Эпоха наплевизма часть первая, статьи 1993-95 гг

4.
 Нет, не правы те, кто полагает, будто эксперимент, начавшийся в 17-м году закончился, и страна, хлебнувшая тоталитарного варианта социализма досыта, принялась восстанавливать капиталистический строй и - в более далекой перспективе - монархию.
Еще никому не удавалось, переходя реку, дважды входить в одну и ту же воду. Не будем так же забывать, что если б монархия была бы столь желанна и универсальна, то известные события в Петрограде просто не случились бы.
Мечта о монархии и вера в нее как в панацею от всех болезней, в том числе и социальных, представляется мне сродни ностальгии по утраченному Эдему.

5.
Еще более примитивными кажутся мне люди, которые считают, будто они “раньше жили при коммунизме, только не заметили этого”. Меня никогда не интересовала психология лакеев, привыкших подбирать объедки с хозяйского стола и обнаруживших, что хозяева стали отличаться большей прожорливостью.
Принципиальной разницы в процессах до перестройки, во время перестройки и сейчас нет.
Если раньше партноменклатурный режим делал вид, будто страна с каждым днем все ближе и ближе к светлому будущему - к коммунизму, то сейчас правительство России и те представители компартии, которые осознали, что “больше так жить нельзя”, уверяют, будто  страна стремительно превращается в демократическое общество со свободной рыночной экономикой.
А вот материальная  заинтересованность в данном преобразовании возросла, причем - значительно. Чиновник при административно-командной экономике имел лишь жалкие крохи, перепадающие при распределении производимого продукта. Хапнуть больше, чем разрешалось по рангу, было опасно - можно “погореть”. Сейчас, когда сносят старую экономическую систему, чтобы на ее месте построить принципиально иную, реально отхватить кусок любой величины.

6.
С падением партноменклатурного режима советский народ по большому счету ничего не имел против построения капитализма в стране.
Во-первых, в менталитете россиян бросаться из одной крайности в другую, забывая старую поговорку, что “везде хорошо, где нас нет”. Во-вторых, советская власть, а вернее сказать - партократия, настолько дискредитировала себя, что народ, как кажется, ничего не имел бы и против феодализма. И, в-третьих, каждый гомо советикус до старости остается мечтателем, верящим в сказки. Например, в ту, что при грядущем капитализме именно он, Иванов Иван Иванович, будет прожигать жизнь где-нибудь на Багамских островах, а не гнуть спину у станка или рыться на помойке. Так что когда режим зашатался и перед страной замаячила перспектива возврата назад, к рыночным отношениям, прозвучало лишь робкое:
- А почему вы так уверены, что будет построен капитализм именно по шведской модели, а не по бангладешской или мексиканской?

7.
Вопрос этот более чем правомерен. Взяв за основу имею бесклассового общества равных возможностей, наши с вами предки построили тоталитарный режим, которым пугают детей на африканском континенте. Что же у нас может получиться, если мы начнем строить капитализм - общество, в котором человек человеку заведомо волк?
Вместо ответа на поставленный вопрос эфир телепрограмм забили видеосюжеты о том, как Польша переходила на рыночную экономику несколькими годами раньше. Перед россиянами замелькал прилавки местных магазинов, ломящиеся от товаров, и хорошо одетые прохожие, “случайно” остановленные нашими журналистами, воодушевленно рассказывали о перспективах новой жизни. Россияне облизнулись, утерли рты с кариесными зубами и решили: почему бы и нет? Дескать, хуже, чем было, не может быть.
Может, еще как может! Гайдар отпустит цены, и уже к осени 92-го года вы начнете с ностальгической грустью вспоминать и коммунистов, и Советы, и партноменклатурный режим, созданный на крови и на костях предков.

