Joe Schmo

 Конечно, мне иногда надоедает смотреть в окно, если там долго ничего не
        меняется. Но у меня их в распоряжении два. Окна, как окна, только
        выходят они в два разных мира. Потому что стоит мой бар на углу двух
        привокзальных улиц. Одна тихая в дневные часы, другая - многолюдная
        из-за нестихающего до глубокого вечера потока машин. Как только
        зажигаются фонари, они меняются местами... Прибывающая на вокзал толпа
        разделяется метро, стоянкой такси, автобусами; и до трамвайной остановки
        доходит лишь малая её часть. Каждые пять-десять минут она меняется. Но
        суть та же. Все куда-то едут, к какой-то своей конкретной цели. А я
        здесь, как всегда, пожалуйста. Можете заходить в мой бар на углу, если,
        конечно, он не закрыт. А закрыт он бывает не так уж и редко. Днём,
        например... Нет вообще никого, так и не стоит электричество жечь.

        С громким лязгом падают металлические ставни, разрисованные
        некачественным граффити малолетими ублюдками, на них вешается замок, и я
        иду по тихой ещё улице к дому. В принципе, там нечего делать, и вообще,
        на этой улице просто неприлично сидеть дома. Если уж ты тут живёшь и
        тебе есть что сказать, то будь любезен участвовать в общественной жизни.
        Она на этот час совсем небогата. Под каштаном на скамейке сидит усатый
        марокканец Абу. Отлучается к себе домой раза четыре в день, или когда
        полиции вздумается тут показать свои бело-зелёные "Опели". Все знают,
        что Абу торгует героином. И больше ничем. Остаётся верен своему
        источнику дохода. Во всяком случае, недостатка в спросе нет и вряд ли
        предвидится. Уж не на этой улице, это точно. Стреляют тут редко, потому
        что всё уже давным давно поделено. Вчера ночью было скорее исключение из
        правил. Девочки радовались, наблюдая из окон за метаниями парамедиков и
        расцвеченным красным и голубым куском асфальта, на котором в
        горизонтальном положении заглушая сирену кричал человек с простреленной
        коленной чашечкой. Приехавшие полицейские заставили даже Абу уйти
        подальше. Тоже самое сделали и девочки, работающие на улице, и
        большинство мелких дилеров. А человек всё кричал, уже внутри машины,
        пока ему что-то там не вкололи. Я бы обошёлся для анестезии деревянным
        молотком, но меня, естественно, никто не спрашивал. Просто не надо
        глупых вопросов людям задавать, особенно если они сидят в баре одни и
        пьют уже пятый кофе, смотря на дверь невидящими глазами. Потому что
        может так получится, что вопрос окажется последней каплей, и люди
        достанут из кобуры Беретту. Так и иду к себе, не спеша и приветствуя
        знакомых.

        Дома у меня мало кто бывает. Не то чтобы я стеснялся своего вкуса и
        вездесущей шведской мебели. Просто не хочу. Может, из-за того, что,
        увидев квартиру изнутри и внимательно рассмотрев пару деталей, можно кое
        о чём догадаться. Зато она нравится женщинам, которые всё время что-то
        забывают в ванной или в спальне. Колготки там или лак для ногтей.
        Знакомых фетишистов у меня нет, а то можно было бы подзаработать. Чаще
        всего я заваливаюсь прямо в ботинках на диван перед телевизором и,
        выключив звук, слушаю всякое старьё, вроде Дасти Спрингфилд или Билли
        Холидэй. Но бывает и так, что, постояв под душем, мне уже не хочется
        сидеть одному. С этим никаких проблем. У меня есть подруга. Красивая и
        глупая. Хотя и сообразительная. Несообразительные долго не живут. А она
        уже давно здесь... Я покупаю для неё у Абу героин, а по субботам даже
        иногда хожу с ней по магазинам. Эта женщина - самоё моё выгодное
        капиталовложение. То есть, это - действительно м о я женщина. Случилась
        тут год назад история. Ну, не нравится мне, когда вот так вот, при всех,
        на улице женщину по лицу бьют. Вмешался. Получил по печени... А...
        Кончилось тем, что албанец Шаип извлёк из легально купленных мной акций
        хорошие дивиденды, а я получил взамен женщину и восемь тысяч убытка. Они
        вернулись ко мне, правда, через четыре месяца. И то потому что я много
        не прошу. Приносит мне 20% - и хорошо. Ну, это неважно... Не будем
        смешивать дела и прочее в одну кучу. В общем, все довольны и радуются.

