, кофе-шоп, японки, таитянки, аргентинки, француженки. Женщины всего мира были позади нас! Испанки, итальянки, египтянки, болгарки – мы бросили их! Голландки, шведки, немки, англичанки, полячки – все они остались позади. Я с грустью смотрел, как исчезают вдали огни Амстердама.

- Как все-таки зажрались мужики в Амстердаме, - сказала мне Лена. – Просто животные.

- Что? – переспросил я.

- Просто животные, - повторила Лена.

- Коля, - позвал я. – Поворачивай.

Андрей внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.

- Поворачивай, Коля, - сказал он.

- Что? – удивилась Лена.

- Поворачиваем, - согласился Коля.

Мы летели по третьей полосе шоссе, превышая все допустимые скорости. Позади нас была пустота, а впереди – самый свободный город в Европе, любимый, милый сердцу Амстердам.

Амстердам – любовь навсегда!