8.
Мы живем в настолько смутное время, что оно даже не имеет собственного наименования. Одно это заставляет призадуматься.
Только первые годы процессы, идущие в стране, имели название, отражающие суть происходящего, - “перестройка”. Перестройка стремилась не к развалу и хаосу, а к интенсификации и ускорению. Политические ориентиры были зримы и делили общество на две части - на тех, кто хотел перемен, и на тех, кто цеплялся за традиции последних десятилетий.
Смутное время, сменившееся невообразимым бардаком во всех сферах жизни, началось потом - когда оказалось, что компас на судне вышел из строя, в днище такие щели, что никакими пачками долларов не заткнуть, настоящая карта утеряна и вместо нее имеется штук двадцать (на любой вкус), и команда ненадежна, разворовала уже все, что возможно, боцман и штурман делят власть при еще живом капитане, а сам капитан так пьет, что, судя по всему, долго не протянет...
Наши экс-реформаторы даже всячески избегали употреблять выражение, полное абстрактной глубины, - “эпоха первоначального накопления капитала”. Видимо, они сами понимают, что если Россия и укрепляет мир капитала, то вовсе не у себя. Валютная выручка, полученная от продажи сырья за границу, оседает в зарубежных банках. В лучшем случае - частично возвращается в виде привлекательных, но низкосортных товаров, способных зажечь огоньки в глазах аборигенов.
В смутное время рядовому россиянину лучше всего быть циником-нигилистом. Чтобы потом не выглядеть легковерным простаком, у которого не хватило денег на кепку с четырьмя козырьками.

9.
Весь двадцатый век России не везло с вождями. Почему-то они воспринимали руководящее кресло как нечто пожизненное, совершенно забывая старое правило, согласно которому политику, равно как и актеру, важно уйти вовремя, в зените славы и популярности, а не дожидаться, пока его, измазанного дерьмом по самые уши, прогонят с позором.
В конце царствования, желая любой ценой удержаться у руля, наши генсеки такое вытворяли, причиняя России неисчислимые беды, что у закордонных врагов от зависти стыла кровь в жилах.
Повезло, как кажется, одному Ленину. Тяжелая болезнь заблаговременно отстранила его от реальной власти, переложив ответственность за деяния последних лет на окружающих. Незадолго до смерти он как будто бы осознал, что напортачил, и стал вынашивать пути выхода из тупиковой ситуации...
Смерть помешала Владимиру Ильичу напортачить еще сильнее, исправляя промахи, и он умер, оставшись в памяти людей гением (добрым или злым - это разговор особый), которому, впрочем, были присущи ошибки и заблуждения. А во всем, дескать, виноват Сталин и его окружение, извратившие гениальное ленинское учение.

10.
За годы перестройки средства массовой информации вылили на Иосифа Виссарионовича столько помоев, сколько накопили все кухаркины дети за годы существования советской власти. Повинен же “отец народов” только в двух вещах: в профнепригодность на должность вождя и в желании остаться на этом посту вопреки всему.
За потоком эпитетов вроде “величайший диктатор всех времен и народов” наши историки и публицисты как-то забывают, что тираном он был не всегда. Да, в дореволюционные годы он отличался скверным характером, но даже через пять лет после смерти Ленина смог трезво, критически отнестись к себе - написал, например, в 29-м году статью о перегибах коллективизации.
Ему бы тогда устраниться от дел!.. Так нет же, сцепился с Троцким, выжил Льва Давыдовича - реального претендента на власть - из страны и принялся выколачивать из коммунистов даже саму память о нем.
Паны дерутся - у холопов чубы трещат...
Ну, а чем все закончилось, гражданам бывшей совдепии объяснять не надо.

11.
Хрущев всегда был личностью анекдотичной - вроде Швейка или Чонкина. Борьба с культом личности является единственным деянием, которое можно поставить ему в заслугу, да и то - с соответствующими оговорками: борьба эта была недостаточно последовательна и носила поверхностный характер. Хрущев применял массаж там, где нужна была ампутация. Что в конце концов и привело Никиту Сергеевича в ряды персональных пенсионеров. Зато все, что он делал помимо борьбы с культом личности, почивая на лаврах великого и непримиримого, стало достоянием анекдотов. Остается лишь сожалеть, что хрущевская “оттепель” не дала России писателя с даром Салтыкова-Щедрина. Поводов для вдохновения у него было бы предостаточно.

