Женитьба Лапкина

"Счастливое обыкновенно носит отраву в себе самом
                или же отравляется чем-нибудь извне".
А. П. Чехов "Злой мальчик".
----------------
  Иван Иваныч Лапкин, молодой человек приятной наружности, и Анна Семеновна Замблицкая, молодая девушка со вздернутым носиком, спустились вниз по крутому берегу и уселись на скамеечке. Рыхлые бока тихой мелководной речушка, что подобно дряхлой и морщинистой ладони царя зеленого царства Лешего пропускает ее воды сквозь растопыренные пальцы снесенных плотин и размытых деревьев вниз по склону, высокочастотным журчанием обрушиваясь на внутричерепной, кишащий белыми червя-ми и обрюзгший в самопоедании клубок, в жестокой схватке впадая в судороги рефлек-сии.
  -Чудесное местечко! Сели вы тут, и вы скрыты от мира...
  Два причудливых эрзаца духовной и рыбной пищи в сопровождении глухого хлопка и всплеска мгновенно, подобно тому как время пронзает настоящее и облачается в другое существительное, преодолели границу двух веществ, определив настоящую деятель-ность Ивана да Анны как рыбную ловлю.
  - Я рад, что мы, наконец, одни, - начал Лапкин, оглядываясь.
   "В том, когда один любит больше, а другой равнодушен, есть что-то красивое, трогательное и поэтическое"1. Волнение пред долгожданным развенчанием Идеала, пред решительным замахиванием дерзкой руки на то покрывало его одежд, лишив кото-рого он несомненно надеялся полной грудью вдохнуть смрад неумытой голи, ощутить на языке вспотевшего от восхищения воображения вкус горького вина разочарования, пья-нящего алкоголем прагматичности и сознанием романтической сверхчувствительности собственной натуры, в очередной раз спихнутой с пьедестала надежд на носилки жало-сти к себе довлело над ним.
  - Когда я увидел вас в первый раз...
  Упиваясь предощущением очередного грубого столкновения ментальных конструкций с недостойной реальностью, он лелеял мысль о том, что приобретет еще один далинев-ский костыль, и уже начал было думать с какой стороны подопрет им вязкий и бесфор-менный мякиш отрыгнутой фантазии как вдруг:
  - У вас клюет...
   Он даже на понимал всю значительность данного момента, не знал что его более за-бавляет: метаться по блёскам играющей водицы или фантазировать на вариации воз-можной последовательности слов в ее ответе. Он продолжал:
  - Я понял тогда, для чего живу, понял, где мой кумир, которому я должен посвя-тить свою честную трудовую жизнь... Увидя вас, я полюбил впервые, полюбил стра-стно!
  Временная коллизия внутренне предрешенного собственного настроения с эмфатиче-скими ударениями подкинула героя на каланчу объективной отрешенности, отряхнув от рабства координатных зависимостей собственного сознания от место
положения тела эфемерного эгоизма. Взбив из жидкого наполнителя путем глубокого и продолжительного сосредоточения, вследствие обуздания его резвых наклонностей вы-звавшее спокойствие ума, густой фундамент, он, взобравшись на него и распрямившись, головой ткнулся в поволоку эмпирея. Находившаяся рядом с его прежним обиталищем
Анна Семеновна виделась ему кариатидой теофании, обнаженной и прозрачной по причи-не знания. Он "...почувствовал бесконечное преклонение, бесконечную жалость"1.
 - Скажите мне, моя дорогая, заклинаю вас, могу ли я рассчитывать - не на взаим-ность, нет! - этого я не стою, я не смею даже помыслить об этом, - могу ли я рас-считывать на...
  Мгновенно его рассудком овладел тот ухарской азарт, который охарактеризовал его в деревне как задорного и неусидчивого парня. Его глаза широко раскрылись, словно душу охватил испуг, он чуть привстал, застыв в неудобной позе, вытянул вперед указательный палец и, вздохнув, неожиданно и громко вскрикнул:
  - Тащите!
  Обуявшая их решительность в экзальтационной погоне за сорвавшимся окуньком сле-пила из них единый духовный объект, с точкой соприкосновения тел в поцелуе, с прозаи-ческой печатью в наблюдавшем за этим Коле, гимназисте.
  - А-а-а... вы целуетесь? - Сказал он. - Хорошо же! Я скажу мамаше.
  Возложенный на алтарь примирения рубль со свистом гимназиста отвратил беду.
И молодые люди на этот раз уже больше не целовались.
  На другой день Лапкин долго бродил один по спокойным лесным тропинкам. Он боялся счастья. " Если ближайшая и непосредственная цель нашей жизни не есть страда-ние, то наше существование представляет собой самое бестолковое и нецелесооб-разное явление"2. Он уже свыкся с болью в поисках покоя, он возлюбил тот род музыки, что напрягает фибры диссонансом и какофонией, он чувствовал было себя пустым и лег-комысленным, когда достигал хоть малейшей радости и сразу же подавлял ее . Он при-знавал, что находился под влиянием обмана, ставшего между его восприятием мира и представлением об оном как прошлых : "Мир все равно, что ад, в котором люди, с од-ной стороны, мучимые души, а с другой - дьяволы"3, так и современных незаурядных умов: "Coud any hell be more horrible then now & real"4. Заглянув в будущее, он мог уви-деть не более как притирание чужих после спадения чар влюбленности, расширение кру-га привязанностей с появлением на свет детишек и что единственный орудием от скуки станет удовлетворение чувства ответственности пред загнездившимися на древе его спокойствия нежными голубками. " Жена скоро прискучает всякому, но не всякий прав-ду скажет, потому что, знаете ли, несчастной семейной жизни стыдятся и скры-вают ее"5.
  На память пришли те дни, когда он не мог пошевельнуться и лежал в постели, словно больной, обессиленный прочтением в глазах возлюбленной малейшего намека на равно-душие. Его воображение все это время ваяло крахмальную скульптуру с временами мелькавшего из под ее век бездонного омута боязливой отчужденности. Но он ни в коем случае не надеялся, что та Аннушка, что доверху заполняет его существо и есть Анна Семеновна Замблицкая.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  ...Лапкин сделал Анне Семеновне предложение.
___________________
1 А. П. Чехов "После театра".
1 Хорхе Луис Борхес "Сообщение Броуди".
2,3 А. Шопенгауэр "Афоризмы и максимы" из "Мыслей к учению о страданиях мира".
4 "Может ли быть ад страшнее и реальней, чем теперь." Джим Моррисон "Lament for the death of my cock".
5 А. П. Чехов "Печенег".