Феррари

Торопился домой с работы. Ночевал у друга и чувствовал, что домашние заждались. Их у меня двое, домашних, кошка и кот. Коты встретили, сгорая в нетерпении, - " приплелся, заждались мы тебя, давай жрать быстрее". Под их конвоем, даже не раздеваясь, я прошел на кухню, достал из холодильника и поставил на газ их еду. Пока греется, решил вынеси мусорное ведро, захватил ключик от почтового ящика, недели две наверно не забирал почту. Открыл ящик, два центра плюс, кучка рекламок на плохенькой бумаге, еще что-то - казенное. Рассмотрел, - бланк почтовой бандероли. Получать посылки или бандероли давно не приходилось, и я с интересом стал изучать обратный адресат: С-Пб., Шпалерная, д., кв., К. О. Инициалы ничего не говорили. В поле дополнительно, красивым почерком, написанное, - "А прыжок был класс". Немного постояв, так и не догадавшись от кого, пошел домой.
Коты уже сидели в кухне на табуретках, как тигры в цирке, и требовали, - "мало того, что дома не ночевал, так еще сейчас резину тянешь, видишь мы уже готовы". "Сейчас, сейчас родные, садитесь жрать, пожалуйста... " Положил им есть, стал стряпать для себя. Сам был голодный и совсем было забыл об извещении. Минут через двадцать, когда коты уже давно умылись после обеда и сидели с набитыми животами, на кухне установился нетерпимый для голодного запах еды. Макароны остывали, но шницеля еще жарились. Что бы хоть как-то заморить червячка, я взял пожевать горсточку арахиса. За несколько лет холостяцкой жизни, эта арахисовая еда, навсегда вписалась в мой рацион, удачно заменяя иногда все кулинарные блюда. Чем больше я разжевывал орешки, тем отчетливее проявлялась моя догадка по поводу бандероли. Пошел посмотреть еще раз на бланк. "Как же я сразу не догадался. Так, газ выключил, быстрей на почту".
Худенькая, как селедка почтальонша, выдала мне такой маленький сверток, что сургучная печать занимала почти всю её большую сторону. Я расписался, взял сверсток, потряс его. Что-то внутри болталось. С трудом сдержался, что бы не вскрыть прямо на почте. Вышел на улицу. До конца все же я был не уверен в том от кого, и сдержав первый порыв, теперь захотелось оттянуть момент вскрытия, поэтому минут пять бродил вокруг и искал одинокую скамейку. Нашел. Развернул. Пачка "Парламента". Волна тревоги пробежала по телу и застряла под дыхом. "От неё". Закурил. Стал вспоминать...

Когда это случилось? Более года назад. То, что был самый конец апреля, это точно. Надо было смотаться по делам "аграрным" в Мартышкино. Недалекий пригород Питера, под Ломонововом. Моё "родовое" гнездо, тетка там живет, раньше жили там и бабушка, и дядя, и брат двоюродный. Жили..., летом мальчонкой и я там жил, да вообще летом собиралась вся родня. А теперь зимой живет одинокая тетя, в одной половине дома и живет, а другая зимой используется, как хранилище для овощей. Да, поредела родня, полегла, разлетелась, вот и наша дача в другом месте. Значится, надо было съездить забрать семенную картошку. Выбрал свободный денек, погода стояла солнечная и если бы не прохладный весенний ветер, то и загорать было бы можно. Выехал далеко за полдень, выскочил из города на Питергофское шоссе и поехал побыстрей. Была середина недели, машин было мало и шоссе далеко просматривалось. В районе окончания юго-западного спального массива я её и увидел. Увидел издалека. Место было "не рабочее", вероятность нарваться на расслабляющую девицу уменьшилась, а вот на попутчицу для беседы увеличилась. Ехать было скучно, поэтому подъезжал к неё я уже накатом, и на робкий её взмах я сразу среагировал поворотником. Отормжаиваюсь:
- Вам не по пути в Петродворец.
-Да по пути. Присаживайтесь.
Минута молчания, присматриваюсь. Очень мила. Моложе меня, но лет за тридцать с хвостиком, это точно. Держится свободно. Не очень я то и разбираюсь в брендах, но одежда на ней какая-то добротная. Подмечаю, что и заклепочки на джинсах номерные и кроссовки не на полиуретане и джемпер необычной шерсти, а вот фенек на ручках, ушках нет совсем, косметики на лице тоже не видно, только губы чуть подведены. Я наоборот все поношенное, хорошо если турецкое, а не с Малой Арнаульской, а вот на шее цепь, на левой руке кольцо. Улыбаюсь про себя. "Внешне контрастно, посмотрим, что внутри". Начинаем говорить. Первая моя шутка. Улыбнулась. "Черт возьми, как мила". Поговорили о том, о сём. Быстро перешли на ты. Её зовут Ольга. Не курит. Слушает радио Хит, ну это и я могу. Спрашивает, куда едешь. Поясняю куда. Спрашиваю ответно:
- А у тебя какие дела в Петродворце?
- В парк погулять еду.
- Закрыт же на просушку. Фонтаны не работают. Не рано?
- Да неважно, тянет, ностальгия, у меня с ним много приятного связано, с детства. Понимаешь?
- Понимаю. И у меня есть такое место, тоже парк, здесь недалеко, наш Мартышенский. Давненько не был там, а вот детство все там провел. Дубы вековые, голова каменная, дворец, это конечно громко сказано, но усадьба есть, пруды замечательные - Зеленкой звали. Эх, да, что вспоминать.
-А ты знаешь, новое интересней. Покажи. - Говорит спокойно она.
-Да, запросто. - С радостью отвечаю я.
И мы, с шутками, пролетаем Петродворец, и я везу и себя и её посмотреть на свою "ностальгию".