12.
Еще в конце восьмидесятых политики и публицисты любили вспоминать выставку, смятую тракторами, обещание построить за двадцать лет коммунизм в отдельно взятой стране, башмак, которым генсек лично стучал по трибуне, грозя показать “кузькину мать”, и эпитет в адрес людей творческого труда, сказанные не у пивной, а в Кремле: “Педерасты!..”
Замечу в скобках, такое не позволял себе даже скандально известный Жириновский.
Зато с начала девяностых тональность отзывов изменилась. Фанат кукурузы и мракобес превратился в эдакого экс-перестройщика, ценящего культуру и поддерживающего творческую интеллигенцию. Вот только не повезло Никите Сергеевичу. Темные силы реакции воспрепятствовали его реформам...
Даже учитывая конъюктурность последней оценки (реформам Ельцина-Гайдара-Чубайса тоже кто-то “мешал”), Хрущева ну никак нельзя воспринять в качестве буревестника перестройки - эдакого мини-Горбачева пятидесятых.
Причины, побудившие обоих генсеков начать реформы, совершенно различны. Не вдаваясь в подробности, замечу, что Горбачев начал проводить реформы потому, что упали мировые цены на нефть и надо было изыскивать другие способы выживания. За счет внутренних резервов и человеческого фактора.
Хрущев же стал борцом с культом личности и реформатором, так как иначе он никогда не стал бы генсеком. У него был сильный и очень опасный претендент - Берия, которому статус генсека был необходим, чтобы сохранить жизнь и пост. Принимая во внимание огромный управленческий опыт, он наверняка смог бы удержаться у руля, привычно устранив других претендентов и задобрив страну незначительными послаблениями.
Отдавая приказ расстрелять Берия без суда и следствия, Хрущев очень торопился. Он боялся, что Лаврентий Павлович сделает это раньше. Чтобы объяснить причины казни, Никите Сергеевичу заложил новый курс - борьбу с культом личности товарища Сталина.
Но предположите хоть на минуту, что у Хрущева оказалось бы достаточно времени, чтобы избавиться от Берия под благовидным предлогом. Устроить, например, автокатастрофу. Или вражеское покушение, позаботившись заблаговременно о козлах отпущения. Тогда Никите Сергеевичу не пришлось бы объясняться перед соратниками и народом о причинах ареста и расстрела человека, столь заметного в иерархии советского государства...
Предсказать ход развития истории невозможно. И все же не исключено, что ни борьбы с культом личности, ни последующей “оттепели” тогда просто не было бы.

13.
Первое время Хрущеву, похоже, импонировало быть вождем, непримиримым борцом с культом личности. Что ж, в борьбе с мертвым великаном даже карлик может ощутить свое величие.
Сделав в силу обстоятельств первый решительный шаг (на ХХ съезде партии), генсек потом все годы правления топтался на месте, боясь - не без оснований - идти дальше. Как достойный продукт эпохи, он сам был не без греха...
Уйти бы Никите Сергеевичу на пенсию и выращивать на приусадебном участке любимую кукурузу, а он принялся носиться с ней как дурень с писаной торбой!
Никита Сергеевич не учел самого главного: политика, как и природа, не терпит пустоты. Пошатнув основы старого культа личности, надлежит создать что-нибудь взамен.
Политик, исчерпавший себя, очень напоминает артиста, номер которого закончился, а со сцены уходить не хочется. Вот, бедняга, и кривляется перед публикой, надеясь, что и это сойдет за первый сорт. А в зале, если публика останется довольна предыдущим номером, сперва позевают украдкой, а потом уж либо кидают в артиста тухлыми яйцами, ибо вообще волокут, дурака старого, с сцены.

14.
Опыт предшественников нисколько не научил политиков времен перестройки.
Горбачев, например, провозгласив перестройку, начал воплощать замысел в жизнь. Он и не собирался разваливать Союз, загонять в подполье компартию, менять политический курс - с социализма на капитализм. Это само собой получилось. Не удержал генсек вожжи в руках. Результат превзошел ожидания.
Почувствовав, что он теряет контроль над ситуацией, Горбачеву следовало бы скромно отойти в сторону, и тогда он остался бы в истории как человек, который хотел для страны блага, а все шишки достались бы оппозиции, покончив с ней раз и навсегда. Но Михаил Сергеевич продолжал бегать по политической сцене, рассчитывая еще раз слупить аплодисменты. Своей неуклюжей борьбой с Ельциным он фактически выпестовал последнего - себе на погибель. Если могильщиком буржуазии был пролетариат, то могильщиком Горбачева стала уверенность, что место генсека, прораба перестройки и лучшего друга Маргарет Тэтчер  обеспечены пожизненно.
Необыкновенно быстро он перестал быть лидером, а потом - и политиком. Горбачев стал воплощением тех самых косных сил, которые тормозят перестройку. Однако и тогда Михаил Сергеевич не решился уйти - тихо, как-нибудь незаметно, по-английски. Даже после августовского путча, на пресс-конференции, после заточения в Фарросе, он горделиво глядел в зал и вещал о социалистической ориентации, об ускорении, о новом мышлении....
Он так надоел, что у зрителей, похоже, не было ни сил, ни желания свистеть и бросать тухлые яйца, целясь в родимое пятно. Позевав до ломоты в скулах, его просто выволокли, ухватив за шкирку, на задворки театра и бросили там  посидеть немного, помечтать на досуге о карьере де Голля.