        Я уже почти сутки не спал, поэтому после душа проваливаюсь куда-то
        далеко-далеко отсюда. Сутки из бара не вылезал... Он, честно говоря,
        отличается от всех заведений, в которых мне когда-либо приходилось
        бывать. Не хочешь сидеть за столиком, можно и за стойкой эспрессо
        попить. С утра есть круассаны к кофе, а вечером полусонный грек
        Ставракидис готовит поесть. Желаешь побеседовать приватно - пожалуйста,
        два кабинета небольших есть с диванами. Газету или журнал почитать - да
        ради Бога. Также можно отправить факс, e-mail или смотреть один из
        европейских каналов по двум ящикам... А можно просто пообщаться со мной.
        Имеется выбор контрабандных спиртных напитков и сигарет. В общем, есть
        чем заняться, если делать нечего. Я вообще бар этот больше для
        развлечения держу, хотя доход и есть. И неплохой, надо сказать. Хотя и
        работает он, как моей левой ноге захочется. Сегодня открою, как вернусь.

        Мне нравится находиться рядом с женщиной, которую я в любой момент могу
        поиметь всеми возможными способами. Которая легко делает минет под
        столом. Но иногда я весь вечер прикасаюсь к ней, по поводу и без, чтобы,
        уже стоя в дверях квртиры, втолкнуть её внутрь и начать расстёгивать
        брюки. А она привычно задерёт платье и упрётся ладонями в зеркало... Всё
        длится какие-то минуты, но состояние "после" можно сравнить. Э... Его
        можно сравнить только с состоянием "после". Она думает, что разбирается
        в искусстве, потому что училась когда-то, как и все мы, где-то там.
        Поэтому часто предлагает сходить на очередную выставку или на концерт. Я
        же предпочитаю для развлечений полу-легальные ночные клубы и "семейный
        сервис" роттердамских проституток. Хотя, конечно, иногда и уступаю ей.
        Сейчас мы бежим, задевая какие-то огромных размеров кастрюли и сметая на
        пол посуду, через кухню ресторана к чёрному ходу-выходу. И всё потому,
        что я услышал, как меня окликнули по имени. Которого никто не должен
        знать... Я не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, просто схватил её за
        руку и побежал. Остановившись в дверях, бросил кому-то купюру. Она не
        спросила, в чём там дело. Знает правила, потому что дома у меня тоже
        есть Беретта... Это дурацкое бегство снимает всё напряжение, и, стоя
        рядом с ней на мосту и разглядывая небоскрёбы на дальнем берегу, я
        понимаю, что сегодня вечером между нами ничего не будет. Она идёт
        работать, а я домой. Бар сегодня закрыт. Достаю из стола паспорт и
        внимательно его изучаю. У меня нет причин для беспокойства. По этому
        поводу уж точно нет. У меня есть свидетельство о рождении, школьный
        аттестат, страховые полисы и справки об уплаченных налогах.
        Успокоившись, я звоню человеку, у которого тоже есть всё необходимое:
        красный Кадди, здоровенная шляпа с пером, пальто леопардовой расцветки,
        тяжёлая золотая цепь с полумесяцем и полосатый бультерьер. Посмотрим...
        Звоню Ставракидису - предупредить, а потом ей. Сообщаю, чтобы не
        дёргались... А потом вызываю такси в аэропорт.

        В Антверпене довольно жарко и ветер. Выходя из обезьянника, прослеживаю
        точку преткновения взглядов по крайней мере половины встречающих. В этой
        самой точке стоит Мемет и курит, что в общем-то естественно, сигару.
        Рядом с ним два шкафа в строгих костюмах. Мы приветствуем друг друга,
        похлопав по плечам. Красный Кадди сменил белый Линкольн, в котором сидят
        три блондинки. У Мемета дела до самой ночи, и мы договариваемся
        встретиться в его новом клубе. Один из шкафов записывает моё имя в
        книжечку... Мемет, судя по всему, очень неплохо стоит на своём месте.
        Как говорится, затем и стоит, чтобы другие лежали... Несколько часов я
        бесцельно провожу время. Поехав на окраину, в район густо обсаженный
        панельными домами, где на местном языке наверное никто не говорит,
        съедаю довольно сносный фалафель. Такие районы есть в любом городе
        Европы, находясь в нём, невозможно понять, в какой ты именно стране,
        оттуда не увидеть ни соборов, ни музеев, вообще ничего, что служит
        городу визитной карточкой. Женщины в платках и арабские вывески. Такая
        вот шукра хабиби. Бен шармута... Возвратившись в центр, я сижу на
        террасе ресторана и пью кофе, разглядывая прохожих. Убиваю время. А
        потом беру такси до клуба Мемета. Несмотря на будний день у входа
        толпятся люди. "Парадиз" - другого названия от Мемета я и не ожидал.
        Шкафу на входе даже не пришлось заглядывать в свой букварь, вместо этого
        он что-то пробормотал в рацию. Мемет восседает в окружении неизменных
        блондинок на широком кожаном диване, предлагает мне кофе. При одной
        мысли о нём меня тошнит. Я понимаю, что устал и хочу спать... Но не
        один, о чём и заявляю без комплексов. Мемет выделяет от щедрот своих
        одну из дамочек, которая куда-то исчезает вместе с остальными. Мы
        улыбаемся друг другу - ведь я ему не конкурент... На мою просьбу он
        отвечает утвердительно, и я прикидываю, как быстро можно отправить
        женщину в Турецкую Республику Северного Кипра через Анкару или Истанбул.
        Потому что из других мест туда ничего не летает... Но задаток не беру,
        принцип такой. Лучше всё и сразу, но только когда получится.