Смотрим вековые дубы. Не выросли особо, медленно растут. Рассказываю, как под ними искали маленькие пузатые боровики. Руками, на ощупь. Спускаемся к Голове - местная достопримечательность. Из земли глядит огромное гранитное лицо этого атланта. Даже не лицо, верхняя половина. Нижняя в земле, из которой по прежнему сочится ручеек ржавой воды. Делаем догадки, что это - новая Магнитка и ли могила древнего рыцаря. Вокруг густые заросли леса, и хоть листва еще е распустилась, обилие елок и зеленая трава радует глаз. Набираем подснежников, которые по её уточнению, совсем не подснежники, подснежники с фиолетовым отливом, а это белые ветрянки. Показываю, где расположен "секретный" орешник, рассказываю какие на вкус молочные не доспелые орешки. Дальше идем через мостик к "дворцу". У здания вид заброшенный, но все-таки террасы, беседки под плющ, дают возможность представить былую его красоту. Огибаем здание, выходим к фасаду. Здание находится на возвышенности и от него вниз вырублена просека, она хоть и заросла кустами, но деревьев нет, поэтому перспектива прекрасна. С высоты, смотрим на Финский залив. Ходим по парку, разговариваем, незаметно выходим к пруду. Маленький пляжик, темная вода. Камень, как и в детстве, торчит из воды на том же месте. Рассказываю ей о том, что левее этого каменного клыка, под водой, есть другой. Пацанами, мы все знали об этом и когда ныряли с него, на это направление был наложен запрет. Однажды, заигрались в водные пятнашки, и один из нас нырнул левее. Парнишка порвал себе скальп, и вид белых костей черепа, и обилие крови, так напугало нас, что думали ему конец на месте. А он, как в слезы в голос и давай бежать домой, а отсюда до поселка километра два. Мы за ним бежим, а он только орет белугой и ноги сверкают, ели догнали. Весь в крови, ужас. Звали его потом - Живой туп или Живчик. Пруд от спуска в низину отделяет старинный мост. Идем туда. Рассказываю, как ныряли с него, разбежавшись ласточкой или солдатиком, бомбочкой, с тарзанки. Смотрю на обочину моста и не верю своим глазам. Одиноко весит тарзанка. Все та же ива, только больше раза в два, разрослась, ветвями склонилась над прудом, вот и тарзанку сразу не заметил. Подходим поближе, я уже с азартом рассказываю, технологию прыжков:
- Здесь очень удобное место для тарзанки. Видишь, мост возвышается над берегом на два метра и с моста, разбежавшись, мастера закручивали и двойное сальто, я то и раз красиво сделать не ...
Она прерывает мой рассказ и говорит:
- Покажешь? Давай прыгнем.
Встаю напротив. Долго смотрю её в серые глаза. Блестят и щурятся. Обнимаю
Глажу по волосам, склоняюсь над ухом. Чувствую дивный аромат, шепчу:
- Обязательно, но это будет смертельный номер. - Целую в этот запах. - Только давай это будет один акробат.
Она игриво отталкивает меня и, сделав реверанс, говорит:
- С вашего разрешения, и одна гимнастка.
Смеюсь:
- И ты? А, то! Ну, тады, ой!!! - Проверяю её на прочность. - А ты знаешь Оля, что лед сошел недели две только, на дне то еще может лежит?
Она замерла, посмотрела на меня испугано. Делаю серьезное лицо, но долго не выдерживаю, уже смеюсь:
- Лед и пираньи с острыми зубами. Ладно, шутка, Знаешь только что? Надо машину подогнать, а то, оно - не жарко будет, скажем так. Посидишь здесь или я один сбегаю?
- Посижу.
- Не улетишь?
- А как же прыжок? Мне учитель нужен. Беги.
Быстро ухожу не оборачиваясь, за поворотом уже и бегу. Еду уже назад. "Сколько прошло? Минут десять. Где-то читал, есть в русских женщинах такая чертовщина - в омут с головой. Я и сам дергаюсь этим прыжком, а если её понял, не спортсменка она, никак не спортсменка. Отчаянная девонька". Подъезжаю с замиранием, смотрю на место где её оставил. На краю моста, обняв колени, сидит. Повернулась. Улыбается. Подмаргиваю:
- Ща, нырнем.
Отогнал машину на поляну рядом. Подсаживаюсь рядом:
- Не передумала. Тогда значит так, прыгать надо с первого раза. Потому как, в начале мелковато от силы глубина метр с небольшим, потом - метра три. На мост уже назад не запрыгнешь, вниз прыгать - ногам бо-бо делать, хотя и не смертельно. Если передумаешь в полете, покачаешься, ноги подожми и вниз камушком, а если головой - то надо с первого захода, и подальше. Усекла. Ну, пошли.