15.
Ельцин в каком-то смысле баловень судьбы. Чтобы стать президентом страны, ему потребовалось лишь чихнуть в нужное время и в нужном месте. Малейшего сотрясения воздуха хватило, чтобы со склона политического Олимпа сорвалась лавина. Докатившись до основания, она приобрела чудовищные размеры.
Судите сами. Незначительные разногласия и пара демонстративных поездок в городском транспорте - и свердловский функционер, дослужившийся до Москвы, стал фигурой, соразмеримой с генсеком, а со временем даже переросший последнего.
Апофеоз карьеры Бориса Николаевича длился несколько месяцев: начиная с 12 июня 1991 года, когда на референдуме его избрали президентом, и заканчивая 22 или 23 августа, когда так называемые демократы, захлебываясь в безудержном восторге по поводу победы в августовском путче, не заметили, что это была пиррова победа.
Пока они развешивали друг дружке медальки “Защитник Белого Дома”, все командные посты, за редким исключением, уже были заняты партноменклатурой, победу над которыми демократы и праздновали.
В свержении существовавшего режима заслуги Ельцина нет. Он не вел десятилетиями агитационно-подрывную работу, как Ленин. Он не гномил население, добиваясь раболепного послушания, как Сталин. Он не развращал концепцией “сделай карьеру и потихонечку воруй!”, как Брежнев...
Страна за годы перестройки прогнила настолько, что вполне могла бы уподобиться колоссу на глиняных ногах, который попытался было замахнуться кулаком и развалился на куски. Одновременно с падением ГКЧПистов, пали все ветви власти - прямо к ногам Ельцина. Впрочем, и поднять ее, власть, в целости и сохранности, он не сумел. Налетела свора и растащила наиболее лакомые куски.
Немного позднее это вылилось в конфликт с Верховным Советом, усмирять который из Подмосковья были выписаны танки.

16.
Объяснять провал реформ только противодействием Верховного Совета - значит, говорить о частностях, не говоря о главном. А главное заключается в том, что Борис Николаевич, сформировавшись как политик на оппозиционной борьбе , ни к чему иному, как к оппозиционной борьбе, способен не был! Он специалист другого профиля.
Когда дело дошло до практического созидания, Ельцин оказался полностью несостоятелен. Точно так же толстомясая тетя из пивларька, попав за кулисы театра, может затерроризировать балерин своими обличениями и критикой. Со стороны даже может показаться, будто она разбирается в балете лучше них. Но попросите ее стать на пуанты. На этом все и закончится.
Политика более парадоксальна. Ельцин, который не то что на пуантах, а зачастую на ногах твердо стоять не мог, числится в президентах страны до тех пор, пока сам не отстранился.
Реформы не могли случиться сами по себе. Их надо было претворять в жизнь. Хоть и говорят, что “сами по себе только кошки родятся”, забывать о роли кота в качестве пускового фактора все-таки приходится. И в отличии от наших демократов-реформаторов кот уж точно знает, что надо делать...

17.
Итогов “хозяйствования” правых сил не пришлось долго ждать. Буквально через два года произошли настолько чудовищный спад промышленности и скачок гиперинфляции, что на очередных парламентских выборах партия Жириновского лишь чуть-чуть отстала от демократических фаворитов - “Демократического выбора России”.
Россиянам безразлично, кто стоит у руля. Им важно одно - чтобы все было “во благо человека”. Поэтому комплексом голого короля можно назвать реакцию тех политиков, которые поторопились объяснить успех ЛДПР только умелой предвыборной компанией и валить все шишки на телевидение, которое, критикуя Владимира Вольфовича, невольно сделало отличную рекламу: антиреклама, как утверждают специалисты, даже более действенна, чем обычная.
Политикам не хватило смелости признать, что позиция Жириновского выгодно отличалась от остальных: он обещал благосостояние России за счет других стран и народов, а реформисты - за счет самих россиян, причем использовали методы, изжившие себя задолго до апреля 1985 года. Помните, как все годы советской власти нас манили пряником: “Мы строим светлое будущее не для себя, а для детей и внуков”?
Реформисты по сути дела предложили тоже самое: затяните потуже пояса (куда же еще?), и лет через десять-пятнадцать мы построим демократическое государство, исповедывающее вместо марксизма-ленинизма законы рыночной экономики. Такая пайка застряла в горле у россиян.
Признание и одобрение очень многими установок Жириновского - это предупреждение, первый звонок. И я очень сомневаюсь, что после первого звонка последует второй. В иллюзионе под названием “Союз независимых государств (СНГ) могут сразу потушить свет и начать сеанс без дополнительных предупреждений.