        Покончив с делами, я иду в выделенный мне номер, где и трахаю польский
        кусок мяса, достаточно хорошо понимающий по-английски, чтобы понять своё
        предназначение на данный момент. Она чем-то похожа на секретаршу моего
        шефа ещё из палеолита моей жизни, поэтому я называю её совсем не
        Элжбетой и вообще, плевать на неё хотел. С утра я вылетаю полуденным
        рейсом домой. Всё понятно и ясно, мне всё равно, если на меня будут
        смотреть преданными собачьими глазами и просить... Я прошу водителя
        высадить меня в нескольких кварталах от дома, чтобы немного придти в
        себя, прогуливаясь. Но ноги сами ускоряют шаг, и когда я выхожу к началу
        нашей улицы, то почти бегу... Улица снова расцвечена красными и синими
        огнями, из переулка выезжают две полицейские машины и останавливаются у
        порно-кинотеатра, на верхних этажах которого расположен бордель.

        Запакованное в тёмно-серый пластик тело грузят в машину два парамедика.
        Я замечаю в толпе Абу и вопросительно смотрю на него. Он начинает
        вращать глазами в направлении "скорой" и беззвучно произносит её имя. Я
        прохожу мимо толпы, стараясь обращать не больше внимания на происходящее
        в центре её, чем это сделал бы на моём месте случайный прохожий, и иду
        открывать бар... Первое, что я делаю, это звоню Мемету и трублю отбой.
        Он не в обиде - пока ничего не начато; желаем друг другу удачи и
        прощаемся до следующего раза. Переодеваюсь в свою обычную для работы
        одежду, чёрные брюки и белую рубашку, и вызываю Ставракидиса, потому что
        хочется просто спокойно поесть.

        Снова смотрю в окно на другой мир... Спешат, боятся что-то упустить, не
        понимая, что любые усилия совершенно напрасны, если время для исполнения
        чего-то ещё не пришло. Моей самой большой мечтой, сколько я себя помню,
        было исполнение желаний. Идеальная мечта для лентяя. Не все могут жить,
        постоянно думая о ней... Вот и я не мог. Зачем бегать, напрягаться, рано
        вставать? Всё получится само собой, вот в этом я никогда не сомневался.
        Нужно просто уметь правильно ждать. Не сидеть, как на иголках, портя
        нервы себе и другим, как провинциал сидит в столице на своих чемоданах в
        ожидании поезда, чтобы рвануть навстречу мелькающему за окном пейзажу и
        невкусному кофе в картонном стаканчике. Нет... Всё что требуется - это
        делать вид, что ничего не происходит. Ни-че-го. Сначала трудно,
        непривычно, жажда дёргаться во все стороны одновременно и волноваться по
        любому поводу тащит разум назад, в мир органайзеров и запланированных
        встреч. Сопротивляйся... Да, это трудно первые пару-тройку лет, а потом
        всё встаёт на свои места. Я занимаюсь тем, чем хотел заниматься всю
        жизнь. Я - наблюдатель... Просто я не знал этого раньше, разъезжая на
        авто моей компании, критически обновляя гардероб строгих дорогих
        костюмов и подпитывая стрессом язву желудка. Я не жалею о том, что
        сделал... Теперь я решаю сам за себя, и пусть венцом жизни будет не
        замена дорогого кокаина ещё более дорогим, а последним заплывом до
        первого же моста, с которого меня увидят и побегут вызывать полицию
        люди... Все поступки имеют логическую основу, если конечно их совершает
        не тот, кому просто нечего терять. Единственное, что меня связывает с
        миром за тем окном, это документы, уже давно хранящиеся в ящике одного
        небольшого банка, и желание узнать мысли своего шефа после того, как из
        сейфа исчезли предназначенные для выплаты ну очень важному клиенту
        деньги. Хотя...

        В бар входит первый посетитель, и я его с улыбкой приветствую, формально
        интересуясь делами. Пока я готовлю капуччино, мои глаза выхватывает уже
        за другим окном симпатичную новую брюнетку с ещё непримелькавшимся
        лицом, на котором сияют огромные глаза. Её тонкие пальцы безуспешно и
        нервно стряхивают пепел с только что прикуренной сигареты. Я встречаюсь
        с ней взглядом и, подняв чашку, улыбаясь, киваю в сторону входа. Пока
        она заходит, я уже успеваю представить её раскрасневшееся лицо подо
        мной. Нужно срочно узнать, есть ли у неё сутенёр, и какие вещества она
        предпочитает. Я предлагаю ей сесть за стойку и придвигаю поближе
        пепельницу. А когда она возьмёт у меня в рот, то на носу её должна
        появиться горбинка.




        Joe Schmo [ "d3o "shmo ] n. a jerk.
        ex.: Joe Schmo doesn"t really care