Раздеваемся у машины. Смеемся над нижним бельем - на мне отнюдь не плавки, на ней изящное белое белье, тоже не пляжное.
Подходим к месту действия, спускаюсь вниз захожу в воду. Дно илистое, скользкое, вода, холодая - аж колет. Сломанной рябинкой, раскачиваю перекладину. Достаю её, передаю ей:
- Держи, сейчас поднимусь и как ... Ой, насмешу, ой, вспомню молодость. Я двадцать лет не нырял, шлепоооооок будет. Зеленка из берегов выйдет.
-Пожалей карасей, оглохнут ведь.
Поднимаюсь на мост, беру палку в руки, дергаю на себя - крепко привязана.
- Олечка, а ты знаешь, оно ведь запросто, паруса мои сдует. Пацанами резинку у трусов подтягивали. Тут такая конструкция и не подтянешь, точно утоплю, как по такому морозу, то вылавливать?
- Ну, я посмотрю, куда поплывут. Дам отмашку - выловишь.
- Нет, лучше бы, ты не смотрела на этот позор. Давай ты знаешь, закрой глаза, и слушай. Поверь, слушать будет, что.
- Нет, нет. Дай уж получить полное эстетическое удовольствие от твоего акробатического прыжка.
- Уговорила. Три. Два. Ну, всё. Последний выдох господина Пэже. Фу...
Полетел. Ноги вперед, стараюсь порезче назад. Лечу. Переборщил. Немного спиной. Вах.... Резко, холод, темнота. Быстрей, быстрей наверх из этого льда. Выныриваю. Охаю и кричу:
- Где оценки за прыжок?
Она кричит и на пальцах показывает:
- Артистичность 6 балов, техника - 6 балов, сложность - 6 балов.
- Олимпийские резервы. Голова забыла, а тело еще помнит былую резвость.
Вылезаю, вода и, правда, - брр. Весь в мурашках.
- Олечка, может не надо?
- Надо Федя, надо. - Непрестанно улыбается.
Смотрю на неё, еще и не касалась воды, а вся, как и я, "шершавая".
- Ну, хоть ногами, по пионерски - Передаю эстафетную палочку.
- Не дождетесь, господин начальник. Как трусы то не смывает?
- Опыт матушка. Крючком зацепил, а вот у тебя русалочка запросто по чешуйке соскользит, мне то радость будет...
- Вылавливать что ли?
- Нет, свои одолжить.
- Дурак, ты Сережечка. Вода холодная?
- Парное молоко. - Смотрю на давно уже появившиеся рельефы на её груди.
- Слушай Оля не надо, замерзла уже сейчас.
Она на меня уже не смотрит, её взор устремлен только на воду. Самому холодно и губы, наверное, синие, но становится холодней вдвойне от её взгляда на темную воду, от её страха. Что-то мямлю ей, убеждаю не прыгать. Она явно не слышит меня. Смотрю, как худенькие пальчики сжали перекладину, и мне уже самому не только холодно, но и страшно за неё. Я тверже уже говорю:
- Давай и правда завязывай, посмотрела цирк и хватит, я поднимаюсь.
Это выводит её из оцепенения и она, бросив на меня взгляд, говорит:
- Нет, стой.
Сжала губы. Оттолкнулась, поджала ноги - пошла. Молча. Думаю, хоть бы солдатиком. Нет, завела ноги вперед, отводит назад - летит. Ох, не докрутила, но терпимо, наверно столько же, сколько я перекрутил. Брызги. Секунда. Нет. Две. Нет. Слава богу, вижу, что всплывает уже близко к берегу. Смеется.
- Ну, ты даешь. Напугала. А говорила плавать не умеешь.
- Плавать - да, не очень, а нырять всегда любила. В детстве вдоль берега на мелководье в крокодильчиков играли, не вы одни сэр с камней прыгали.
Захожу в воду, подаю руку. Выходим на берег. Прижимаю её к себе.
- Ну что замерзла, Ласточка?
Тихое: - Да. Целую в это да. Теплеет. Минут через пять бежим к машине, что бы окончательно согреться...
... - Слушай есть, наверное, хочешь? Вот балда надо было забежать, перехватить, что нибудь купить. Ой, вспомнил - Лезу в бардачок и достаю кулек. - Вот килограмм арахиса, совсем забыл, уже несколько дней валяется. И пить есть, - достаю из под сиденья двухлитровую бутыль тархуна. - Гуляем?
- Угу- , закинув горсть орешков, уже не внятно произносит она.
- Одно плохо, курево у меня кончилось.
Достает из сумочки и протягивает пачку Парламента.
- Ты же говорила, что не куришь?
- Сегодня вечером, ага. - Жует и улыбается она...
...Потом еще до темноты ходили по парку, разговаривали, целовались, курили и ели орешки...