18.
Особо хотелось бы обратить внимание на первые шаги правящей партии после выборов. Забывая, что Россия всегда была страной побочных эффектов, реформисты-демократы совершили сразу несколько характерных ошибок. Одна их них заключается в ярлыке, приклеенном к партии Жириновского - “фашисты”. Миллионы россиян, отдавшие свои голоса за ЛДПР, автоматически становятся после этого прислужниками фашизма. И одновременно с этим - ярыми критиками правительства:
- Ну уж если Жириновский, который за народ, фашист, то тогда вы все, так называемые демократы, точно против народа...
Кроме того, за десятилетия советской власти народ привык, что ярлыки приклеиваются, как правило, к борцам за правое дело. Так уж повелось - простой народ испытывает симпатию только к оппозиции и только до тех пор, пока не взошла на престол. И, наконец, все россияне - от бомжа до министра - прекрасно знают, что брань, как аргумент, используется в тех случаях, когда больше нечего сказать.

19.
Вторая ошибка, более серьезная, состоит в том, что в Москве спешно был создан штаб антифашистского движения. Узнав об этом, я сразу понял, что теперь, если в стране действительно появятся фашисты,  шансы прийти к власти у них сильно возросли.
Своей “кипучей” деятельностью для галочки они настолько дискредитируют себя, власть и правые силы в целом, что рано или поздно вокруг Жириновского или какой-либо иной партии экстремистского толка сплотятся те низы общества, которые не видят для себя никаких перспектив в грядущем “капитализме”...
Создание такого шута-марионетки насколько на руку Жириновскому и иже с ним, что сам собой напрашивается вопрос:
- Кто организовал это движение? Не Владимир ли Вольфович?
Родившись в семье юриста, он, несомненно, знает, что Россия - страна побочных эффектов.
Например, когда большевики за основу построения государства взяли социалистические идеи, то построили тоталитарный концлагерь. Когда Горбачев взялся искоренить пьянство (деяние, на котором обделывались политики всех стран), он добился резко всплеска токсикомании и наркомании.... И так далее. Чтобы вспомнить все, придется пересказать историю российского государства с древних времен и до наших дней.
Чтобы покончить с какой-нибудь нежелательной партией или общественным движением, надо оное не запрещать, а наоборот - разрешить, узаконить, дать эфирное время на телевидении...
Пока с гидрой борются, вместо одной отрубленной головы вырастает три. Но оставьте ее в покое. Она от скуки захиреет, головы между собой перецапаются, а то и вообще - загрызут друг дружку.

20.
Истинное лицо режима проще всего узнать по одному-единственному фактору: отношению к человеческой жизни. Вернее будет сказать, по той легкости, с которой проливается кровь. Во благо идеалов и высших целей.
Разгон демонстрации в Тбилиси при помощи саперных лопаток и захват телецентра в Вильнюсе были лишь первыми цветочками.
Произошли эти инциденты в начале девяностых и многим открыли глаза как на режим, который “строится”, так и на облик наших политиков. Но весь мир, с интересом приглядывающейся к демократическим преобразованиям в странах бывшего СССР, отвернулся от нас после заварушки, которая произошла в ночь с третьего на четвертое октября 1993 года и сопровождавшаяся обстрелом Белого Дома из танковых орудий.
До сих пор неизвестно, сколько человек тогда погибло. В первые дни назывались цифры в широком диапазоне - от двухсот человек до тысячи двухсот. Потом вскользь сообщили о каких-то братских могилах в пригороде Москвы. Прокуратура обещала разобраться. Разбирается она до сих пор.
В принципе, на этом примере следует понять, что важно не количество (сколько крови можно пролить во имя демократии, чтобы не запятнать оную...), а сам факт: тысячи людей взяли оружие в руки и применяли его сознательно, убивая иноверцев.

21.
Один знакомый, отслуживший в Афгане, признался мне как-то, что ему было трудно в первый раз нажать на курок, целясь в человека. Когда же в общей суматохе он все же выстрелил и увидел, что попал, а рядом ранило знакомого, то парень словно обезумел. Все десять заповедей, усвоенных с молоком матери, слетели с него как пожелтелая листва с дерева в ветреную погоду.
Свои ощущения после первого боя он сравнил с первой сигаретой: было тошно, муторно, не по себе... Да и не только ему. Прапор, понимая общее состояние бойцов, принес фляги со спиртом. Восемнадцатилетние мальчишки, ставшие убийцами по приказу Отечества, выпили. Их отпустило. И утром они маялись от сушняка, а не от угрызений совести.
Почти две тысячи лет христианство изгоняло из человека убийцу. Но для того, чтобы он вернулся, достаточно нескольких секунд. Человек, однажды вкусивший крови, знает, что убивать ближнего своего - особенно при современных технических средствах - не сложнее, чем комара.
Вспомните надпись на стене, сделанную безымянным стрелком и показанную Российским телевидением. Надпись страшная и очень характерная: “Я убил пять человек и очень доволен”. Некто вкусил крови сполна. Не исключено, что он возжелает ее и в дальнейшем. Отправится контрактником на чеченскую войну, станет наемным убийцей...
Сомневаюсь, что он сдал свое стрелковое оружие после октябрьской заварушки. Закопанное в саду или спрятанное на чердаке, оно рано или поздно может появиться на свет божий, являясь самим веским аргументом - от политического до боевого.
После октябрьской заварушки в России появились люди, вкусившие крови и  ждущие своего часа. Услышав призыв: “Вася, можно!..” - они будут мочить всех и все, направо и налево, не пощадят и мать родную, а потом еще будут гордиться своим патриотическим порывом.
Я не пророк. И не хочу быть пророком. Я очень хочу, чтобы мое предчувствие не подтвердилось. Рано или поздно, конечно, здравый смысл восторжествует и Россия станет на путь развития действительно цивилизованной страны. Но сколько до этого прольется крови!...

22.
Кризис, который поразил российскую политику после президентских выборов 1993 года, настолько глубок, что вряд ли с ним можно справиться принятием новых законов или перестановками в правительстве, - иначе говоря, делая косметический ремонт вместо капитального.
 Мне кажется, что за месяцы, прошедшие после 12 декабря правительство реформистов это поняло, но признать это - значит признать собственную несостоятельность, а на это не пойдет ни один политик. Чтобы сказать во всеуслышание: “Пардон, мы облажались!..” - нужно иметь немалое мужество, граничащее с безумием. Значительно проще и выгоднее с умным видом произнести какую-либо филиппику о “корректировке дальнейшего курса реформ”, полагаясь на русское авось, и щедро пообещать кредиты и дотации предприятиям и отраслям, прекрасно понимая, что средства на это в бюджете могут появиться только в том случае, если монетные дворы перейдут на выпуск купюр более крупного достоинства.
Желание любой ценой заручиться поддержкой промышленного лобби и удержаться у руля в конечном итоге выльется в новый виток инфляции, а проблем промышленности это не решит. На память мне приходит старая притча о тигре и охотнике, который был вынужден кормить зверя, отрезая от себя куски плоти.
В отличии от убогого охотника, наше правительство, похоже,  первым делом отрезало себе голову и бросило ее в ненасытную пасть зверя, имен у которого много: инфляция, борьба за власть...
- На дорогой, кушай!.. Авось, подавишься!

23.
Говоря о кризисе российской политики, нельзя не обмолвиться о кризисе идеи - ведь оба этих понятия являются составными частями единого целого.
Распутье, на котором оказалось правительство в середине девяностых, осложнено было тем обстоятельством, что за период времени меньше века практически все дороги были исхожены или испробованы. В столь сложной ситуации возможно все - даже самое непредсказуемое и полное пагубных последствий. Как лошадь, напуганная мышью, способна шарахнуться в сторону и отдавить ногу любимому хозяину, так и Россия, перестав топтаться в нерешительности на одном месте, может совершить бросок в неведомое, утешая себя мыслью, что для достижения заветной мечты хороши все средства.

24.
Затронув несколько спорную тему, я все же склонен считать, что приход к власти национал-патриотов неизбежен рано или поздно.
Во-первых, за всю историю славянского мира они на престоле еще никогда не сидели. Это и есть та нехоженая тропинка,, на которую Россия может шарахнуться.
Во-вторых, прозападническая политика начала девяностых подготовила для этого прекрасно унавоженную почву. Прыжки перед Западом на задних лапках кому угодно внушат омерзение как к правительству, так и к их курсу.
Еще немного - и критическая масса будет накоплена. К власти вполне реально могут прийти люди, которые полагают, что лучше русофильская дорога в ад, чем прозападническая в рай.
Зато какое разочарование испытают почвенники, ухватившиеся за идеи “Третьего Рима” и мессианства славянского мира!
Обратив время вспять, они вернутся к истокам, чтобы зачерпнуть мудрости, и обнаружат, что черпать не из чего. Между дохристианской языческой Русью и Россией ХХ века пролегает бездна в тысячу с гаком лет. Христианство, ставшее символом лапотной Руси, и всего его побочные проявления (например, вторжение византийской культуры) столетиями выжигало из славянской души языческое первородство, которому, возможно, и было предначертано свыше указать миру при посредничестве Руси путь к спасению.