Обратный путь почему-то молчали. Она смотрела изредка на меня и грустно как-то улыбалась. Да и мне самому было не весело, я уж и дергаться стал. Что-то внутри говорило мне, что больше не увижу её. И заклепочки эти, и её манера по доброму подтрунивать надо мной и взгляд этот в ледяную темную воду. Меня там не было, не знаю почему, но я понимал, что если не всё, то многое она делала ради чего-то в себе. Спросила, давно ли машина, да сказал давно. Заметила, что ничего еще сохранилась. Согласился, стараюсь, что то не получается с ней расстаться. Предполагая, что машина у неё должна быть не то
что моя старушка классика, задумался, какая же машина - от Вектры, до Кориночки. Спросил. Ответила, улыбаясь - Красная. А фирма какая, спрашиваю. Неплохая, говорит. Ну, значит тогда пятая, наверное, по счету. Нет, третья. Я про неё, за весь день, толком ничего и не узнал. Она, вежливо, предоставила мне возможность быть первым номером. Сказала, что на юго-западе у неё новая квартира, что всю жизнь жила с родителями в центре. Где-то понял, что родители у неё богатые, да знаменитые. Сама много про себя и не говорила, а я в душу не лез, не спрашивал. Опять молчим. Чувствую, больше не увижу её, улыбок её. Как поехали назад так, как подменили её. Кончилась фиеста. Злюсь. Вспоминаю, длинный, косметический шрам у неё на боку, на поясе. Из-за тупиковости ситуации спрашиваю:
- А что за шрам у тебя?
Отвернулась в окно. Минуты, через три прилегла на плечо. Думала, что не заметил. Глаза влажные.
-Извини, не думал, что задену.
-Да нет, ты тут не причем.
Смотрю на неё в зеркало заднего вида. Тот же взгляд на ночную дорогу, как на ледяную воду. Где все? У меня? У неё? Где та простота, которая возникла при встрече? Где те улыбки в парке? Нет радости, которая бала еще три часа назад. Теплота уже не та, которая была после холодной воды. Нет, доверия, которое было еще недавно. Обречено, приглашаю отметить наши весенние прыжки. Грустно отказывается и просит высадить её там же, где остановился днем. Приехали. Дал свой телефон.
- Позвонишь?
- Спасибо за прыжок Сережа.
- И тебе спасибо.
Братский поцелуй. Хлопок двери. Быстро, почти бегом, растворяется в темноте.
В машине остается почти пустая пачка парламента, едва уловимый аромат... И всё, ВСЁ. Переключаю поворотник, скрипя зубами, съезжаю с обочины на дорогу...

Посидел еще. Вспомнил, как на следующий день, все же съездил за картошкой, как специально в это же время подъехал и ждал на месте нашей встречи... Закурил повторно. Наконец открыл коробочку и вытряхнул на ладонь содержимое. Несколько сигарет, автомобильный ключ с имибилайзером и брелком в виде щита - зеленый, белый, красный и черная лошадь на дыбы... Всё разом встало на свои места. И зеленая ностальгия, и тяга к новым, по белому, ощущениям, и красный шрам, и взгляд в черный омут. Навернулись слезы. Сунул все в карман, зашагал к винному магазину купить помянуть.

Недели через две раздался телефонный звонок:
- Здравствуйте. Вы такой то? Да. Это нотариус такой- то, прошу вас в удобное для вас время подойти по такому адресу. Вам К.О. И. завещала машину марки Феррари. Запишите мой телефон. Что вы молчите? Вы слышите?
-... Да, слышу. Я еще пока живой.

4-5.06.2001