25.
То обстоятельство, что конституция России, принятая 12 декабря 1993 года - только называется конституцией, а на самом деле - филькина грамота, написанная под Ельцина, прекрасно понимали все. Начиная с самого Бориса Николаевича.
Иначе зачем в мае 1994 года ему вдруг пришлось, позабыв о соответствующих параграфах в новой конституции, связывать руки оппозиции договором о гражданском согласии?
Оппозиция в свою очередь , похоже, тоже считала новую конституцию чем угодно, но только не документом государственного значения. Если президенту хочется иметь имидж миротворца, то почему бы и не подмахнуть бумажку? Тем паче, что на положение в стране и на расстановку сил это никак не влияет. С таким же успехом можно издавать указы, меняющие местами времена года. Судя по всему, этими соображениями руководствовались лидеры политических партий и общественных движений, когда подмахнули договор.
Впрочем, некоторые, наиболее непримиримые или не понимающие анекдотичность ситуации, подписать бумажку отказались. Среди них был лидер коммунистов Геннадий Зюганов. Вообще-то он сперва хотел подписаться, но отговорили соратники по партии.
К моему величайшему удивлению, эксцентричный и непредсказуемый Владимир Вольфович украсил эту бумажку своим автографом. Вместо того, чтобы стать в позу, произнести гневную, полную одесских интонаций и шуточек тираду (Меня всегда распирало любопытство - кто ему пишет репризы? Уж не Жванецкий ли?) и демонстративно отказаться, Жириновский заявил, сильно поморщившись при этом, что ему все равно, сколько бумажек подписать - одну или целую гору во-о-о-от такой величины (выразительный жест). А это значит, что он все прекрасно понял.
Что ж, в уме Владимира Вольфовича я никогда не сомневался.

26.
После подписания договоре гражданского согласия состоялся банкет. Причем такой роскошный, что складывалось ощущение, будто все согласились подписать договор, уповая на последующее мероприятие. Не знаю, право же, пустили ли за стол тех, кто отказался договор подписать. История об этом умалчивает.
Поскольку ничего не известно ни о попытках прорваться с боем в банкетный зал, ни о проведении альтернативной пьянки в кремлевских подворотнях, то следует предположить, что пустили всех. Так сказать - демократия в действии. Зато напившись и наевшись в волю, лидеры оппозиции буквально через несколько дней нарушили договор.
Особенно характерны народные гулянья 9 мая 1994 года. Так, в толпе демонстрантов под предводительством Руцкого неоднократно звучал призыв, запрещенный как конституцией, так и договором о гражданском согласии: “Руцкого в президенты!”. И Александр Владимирович, присутствовавший при этом, не краснел и не бледнел, а своим видом выражал полную готовность хоть сейчас занять президентское кресло.
Немного позже, на митинге, который состоялся напротив Лубянки, Руцкой заявил о своем намерении баллотироваться в президенты, а Сажи Умалатова предложила иную кандидатуру - Рыжкова, который уже настолько оправился после инфаркта,  что согласился побыть некоторое время президентом России. Если ему окажут доверие.
Потом Анпилов, с трудом вскарабкавшись на импровизационную трибуну, предложил составить список из претендентов на должность президента. Таковых оказалось десять человек. Финита ля комедия.

27.
Что-то, уважаемые читатели, договор о гражданском согласии 1994 года мне напомнил знаменитый пакт Молотова-Рибентропа. До открытых военных действий дело не дошло, но ждать очередных президентских выборов в 96-м году явно никто не собирался. Все были готовы стать президентами России хоть прямо сейчас.
Где бы узнать: был ли банкет у Молотова и Рибентропа после подписания пакта о ненападении?

28.
Президентские амбиции у российских политиков прорезались задолго до официального начала выборов 96-го. И Бог с ними! В конце концов, какой же прапорщик не мечтает стать главнокомандующим? Другое дело, что в качестве претендентов выступали лидеры политических тусовок и общественных движений, которых россияне слишком хорошо знали по прошлым “подвигам”. Так что президентские выборы 96-го года во всем уподоблялись старому анекдоту, в котором надзиратель радостно сообщал, что сегодня будет замена постельного белья: пятый барак меняется с четвертым.
Борис Ельцин реагировал на поползновения конкурентов как-то неадекватно. То он публично заявляет, что не намерен выставлять свою кандидатуру на выборах, то говорит, будто примет окончательное решение после того, как будет принят “Закон о выборах...”.
Подобное кокетство выглядело тем более странно, что не было в России политика, популярность которого в народе упала бы столь низко.
В конце весны 1995 года аналитический центр Ростовской областной администрации опубликовал данные социологического опроса, согласно которому 51 процент населения Дона высказался против пребывания Ельцина в должности президента России. Эта цифра - 51 процент - кажется мне скорее уж плодом дипломатии, чем действительным итогом выборов. Скорее всего количество недовольных правлением Бориса Николаевича значительно больше.
Именно с правительством Ельцина народ связывал провал демократических реформ, начавшихся осенью 91-го года. Про безудержный рост цен, паралич отечественной промышленности, безработицу, потерю национального престижа, развал страны на десятки удельных княжеств я уж и не говорю... Для миллиона россиян Ельцин стал символом краха, лжи, возведенной в ранг государственной политики, утраченных надежд.
Но на выборах 96-го года были задействовали такие силы, таких людей и такие деньги, что президентом России мог бы стать смог бы стать не Ельцин, а любой облезлый кот из первой попавшейся подворотни.
Одна коробка с полумиллионом долларов чего стоит!


30.
Если выбирать президента, то это должен быть новый человек, не испачкавшийся в комсомольско-партийном прошлом России, материально и политически независимый. Только он сможет вывести Россию из того тупика, в котором она если еще не оказалась, то приближается семимильными шагами.
Перебирая в памяти кандидатуры, я наткнулся на такого умного, полностью независимого претендента на пост президента России, но за кажущейся абсурдностью я отринул “железную леди” - бывшего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер.
Через какое-то время она всплыла у меня в памяти вновь. Многие, вероятно, будут шокированы, но в данном предложении нет противоречия ни здравому смыслу, ни истории России с древнейших времен.
Начнем с первого - как наиболее простого.
Маргарет Тэтчер уважают в России? Несомненно. По крайней мере до сих пор повода к обратному она не давала.  Обладает ли опытом государственного управления? Однозначно: да. Отзывы с последнего места работы (премьер-министр Англии)? Исключительно благоприятные. Имела ли она отношение к российской партноменклатуре? Нет. Более того, считалась яростной антикоммунисткой. Будет ли она зависима от России (я имею в виду внутренние интересы и взяткодателей)? Вряд ли. Дама эта весьма состоятельна. Это наши чиновники и политики за сто тысяч долларов мать родную продадут, себя и полстраны в придачу...
Право же, более достойной кандидатуры на пост президента России я просто не вижу.

31.
Иностранец на российском престоле?!
Тот, кто возмутится самой мыслью об этом, совершенно не знаком с российской историей. Иностранец на престоле - это, если угодно, даже традиция, берущая свое начало с древнейших времен. А началось все еще до крещения Руси.
Когда славянские народы “никак не могли” уладить друг с другом и начались междоусобные войны” (цитирую Сергея Михайловича Соловьева - прим. автора) они стали говорить между собой: “Поищем себе князя, который владел бы нами и судил все дела справедливо...” После чего на земле русской появились три брата-варяга со своими родственниками. Через два года Синеус и Трувор умерли (своей ли смертью?), а Рюрик остался, фактически заложив основы Государства Российского. Закончить перечень иностранцев на российском престоле хотелось бы Николаем вторым, который не был славянином на все сто процентов, и его женой, чистокровной немкой.

32.
Российская империя, которую Романовы собирали в течении трех веков, за семьдесят лет раскололась на десятки удельных княжеств... пардон, суверенных государств.
Сейчас положении России я сравнил бы с Русью перед татаро-монгольским игом. Кризис во всех сферах нашей жизни - от культуры до экономики и политики - глубок и продолжает углубляться.
Не трудно предугадать, чем все в конце концов закончится. Мы передеремся. Хочется надеяться, без использования ядерного оружия. И все же когда одна шестая часть мира превратится в единый военный конфликт, интернациональным войскам ООН придется очень потрудиться, чтобы сбить пламя с огня.
Может, еще не поздно взять да и позвать какую-нибудь басурманку на престол?